КОЛОМНА

Коломна оставила огромный след в моей душе и памяти. Иногда думаю о том, что переезд в этот город нужен был не столько Арсению, сколько мне. Только там я соприкоснулась, как мне кажется, с настоящим православием. Несколько монастырей, храмы и духоносные пастыри — все это открылось для меня в Коломне. Там очень много людей церковных, через которых понимаешь слова Спасителя: По плодам их узнаете их (Мф. 7:16).

Арсений устроен был в садик. Сама я стала думать о том, где бы пристроиться на время, пока Сеня в садике, а времени было достаточно — с восьми до восемнадцати часов.

И вот я поехала по храмам предлагать себя в качестве трудницы: помыть, полить, убрать и т. д.

Я объехала не один храм. В какой бы храм ни заходила, везде все было укомплектовано и бесплатная помощь не требовалась.

Почти потеряв надежду, что моя помощь кому-то может пригодиться, я подъехала к Троице на Репне.

Выйдя из машины, я направилась в Троицкий храм. Меня встретила церковница Зинаида Федоровна, дама приятной наружности, но видом строгая. Я сказала, что приехала из другого города, ребенок глухой, ходит в садик, а мне целый день вроде бы заняться нечем, вот могу помочь, если надо.

К моей радости, Зинаида Федоровна сказала:

— Надо, еще как надо! Мы готовимся к великому освящению, у нас столько работы: паникадила чистить, стены мыть и т. д. Как тебя зовут?

— Надежда!

— Пойдем к отцу Роману, там поговорим.

И мы пошли. Возле иконы стоял молодой батюшка, худенький и с очень добрыми глазами.

— Батюшка, благословите! — начала Зинаида Федоровна. — Это Надежда. Надежда, расскажи о себе.

И я в который уже раз рассказала свою историю: что живу в другом городе, приехала из-за сына и хочу потрудиться, если можно.

Отец Роман выслушал, посоветовал подойти к настоятелю храма отцу Владимиру, который в это время беседовал с женщиной.

Когда мы подошли, отец Владимир закончил беседу, я благословилась и начала заново свой рассказ. Последние мои слова были: «Батюшка, если вам надо…» Я не договорила.

— Надо, Надежда, очень надо! Пойдемте, я отведу вас в воскресную школу, там нужна помощь.

И вот мы в воскресной школе святителя Филарета Московского.

Отец Владимир знакомит меня с секретарем Ольгой Ильиничной, та внимательно меня изучает, впрочем, как и подобает секретарю.

Пришлось и тут рассказать свою историю жития в Коломне, чтобы всем было понятно, что за человек к ним пришел.

А дальше началась моя приходская жизнь в этом храме. Утром я отвозила Сеню в садик и ехала в храм, где меня уже ждали. С работниками (а их было немало — церковницы, просфорницы, алтарники) я быстро нашла общий язык, все меня полюбили и очень хорошо ко мне относились. Были и немалые искушения, но о них чуть позже.

Великое освящение было 2 декабря (19 ноября по старому стилю), в день памяти святителя Филарета Московского. Все было готово, паникадила начищены до блеска, стены тоже блестели — в общем, как и должно быть. Великое освящение совершал владыка Ювеналий, митрополит Крутицкий и Коломенский.

Жизнь моя текла как река Репня, плавно и неторопливо. Сеня получал социальную адаптацию, а я — духовные уроки.

Все было хорошо, пока однажды я не увидела, какие просфоры пекут в храме. На этом приходе я никому не объявляла, что по месту прописки работаю в храме святителя Николая просфорницей и пекарем.

Как-то раз алтарник положил пакет с просфорами рядом со мной, и я невольно увидела их. Внешний вид просфор, мягко говоря, был неказистый. Конечно, я смотрела как профессионал на эти просфоры и думала: «Бедные батюшки, как же они служат на них?! В них же воздуха полно, и вообще непропеченные какие-то».

Так как мы с Сеней уезжали домой на выходные, то я решила привезти отцу Владимиру свои просфоры для образца, не потому, что мне хотелось обидеть и унизить просфорниц, а просто решила показать, что можно печь более качественные просфоры, не отступая от церковных канонов.

Мои просфоры батюшке понравились. Он спросил, откуда они, я ответила, что пеку. Отец Владимир обрадовался этому и предложил мне научить просфорниц храма печь такие просфоры, я с радостью согласилась. Но у просфорниц радости было гораздо меньше. Они много лет трудились в этой церкви, и никто никогда им не делал замечаний, а тут пришла молодая (на то время) женщина и начала их, опытных, учить жизни! Две мои ученицы были не только старожилами храма, но и по возрасту годились мне в бабушки.

