Глава 2. Конец Натаниэля Стромлера
Чиркнула и зашипела спичка. Вспыхнувший в юго-восточном углу форта белый огонек обернулся оранжевым, съежился и превратился в янтарный прямоугольник открытой дверцы пузатой печки.
Стружки съежились и затрещали, как цилиндр фонографа или миска со скорпионами.
Стромлер повернулся к своей стене, посмотрел в бойницу и прошелся взглядом по кладбищу. Торчащие из высохшей земли могильные камни напоминали сточенные зубы. На дальней стороне кладбища появилась лошадь с индейцем, за которой следовало трое других – на них сидели пленные с завязанными глазами.
– Глубокие Озера в тридцати ярдах от двери, – сообщил джентльмен.
– Следите за словами, когда приведут пленников, – напомнил Длинный. – Нельзя допустить, чтобы они узнали, сколько нас тут.
– Понятно, – сказал Натаниэль.
– О’кей, – отозвались Плагфорды.
За сорок минут до первого выстрела Натаниэль сходил в уборную и выдавил из себя последнего скорпиона. Вся жизнь – все отношения, надежды и идеалы – отступила перед муками окровавленного отверстия. Он был животным, потным, глупым, измученным животным, ничем более, и сомневался, что ему будет легче, когда он увидит, как доводят до того же состояния других.
– Брент. Стромлер. Помогите Глубоким Озерам с пленниками. Поосторожнее с повязками – они не должны ничего увидеть.
– О’кей, – сказал ковбой.
Джентльмен закинул на плечо винтовку и обнаружил, что руки дрожат.
– Оставьте оружие здесь, – посоветовал Брент. – Они связаны, но лучше все же не рисковать.
Натаниэль прислонил винтовку к стене.
Брент толкнул дверь и вышел из форта. Джентльмен последовал за ним и, переступив порог, почувствовал, как над головой раскрывается ночь, прохладная, необъятная, опасная. Ополовиненная луна так и влипла в широкую облачную гряду, которую прошила голубая электрическая нить – то ли далекая молния, то ли видение, вызванное повреждением сетчатки.
В пяти ярдах от него Глубокие Озера остановил уведенного коня, соскочил с седла, повесил на плечо свой диковинный лук и подошел к тройке остальных лошадей. Схватив за лодыжки двух пленников, он не церемонясь стащил их на землю и, словно мешки с предназначенной на удобрение гнилой картошкой, поволок к форту.
Брент указал на рыжего пленника в полосатом коричневом костюме, с повязкой на глазах и с двумя стрелами, торчащими из груди и правого плеча.
– Этого.
Натаниэль подсунул руки под спину раненого, приподнял и с усилием погрузил на плечо.
– Волоком легче, – сказал ковбой.
В какой-то момент, пока джентльмен нес рыжеволосого в форт, оперение стрелы попало ему в нос и исторгло чих. Пленник занял место рядом с двумя другими: толстячком с моложавым лицом и весельчаком, кричавшим «¡Triunfo!» в «Castillo Elegante» и алом дилижансе.
Своего пленника, дородного мужчину в темно-зеленом костюме и с густыми закрученными вверх усами, Брент бесцеремонно бросил на пол рядом с рыжеволосым. Последнего, в черном с серебряной отделкой костюме вакеро, притащил, волоча по камням, Глубокие Озера. Глядя на них, Натаниэль ясно понял, что оставаться внутри, когда начнутся пытки, он не сможет.
– Подожду снаружи, – сказал Щеголь и направился к западной стене.
– Останьтесь здесь, – приказал Длинный. – Мне нужно, чтобы вы переводили.
Натаниэль выругался про себя. Брент закрыл западную дверь.
– Наблюдайте за периметром, – сказал братьям стрелок.
– О’кей. – Брент и Стиви повернулись к своим амбразурам. Длинный опустился на колени рядом с рыжеволосым и хлестнул его ладонью по щеке.
– Нет! Не надо! – вскрикнул связанный пленник.
– Сколько человек в вашем отряде?
– М… много. Нас много. – Судя по акценту, рыжеволосый был со Среднего Запада.
– Сколько? – Стрелок ударил пленника в горло. – Если твой ответ не совпадет с ответами других, отрублю правую руку.
