Глава 18

Луи позаимствовал приличную «визитку» у управляющего театром. Хаккет подчеркнул необходимость держать все в секрете даже сейчас, поэтому Луи сказал, что пойдет на свадьбу. При этом он подумал, что, возможно, более убедительно звучало бы заявление, что костюм нужен, чтобы предстать перед магистратом.

На Чаринг-Кросс, откуда ландо должны были отвезти всех в Виндзор, Освальд Хаккет, разодетый, как павлин, собирал свою маленькую компанию. Да уж, маленькую, общим счетом восемь человек, восемь вальсеров, все мужчины, все ровесники Хаккета или младше. Луи понятия не имел, что их так много. Кроме Хаккета, он узнал только одного: высокого, гибкого юношу, с которым столкнулся в лесу.

На первый взгляд у этих мужчин не было какого-то общего признака: низкие и высокие, грубые и не очень, белокурые и темноволосые. Большинство британцы, что и понятно. Только Луи, обладая средиземноморскими корнями, заметно отличался от англосаксов. И все были хорошо одеты, хотя некоторые, в их числе Хаккет, чувствовали себя в парадных костюмах комфортнее, чем остальные. Луи предположил, что они происходили из более привилегированных слоев.

Хаккет не поощрял беседу и даже не позволил познакомиться.

– Вы не кучка новичков в каком-нибудь мелком колледже, – сурово сказал он. – Вы здесь, чтобы стать орудиями ее величества во всякого рода тайных и секретных операциях, какие только может придумать мое богатое воображение. И, учитывая природу нашего общего таланта, они должны остаться тайной. И в данном случае чем меньше вам известно друг о друге, тем лучше для дела. Если я не знаю вашего имени, то не могу вас предать, не так ли? Это урок, давно усвоенный мятежниками, начиная от наших чартистов до французов, которые снова свергли короля, и американцев, которые обернулись против английской руки, кормившей их…

И все же, когда они садились в экипажи, высокий худощавый юноша подошел к Луи и тайком пожал руку. На вид ему было двадцать пять лет, как и самому Луи, а его пожатие оказалось сильнее, чем ожидал Луи.

– Фрейзер Бердон, – сказал он. – Поскольку мы уже познакомились в противочасовом лесу, то ничего не потеряем, узнав имена друг друга, не так ли?

Луи представился, и в короткой беседе Бердон выяснил, как Хаккет нашел и завербовал Луи.

– Что до меня, – сказал Бердон, – то я встретил доктора в Кембридже, где без особого усердия изучаю естествознание. Освальд приезжал туда на конференцию по вымиранию видов или что-то вроде – я больше по камням – и заметил, что я «увальсировал», как он выражается, когда вывалился из плоскодонки и перешел быстрее, чем оказался в Каме. Не очень умею обращаться с шестом. Мне не хотелось снова намокнуть, и я знал, что против часовой стрелки сухо. Думал, никто не видит, неосторожно. И вот мы здесь…

Затем они сели в экипаж с Хаккетом, и возможности поговорить больше не представилось.

Снаружи Виндзорский замок показался Луи угрожающей громадой, века процветания наслаивались поверх ядра средневековой грубости. Когда же их провели через Нормандские ворота в просторный, окруженный стеной двор и они увидели искусственный холм с Круглой башней наверху, внутреннее пространство показалось ему мрачным до клаустрофобии.

Это ощущение только усилилось, когда лакеи, сменяя друг друга, провели их через узкий дверной проем в глубь соединенных между собой замковых построек. Сначала путь шел по величественным переходам, но потом они оказались в дальнем темном углу здания, где и спустились по лестнице, находившейся за потайной дверью.

Затем слуги с масляными фонарями провели их по очередному лабиринту коридоров и комнат, очевидно подземных. Взгляд выхватывал из полумрака кипы бумаг на полках вдоль стен и прочие предметы: охотничьи трофеи и чучела животных, копья и барабаны, головной убор из перьев. Луи все больше ощущал себя в западне и заметил, что сопровождавшие их слуги, несмотря на парадный вид, шли впереди и сзади и были крупными, мощными мужчинами, а под свободными ливреями вполне хватало места, чтобы спрятать оружие.