Для выпечки таких просфор, какие пекла я, требовалось оборудование: тестораскаточная машина, тестомес, расстойка, а главное — печь. Бабули мои пекли по старинке, на простых электрических плитках домашнего назначения, с помощью простой деревянной скалки. Между тем выпекание просфор очень и очень трудоемко. Тесто для просфор должно быть крутым, чтобы раскатывать его, нужны крепкие руки.

Как-никак, живем мы в XXI веке, в храмах стали применять оборудование, облегчающее выпечку просфор. При этом качество не ухудшается, а, наоборот, становится лучше, особенно если речь идет о большом количестве просфор (в Троице на Репне это количество могло быть от пятисот до двух тысяч штук); прибавьте к этому богослужебные просфоры (а служили в этом храме каждый день).

Назначили день моего выхода к бабулям для обучения; перед этим было закуплено нужное оборудование для выпечки просфор. Оборудование не очень сложное, но, когда тебе за семьдесят, привыкать к чему-то новому непросто. Так случилось и у моих учениц: то ли из-за возраста, то ли из-за нежелания подчиняться мне (а тут им пришлось выполнять то, что я говорю, стараться выдерживать технологию выпекания) бабули начали меня в прямом смысле игнорировать. Я пыталась объяснить, что на их место не претендую, научу — и пеките себе на здоровье, у меня хватает выпекания в храме по месту прописки; но на бабушек не действовали мои слова, и они объявили мне бойкот. Видя такую ситуацию, я перестала приходить в просфорню и принуждать к обучению.

Спустя некоторое время пришли из другого храма, пригласили меня подменить заболевшую просфорницу. Я с удовольствием согласилась и несколько дней пекла просфоры в храме Архангела Михаила.

В субботу мы с Сеней пришли на елеопомазание в Троицкий храм, служил отец Роман. Отец Владимир пришел позже; увидев меня с Сеней, он подошел к нам и спросил, как вообще дела. Я не задумываясь ответила, что оборудование в храме Архангела Михаила хорошее и просфоры получаются что надо.

Отец Владимир изменился в лице. Я сразу поняла, что говорю что-то не то.

— Какие просфоры в Архангела Михаила, Надежда?!

— Батюшка! Дело в том, что бабули протестуют, не хотят у меня учиться, я не стала навязываться, а в Архангельском храме просфорница заболела, и меня попросили…

А дальше был шквал слов от отца Владимира… Я только успела выговорить:

— Батюшка! Я больше не пойду туда, это надо было всего на два дня, а так я тут буду, если благословите.

Отец Владимир меня уже не слушал. Он промчался мимо прихожан как молния, приложился к иконам и вышел на улицу.

Когда мы выходили после всенощной, батюшка задал мне только один вопрос:

— Вы завтра к восьми можете приехать?

— Да, конечно, батюшка.

— Приезжайте!

Как мне потом сказал охранник, отец Владимир в шесть утра был уже в просфорне и вел разъяснительную беседу с бабулями. К моему приезду в восемь утра бабули были как овечки, послушные и смиренные.

Мы заново начали обучение, теперь они всё записывали, спрашивали и смотрели. Просфоры получились знатные!

Тамара Петровна и Зинаида Петровна (так звали моих учениц) были добрейшей души бабули, ведь все мы люди и все со своими немощами.

Начались хорошие, теплые дни в нашей просфорне, я старалась их обучить побыстрее, давая возможность все делать самим, и только контролировала.

Через некоторое время они почти научились, но, к сожалению, Зинаида Петровна ушла, не знаю, по каким причинам, может, она так и не смирилась со мной, может, по состоянию здоровья или из-за чего-то еще.

Тамара Петровна осталась одна. Я не предлагала свои услуги, Тамара Петровна сама попросила меня встать с ней на выпечку просфор. Вот так мы с ней и стали печь вдвоем. Она радовалась как ребенок, когда просфоры выходили хорошие, красивые и без воздуха. Это удивительно трудолюбивая женщина, ее старанию можно было только поучиться.

Во время выпечки мы говорили с ней о ее молодости, человек прошел Великую Отечественную войну, знал цену хлебу, изведал, что такое голод и нужда. И всегда она говорила, что не дай Бог случиться еще раз такому, как в годы войны.

Пришло время уезжать из Коломны. Прощание с Тамарой Петровной было трогательным. Она благодарила меня, говорила, что я научила ее печь просфоры: так важно, чтобы просфоры были красивые, качественные и батюшкам было хорошо служить на них. И еще много о чем говорила Тамара Петровна, просила, чтобы я поминала ее в своих молитвах, чтобы Сеня рос здоровым и умным.