Акт V
Магия в тумане времени

Что же теперь будет с Таэко Судо? Я плохо разбираюсь в юридических вопросах, но, по словам Митараи, срок давности по таким преступлениям составляет пятнадцать лет. Так что судить и казнить ее не будут.

В Англии и США срок давности по преднамеренным убийствам не установлен. А для нацистских преступников, как я знаю, его вообще нет. Таэко Судо хоть и не нацистка, но в любом случае надеяться на спокойную жизнь ей не приходится.

Ранним пятничным утром 13 апреля я сошел с электрички на станции Цунасима. На улицах было еще тихо, хотя по вечерам этот район залит неоновыми огнями, которыми сияют отели с сомнительной репутацией.

Прошлую ночь я почти не спал, чего следовало ожидать. Все мои мысли были об этом деле; я едва не сломал себе голову, гадая о том, кем может быть на самом деле так неожиданно появившаяся на сцене Таэко Судо. В голове сплошной туман, еще гуще, чем когда я читал книгу об убийствах членов семьи Умэдзава. Тогда мне еще казалось, что я смогу докопаться до сути дела, а сейчас в голове вообще было пусто.

В дверях кафе, куда я раньше заглядывал несколько раз, показался хозяин и повесил табличку с надписью: «Открыто». Я зашел, выбрал что-то из меню и позавтракал. Впереди меня ожидал исторический день.

Когда я вошел в офис Митараи, тот еще спал. Не могу сказать, что это оказалось для меня неожиданностью. Начало дня не предвещало ничего исторического – мне предстояло в безделье провести на диване несколько часов.

Я вымыл чашки, оставленные в мойке, подготовил все к визиту посетителей, которых, по моему разумению, должно было явиться по меньшей мере двое. Сам Митараи ничего делать не стал бы; такой уж он человек. Я поставил пластинку, убавил звук, чтобы не разбудить Митараи, и растянулся на диване. Только задремал, как дверь спальни скрипнула и на пороге показался мой друг.

Митараи зевнул и почесал голову. Вид у него был свежий – судя по всему, накануне вечером он успел принять ванну; щетина исчезла.

– Ну как? Отдохнул? – спросил я.

– Более-менее. Что-то ты рано явился… Не спал, что ли, всю ночь?

– Сегодня же исторический день.

– Исторический? В каком смысле?

– Разве сегодня не будет открыта загадка, которой больше сорока лет? Сегодня твое торжество. Ты же откроешь людям правду. Разве нет?

– Перед кем? Перед этой обезьяной? Ничего исторического я в этом не вижу. Для меня исторический момент уже миновал. Сегодня будет уборка после пира. Но я должен рассказать обо всем тебе. Вот это действительно важно.

– И все же сегодняшняя встреча… она как бы официальная…

– Хорошо. Пусть будет официальная уборка.

– Называй как хочешь. В любом случае у тебя сегодня будет пара слушателей, не считая меня. И через них обо всем узнают сто миллионов.

Митараи издал сухой смешок:

– Захватывающая сцена. Надо бы мне еще зубы почистить…

В его словах и настроении не чувствовалось подъема, который, по идее, он должен был испытывать. Ведь близился незабываемый час торжества, которому мой друг был обязан самому себе. Или его угнетала мысль, что предстоит сообщить о Таэко Судо полицейскому?

– Что бы ты ни говорил, сегодня твой день. Ты – герой.

– Герой? Мне это вовсе не интересно. Дело раскрыто – и конец. Что тут еще можно сделать? Вот если б преступник оказался отморозком, грозившим новыми убийствами, все было бы по-другому. Я бы действовал совершенно иначе.

Вот ты художник. Написал картину, и что дальше? Если картина получилась хорошая – всё, работа окончена. А налепить на нее ценник и впарить какому-нибудь богачу – задача торговца. Так ведь?.. Не хочу, чтобы мне на грудь вешали орден. Будет мешать при беге. Если картина в самом деле хорошая, она не нуждается в роскошной раме. Мне тошно от того, что приходится помогать этой обезьяне. Не будь на кону репутация его отца, я бы ему слова не сказал.