– Вам оказана большая честь, джентльмены, – произнес Хаккет уважительным шепотом. – Это личное королевское хранилище. Здесь архивы многих правителей, включая нынешнюю королеву, а также дары из колоний и от других государств и прочее разнообразное барахло. И именно здесь королева и принц-консорт проводят конфиденциальные встречи.

Фрейзер Бердон прошептал Луи:

– И, вероятно, уместно, что здесь должен быть центр памяти монархии. Вы же знаете, где мы? Под первоначальным замком, возведенным на искусственном холме самим Вильгельмом после завоевания. Одна из цепи крепостей, которые он основал для защиты Лондона. Теперь Виндзор – дом молодой королевы и ее растущего семейства, но нельзя забывать о его первоначальном предназначении.

Луи тихо ответил:

– Я плохо знаю историю, но, боже, ненавижу замкнутые помещения. Мне хочется увальсировать отсюда.

Фрейзер странно посмотрел на него.

– Но вы не можете. Разве что тут изначально была какая-нибудь природная пещера. Нельзя вальсировать из подвала, потому что на другой стороне земля или горная порода, что по часовой стрелке, что против. Вы не знали? А вы и правда не особенно изучали собственные способности?

Луи это никогда не приходило в голову, потому что ему незачем было забираться под землю.

– Я не знал, что мы готовимся к испытанию, – с вызовом буркнул он.

Наконец они вошли в более подходящие покои. Добротные газовые лампы ярко освещали изящный, но не вычурный мебельный гарнитур, густой ковер, полки вдоль стен и зеркала от пола до потолка, которые, по предположению Луи, должны были придать этой замкнутой комнате ощущение пространства. Открытые двери вели в соседние комнаты, эта же походила на гостиную какой-нибудь непритязательной семьи приличного, но не огромного достатка, подумал Луи, основываясь на своем ограниченном опыте.

В комнате уже находилась небольшая компания мужчин, в основном в темных костюмах. Они опирались на каминную полку или расслабленно сидели. Вальсеры смущенно сгрудились на ковре, но Освальд смело встал в позу.

Наконец похожий на мажордома тип начал без запинки представлять присутствующих, и удивление Луи возросло. Мужчина лет тридцати пяти, строгий, с проницательным взглядом, в неприметном костюме, был назван просто «мистер Рэдклиф». Двух здоровых, похожих на дворецких типов в дальнем углу вообще не представили, и Луи решил, что это либо специальные констебли, либо военные без формы и где-то, без сомнений, их ждет подмога. Но угрюмый джентльмен лет пятидесяти, с редкой шевелюрой и белыми бакенбардами, оставшийся сидеть, что было весьма грубо с его стороны, оказался не кем иным, как лордом Джоном Расселлом, премьер-министром.

А красивый, хорошо сложенный молодой человек, небрежно опиравшийся на каминную полку, в новенькой «визитке», но с собственными устрашающими бакенбардами, был принцем-консортом Альбертом.

Великому Элюзиво доводилось давать представления в лучших домах, но он был совершенно ошеломлен такой аудиторией, хотя Альберт сразу сказал, что в формальностях нет необходимости. Луи стало интересно, продумал ли кто-нибудь из представителей королевского круга или правительства – возможно, суровый и недоверчивый тип, Рэдклиф, – последствия, если кто-нибудь из вальсеров вознамерился причинить вред этой королевской персоне. Ведь если они окажутся опасными, то лучшего места для подобной встречи – под землей, откуда, как заметил Бердон, никто из них не сможет увальсировать, – просто не найти.

– Доктор Хаккет, – сказал принц с сильным немецким акцентом. – Очень рад снова встретиться с вами.

