Глава 51
Все говорили, что для Запада-1217756 конец игры близок.
Джошуа это ощущал. Если стоять в этом мире на открытом воздухе, под стремительно бегущими небесами, можно было почувствовать дрожь планеты – глобальный двигатель серебряных жуков закачивал все больше и больше энергии. А ускорение вращения можно было заметить по почти зримому смещению теней в те редкие моменты, когда солнце проглядывало из-за облаков.
Судя по данным маленьких орбитальных спутников наблюдения, запущенных с «Каули», вращающаяся планета с горизонтальными лентами облаков сейчас напоминала Юпитер или Сатурн. Ураганы со скоростью двести миль в час проносились над океанами и обрушивались на сушу, терзая уже опустошенные побережья. В глубине материка ядро когда-то всемирных лесов все еще упорно сопротивлялось ветрам, но из животных теперь можно было увидеть лишь горстку пушистиков, живущих под землей или в дуплах деревьев.
Сутки сократились почти до восьми часов. По оценкам Кена Боуринга и Маргариты Джа с «Каули», ротационная энергия планеты усилилась в девять раз, гравитация на экваторе упала на три процента, а сплющивание Земли возросло до пары сотен километров, что гораздо больше максимальной мощности земной коры. Джошуа не мог поверить в такие цифры. И становилось все хуже. Лобсанг с Джорджем предположили, что жуки усилили взаимодействие Земли с Солнцем какими-то более продвинутыми средствами, чем очевидные широтные виадуки двигателя Дайсона. Средствами, передающими огромное количество энергии вращения и импульса, которые люди со своим оборудованием не могли определить… Но времени на изучение не осталось.
Однако Джошуа не нужны были научные исследования, чтобы постичь разворачивающуюся здесь трагедию. И похоже, что к конечной цели все-таки отнеслись серьезно – ученые и военные, Лобсанг и его союзники-Следующие. К возможности, что цель жуков не трансформация этого мира во что-то новое, а его разрушение.
Поэтому было нетрудно принять решение о запуске операции, которой военные присвоили название «Прижигание».
* * *
Команда Стэна, как сам парень их называл, – Стэн, Джордж и Салли – собрались на подветренном северо-западном склоне холма Мэннинг. На вершине по-прежнему стояли развалины снесенного ветром дома, в котором Джордж и Агнес жили со своим приемным сыном.
Колонисты давно ушли: Ирвины, и Бамберы, и Тодды, и Клейтоны, и остальные, – ушли вместе со своими мечтами, ушли строить новый дом в другом месте. Никос Ирвин, который со своей собакой Рио первым повстречал жуков в шахте, ушел вместе с семьей, но Рио умерла несколько месяцев назад, и он оставил ее кости в земле обреченного мира. Сложнее было убедиться, что в остальных частях планеты тоже нет людей. Прежде чем непогода закрыла воздушное сообщение, «Каули» предпринял зигзагообразный тур по Северной Америке, рассылая по радио предупреждения, устанавливая автоматические радиостанции, даже запустили на орбиту спутник связи, тоже передающий инструкции переходить отсюда. Как будто, предположил Джошуа, кто-то из тех, кто силится удержаться в этом ускоренном мире, нуждается в предостережениях. Что ж, если какие-то смельчаки задержатся до конца игры, это будет их решение, их ответственность; наверняка они способны предположить, что надвигается.
Между тем Лобсанг Джордж Абрамс, муж Агнес, Салли Линдси и юный Стэн Берг, которые оставались до конца, не нуждались в предположениях. Они увидят все сами.
Последние минуты прощания были ужасными.
Джошуа смотрел, как Стэн Берг в надежном военном аварийном снаряжении, которое было ему почти впору, прощался со своей матерью Мартой и Робертой Голдинг, загадочной Следующей, которая, похоже, сильно им интересовалась. Стэн же больше внимания уделял Рокки Льюису, другу детства, о котором шептались, что он «предал» Стэна.
– Тебя не забудут, – сказал Рокки с нажимом, явно чувствуя себя виноватым.
Стэн широко улыбнулся.
– Ты думаешь? Выпей за меня с бобовыми джеками под тем дурацким космическим тросом.
– Мы будем тебя помнить. Все, что ты говорил и делал – у тебя было так мало времени, – мы будем помнить все и передавать дальше.
– Только подчисть мои шуточки, идет?
Лицо Рокки исказила гримаса.
– Стэн, я…
Стэн схватил его и, обняв, похлопал по спине.
– Не говори это. Ты сделал то, что должен был. Ты поступил правильно.