Мисако Иида позвонила почти сразу, как миновал полдень, и сообщила, что будет через час. Все это время Митараи с обреченным видом рисовал в блокноте какие-то схемы.

Наконец раздался стук в дверь.

– Да, входите! – живо отозвался мой друг и предложил вошедшим присесть. И тут же, сделав удивленное лицо, спросил: – А где же Фумихико-сан?

Действительно, вместо верзилы Такэгоси-младшего следом за его сестрой в комнату вошел его полный внешний антипод – невысокий, худой, узкий в плечах мужчина.

– Извините моего брата. Он наговорил вам всякого сгоряча… Характер у него такой. Мне правда очень жаль. У брата сегодня неотложная работа, вместо него пришел мой муж. Он тоже служит в полиции. Я думаю, от такой замены беды не будет.

Муж Мисако Ииды поклонился нам по очереди и пристроился на стуле. Судя по всему, мы произвели на него неплохое впечатление. Вообще-то он больше походил на продавца в магазине кимоно, чем на полицейского.

Митараи был слегка разочарован тем, что Фумихико Такэгоси предпочел не встречаться с ним лицом к лицу, но быстро взял себя в руки.

– Вот как? – проговорил он. – Интересно, нашлась бы у него неотложная работа, если б мое расследование окончилось неудачей… Ну у большого человека всегда много дел. Исиока, дорогой! По-моему, ты собирался угостить нас кофе?

Я заторопился на кухню.

– Итак, мы собрались здесь сегодня, чтобы я сообщил вам о человеке, совершившем преступление, которое оставалось нераскрытым сорок три года, фигуранте дела об «убийствах по Зодиаку»… О, чуть не забыл! Вы принесли записки отца? Ага! Замечательно! Прошу передать их мне…

Могу с уверенностью сказать, что мысль о записках Бундзиро Такэгоси не оставляла Митараи ни на минуту. Когда Мисако Иида передала ему листки, он схватил их так крепко, что на руке вздулись жилы. Митараи словно хотел сказать: «Всё! Больше никто их не получит!» Именно ради записок Такэгоси он отдавался поискам преступника с таким пылом.

– Я назову вам преступника. Это женщина по имени Таэко Судо, владелица магазинчика, торгующего сумочками. Он находится в Киото, в районе Сагано, неподалеку от храма Сэйрёдзи. Называется «Мэгумия». В Сагано других магазинов с таким названием нет, так что найти его очень просто.

На этом мы можем закончить. При желании вы можете во всех подробностях узнать содержание этой истории у Таэко Судо… Что? Хотите, чтобы я рассказал? Хорошо. Но учтите: рассказ будет длинный. Сейчас Исиока-кун принесет кофе, и мы начнем.

Крохотная аудитория с маленькой доской и парой лавок, где Митараи проводил свои астрологические семинары, не очень подходила для его блестящей лекции об «убийствах по Зодиаку». Она была достойна зала, вмещающего тысячу человек. Но слушателей оказалось всего трое. Подавшись вперед и прихлебывая кофе, мы внимательно слушали пояснения Митараи.

– Мы имеем дело с очень простым случаем. Таэко Судо – разумеется, это не настоящее ее имя – одна отправила на тот свет семью Умэдзава. Вот, собственно, и всё.

Встает вопрос: как получилось, что такое простое преступление больше сорока лет оставалось нераскрытым? Объяснение такое – Таэко Судо смогла превратиться в невидимку. Как сказал присутствующий здесь господин Исиока, мы имеем дело с приемами иллюзиониста. Но иллюзионистом оказался не Хэйкити Умэдзава, как полагал Исиока-кун, а Таэко Судо.

Сорок лет Япония пребывала в заблуждении относительно того, кто совершил это преступление. И это вполне объяснимо, потому что человек, его совершивший, все это время скрывался благодаря астрологии или, если хотите, астрологической магии.

В этом и заключается суть дела. Предлагаю поговорить об этом позже, а пока, следуя по порядку, начнем с закрытой изнутри мастерской Хэйкити Умэдзавы и его убийства.

В мастерской на всех окнах стояли металлические решетки, через которые человек проникнуть никак не мог; в доме не было тайных дверей, и единственная дверь была заперта изнутри на задвижку и навесной замок. Кроме того, на улице выпал снег, какого в Токио не помнили лет тридцать, и человек, зашедший в мастерскую, не мог не оставить на нем следов.

