Призраки врываются в Империю, как пылающие камни, пущенные из баллисты. Стена на границе полностью рухнула.

Я чувствую духов так же, как чувствую Земли Ожидания. Они – кусочки зимы на ковре лета, и передвигаются, как стайка рыб – бок о бок в одном направлении. Сейчас они направляются на юго-запад, к деревне меченосцев, где я обычно добываю себе еду. Там живут честные простые люди, достойные трудяги. И сейчас они не подозревают, что за ужас на них надвигается.

Я хочу помочь им. Но именно этого хотят и джинны – чтобы я отвлекся, забыл о своих обязанностях. Снова они пытаются использовать против меня мою человечность.

Только не сейчас. Сейчас имеет значение только одно. Не люди, которые могут пострадать от нашествия призраков, а граница Земель Ожидания. Я должен восстановить ее. В Лес постоянно приходят новые призраки. Что, если они тоже вырвутся наружу? Я должен держать их в пределах Земель.

Как только в моей голове формируется эта мысль, от земли начинает подниматься волна магии. Она наполняет мое тело. На этот раз магия куда сильнее, и при ее приливе я наконец понимаю, как же подло мной манипулировали джинны. Ощущать Маута, позволять магии войти в меня – это великое облегчение, но также и великая вина. Я содрогаюсь от близости Маута. Это ощущение ничем не похоже на использование физической магии, там я скорее обуздываю некую силу, которая и так является частью меня. А эта магия – целиком внешняя, приходящая снаружи. Она проникает в меня, как болезнь, окрашивает мир в другие цвета. Эта сила меняет во мне что-то основное и изначальное. Я больше не чувствую себя самим собой.

Но мои чувства сейчас не имеют значения. У меня впереди много работы.

Магия позволяет мне увидеть границу такой, какой она должна быть. Все, что я должен сделать – это силой воли восстановить ее. Я собираюсь с силами.

А где-то к югу отсюда призраки приближаются к деревне. Не думай об этом.

Магия Маута трепещет во мне, его присутствие ощущается еще сильнее. Постепенно, кирпичик за кирпичиком, я восстанавливаю стену, вызывая у себя в голове образы огромных кирпичей, сотканных из незакатного света. Когда я открываю глаза, стена полностью восстановлена и сияет ярче, чем когда бы то ни было. Но возведение границы не может заставить беглых призраков вернуться. Хотя и может удержать в своих пределах новых призраков, которые будут прикованы к Землям Ожидания.

А я ожидаю много новых умерших.

И что теперь? Должен ли я преследовать беглых призраков? Маут толкает меня на юго-запад, и это довольно убедительный ответ. Я бегу по ветрам, и это дается мне на удивление легко, намного легче, чем раньше. И хотя я все жду, что магия иссякнет при моем удалении от Леса, она остается такой же сильной, потому что это магия Маута.

Призраки рассеялись, они наводнили окрестности, разбившись на маленькие группы. Сперва я направляюсь к деревне, которая ближе всего к Землям Ожидания. За милю от деревни я уже слышу крики.

Я останавливаюсь на деревенской площади. Селяне даже не замечают моего появления из ниоткуда – так велик хаос, учиненный призраками.

– Таддиус! Сынок! Нет! – вопит женщина с седыми волосами. Молодой человек на ее глазах заламывает руки старику и вздергивает их кверху с нечеловеческой силой.

– Отпусти – что ты делаешь – а-а-а… – слышится ужасный хруст, и отец юноши падает, лишившись чувств от боли. Молодой человек поднимает старика легко, как маленький камешек, и швыряет его в сторону деревни, на много ярдов вперед.

Я обнажаю мечи, готовясь к атаке, но тут Маут дергает меня.

Конечно, Элиас, какой же ты идиот, говорю я себе. Нечего и пытаться в одиночку справиться со всеми, кто одержим призраками. Шэва, помнится, сказала мне, прикоснувшись к моему сердцу и лбу: «Истинная сила Маута находится здесь – и здесь». Магия влечет меня к приближающейся группе одержимых селян. В горле поднимается волна тепла, и я чувствую, что Маут побуждает меня заговорить с ними.

– Стойте, – говорю я. Но нет – это говорит не Элиас. Это говорит Бану аль-Маут. Я перевожу взгляд с одного одержимого на другого. Я жду, что они набросятся на меня, но они только смотрят пустыми глазами, чувствуя шевелящуюся во мне магию. Призраки боятся ее.