– Не все так считают.
– Что тебе важнее – что я говорю или что они говорят? А я говорю, что все хорошо. Запомни это.
Он отпустил Рокки.
Теперь Стэн повернулся к матери. В отличие от Рокки, она отвергла попытку обнять ее. Джошуа решил, что она рассержена, ее лицо и поза выражали гнев. Наверное, способ справиться с утратой. Джеза, отца Стэна, здесь вообще не было, он так и не последовал за сыном в этот мир, на его Голгофу.
– Мама, я…
– Молчи. Ты уже достаточно наговорил. Все твои речи. Они всегда забирали тебя у меня. Сначала те неудачники и проходимцы, что окружали тебя в Майами. Они уже сделали из тебя культ, из тебя и твоей глупости. Культ и бизнес. Ты знаешь, они уже зарегистрировали права на твое изображение? Вот что они за люди. И теперь это. – Она сердито посмотрела на Роберту. – Эти люди с их манипуляциями и заумными теориями.
– Мама, это не просто теории. Я сам их проработал, со всеми аргументами. Я думаю, они правы насчет того, что станет с этим миром. «Прижигание» может сработать.
– Мне все равно. Как по мне, это ничем не оправдать…
В ней будто что-то сломалось. Она отвернулась и, спотыкаясь, пошла прочь.
Стэн бросился за ней.
– Мама, мама!..
Агнес подошла к Джошуа под руку с Джорджем – модулем, изображающим скромного пожилого мужчину, который считался здесь ее мужем. Копия Лобсанга, которая собиралась остаться здесь, в Нью-Спрингфилде, со Стэном. На Агнес по-прежнему была одежда поселенки – униформа, в которой она прибыла сюда, чтобы строить дом на обреченной планете.
Агнес взяла Джошуа за руку.
– Дорога домой будет долгой, правда? Ты, я, Марта, Рокки. Все, кому пришлось это пережить. Больше всего я сочувствую Рокки.
– Вот такая ты, Агнес. Тебя всегда тянуло к несчастным детям.
– Разве это плохие инстинкты? Поверь мне, вред, причиненный этому мальчику, будет преследовать его всю жизнь. Возможно, даже после смерти его будут чернить как предателя. Ты же знаешь, прецеденты есть. – Она неохотно повернулась к Джорджу, все еще цепляясь за его руку. – Но ты – разве ты должен остаться?
Он улыбнулся – пожилой, элегантный, добрый джентльмен, в поношенной, но крепкой одежде колониста, как и у Агнес.
– Что ж, мы это уже обсуждали, Агнес. Я не могу принять участие в самом «Прижигании». Но мы с моим давно потерянным братом внесли большой вклад в теорию – по части математики. И поскольку операция во многом математическая, я могу оказать существенную поддержку…
– Это не обязательно должен быть ты. Есть же ты запасной. – Она взглянула на вторую копию Лобсанга, передвижной модуль из мира транспортеров. Вот он, в простом комбинезоне, один рукав зашит. Он стоял поодаль от остальных, абсолютно неподвижный, словно статуя, внешне моложе Джорджа, с лишенным выражения лицом. – Он знает все, что знаешь ты.
– Тем не менее мы не идентичны и никогда таковыми не были.
– Зачем тебе оставаться? Ради науки? «Прижигание» запрет тебя. Ты не сможешь отправлять сообщения. Не сможешь синхронизироваться, загрузить воспоминания в тот большой банк в твоем Трансземном институте или…
– Может, однажды появится способ. Стелла Велч и ученые с «Каули» с такими же сомнениями засеяли этот мир зондами и приборами, собирающими данные. Можно измерить все что угодно, даже если не уверен, что ознакомишься с результатами. И кроме того… – На мгновение его искусственное лицо исказилось очень человеческим негодованием. Он заговорил приглушеннее: – Агнес, это был наш мир. Мой мир, наш с тобой дом. Теперь он рушится. Я буду единственным из его обитателей, кто сможет присутствовать. Агнес, я уже не тот, кем был раньше, когда пришел сюда с тобой. Я очень много себя вложил в это место – как и все мы, Ирвины и прочие, а до них Паульсоны. Я должен это видеть. Я должен помнить. Насколько смогу.
Агнес взяла его руки в свои.
– А что насчет того, что ты «вложил» в Бена? Видел бы ты его, когда я оставила этого восьмилетнего мальчика одного в кабине военного дирижабля, а он плакал не переставая.
– Я больше ничего не могу для него сделать. И сказать.
– По крайней мере, тебя не будут судить после того, как ты снова спасешь цивилизацию, – ответил Джошуа.