Хэйкити, перед тем как его убили, принял снотворное. Подстриг бороду. (Или ему кто-то подстриг?) Не побрил, а именно подстриг, причем очень коротко. Почему он это сделал? И чем? Ножниц в мастерской не обнаружили.

Снаружи на снегу кто-то оставил две дорожки следов – женских и мужских. Причем мужские следы идут за женскими. Снег прекратился вечером в половине двенадцатого; предполагаемое время смерти Хэйкити – около полуночи, с возможным отклонением в час в ту и другую сторону. Еще мастерскую Хэйкити в это время вроде бы посещала натурщица, но найти ее так и не смогли.

Таким образом, приняв к сведению эти обстоятельства, зададим себе вопрос: какие возможны варианты?

Первый. Преступление произошло где-то сразу после одиннадцати. Убив Хэйкити, преступник тут же ушел. Снег не прекращался до половины двенадцатого и успел завалить его следы – и в мастерскую, и из мастерской. Следы, обнаруженные на снегу, принадлежали другим людям.

Второй. Хэйкити убила натурщица, которая была в женской обуви.

Третий. Его убил неизвестный в мужской обуви.

Четвертый. Эти двое действовали вместе.

Еще два варианта могли быть связаны с фальсификацией следов:

Пятый. Натурщица оставила два разных следа.

Шестой. Натурщица покинула мастерскую Хэйкити, еще когда шел снег. Этим воспользовался неизвестный в мужской обуви, заранее приготовивший женскую обувь и оставивший на снегу два следа.

Теперь о версии с кроватью, которую якобы подтянули к потолку, а потом уронили. Она совершенно неправдоподобна, поэтому я ее исключаю. Значит, у нас остается… Сколько? Да, шесть вариантов.

Загадка со следами, конечно, очень любопытна, но она относится к числу тех, ответ на которые трудно найти с помощью логики. Причин тому может быть несколько, но главное состоит в том, что сколько б мы ни рассуждали об имеющихся вариантах, ни один из них никуда не ведет. Из-за этого, в частности, самые известные сыщики Японии сорок лет не могли раскрыть дело семьи Умэдзава. Они оказывались в тупике у самого входа в лабиринт.

Но с другой стороны, именно это обстоятельство и указывает на разгадку.

Разберем теперь по отдельности каждый из возможных вариантов.

Вариант первый выглядит достаточно правдоподобно, хотя, конечно, кое-что кажется странным.

После того как убийца покинул место преступления, там появились другие персонажи – обладатели женской и мужской обуви (хотя, возможно, это был один человек). Они были свидетелями, но почему-то не заявили о себе. Видимо, для этого у них были причины, но какие? Хоть бы анонимное письмо отправили в полицию – ведь оставленные ими следы могли принять за следы преступников. Так что эта версия маловероятна.

Вариант второй – убийство Хэйкити натурщицей в женской обуви – практически исключен. Если исходить из времени окончания снегопада, обладатель мужской обуви и обладательница женской должны были столкнуться лицом к лицу в мастерской Хэйкити. То есть натурщица убивала хозяина, а обладатель мужской обуви спокойно наблюдал за этим. Он даже не пытался ее остановить, а потом не стал сообщать об убийстве. Такое трудно представить.

Вариант третий – Хэйкити убил человек в мужской обуви – тоже теоретически возможен, но в этом случае свидетельницей убийства должна быть обладательница женской обуви. Конечно, такой вариант категорически не мог устроить убийцу. Поэтому он тоже вряд ли возможен.

Вариант четвертый – сговор этой пары – куда более вероятен, чем два предыдущих, но и здесь есть много вопросов. Стал бы Хэйкити принимать снотворное в присутствии посторонних, даже если у него с ними были дружеские отношения? Конечно, его могли заставить выпить таблетки, но какая была в этом необходимость? Разве что для внедрения версии о поднятой к потолку кровати…

Если Хэйкити убила эта пара, убийство Кадзуэ и так называемые «убийства Азот» вполне могли быть делом тех же рук. Но двоим труднее сохранить содеянное в тайне. Будь преступников двое, почерк убийств Кадзуэ и девушек Умэдзава был бы другим, да и Бундзиро Такэгоси не понадобился бы. Нет, все ведет к тому, что преступник был один. И это человек с холодным умом и холодным сердцем.