– Спасибо, сэр, – с гордостью ответил Хаккет. – Джентльмены, его королевское высочество с самого начала живо заинтересовался нашим – право – беспрецедентным предложением службы. Как я описывал ранее, сэр, наш общий талант – тот самый, который я продемонстрировал мистеру Рэдклифу в большом Виндзорском парке несколько недель назад. И теперь, во время демонстрации чартистов в Кеннингтоне, надеюсь, мы показали его действенность на практике. Мы способны перемещаться. Не могу сказать, как мы это делаем, не больше чем новорожденный ребенок сможет объяснить, как делает первый шаг. Мы оказываемся в другом месте, в каком-то лесу. Понятия не имею, что это значит, какая часть мира это может быть, если это вообще наш мир. Возможно, следует отправить туда натуралистов. Вызовите мистера Дарвина!

Принц любезно рассмеялся.

Но у мрачного Рэдклифа чувство юмора, похоже, отсутствовало.

– Ваша показуха не впечатляет. Нас интересует ваша полезность в этом мире, доктор Хаккет.

Показуха – лондонский уличный сленг. В этом контексте слово резко выделялось и для Луи прозвучало неожиданным. Возможно, Рэдклиф не тот, кем кажется, и да, он представляет угрозу.

Но Хаккет оставался невозмутимым.

– Конечно, конечно, – спокойно произнес он. – И вы понимаете принцип этой полезности, что я и продемонстрировал в Большом парке. Я вальсирую в лес. – Он сделал шаг влево. – Потом иду по этому лесу. – Он сделал шаг вперед, два.

Когда он приблизился к принцу Альберту, Луи заметил, что похожие на дворецких типы в углу комнаты и Рэдклиф настороженно замерли.

– И затем я возвращаюсь. – Шаг вправо. – Пуф! Я исчез и появился из ниоткуда в другом месте. Как дешевая постановочная иллюзия. – И он, не удержавшись, подмигнул Луи. – И дело не только в том, что меня было не видно. Дело в том, что я обошел любое препятствие в этом мире: стену, строй солдат, обшивку банковского хранилища. Вот в чем секрет нашей полезности.

– Вы упомянули банк, – сказал принц. – Похоже, это ваше умение представляет большую ценность для воров.

– Вы правы, сэр. И, возможно, в мире существуют люди, которые станут использовать этот талант ради таких гнусных целей.

– Даже не покраснел, – прошептал Луи Фрейзеру, – несмотря на то, что рассказывал нам о своем беспутном прошлом.

– Естественно, существует несколько достоверных данных о более благородных похождениях вальсеров вроде нас в прошлом. Я могу рассказать только о семейных преданиях, передающихся от отца к сыну, хотя у меня имеются некоторые отрывки документов по отдельным случаям…

– Опять Херевард Будитель, – прошептал Фрейзер.

Но на этот раз Хаккет не зашел так далеко. Вместо этого он заговорил про Армаду.

– Конечно, при дворе королевы Елизаветы было полно шпионов и агентов. Но мой далекий предок сделал больше других, чтобы проникнуть в адмиралтейство короля Филиппа и вернуться с планами морского вторжения. Говорят, Елизавета так и не узнала об этом, но сэр Фрэнсис Дрейк пожал ему руку. Несколько десятилетий спустя другой мой предок помог свалить Кромвеля и его круглоголовых – эти суеверные безбожники были потрясены явлением фальшивых призраков. Перенесемся еще на сотню лет, и далекий дядя появлялся и всячески озорничал в лагере якобитского Претендента, когда тот шел маршем на Англию во время восстания 45-го года. И я признаюсь в работе на другую сторону: одна из моих двоюродных прабабок, из колониальной семьи, шпионила за лордом Корнуоллисом во время американской войны.

Луи казалось, что Хаккет говорит как зазывала с Нью-Кат и, возможно, слегка перебарщивает. Но, похоже, он завладел вниманием Аль-берта.

– Как бы то ни было, сэр, мы здесь, в начале вашего долгого царствования, готовые предоставить свои таланты к вашим услугам. Зовите нас своими рыцарями, сэр. Рыцарями Дискорпореи!