– Даже сейчас остро́ты из старого кино, Джошуа? – усмехнулся Джордж.
Поддавшись импульсу, Джошуа подошел к передвижному модулю и обнял его.
– Несмотря ни на что, я буду по тебе скучать.
– Пожалуйста, Джошуа. Не перед Следующими.
– Ты невозможен, – бросила Агнес. – Вы оба.
Джордж посмотрел на свои флотские часы – символ бесповоротного разрыва с обычаями Нью-Спрингфилда не пользоваться часами.
– Прошу прощения, последние приготовления… – Он мягко освободил руку из хватки Агнес. – У нас еще будет время перед вашим уходом.
Он отошел.
Джошуа обнял Агнес за плечи.
– Мне жаль.
– Не надо, – ровно ответила она. – Характерно для Лобсанга: как только я решила его бросить, он бросает меня. Но на самом деле я потеряла его в день, когда прилетел «Каули» и он взял на себя обязанность говорить за всю общину. А может, когда проблемы с этим миром стали чересчур очевидными, чтобы их игнорировать. Или же он никогда не был моим. Спасибо Салли Линдси, которая высадила нас в этом обреченном мире, и я уверена – она знала, что делает.
Джошуа пожал плечами.
– Возможно, она чувствовала, что выбора нет. Следующие говорят то же самое. Они видят все пути к оптимальному концу игры, и у них нет выбора, как играть. Порой я думаю, что в Салли есть что-то от Следующих. Если она тогда предвидела этот конец игры, если чувствовала, что здесь что-то неладно. И она была права, разве нет? И если это правда, она сама за это расплачивается.
– Вот и хорошо, – почти огрызнулась Агнес, и Джошуа отпустил руки. Она продолжила спокойнее: – Ну вот я и выговорилась. Теперь я могу простить ее… А вот и она, легка на помине. Оставлю вас вдвоем.
Она сжала руку Джошуа и ушла за Джорджем, даже не взглянув на Салли.
Джошуа и Салли стояли друг перед другом. На ней, как всегда, была походная одежда, бесформенная шляпа, безрукавка с карманами, рюкзак за спиной – готова идти.
– Ну вот и все, – сказал Джошуа.
– Наверное.
– Тебе обязательно оставаться?
Она пожала плечами.
– Стэн необучен, а я более опытный путник. Я нужна, чтобы помочь ему. – Она казалась спокойной, принимающей свою судьбу. – Я всегда думала, что закончу вот так.
Он прислушался к себе.
– После того, через что мы прошли вместе, я не знаю, что испытываю.
– Тогда перестань бередить рану, – сурово сказала она.
– Мы познакомились словно вчера.
– Когда я нашла вас.
– На корабле. В Верхних Меггерах. Ты и твои ручные динозавры, которые нежились на солнышке.
– Старая история.
– Мы пообедали. Свежевыловленные устрицы на открытом огне, на далеком пляже.
– Сейчас я иду на пляж иного рода, Джошуа.
– А что твой отец?
– Еще жив, насколько я знаю. Сделал состояние на патенте по технологии бобового стебля, которую мы привезли с Марса.
Джошуа нахмурился.
– Я имел в виду, почему его здесь нет? Он знает? Об этом, о тебе? Ты не пыталась с ним связаться?
Она пожала плечами.
– Он об этом все узнает. Он всегда обо всем знает. Если бы он хотел быть здесь, то был бы.
– Но ты пыталась…
– Брось, Джошуа. Это мое дело. Передай от меня привет Хелен. Этой маленькой мышке.
– Она всегда тебя опасалась, ты же знаешь.
– Ну конечно, опасалась. Для нее я была символом той стороны тебя, до которой она не могла добраться, и она это знала. Она тебе подходила, Джошуа. Но мы делаем свой выбор.
– Это так. Но, насколько я понимаю, сейчас у тебя выбора нет…
– Не в этом. И никогда не было. С того момента, как я услышала о проблеме в этом мире.
– И привела сюда Лобсанга. Что ты услышала? Как?
Но Салли, которая всегда имела собственную информационную сеть, раскинутую по всей Долгой Земле, никогда не отвечала на подобные вопросы, не ответила и сейчас.
– Как бы то ни было, из-за этого я тебя потеряю, – мягко сказал Джошуа.
Она усмехнулась.
– Не раскисай, Валиенте.
– Салли…
– До встречи.
И она исчезла, перешла, резко и без предупреждения, как всегда с самой первой их встречи на пляже с устрицами и динозаврами.