Вариант пятый – убийство совершила натурщица, и она же намухлевала со следами. У этой версии тоже есть большое «но». Дело в том, что натурщица появилась в мастерской Хэйкити в два часа дня двадцать пятого февраля. В это время никто не знал, что в Токио скоро пойдет снег, не говоря уж о том, что всех ждет сильнейший снегопад за последние тридцать лет. Получается, что натурщица не могла заранее приготовить мужскую обувь и принести ее с собой.

В принципе, она могла позаимствовать обувь Хэйкити. У него было всего две пары. И обе пары оставались в мастерской до и после убийства. В любом случае, если натурщица воспользовалась обувью Хэйкити для фальсификации следов, вернуть ее на место было невозможно.

Как она могла оставить двойной след? Пройти в своей обуви от мастерской до задней калитки, вернуться обратно на цыпочках, нарочно делая большие, мужские шаги. Потом, надев обувь Хэйкити, пройти по приготовленным следам. Но так или иначе, после этого натурщица никак не могла вернуть обувь в мастерскую. Она оставила бы еще следы, а их не было.

И еще вопрос: если натурщица решила подделать следы, почему она оставила свои, хотя могла замаскировать их под мужские? Зачем ей понадобилось два следа? Одного мужского было бы достаточно. Скорее всего, натурщица хотела ввести следствие в заблуждение.

Полицию можно было направить по ложному пути по двум направлениям. Первое – версия с поднятой к потолку кроватью, второе – убийство Кадзуэ. Был сделан ошибочный вывод, что преступник – мужчина. Обнаружив на трупе Кадзуэ сперму Бундзиро Такэгоси, полиция, естественно, решила, что ее убил мужчина. Но чтобы привести следователей к такому заключению, не требовалось двух следов. Вполне хватило бы одного – мужского.

Вариант шестой – здесь, наоборот, преступление совершает мужчина-одиночка. Возможно, этот вариант покажется вам наиболее вероятным. Человек явился в мастерскую спустя какое-то время после того, как пошел снег. Принес с собой женскую обувь и вместе со своими следами оставил женские следы.

Однако здесь возникает тот же вопрос, что и в предыдущем варианте, только наоборот: разве недостаточно одних женских следов? Глядя на два следа, сыщики могли подумать, что женский принадлежит натурщице, а мужской оставил преступник. Кроме того, у Хэйкити не было среди мужчин друга настолько близкого, что он не постеснялся бы выпить снотворное в его присутствии. Все это, вместе взятое, заводит в тупик и эту версию.

Получается, что мы отбросили все шесть вариантов. Если еще раз рассмотреть их внимательно, можно со всей определенностью вычеркнуть варианты первый и четвертый. Второй и третий тоже исключаем. Рассуждая логически, приходим к выводу, что остаются два последних.

У шестого варианта, как я уже говорил, есть принципиальный изъян: зачем преступник рядом с женскими следами оставил мужские? Поэтому в конечном итоге остановимся на пятом варианте.

Почему поначалу мы его отклонили? По двум причинам: 1) натурщица не могла поставить на место обувь Хэйкити, которую использовала, чтобы изобразить на снегу мужские следы; 2) непонятно, зачем она оставила женские следы. Но при ближайшем рассмотрении эти причины превращаются в инструмент, приближающий нас к разгадке.

Итак, этой натурщицей была женщина, в присутствии которой Хэйкити не постеснялся выпить снотворное и которая имела возможность вернуть на место в мастерскую его ботинки, использовавшиеся ею для трюка со следами.

Кто же эта натурщица? Да, вы правы. Это Таэко Судо. Пока она позировала Хэйкити в мастерской, пошел снег, и навалило столько, что никто не ожидал. Времени подумать было достаточно, и у нее созрел план. Ей пришло в голову попросить у Хэйкити его ботинки.