– Подойдите, – приказываю я им. Голос мой звучит с небывалой силой, в нем чувствуется власть повелителя. Они не могут ослушаться. – Ко мне!

Они скалятся и кривятся, но ничего не могут сделать. Я набрасываю на них магию Маута, как веревку, связывая их воедино. Некоторые идут за мной в украденных ими телах, другие остаются призраками, но все они тащатся за мной с гневными стонами. Вскоре вокруг меня образуется круг из нескольких дюжин духов.

Может быть, связать их всех вместе и забросить в Земли Ожидания? Я уже поступал так с призраками, которые напали на кочевников.

Нет. Я смотрю на их искаженные мукой лица и понимаю, что духи сами не хотят быть здесь. Они хотят идти дальше, оставить этот мир. Отправить их обратно в Лес – значит продлить их мучения.

Магия изменяет мое зрение, и я вижу призраков такими, какие они есть: страдающими, одинокими, испуганными, сожалеющими… Некоторые жаждут прощения. Другие – доброты. Кто-то ищет понимания, а кто-то – объяснений.

Еще есть призраки, которые требуют справедливости и суда. С этими духами сложнее всего, потому что они должны снова и снова переживать боль, которую причинили другим, прежде чем освободиться. Всякий раз, когда я смотрю на призрака и пытаюсь понять, что ему нужно, приходит ответ от магии. И с помощью этой магии я дарую им помощь.

Это занимает много времени. Проходит несколько часов, а я пока переправил только дюжину призраков… теперь две дюжины… Вскоре все призраки толпятся вокруг меня, жаждут поговорить, хотят, чтобы я их увидел. Селяне зовут на помощь, наверное, надеются, что моя магия облегчит их боль. Я бросаю взгляд в их сторону – и вижу не людей, а создания, которые попросту медленно движутся к своей смерти. Люди смертны, а следовательно, мне до них нет дела. Меня интересуют только призраки.

Это новая для меня мысль. Странная. И она исходит не от меня. Но сейчас мне некогда над этим размышлять – прибывают все новые призраки. Я останавливаю взгляд на каждом, заглядываю ему в душу, пока наконец не переправляю дальше всех до единого. Даже тех, кто явился на мой зов в человеческих телах.

Когда я заканчиваю свою работу, приходит время взглянуть на разрушения, оставленные призраками. Я вижу с десяток мертвых тел… И еще, как минимум, столько же не вижу.

Какое-то тяжелое отстраненное чувство завладевает мной. Что это – печаль? Сострадание? Я отмахиваюсь от него. Селяне теперь смотрят на меня с ужасом. Они простые люди, в конце концов. В любом случае, это только вопрос времени – скоро страх подтолкнет их взять в руки мечи, факелы и вилы. Я все еще смертен и не хочу с ними сражаться.

Один молодой человек выступает вперед из толпы. На лице его застыло странное выражение. Он открывает рот и хочет произнести слова благодарности. Но раньше, чем он успевает сказать их вслух, я разворачиваюсь и ухожу. Меня ждет еще много работы, и его благодарности я не заслуживаю.

Несколько дней я провожу в метаниях по городам и деревням. Я ищу призраков, призываю их к себе, собираю в группы и занимаюсь их отправкой на ту сторону. В некоторых селениях вся процедура занимает не больше часа, в других местах мне требуется на нее почти весь день.

Моя связь с Маутом растет, но она еще не совершенна. Я чувствую, магия еще не соединилась со мной, она существует отдельно. И я не смогу быть истинным Ловцом Душ, пока не найду способа полностью вобрать ее в себя.

Вскоре магия настолько крепнет, что я могу почти мгновенно переноситься в места скопления призраков. Я уже переправил сотни, но остаются еще тысячи. И за то время, которое призраки провели среди людей, появилась еще сотня новых, потому что были человеческие жертвы. Я добираюсь до городка, где погибли почти все жители, и призраки, овладевшие ими, уже успели переместиться к следующему населенному пункту.