Пленник побледнел.
– Э… наверное… человек девяносто.
Словно жестокий порыв ветра, страх пронзил Натаниэля. Второй раз за два дня он потерял надежду.
– Черт, – пробормотал Стиви.
Долорес опустила голову, Брент сплюнул через амбразуру.
– Мы потеряли нескольких лошадей, пройдя через ваш лагерь, – добавил пленник.
– Зачем ты здесь? – спросил Длинный.
– Диего и Розалинда – мои друзья. Вернее, были.
– Кто они?
– Сын и невестка Гриса. Хорошие, добрые люди, но вы убили их, когда грабили «Catacumbas».
Задетый брошенным обвинением, Брент обернулся.
– Мы никого не грабили и женщин не убивали.
– Та, которую высокий ранил в руку, была беременна. Она умерла от потери крови, и ребенок тоже.
На Длинного известие о том, что он убил женщину и ребенка, похоже, никак не подействовало.
– Ты близок к семье Гриса?
– Я… я знаю их, – едва слышно ответил пленный.
Стрелок посмотрел на ковбоя.
– На стену его.
В этот момент Натаниэль понял, что Длинный – самый аморальный из всех известных ему людей, самая жуткая личность из всех занятых в битве, включая самого Гриса.
Стрелок переместился ко второму находящемуся в сознании пленному, плотному мексиканцу с мальчишеским лицом, и спросил:
– Говоришь по-английски?
– No Ingles, – как будто даже с гордостью ответил пленный. – Soy Mejicano verdadero.
Длинный взглянул на Натаниэля.
– Спросите, как он связан с Грисом.
Джентльмен перевел вопрос на испанский.
Секундой позже мексиканец ответил.
– Присоединиться к отряду ему предложили третьи лица. Лично Гриса он не знает.
– Отлично. Отделим его от остальных. Будет посыльным. – Стрелок посмотрел на мексиканца, схватил за лодыжку и оттащил к западной двери. Потом повернулся к Стиви. – Положи в печь пять железных кольев. Чтобы нагрелись только концы.
– С удовольствием.
У Натаниэля по коже прошел холодок.
Стиви открыл стоящий у стола зеленый ящик, достал колья, сунул их в печь и снова приник к оптическому прицелу на винтовке.
– Раздень этих четверых догола, – распорядился стрелок, взглянув на Брента.
– О’кей.
Сдерживая подкатывающую к горлу тошноту, Натаниэль побрел к двери.
– Щеголь тебе поможет, – добавил стрелок.
Внутри как будто разверзлась пустота.
– Идемте. – Брент ухватил Натаниэля за правый локоть, потянул к четверке связанных пленных, открыл ящик с инструментами, достал две пары стальных ножниц (в одной из них между половинками застрял завиток овечьей шерсти), присел над пленником, кричавшим «¡Triunfo!», и обрезал древки стрел.
– Стащите обувь и штаны, – сказал ковбой своему сообщнику.
Натаниэль опустился на колени, ухватился за левый сапог пленника, стащил его кое-как, потом проделал то же самое со вторым сапогом, расстегнул подтяжки и пуговицы на поясе, взялся за обе штанины и потянул.
На камень, звякнув, упали латунный компас и монокль. Под брюками обнаружились бордовые подштанники. Брент протянул Натаниэлю вторую пару ножниц.
– Разрежьте рукава, а потом мы всё стащим.
Резать пришлось сразу три слоя ткани.
– Пойдет.
Они отложили ножницы и, взявшись за рукава, стянули с бесчувственного мексиканца пиджак, рубашку и исподнее. От обнаженного тела пахну́ло кровью и экскрементами. Стиви и Долорес скрытно наблюдали за братом.
К ногам мексиканца упала бобина колючей проволоки.
– Обмотайте ему лодыжки, – распорядился Длинный.
Натаниэль снова ощутил холодок страха.
– Держите покрепче, – сказал Брент, надевая толстые перчатки, – чтобы череп не поранил. – Он отмотал два ярда проволоки, отрезал ее ножницами, а Натаниэль, подавшись вперед, прижал голову мексиканца к полу.