Изначально она задумала устроить ловушку для Масако и ее девушек, представив дело так, будто это они убили Хэйкити, подтянув кровать к потолку и обрушив ее вниз. С этой целью она провела тщательную подготовку – разбила стекло в окне на крыше, чтобы его заменили на новое, и так далее. Однако неожиданный снегопад спутал ей карты.

У Таэко наверняка уже был готов план убийства Кадзуэ, где виновником убийства она хотела выставить мужчину. И Таэко решила подстроить так, чтобы подозрения в убийстве Хэйкити тоже пали на мужчину. Орудием убийства, скорее всего, послужила сковорода, которой был нанесен удар, повлекший смертельную травму мозга. А инсценировано было так, будто Хэйкити получил эту травму от удара головой об пол. Реализации этого плана снег помешать не мог.

Убив Хэйкити, Таэко для маскировки сыпанула ему на голову пыль и сор с пола, а потом подстригла ножницами бороду. Возникает вопрос: зачем? Наверное, чтобы попытаться запутать полицию – ведь Таэко знала, что Хэйкити и его младший брат Ёсио очень похожи. Но тогда уж, наверное, лучше было бы вообще сбрить бороду. Так или иначе, она, конечно, рассчитывала, что пойдут разговоры, что Хэйкити остался жив, и надеялась трюком с бородой поддержать данную версию. Я списал бы такие действия на молодость и неопытность.

Вообще в отношении этого дела сложилось мнение, что преступник действовал хладнокровно и безупречно. Я считаю, что это не так. При внимательном рассмотрении можно заметить мелкие промахи. Лучший тому пример – история со следами.

Таэко Судо убила человека впервые, поэтому в голове у нее царила сумятица. Она слишком много думала о том, как бы замести следы. Отсюда и ошибки. Для чего понадобилось прокладывать две цепочки следов? Достаточно было мужских. Имея мужские следы, следователи направили бы усилия на поиск мужчины-убийцы и не стали бы отвлекаться на установление личности натурщицы. Кроме того, если бы полиция пришла к заключению, что в день убийства Хэйкити у него побывал мужчина, она уделила бы больше внимания версии с подвешенной кроватью, подозревая, что после его ухода Хэйкити могли убить женщины, сумевшие забраться на крышу. Но так как на снегу остались не только мужские, но и женские следы, я с чистой совестью отверг версию с кроватью.

Да, остается еще большой вопрос: как Таэко ухитрилась поставить на место ботинки Хэйкити и запереть мастерскую изнутри? Предлагаю сейчас на этом не задерживаться. Дальше все станет понятно. Хотя, мне кажется, закрыть дверь на задвижку не так уж сложно. Помните, как было натоптано у бокового окна мастерской? Это легко можно сделать при помощи нитки или бечевки. Накинуть петлю на задвижку, потянуть, а потом смотать бечевку.

Перейдем к убийству Кадзуэ. С этим делом больших сложностей нет. Извините, перечисление всех деталей очень утомляет, поэтому начну с конца, то есть с вывода.

Итак, Кадзуэ привела в свой дом Бундзиро Такэгоси в семь тридцать, а ушел он без десяти девять. Предполагаемое время смерти Кадзуэ – между семью и девятью часами. Странно, правда? Ничего странного. Когда Такэгоси переступил порог дома Кадзуэ, она уже была мертва и лежала в соседней комнате. Стоило ему отодвинуть раздвижную дверь, и он увидел бы ту же картину, что зафиксировала полиция при осмотре места преступления.

Бундзиро Такэгоси соблазнила не Кадзуэ, а Таэко Судо. Причина простая – шантаж заставил Такэгоси взять на себя «утилизацию» тел убитых девушек. И еще, Таэко была нужна сперма, чтобы представить убийство Кадзуэ как дело рук мужчины.

После убийства Хэйкити Таэко проложила по снегу мужские следы, поэтому, думала она, даже если Масако и ее дочерей признают непричастными к смерти художника, ей самой разоблачение не грозит, потому что виновным в убийствах Хэйкити и Кадзуэ будут считать неизвестного мужчину.