Похоже, Альберта это позабавило.

– Однако такой богини не существовало.

– Что ж, а должна была!

Альберт кивнул.

– Я советовался по этому вопросу с ее величеством. Мы согласились, что лучше держать в секрете такой уникальный ресурс, как вы и ваши люди, чтобы об этом знал как можно более узкий круг лиц.

Он взглянул на Рассела, который ответил ему сердитым взглядом. Премьер-министр не сказал ни слова и, как показалось Луи, был явно возмущен пустой тратой своего времени на прихоть принца.

– Конечно, – продолжал Альберт, – ваши действия должны все время строго контролироваться. – И он посмотрел на Рэдклифа. – На самом деле мне представляется, что ваша главная ценность может заключаться в противодействии подобным организациям, работающим на наших противников и врагов. Вы же не станете утверждать, будто такой талант, как ваш, является исключительно английской чертой, доктор Хаккет.

– Действительно, нет, сэр, и вы очень мудро это заметили.

– Но да, мы принимаем предложенную службу. Как мы можем отказаться? – Он начал ходить по комнате, серьезный и задумчивый. – Знаете, мне приснился сон про союз в Европе и за ее пределами – братство между великими силами, да, даже между Британией и Пруссией. Но в этот год мелких восстаний многие из моих родственников были свергнуты со своих тронов. – Он сердито посмотрел на премьер-министра. – В высших эшелонах правительства идут споры насчет дестабилизирующего влияния внешней политики Палмерстона, но мне это также причиняет личное беспокойство – беспокойство за мою семью и мои идеалы. Я, видите ли, верю, что все мы, благородные люди, должны служить как можно лучше. Я говорил об этом в одном из своих обращений. Возможно, вы помните, Рассел? «Я полагаю долгом каждого образованного человека внимательно наблюдать и изучать время, в которое он живет, и насколько возможно…»

– «Вносить свою скромную индивидуальную лепту ради будущего достижения того, что, как он верит, предписано провидением», – закончил за него угрюмый Рассел.

– Хорошо сказано, сэр, – заметил Хаккет, по мнению Луи, слегка льстиво.

– И это, как мне кажется, именно то, что вы пытаетесь сегодня сделать. – Альберт широко улыбнулся, большой, усатый, величественный. – Тогда вперед, мои рыцари, во имя королевы, святого Георгия и богини Дискорпореи!

Луи и остальные разразились аплодисментами. Более подобающего ответа не нашлось.

– После такого, думаю, требуется подкрепиться, – сказал Альберт. Один из лакеев в глубине комнаты испарился. – Что касается вашей следующей миссии, любезный доктор, – продолжил Альберт, обняв Хаккета за плечи и прохаживаясь с ним, – то после вашей очень эффективной работы среди чартистского сброда…

Фрейзер Бердон пихнул Луи в локоть.

– Альберт, может, и заинтересован, но похоже, что его миссис не очень.

Луи повернулся и через открытую дверь увидел, как по соседней комнате идет молодая женщина в белом платье, с книгой в руке. Она показалась Луи довольно хорошенькой, хотя и была невысокой и довольно пухленькой, с немного великоватыми голубыми глазами и слегка безвольным подбородком. Она все еще была молода, хотя – если это была она – стала королевой всего через месяц после своего восемнадцатилетия и уже родила шестерых детей. Женщина посмотрела в дверной проем на собравшихся у Альберта – Луи был готов поклясться, что она посмотрела ему прямо в глаза, – отвернулась с явным неодобрением и торопливо удалилась.

Фрейзер усмехнулся.

– Она выглядит точь-в-точь как на марках.

Пока принц и Хаккет беседовали, слуги вносили подносы с напитками и незамысловатыми закусками. Луи заметил, что Рэдклиф столбом стоит в центре комнаты, разглядывая «рыцарей» по очереди, как будто запоминая каждую веснушку на их лицах.