Брент обмотал колючей проволокой лодыжки пленника, и четыре шипа впились в голую кожу. Мексиканец вскрикнул, и крик прошел через тело Щеголя эхом боли. Ковбой торопливо закрепил концы проволок и отступил. Ноги жертвы напоминали теперь перепончатые конечности некоего земноводного.
– Не убивайте, – захныкал уроженец Среднего Запада. – Пожалуйста. У меня две дочери…
Длинный сунул ему в рот кляп.
– Выплюнешь – отрежу правую руку.
Мольбы моментально стихли. Брент указал на лежащего без сознания пленника с закрученными усами.
– Теперь этого.
Стараясь не отвлекаться и ни о чем не думать, Натаниэль послушно кивнул и опустился на колени. Ковбой обрезал стрелы, и Щеголь снял с пленного обувь и стянул зеленые брюки и подштанники. Потом, во-оружившись ножницами, мужчины разрезали заляпанную кровью белую рубашку.
– Этого я знаю, – сжав кулаки, проговорила Долорес.
Лицо Брента потемнело.
Натаниэль наклонился и сжал голову пленника.
– Держи крепче. – Одним быстрым движением ковбой обмотал ноги усатого колючей проволокой, и тот вскрикнул. У Натаниэля тряслись руки. Брент бросил взгляд на сестру и дернул проволоку. Шипы впились в лодыжки и икры пленника, и тот взвыл от боли.
– Полегче пока, – предупредил Длинный.
Брент закончил с проволокой и поднялся. Окровавленные ноги усача упали на пол и задергались. Натаниэль отпустил голову. Долорес, приковыляла к пленнику, ударила его костылем в лицо.
– Дрянь!
Натаниэль и Брент раздели окровавленного вакеро, которому достались аж четыре стрелы. Пастух умирал и даже не очнулся, когда ему связали проволокой ноги. Следующим был рыжеволосый, который заныл, когда с него стащили брюки, лишился чувств, когда обрезали стрелы, и снова пришел в себя, когда с него стали срывать остатки одежды. Ковбой обмотал лодыжки проволокой, и Натаниэль ощутил на ладонях теплые слезы.
– Что там? – спросил Длинный. – Горизонт чист?
– Так точно, сэр, – ответил Стиви.
– Чист, – отозвался снаружи Глубокие Озера.
Длинный посмотрел на Брента и Натаниэля.
– А теперь подвесьте пленных на штыри вниз головой.
Джентльмен невольно поежился.
– Берите за ноги и вставайте спереди, чтобы не лягнули, – деловито, словно речь шла о стреноженном бычке, посоветовал Брент и, схватив усатого толстяка, потащил его по полу – к западной двери и наружу.
Натаниэль проделал то же самое с американцем, ободрав о камни голую спину и ляжки пленника.
– Подождите, пока он вернется, – распорядился Длинный.
Натаниэль остановился. Брент и Глубокие Озера прошли мимо южных зубцов. Заскрипела лестница. Кто-то крякнул от натуги. Пленник чуть слышно замычал.
Наконец Брент вернулся, и Натаниэль, держа веснушчатую ногу, вышел за дверь. Глубокие Озера поволок пленника через ночь к передним рубежам форта.
– Господи. – Натаниэль замер, глядя на повешенного, чьи ноги и свесившийся к животу член поблескивали темной кровью в лунном свете.
– Поднимитесь по лестнице, – обратился к окаменевшему джентльмену Глубокие Озера. – Я подам его.
Натаниэль отбросил лишние мысли, поднялся на три ступеньки, принял ноги американца и подтянул к стене. Железный штырь уткнулся в колючую проволоку, проскользнул между связанными лодыжками и появился с ближней стороны.
Глубокие Озера опустил руки. Человек со Среднего Запада упал головой вниз. Проволока с хрустом натянулась, и под разорванной шипами кожей обнаружились желтоватые ткани, розовые мышцы и белые сухожилия. Пленник вскрикнул, и кляп выпал изо рта. Натаниэль спустился на три перекладины и, споткнувшись, ступил на землю. Дрожащими руками он подобрал упавшую затычку и, желая только одного – заглушить ужасные завывания, – вернул ее американцу в рот. После, трясясь и обливаясь по́том, спешно двинулся обратно.