После секса с Бундзиро Такэгоси она вымазала влагалище мертвой Кадзуэ, лежавшей за стенкой, его семенем, чтобы навести следствие на мысль, что насильник и убийца совершил половой акт с трупом. Этот факт дает понять глубину озлобления, которое переполняло сердце этой женщины. Бундзиро Такэгоси вступил в интимную связь с живым человеком, а ему (пусть анонимно) приписали соитие с трупом.

– Однако, – прервал я Митараи, – если Таэко Судо хотела представить оба убийства делом рук какого-то мужчины, может, тогда не надо было инсценировать ограбление?

– Ты не прав. Не будь ограбления, полиция связала бы это преступление с убийством Хэйкити и могла обратить более пристальное внимание на дом Кадзуэ и в конечном итоге обнаружить в кладовой тела убитых девушек. Вот чего она боялась.

Однако, даже инсценировав ограбление, Таэко не могла быть уверена, что полиция не займется домом Кадзуэ всерьез. Ведь это было не простое ограбление, а ограбление с убийством.

Риск, что полиция может наткнуться на тела в кладовой, был слишком велик, поэтому надо было изо всех сил подгонять Такэгоси. Ей еще повезло, что район Каминогэ в те времена больше напоминал деревню, хотя и входил в столичную префектуру. Местная полиция работала вяло, особо не напрягаясь. Сейчас задуманная Таэко Судо комбинация не прошла бы – уровень следствия уже другой, его не проведешь.

И газетная печать стала более четкая. Увидев в газете фотографию Кадзуэ, Бундзиро могло показаться, что произошла путаница. Но уверенно сказать, что на фото не та девушка, что затащила его в постель, он не мог. Фотография была очень маленькая, да еще подретушированная, и девушка на ней совсем молоденькая.

Идем дальше. Зачем преступница вытерла кровь со стеклянной вазы, которой убила Кадзуэ? Почему она хотела, чтобы Бундзиро увидел чистую вазу? Таэко поставила вазу туда, где та обязательно бросилась бы в глаза Бундзиро, чтобы отпечататься в его памяти, и чтобы он не подумал, что убийство Кадзуэ произошло до того, как он вошел в дом.

Следующий вопрос. Кадзуэ убили, когда та сидела, повернувшись лицом к зеркалу. Это автоматически подтверждает, что Кадзуэ и Таэко были в достаточно близких отношениях. Чтобы скрыть этот факт, Таэко тщательно стерла брызги крови с зеркала и оттащила тело Кадзуэ в другую комнату. Здесь, конечно, она допустила прокол. Если уж разделываться с Кадзуэ, имело смысл сделать это не перед зеркалом и не таскать труп по всему дому.

С другой стороны, Таэко знала, что легче всего застать женщину врасплох, именно когда она разглядывает себя в зеркале. Может, вид любующейся на себя Кадзуэ и побудил Таэко нанести смертельный удар… Но это все мои догадки, я же не женщина, мне трудно судить о таких вещах.

Что толкнуло Таэко на убийство? Мне видятся две возможные причины. Во-первых, озлобление против Кадзуэ. Данный мотив присутствовал и в остальных убийствах. Предлагаю поговорить об этом позже. Во-вторых, убийство Кадзуэ стало актом подготовки последующих «убийств Азот».

Девушки Умэдзава были убиты в доме Кадзуэ. В этом нет сомнений. Место самое подходящее. Они собрались там все вместе, и Таэко отравила их, сложила в одном месте и расчленила. А дальше…

Митараи сделал паузу, и мы наконец смогли перевести дух.

– Теперь переходим к «убийствам Азот». Убийца сорок лет дурачила публику, как это делает в цирке фокусник, демонстрирующий зрителям с двух сторон белый носовой платок. Когда в самом начале мне в общих чертах рассказали об этом деле, я интуитивно почувствовал: что-то в нем есть.

И вот вчера я разгадал эту загадку. Это произошло, когда я вспомнил одно очень похожее заковыристое дельце. А дальше пошло-поехало, и через два часа я уже стоял перед убийцей. В принципе все очень просто. Настолько просто, что никому не приходило в голову, что можно использовать такой прием.

Что же это за дельце? Думаю, люди, имеющие отношение к полиции, о нем помнят. Узнав о нем подробнее, вы сразу поймете, какой трюк был использован в «деле Азот».

