Глава 10

Женщина, которая сидела сейчас в мягком кресле напротив громадного стола Вектора, могла быть красивой, когда хотела. Вектор порадовался, что этим вечером Соледад решила быть красивой. Он предпочитал красивых женщин, особенно когда приглашал их в свой шикарный кабинет. Далеко не всем доводилось встречать прекрасную Соледад. При ее работе выгоднее было оставаться незаметной.

Таких, как Соледад, больше не создавали. Изменяемая структура лица была объявлена уголовным преступлением. Но Завод позволил ей сохранить способность изменять внешность при условии, что она будет приносить пользу, не участвуя в несанкционированных махинациях..

То, что женщине удалось вытребовать для себя такие условия, означало, что она была красивой и умной – сочетание, которое Вектор особенно ценил. Красивым может сойти с рук многое, но красивые и умные могли добиться всего.

Соледад была одной из самых сокровенных тайн Вектора. Практически все его служащие считали ее «уборщицей», то есть умственно неполноценным родственником, которого Вектор нанял для выполнения простейших задач за минимальную плату. Это звучало вполне правдоподобно: у него в штате действительно было несколько инвалидов, взятых на работу в виде одолжения их близким. Так можно было создать положительный образ, как будто у него и правда есть сердце. Что еще лучше, это делало вышеупомянутых близких его вечными должниками, которые ни в чем не могли ему отказать. Соледад незаметно прохаживалась среди них, наблюдая, слушая и докладывая все, что могло представлять интерес.

Она также была первоклассным специалистом по взлому с проникновением. В Айрон сити определенно не было такого места, куда не сумела бы попасть Соледад. Оказавшись внутри, она могла тщательно обыскать все помещения, не оставив ни следа. Она крала только на заказ и брала только то, что следовало.

Все это делало ее красивой, умной и волевой – сочетание настолько редкое для Айрон сити, что считалось практически невероятным. Такие люди встречались даже реже, чем бывшие жители Залема. Этих Вектор точно не считал волевыми. Он был очень рад тому, что Соледад работала на него. Впрочем, он не обманывался на ее счет. Она работала на него только потому, что так хотел Завод. Но пока она слушалась его приказов, это не имело значения.

Отставив стакан скотча, Вектор поднялся с места, обошел стол и прислонился к нему. Он не был уверен, что, нависая над этой женщиной, сумеет произвести на нее впечатление, но не помешает лишний раз напомнить работникам, что он стоит выше них.

– Надеюсь, ты понимаешь, что для нас очень важно получить этот чип и сделать так, чтобы Идо как можно дольше об этом не догадывался, – сказал Вектор. – Уж извини, у нас нет точного изображения того, что тебе надо будет найти…

– Набросок доктора Кирен достаточно подробный, – заверила его Соледад.

– Я рад, что Кирен смогла помочь. Она очень неглупа, – произнес Вектор натянутым тоном начальника, хвалившего подчиненного, которому чаще приходилось делать выговоры. – Присматривать за моими паладинами – огромная ответственность, требующая полной концентрации ее внимания. Уверен, что если бы в сутках было побольше часов, а в неделе – больше дней, она бы давно разработала такой чип сама. Более того, я уверен, что Дайсон Идо присвоил себе значительную часть ее работы. Так что выходит, я прошу тебя вернуть собственность, которая по праву принадлежит Кирен.

– Уверена, что будь у доктора Кирен достаточно времени, она освоила бы любой навык, даже взлом с проникновением, – сказала Соледад. – Хотя я и сомневаюсь, что она этого захотела бы.

И зачем она говорит это мне? – удивился он.

Отогнав эту мысль, Вектор спросил:

– У тебя есть последние отчеты о ежедневных передвижениях Идо?

Соледад коснулась экрана своего телефона.

– Этот ваш доктор – раб привычки. Но у меня есть резервный план на случай, если ему вздумается пошалить. Нарушить привычное расписание, – пояснила она в ответ на слегка озадаченное выражение лица Вектора.

– Хорошо, – ответил он. – Уверена, что не хочешь чего-нибудь выпить перед уходом?

– Спасибо, как-нибудь в другой раз. Соледад поднялась, и Вектор тут же последовал ее примеру. Она была на несколько дюймов ниже него, хотя иногда казалась выше.

– Не стану больше тратить твое время, дорогая моя Соледад, – сказал Вектор, позволяя ей покинуть кабинет до того, как она уйдет без разрешения.

– О, не переживайте, – откликнулась она. – Я просто заглянула, чтобы узнать, нет ли у вас для меня каких-то дополнительных указаний. Я позвоню, когда выполню задание.

– Не стоит, – сказал он, когда она уже повернулась к дверям. – Просто принеси мне чип.

Соледад кивнула.

– Как угодно.

Вектор уставился ей в спину. Он не привык чувствовать облегчение, когда красивая женщина покидала его кабинет. Ощущение ему не понравилось.

