Часть V. Музыка среди развалин
Глава 1. Тесное чистилище
Четыре отдушины на западной стене сияли золотистым светом утра.
Иветта Апфилд стерла песчаные пылинки и запекшуюся кровь с блондинистых усов мистера Стромлера, приложила пальцы к его рту, разделила двух высохших червяков губ и поднесла к ним горлышко фляжки. Не приходя в сознание, мужчина проглотил влившуюся в рот воду.
Глядя с ревностью на раненого, Генри пересек крохотное помещение, сел на задние лапы возле лежачего, которому досталась вода, развернул длинный розовый язык и часто, глубоко задышал. Яснее некуда, но Иветта, оставив без внимания просьбу пса, влила в рот мистера Стромлера вторую ложечку воды. На покрытом пушком горле пульсировала жилка.
Огорченный отказом, Генри спрятал язык и жалобно заскулил; своеобразная акустика камеры трансформировала собачье недовольство в резкий металлический звук.
– Silencio, – приказала Иветта.
Генри посмотрел на женщину, потом на фляжку и недоуменно склонил голову набок.
– Вода у нас кончается. – Хормейстерше нравились собаки – а к этой она питала особенно нежные чувства, – но в списке ее приоритетов жизнь человека стояла все-таки выше.
Иветта влила еще чуточку воды в рот мистеру Стромлеру, и длинный розовый язык змеей метнулся к жидкости. Блондинка рассмеялась – впервые с тех пор как услышала взрывы.
– Ах ты, воришка…
Изображая полную невинность, пес поднял левую лапу и высунул язык.
– Ладно, убедил.
Иветта сняла крышку с котелка, поставила его на землю и влила две столовые ложки воды. Генри тут же переступил через лежащего джентльмена и с жадностью припал к воде.
Мистер Стромлер открыл глаза и обвел взглядом темное помещение. На лице его отразилось полное замешательство.
Иветта села рядом.
– Как вы себя чувствуете?
– Почему… – Джентльмен закашлялся и моргнул. – Почему я здесь? Это же камера, так? – Голос его потрескивал как сухое дерево.
– Так и есть. Вас ранили, а потом принесли сюда. – Иветта помолчала, потом добавила: – Мы заперты снаружи.
– Заперты? – недоверчиво повторил джентльмен.
– Да.
Мистер Стромлер подался вперед, поморщился от боли и снова опустился на спину.
– Проклятье. Плечо… – Он коснулся ладонью раны. – Пуля еще там?
– Ее вынули перед тем, как вас принесли сюда. Рана заживает хорошо… никакого воспаления.
– Спасибо, что позаботились обо мне.
– Не за что. – Вся ее помощь заключалась лишь в одиннадцати ложках воды.
– Мы давно здесь?
– Три дня.
– Господи… – Мистер Стромлер надолго умолк, потом спросил: – Что было там, снаружи?
– Не знаю. Слышала стрельбу и… какие-то взрывы. – Еще Иветта слышала крик Долорес, возможно, ее последние слова, но обсуждать это спокойно она не могла. – Я не знаю, что произошло.
– Но к нам никто не приходил?
– Пока еще нет.
– Если так, то ваши брат и сестра, должно быть… – Мистер Стромлер так и не закончил ужасное предположение.
– Похоже на то. – С каждым днем вера Иветты в то, что кто-то из семьи остался жив, ослабевала в противостоянии с логикой. Чем еще можно было объяснить их отсутствие, кроме как смертью или пленом? Отогнав мрачные мысли, она поднесла фляжку к губам раненого. – Пейте.
– Зачем? – Вопрос мистера Стромлера заключал в себе все отчаяние их положения.
– Так нужно. Если не пытаться пережить плохие времена, лучшие никогда не наступят.
Из уголков глаз джентльмена выкатились две слезинки – проползли по вискам и затерялись в волосах.
– Не тратьте попусту воду. – Хормейстерша вытерла ему лицо. – Ее у нас мало.
Мистер Стромлер кивнул.
– Извините.
– Еще чуть-чуть. – Иветта подняла фляжку и краем глаза заметила приближающегося Генри. – Забыла. Как по-испански «сидеть»?
– Siéntate.
Пес сел на задние лапы.
– У меня соперник, – заметил мистер Стромлер.
– Генри вас не обидит.
Хормейстерша влила ему в рот две чайные ложки. Он проглотил.
– Больше дать пока не могу.
– Спасибо.
Иветта заткнула фляжку пробкой, поднялась и убрала ее так, чтобы Генри не смог достать.
– Вы выглядите много, много лучше, чем тогда, когда я встретил вас, – заметил мистер Стромлер.
– Спасибо. Я же только спала и ела. Рагу Штукаря замечательное, но оно испортилось.
При упоминании имени негра глаза раненого блеснули. Иветта все еще не могла заставить себя спросить, что случилось.
Неловкая пауза продолжалась недолго.
– Здесь есть место, где можно… – застенчиво осведомился мистер Стромлер.
– Оправиться? Вон та дыра. – Она указала в северо-восточный угол камеры. – Я отвернусь.