Прошло почти три недели после побега призраков. Опускается ночь, разражается страшная гроза, и я укрываюсь за поросшим травой холмом, свободным от камней и кустарников. Я всего в нескольких милях от гарнизона меченосцев. Гарнизонные барабаны бьют. Странно, что они делают это в такой час ночи, но я не обращаю на них внимания и даже не пытаюсь переводить их послание.

Дрожа от холода в пропитавшемся водой кожаном доспехе, я пытаюсь собирать хворост. Но дождь все не утихает, и после получаса неудачных попыток разжечь проклятый костер я наконец сдаюсь и решаю ночевать так. Я сжимаюсь в комок, натянув капюшон на лицо.

– Что проку владеть магией, – бормочу я себе под нос несчастным голосом, – если при этом не можешь даже развести для себя жалкий костерок, чтобы согреться?

Я не жду ответа на свой вопрос, поэтому очень удивляюсь, когда чувствую прилив магии. А потом она охватывает меня снаружи, как кокон, создавая вокруг ореол тепла.

– О… благодарю, – я пытаюсь прикоснуться к этому кокону пальцем, но он неосязаем. Это просто окружающее меня тепло. Я и не знал, что способен на такое.

Ты еще очень многого не знаешь. Знала ли Шэва Маута лучше, чем я? Она всегда с таким почтением говорила о магии, почти с благоговением… А я смотрел на это, как ребенок смотрит на лица своих родителей, ища в них ответы на все вопросы мира.

Почувствовал ли Маут смерть Шэвы? Она ведь была связана с ним целую тысячу лет. Скорбел ли Маут о ней? Испытывал ли гнев по отношению к Князю Тьмы?

Я вздрагиваю при мысли о повелителе джиннов. А потом думаю о том, кем он был раньше – Ловцом Душ, переправлявшим с такой любовью души умерших людей. Теперь он стал чудовищем, которому нужно только одно – уничтожить человеческий род. В историях, которые я слышал от Мамы, он всегда был либо Безымянным Королем, либо Князем Тьмы. Я размышляю о том, есть ли у него истинное имя, неведомое никому из людей.

Неприятно сознавать, но я понимаю, что с джиннами обошлись жестоко. Однако это не оправдывает нынешних поступков Князя Тьмы. Хотя ненавидеть его, как раньше, я уже не могу.

Когда я наконец поднимаюсь, отдохнувший и согревшийся благодаря помощи Маута, до рассвета еще остается несколько часов. Я чувствую какую-то прореху в ткани мира. Призраки, которых я ощущал неподалеку, теперь исчезли. Но в мире присутствует что-то еще, какие-то другие темные духи. Я не вижу их, но знаю, что они рядом.

Я поднимаюсь, оглядываясь. Вокруг меня простираются широкие возделанные поля. Гарнизон расположен к северу отсюда. Дальше на несколько сотен миль тянутся земли усадеб патрициев. Дальше – столица, потом хребет Невенн, за ним – Дельфиниум.

Магия указывает мне на север, словно стремясь утянуть меня в этом направлении. Я простираю туда свой разум и чувствую хаос. Кровь… Большую битву. И появление все новых призраков. Только они, в отличие от остальных, не стремятся попасть в Земли Ожидания. Они свежи, бодры и пленены странной магией духов, подобной которой я никогда еще не видел.

Эти призраки каким-то образом втянуты в битву. Они связаны с кровью. Может ли сейчас на севере разразиться большая война? В это время года на Тиборум часто случаются набеги врагов Империи… Но Тиборум – на западе.

Маут поднимает меня на ноги, и я иду по ветрам к северу, устремляя взгляд на мили вперед. Наконец, я нахожу толпу призраков, а над ними вьется еще одно облако духов. Большинство призраков устремляются в какое-то конкретное место, яростные и голодные. Я вижу, что они несутся к мертвым телам, кровопролитию и войне. Я понимаю это так же ясно, как если бы они мне прямо сказали об этом. Что за война, какая война? Я в полном замешательстве. Может быть, карконы снова вырезают стойбища дикарей в Невеннских горах? Если так, понятно, куда стремятся все эти призраки!

Барабаны ближайшего ко мне гарнизона отбивают сигналы, и на этот раз я внимательно слушаю. Карконы вот-вот атакуют. Всем резервным войскам срочно явиться в казармы Южной Реки. Послание раз за разом повторяется, и до меня наконец доходит, что призраки спешат вовсе не в Невенны.

Они стремятся в Антиум.