Брент волочил вакеро. Натаниэля трясло, и он ничего не мог с этим поделать. Через какое-то невероятно короткое время ковбой вернулся, и Натаниэль потащил «¡Triunfo!» к стене, где уже висели головой вниз три обнаженные окровавленные жертвы. Он вскарабкался по лестнице, принял ноги очередной и подвесил ее на железный штырь. Чтобы не видеть, как шипы врезаются в плоть, джентльмен зажмурился. Подвешенное человеческое существо принялось издавать жуткие звериные звуки, и некто высокий и опустошенный, похожий на Натаниэля Стромлера, вернулся в форт.
Глубокие Озера закрыл дверь.
Длинный посмотрел на Брента и Натаниэля.
– Возвращайтесь к своим амбразурам.
– О’кей.
Коротко кивнув, джентльмен побрел к стене. Длинный направился к печке, откуда торчали длинные концы пяти железных колышков.
– Приготовь посыльного.
Глубокие Озера склонился над мексиканцем с мальчишеским лицом, руки которого были связаны за спиной, и обвязал шнуром его лодыжки. Стоя у западной стены, Натаниэль смотрел на молчаливые могильные камни и темный пустынный горизонт. Мичиганский мальчишка, путешествовавший с семьей в Европу, останавливавшийся в роскошных отелях и искавший там приключений, исчез, как исчез и подросток, поклявшийся никогда в жизни не наставлять оружие на другого человека, как исчез двадцатидвухлетний джентльмен, влюбившийся в Кэтлин О’Корли. Теперешняя инкарнация Стромлера была беспринципным, лишенным моральных устоев животным, готовым на все ради сохранения собственной жизни. Готовым даже предавать мукам невинных людей. Он был телесной оболочкой, живущей в настоящем, отторгнутой от прошлой личности, подчиняющейся угрозам злобного бандита.
Джентльмен из Мичигана проклял то, что осталось от него, – бесхребетную, дрожащую тень.
Снаружи, за стенами форта, заложники хрипели и стонали, словно призраки-ревматики.
Натаниэль оглянулся через плечо. В юго-восточном углу Длинный Клэй вынул из раскаленной печи железный стержень. Далее светящийся наконечник пересек комнату, будто клык, вырванный из пасти самого Дьявола. Мексиканец с мальчишеским лицом быстро заговорил на своем языке. И Натаниэль, хотя и сомневался, что мольбы бедняги как-то изменят намерения стрелка, все же перевел:
– Он говорит, что его имя Альберто Керрера, что…
– Меня это не интересует.
Глубокие Озера рванул коричневую рубаху Альберто, и пуговицы, словно пущенные из катапульты, раскатились по каменному полу. Длинный наступил на связанные проволокой лодыжки пленника и взглянул на Натаниэля.
– Как сказать на испанском «Я работаю на Гриса»?
– Yo trabajo para Gris, – ответил джентльмен.
– Еще раз, помедленнее.
– Y… O…
Длинный прижал раскаленный наконечник железного штыря к коже слева от грудной мышцы Альберто. Плоть зашипела.
Пленник задергался.
– ¡No! ¡Por favor! ¡No se nada!
Длинный отнял штырь. На груди Альберто осталась одиночная диагональная линия, красная и вздутая.
Стрелок снова приложил раскаленный металл к телу мексиканца, исторг еще один вопль и оставил еще одну отметину, зеркальное отображение первой – получилось V, – а потом добавил вертикальную линию, идущую вниз от точки соединения двух предыдущих. Следующим движением он изобразил рядом с первой буквой вторую, шипящий круг. Альберто завертелся, как рыба на сковородке, но стрелок и индеец удержали его на месте.
Теперь на обнаженной груди темнели две кровавые буквы – YO.
– Следующее слово, – напомнил Длинный.
Натаниэль отвернулся от дрожащего живого холста.
– T… R… A… B… A… J… O…
За спиной зашипела кожа, в нос ударил запах крови, мочи и раскаленного железа.
– Por favor, – молил Альберто, – por favor…
Натаниэль сжал пальцами ствол винтовки. Сердце пустилось вскачь. Кладбище за амбразурой затянуло туманной дымкой.