Закрывая клинику, Идо заметил, что в открытой такерии напротив стало людно. Несколько секунд он стоял и прислушивался к веселым голосам, перекликавшимся поверх повторов лучших моментов последнего моторбольного состязания, когда уж оно там проходило.

Одна из официанток прокричала что-то бармену, тот проорал что-то в ответ. Из-за шума Идо не смог разобрать ни слова, но сидевшие в такерии люди громко расхохотались. Идо улыбнулся. Люди всегда и везде остаются людьми. Что бы ни случилось, они находили поводы для веселья, пусть даже короткого. От этой мысли ему стало легче на душе. Может, после того как он закончит копаться в Залемском мусоре, он купит пару тако, прежде чем браться за вторую свою работу.

Соледад проводила взглядом Идо, направившегося в сторону свалки. Значит, вот он, бывший муж Кирен. Она впервые видела его лично. И, если ей не померещилось, он шел почти что пружинящей походкой. Может быть, сегодня с ним произошло что-то почти хорошее. Приятная перемена – кажется, нормальным его состоянием был режим «истерзанного духа». Как бы там ни было, он ушел из дому по меньшей мере на час.

Соледад могла бы нанять дозорного, который прислал бы ей сообщение, как только Идо соберется домой, но тогда ей пришлось бы полагаться на стороннего человека, пусть и не посвященного в подробности дела. Чем меньше людей связаны с тобой и твоим заданием, тем меньше опасность, что очередной заказ обернется какой-нибудь неприятностью. Никогда не знаешь наверняка, кто и каким образом сможет вычислить и добраться до тебя.

Никто не заметил, как Соледад вышла из такерии. Выйдя из кабинета Вектора, она сместила механизированные части своего лица так, чтобы внешние углы ее глаз и губ опустились вниз, вокруг рта образовались заметные линии и обвислые щеки, выдающие наличие второго подбородка. Лицо любой пожилой женщины, которая всю свою жизнь пыталась быть полезной, зная, что в ответ она услышит лишь замечания, а не благодарности. Оно вобрало в себя множество разных женщин и выглядело знакомым ровно настолько, чтобы не вызывать сомнений, и достаточно незнакомым, чтобы не привлекать внимания.

Даже спустя столько лет Соледад все еще поражалась, как просто было стать невидимкой. Она могла встать прямо перед человеком, и тот не обратил бы на нее никакого внимания.

Всю ее одежду можно было вывернуть наизнанку. Это был простой и эффективный способ маскировки, и причинял он куда меньше неудобств, чем смещение костей лица.

Идо жил над клиникой, так что в доме было два отдельных входа. Соледад решила, что безопаснее проникнуть в его квартиру – меньше шансов наткнуться на заглянувшего в неурочное время пациента.

В этой части города движение было оживленным. Казалось, улицы здесь не пустеют никогда. Очень кстати. Никто не обратил внимания на женщину на крыльце дома доктора Идо. В дверь был врезан обычный замок, который открывался ключом. Это, по мнению Соледад, вполне соответствовало образу Идо, очаровательного и старомодного чудака. Было бы глупо пользоваться электронным замком, который отключался простым перерезанием кабеля.

Еще в юности Соледад научилась взламывать практически любой механический замок путем терпеливых манипуляций. Набор превосходных отмычек определенно давал преимущество, особенно когда поджимало время. А когда речь идет о взломе, времени много не бывало.

Оказавшись внутри, Соледад неподвижно простояла пару минут в темноте, прислушиваясь к звукам дома, приглушенному шуму машин снаружи, собственному дыханию, к запертому внутри воздуху и одиночеству. После того как все это надежно закрепилось в ее памяти, она надела очки ночного видения.

Слева находилась гостиная, справа кухня, а дальше – клиника. Соледад беззвучно прошла через кухню в коридор и, к своему изумлению, обнаружила винтовую лестницу. Кирен ничего об этом не говорила. Соледад легонько потрясла перила – никакого движения или грохота. Конструкция выглядела достаточно прочной для такого старого дома. Здание казалось на вид еще довоенным. В Айрон сити осталось на удивление много подобных домов. Вектор утверждал, что часть Завода была построена до войны, но Соледад всегда относилась к его словам с некоторым недоверием.

Она запомнила планировку клиники – сначала оглядела ее в целом, потом стала рассматривать отдельные детали до тех пор, пока помещение не уместилось у нее в голове, так же как она в нем. Комната была не очень большой, тесной, неопрятной, но и не захламленной. Пройдя внутрь, она миновала столик на колесах с разложенными на нем разнообразными хирургическими инструментами в стерильной упаковке. Идо нравилось иметь к своему возвращению под рукой все необходимое для текущей работы. Как эти две руки на столе.

Они явно предназначались двум разным людям. Первая являла собой странное приспособление, какого Соледад никогда прежде не видела: предплечье разделялось надвое у локтя, расходясь как пасть крокодила. Каждая часть предплечья заканчивалась кистью с пятью похожими на пальцы манипуляторами. Соледад даже представить не могла, для чего она нужна. Какое-то специальное приспособление для секса? Идо, насколько было известно, не занимался подобными вещами, но, может, после ухода жены он решил расширить дело.