* * *
– Миссис Апфилд?
Иветта открыла глаза, но увидела еще меньше, чем видела с закрытыми. Ее окружала тьма. В этом унылом погибельном месте она была бесплотным призраком, а кошмарные воспоминания представлялись несокрушимыми.
– Проснулись?
– Да, – ответил слепой дрожащий призрак.
– Там кто-то есть… снаружи. – Голос мистера Стромлера дрожал на грани истерики.
– Может быть, стервятники или койоты – я тоже поначалу думала…
– Я слышал шаги. Там кто-то ходит. А еще… – Что-то прошелестело за отдушиной… Мгновение тишины… И стук металла о камень.
В затылок будто подуло холодком.
– Кто там? – спросил мистер Стромлер.
Шорох стал громче… Прекратился… Что-то стукнуло о каменное ложе, откатилось и остановилось возле правой ноги Иветты. Она опустила руку, пошарила и нащупала маленький полый цилиндр.
– Бумага.
– Записка?
– Может быть. – Иветта подошла к отдушине. – У нас здесь… нет света.
Ответом был странный гортанный звук, за которым последовал скрежет металла о камень. Иветта поднесла к отверстию сложенные ладони.
– Ой! – Что-то острое укололо ее в левую ладонь, и она тут же опустила руки. – Вы меня укололи. – Во тьме снаружи прозвучала неразборчивая попытка речи и хруст камешков. Шаги.
– Он уходит.
– Давайте посмотрим, что нам протолкнули, – предложил мистер Стромлер.
Иветта пошарила по полу и наткнулась на что-то завернутое в бумагу.
– Спичечный коробок. Полупустой.
– Хорошо.
– Возьмите их. – Хормейстерша вложила спички в руку джентльмену. – Когда скажу, зажжете.
– Ладно.
Она потерла ладонь, развернула свернутый в цилиндр листок и взяла его за верх и низ.
– Зажигайте.
Ярко-желтая стрелка зашипела возле покрывавшей ее ноги синей юбки, полыхнула красным и потускнела до оранжевого. Иветта прищурилась и бросила взгляд на нижние строчки.
Искренне твой, Сэмюэль С. Апфилд IV
– Господи… – От столкновения противоречивых чувств закружилась голова. – Это от моего мужа.
Лицо мистера Стромлера просветлело.
Держа письмо дрожащими пальцами, Иветта побежала глазами по строчкам.
16, 17 или, может быть, 18 августа 1902 года
Дорогая Иветта,
Я буду краток.
У меня сломана челюсть, так что общаться я вынужден только письменно. Работы много, и это письмо я пишу в коротких перерывах, необходимых в моем ослабленном состоянии для восстановления сил. (Жаль, что нет времени изложить все это каллиграфическим почерком, которым ты так восхищаешься.)
Сейчас я раскапываю завал в камеру, где находишься ты с Натаниэлем Стромлером.
Как ты, должно быть, понимаешь, большая часть твоей семьи погибла, включая жившего в доме твоего отца негра, а также индейца. Местонахождение злобного стрелка неизвестно, но мне сообщили, что он сильно изуродован – так, что страшно сказать. Брент выжил, но ранен и находится под моей опекой. Пролежав без сознания…
Тьма напала на огонь, и кончик спички превратился в крохотный красный уголек.
– Можно зажечь другую? – спросила Иветта. – Я не закончила.
Огненный жук прыгнул сквозь тьму и сделался сияющей янтарной слезой.
Пролежав без сознания день или два, он дополз до моей резиденции, которой служил стоявший в фургоне сундук, освободил меня и лишился чувств.
Я не ел несколько дней (запас орехов и изюма закончился позавчера) и по причине слабости не смог подняться к крепости, не говоря уже о том, чтобы взяться за физическую работу. Теперь, после небольшого отдыха, я собрался с силами и приступил к раскопкам. Надеюсь добраться до вас с мистером Стромлером за два дня, но не хочу рисковать и перетрудиться, поскольку теперь от меня зависят три жизни.
Страдая временами от галлюцинаций, я хорошо понимаю, что никакими стараниями не уравновешу тяжесть своих мерзких преступлений. Ты можешь либо отпустить меня, как только я стану не нужен тебе, либо отправить в тюрьму или на виселицу. Я не жду, что ты снова примешь меня в свою жизнь, но благодарен судьбе за то, что могу хотя бы так помочь тебе и твоей семье.
Искренне твой,
Сэмюэль С. Апфилд IV
– Брент еще жив. Я уже и не думала, что кто-то из них… – Иветта не договорила.
Пламя подобралось к пальцам мистера Стромлера.
– Нас спасут. – Под его густыми усами появилась улыбка. – Мы будем жить.
В глазах защипало от слез радости. Иветта кивнула.
– Мы будем жить.
– И ваш муж тоже жив.
Она снова кивнула, но изображать притворную радость не стала.
Пламя обратилось струйкой дыма. За дверью сдвинулся завал.
– Это муж. – Иветта была рада, что темнота спрятала ее лицо от мистера Стромлера.