Альберто заговорил о своей матери-инвалиде, Летисии, прикованной к постели в Нуэва-Вида.
Длинный сунул в печь красный штырь, вынул другой, раскаленный до ярко-оранжевого свечения, и вернулся.
– Следующее слово.
– P… A… R… A…
Зашипела кожа. Всхлипывая, Альберто объяснил, что пошел работать к Грису, чтобы купить Летисии новое постельное белье.
Джентльмен еще крепче сжал винтовку.
– G. R. I. S.? – спросил, уточняя, стрелок.
Натаниэль сдержанно кивнул.
И опять зашипела кожа, но только теперь мексиканец не издал ни звука.
– Потерял сознание? – спросил Брент.
– Да.
– Плохо, – заметил Стиви.
– Стромлер, – повысил голос Длинный Клэй. – Посмотрите.
Джентльмен повернулся. На груди потерявшего сознание мексиканца темнело кровавое послание. YO TRABAJO PARA GRIS.
– Это означает «Я работаю на Гриса»? – уточнил стрелок.
Натаниэль молча кивнул.
Длинный подошел к печи, сунул в нее железный инструмент и взял другой, с наконечником, раскаленным добела. Ночной воздух вокруг светящегося клыка задрожал и как будто покоробился.
В висках у Натаниэля громыхал пульс. На мгновение он позабыл имя невесты, адрес пустующей материнской мелочной лавки в Мичигане и название места, где похоронен отец.
Твердым шагом стрелок пересек комнату и приставил светящееся острие штыря к повязке на глазах пленника.
Брент и Долорес отвернулись от разворачивающейся перед ними ужасной картины.
– Пожалуйста, – умоляюще произнес Натаниэль, – в этом нет никакой…
Острие штыря вонзилось в левый глаз Альберто. Пленник закричал от боли, но индеец удержал его на месте.
Стрелок поднял штырь с прилипшим к металлу веком, оттянул руку и оторвал кусок кожи. В изуродованной глазнице пенилась прозрачная жидкость. Повязка сползла и упала на землю. Сознание покинуло пленника.
– Этот человек – всего лишь наемный работник, – сказал Натаниэль. – Вы…
Длинный занес дымящийся штырь над вторым глазом Альберто.
– Остановитесь! Хватит! – громким и твердым голосом произнес Натаниэль. – Я…
Штырь ударил в цель.
– Нет!
Стрелок извлек орудие из клокочущей глазницы и взглянул на индейца.
– Стащи с него штаны.
Натаниэль поднял винтовку.
Появившая неведомо откуда черная дыра ярко вспыхнула, и Натаниэль отлетел на запад, ударившись о каменную стену. Винтовка выскользнула из разжатых пальцев и грохнулась на пол. Левую сторону груди резанула острая, обжигающая боль.
– Вот же дурень, – прокомментировал Стиви.
Длинный поднял с земли многозарядку.
Тепло вытекло из пулевого отверстия и побежало по животу. Стены форта вытянулись.
Потрясенная случившимся, Долорес молча смотрела, как джентльмен сползает по стене.
В последний момент Натаниэль ударился ягодицами о камень. Мир содрогнулся, и человек накренился на север, потом вдруг ударился головой о землю и замер, уставившись остекленевшими глазами в потолок.
Упавшее тело сковал синий ледяной озноб.
Силуэт появился над ним и опустился на колени.
– Я… Мне так жаль. – Натаниэль узнал в говорившем Брента. – Вас здесь вообще не должно быть. – Ковбой прижал к ране прохладную тряпицу.
– Я же… сказал вам… что… не применю оружия.
– Вы были правы. На все сто.
Узкий черный дух бесшумно пересек комнату, раздулся и зашипел.
– Надеюсь… большинство… выживет. – Натаниэль ощутил вкус крови в горле.
– Спасибо.
Глубокие Озера стащил с Альберто штаны и подштанники. Тускнеющее острие нависло над темными завитками, в которых свернулся член мексиканца.
Глаза Натаниэля заполнила тьма.
Зашипела кожа…
– Будь оно неладно, – пробормотал Стиви. – Ужас какой.