Речь идет о махинациях с десятитысячными купюрами. События разворачивались в основном в Кансае года три-четыре назад. Я узнал о них из новостей. Зашел в какую-то забегаловку перекусить, сидел и смотрел телевизор. Это было уже довольно давно, поэтому я точно не помню, что говорил ведущий, но суть его слов примерно такова:

«Сегодня в таком-то городе, в таком-то районе изъяли необычную десятитысячную купюру. У нее была вырезана центральная часть. В результате банкнота стала короче обычной, и две ее половины были склеены матовым скотчем».

На экране телевизора появилась фотография двух купюр – поддельной и настоящей, – чтобы зрители могли собственными глазами увидеть разницу.

«Такие купюры, – продолжал ведущий, – уже встречались раньше в районе Кансай. В Канто фальшивка обнаружена впервые. Еще одно ее отличие – номера в левой и правой частях купюр не совпадают».

Сидевшие за соседним столиком студенты тут же принялись обсуждать, как можно получить лишнюю купюру, отрезая от других по полосочке. По телевизору не стали рассказывать, как это можно сделать, – видно, побоялись, что у них будут неприятности, если кто-то возьмет на вооружение этот метод.

Я мало что понял, слушая разговор студентов, но, придя домой, подумал хорошенько и разобрался, как это делается. На словах объяснить трудно, понятнее будет на схеме. Иида-сан, разумеется, все это знает, а вот Исиока-сан и Мисако-сан – вряд ли. Я объясню…

С этими словами Митараи подошел к доске и начертил на ней много прямоугольников, которые должны были изображать денежные купюры.

– Перед вами двадцать купюр. Конечно, можно попробовать обойтись и десятью, но в таком случае риск слишком велик – купюра получится намного короче настоящей. Безопаснее всего, конечно, иметь тридцать купюр, но тогда прибыль будет невелика. Достаточно где-то пятнадцать-двадцать. Теперь на каждой купюре проведем линию, – говорил Митараи, разлиновывая прямоугольники на доске, – и разрежем их ножницами по этим линиям. Начиная с первой линии, расстояние каждой следующей от левого края постепенно увеличивается. На последней купюре линия проходит почти у самого правого края. Поработав ножницами, мы получаем двадцать купюр, разрезанных на сорок частей.

Пометим каждую часть. При этом Л будет обозначать левую сторону купюры, а П – правую. Получим 1Л, 1П, 2Л, 2П и так далее. Отсюда и начинаются чудеса – или мошенничество, как вам больше нравится.

Купюры разрезаны таким образом, чтобы у каждой следующей левая сторона становилась все шире, пока от правой стороны не останется лишь узкая полоска. Откладываем в сторону часть 1П из купюры № 1, которая стала чуточку короче из-за того, что от нее отрезали полоску 1Л. Затем берем часть 1Л и матовым скотчем соединяем ее с частью 2П – правой частью купюры № 2. Берем полоску 2Л – левую часть купюры № 2 и соединяем с 3П – правой частью купюры № 3. Проделываем то же самое с остальными купюрами. В конце мы соединяем части 19Л и 20П, и у нас остается чуть укороченная (как часть 1П) часть 20Л. Как видите, в результате мы имеем двадцать одну купюру! Странно, правда? Что для этого нужно? Двадцать десяток, ножницы и скотч. Полчаса работы – и десятка чистой прибыли. Забавно, не так ли?

Первая и последняя купюры получатся обрезанными с одной стороны, но если сложить вдвое, никто внимания не обратит. В детстве, помню, я часто видел порванные купюры, склеенные папиросной бумагой.

А теперь – главное. Мы пользуемся этими деньгами, они у нас перед глазами. Двадцать одна десятка. Но на самом деле их двадцать.

Вы понимаете, что я хочу сказать? Вот эта схема и послужила мне ключом к разгадке. Два дела – «убийства Азот» и махинации с десятками – разделяет тридцать с лишним лет, но суть у них одна и та же.

Мы считали, что жертвами убийцы стали шесть девушек, и нисколько не сомневались в этом. А на самом деле только казалось, что их шесть. Это не так. Трупов было всего пять!