Соледад склонилась над столом и настроила зрение на максимальное увеличение. Она нашла чип именно там, где, по словам Кирен, должен располагаться управляющий элемент, но это было простое старое устройство, а не описанный доктором суперчип. Во второй руке – обычном рабочем приспособлении с креплениями для инструментов – суперчипа тоже не оказалось.

«Если его не окажется в клинике, поищи в сейфе. Он вделан в пол, – сказала Кирен, записывая шифр. – Идо мог его поменять, но я так не думаю».

Он ничего не менял.

Сейф был доверху заполнен препаратами в мешочках и бутылочках, в связках плоских пакетиков и запаянных ампулах. Все, что нужно было опустившемуся моторболисту для счастья. Соледад побоялась, что ей придется вынуть по крайней мере половину этого богатства, чтобы отыскать нужный предмет. Потом она заметила что-то вроде большого бумажного конверта, приклеенного к одной из стенок сейфа.

Внутри было именно то, что она искала. Чип оказался таким тонким, что Соледад даже боялась случайно разломать его пополам. Но он был поразительно прочным, как маленькая стальная пластинка. Она увидела линии на обеих сторонах, но они оставались для нее загадкой.

Соледад убрала его в маленький пластиковый контейнер, который ей выдала Кирен, и сначала хотела положить его в один из карманов, потом передумала и затолкала в лифчик, возле правой груди. Всякий, кто попытается достать его оттуда, останется без руки, будь она механической или живой.

Быстро, но без спешки Соледад вернулась на второй этаж, стараясь двигаться так же бесшумно, как раньше. Спрятав очки ночного видения, она положила руку на входную дверь и замерла. Что-то не так. Соледад пробежала по составленному в уме списку и не нашла упущений. По звукам, по ощущениям в доме ничего не изменилось. Она оставила подвал и сейф в том же виде, в каком нашла их. Идо не узнает о пропаже чипа, пока тот ему не понадобится, и даже тогда он не узнает, когда он был украден, как или кем.

Соледад даже стало жаль его. Жизнь не давала передышек…

Вот в чем дело! Соледад провела рукой по лицу. Она позволила своему лицу восстановиться. Проклятие, надо быть внимательней.

Но даже изменять форму лица было неудобно, иногда даже болезненно, случалось, боль не уходила еще день или два. Все из-за возраста. Ее предупреждали о том, что со временем изменяться будет все сложнее, и однажды наступит день, когда ей придется сдаться и жить с собственным лицом.

Но не этим вечером. Она почувствовала, как смещаются под ее пальцами мышцы и кости, и поняла, что выглядит как надо, даже не проверяя свое отражение в зеркале. Каждое лицо было по-своему неудобно, некоторые неудобнее других. Но могло быть и хуже. Эта невыразительная маска могла оказаться ее настоящим лицом.

И однажды стало бы слишком больно поддерживать то лицо, которое окружающие считали красивым.

Соледад выскользнула из дома и вернулась в такерию. Через час возвратился Идо с мешком, набитым, судя по всему, сервомоторами, с озабоченным выражением лица. Соледад наблюдала, как он замер у подножия лестницы перед своей дверью, потом остановился и взглянул прямо на нее.

Соледад задержала дыхание, ожидая, что будет дальше. Подойдет ли он к ней, что-то скажет? Но он продолжал смотреть, и она сообразила, что он смотрит на такерию, а не на нее. Может быть, он проголодался.

Соледад подумала про себя, что Идо не так уж плохо выглядел. Чересчур, просто невероятно бледный – даже его волосы были бледными. Но по его лицу можно было догадаться, что он часто улыбался в прошлом. Теперь оно сохраняло сосредоточенное выражение, но так могло казаться из-за очков. Движения Идо были изящнее, чем у большинства мужчин Айрон сити. Вектор упоминал, что он родился не здесь, но это было очевидно. Соледад не до конца верила рассказам Вектора о том, что Идо и Кирен – из Залема, несмотря даже на самоцвет на лбу Настройщицы. Если они жили на Залеме, зачем было спускаться? И зачем было поселяться именно в Айрон сити? Какой в этом смысл?

Вектор еще говорил, что Кирен бросила Идо. Это как раз было похоже на правду. Идо определенно не выгнал ее сам. Соледад знала, как выглядят мужчины, которые выгоняют женщин, а Идо таким не был. Хотя он, наверное, по горло пресытился ее нытьем, раз позволил ей уйти. Эта женщина требовала к себе особого внимания. Вектор был достаточно богат, чтобы ее себе позволить.

С другой стороны, Кирен не выглядела человеком, которому повезло. Скорее – тем, кто был уверен, что у него ничего нет, потому что его жизнь была несовершенной.

Соледад усмехнулась про себя. Может быть, она и правда была из Залема.