Глава 5
Легкие сумерки стелились по земле, вуалировали двухэтажные бараки, стоявшие на другой стороне Береговой улицы, гору песка, одинокую бетономешалку, выцветший плакат, висевший на воротах ремонтно-строительной конторы. Это был настоящий шедевр как поэзии, так и пропаганды. Мозолистые страшноватые пролетарские руки душили какого-то червя, а надпись кумачом гласила: «Будь бдителен всегда и везде – тогда не будет места беде!» В сущности, правильно написано.
Капитана Неверова еще потряхивало. Вселившись в дом, стоявший в двух кварталах к западу от последнего пристанища Лазаревича, он первым делом обошел периметр, подправил кое-где разбитый штакетник, исследовал жилище, любезно предоставленное Чеплыгой. Тот особо не расхваливал ведомственную хату, сунул ключ, назвал адрес и убежал на служебное совещание. Надо же ему было устраивать их еще и по воскресеньям!
В доме имелись две комнаты, чердак, печка и небольшой подвал, достаточный для закапывания заживо двух-трех врагов народа. Два окна из трех имели ставни, позволяющие запираться изнутри. Почему такая конструкция отсутствовала на третьем окне, было непонятно.
В отличие от хаты Лазаревича здесь не было беспорядка. Вещей и мебели, впрочем, тоже почти не имелось. Железная кровать, пустая рамка в изголовье, на кухне стол, шкаф, два стула. Для аскета в самый раз.
На растопку печи ушли последние доски, вытащенные из подвала. Там же, к своему немалому удивлению, Андрей обнаружил стопку еженедельников «Дер Штюрмер» («Штурмовик»), перевязанную шпагатом. Очевидно, в доме в годы оккупации квартировал немецкий офицер, любитель подобного чтива.
Горела фашистская пресса хорошо – только ради этого ее следовало издавать. Но где это видано, топить печку в августе?
Потом он выгрузил на стол галеты, лук, булку хлеба, какое-то подобие сырной головы с толстым слоем явно непищевой плесени, долго кипятил воду, чтобы сделать чай. Сумерки уплотнялись, когда Андрей вышел на крыльцо покурить. Он задумчиво смотрел на небо, по которому ползли, толкаясь, тучи. Их было так много, что им не хватало места.
О безопасной уединенности здесь оставалось только мечтать. На дороге гудели машины. В ремонтно-строительной конторе визжала циркулярная пила и периодически что-то бухало, словно сваи забивали.
На соседнем участке возился по хозяйству сухощавый мужик в ветхой кожаной безрукавке, лысоватый, с резко очерченным, но в принципе добродушным лицом. Сначала он колол дрова, при этом шумно выдыхал всякий раз, когда наносил удар. Потом подбивал покосившуюся ограду, огрызаясь на долговязую супругу, изредка возникающую в поле зрения. Она ворчала, что он обещал прибить кухонный шкаф, отвалившийся от стены. Тот скоро рухнет на печку вместе с последними продуктами! Мол, опять ты уйдешь в ночную смену, и что мне одной делать?
– Отстань, Анфиса, – проворчал мужик. – Видишь, я бездельничаю. Вот надоест мне этот отдых, тогда и прибью твой шкаф.
Потом он, слегка прихрамывая, подошел к ограде, показал Андрею свернутую самокрутку.
– Эй, сосед, спичками не богат? Свои отсырели, никак не зажигаются.
Неверов спустился с крыльца, подошел к ограде, щелкнул трофейной зажигалкой.
Мужчина вытянул шею, с наслаждением затянулся прогорклым дымом. Махорка, которую он курил, была не самых изысканных сортов.
– А спичек нет? – спросил он.
– Спичек нет. – Андрей отрицательно качнул головой.
– Жалко, – со вздохом сказал мужик. – А так одолжил бы у тебя десяток до завтра. Утром-то их купить можно, верно?
– Верно, – согласился Андрей. – Спички у нас продаются в каждом магазине, и цена вроде сносная.
– Это точно, – с усмешкой сказал мужчина. – На спичках в нашей стране разориться сложно. – Он еще раз затянулся, немного поколебался – через порог здороваться нельзя, это известно, а можно ли через ограду? – и протянул руку.
– Лопатины мы. Живем тут. Меня Николаем Георгиевичем кличут. – Дядька небрежно показал за спину и продолжил: – А та жердина, что мелькает там, супруга моя бесценная Анфиса Савельевна. Так-то она ничего, только ворчливая больно, надоела хуже горькой редьки. Сделай ей сперва то, потом другое… Да подожди ты! – Он словно спиной почувствовал, что женщина опять возникла в дверях, и раздраженно отмахнулся: – Анфиса, дай с человеком поговорить, не убежит твой шкаф!
Женщина исподлобья глянула на Андрея, как-то непроизвольно выпрямила спину и растворилась в доме. Она была не старая, немного за сорок, не сказать, что привлекательная, но и не страшная, в иных обстоятельствах и смотрелась бы по-другому.
– Андрей Григорьевич, – представился Неверов. – Можно просто по имени.
– Договорились, – сказал Лопатин. – Ты каких будешь, Андрюха? Хатка-то это непростая, на ведомство внутренних дел отписана. Майор Чеплыга с неделю назад приходил, осмотрел ее. Мы перебросились парой слов. Ты присматривай, говорит, за ней, Георгиевич. У нас на балансе домик, для всяких там командировочных, членов высоких комиссий и так далее. А мы ни сил, ни средств не имеем. Вот и взвалил на меня Иван Тарасович свою обузу. Так ты каких будешь, Андрюха? – Глаза у Лопатина были не злые, так, немного насмешливые. – Командировочный, член высокой комиссии?
– Я скорее «и так далее», – пошутил Андрей. – По линии военной контрразведки и Наркомата госбезопасности.
Скрывать тут было нечего. Через день-другой каждая собака в поселке будет знать, что за гусь лапчатый этот человек с погонами капитана.
– Ух ты!.. – Мужик растерялся, втянул голову в плечи. – Что ж ты сразу не сказал?
– Так я же не на службе. – Андрей усмехнулся. – Рабочий день закончился. Я такой же человек, как и ты, Николай Георгиевич. Не пугайся, сосед, все нормально.
– Уверен? – с сомнением протянул Лопатин. – Ну, ладно, так и быть. Только слушай, не буду я тебя Андрюхой звать, а то пришьешь мне чего-нибудь.
– Имел опыт общения с нашими ведомствами? – Неверов прищурился.
– Да ну тебя, Андрей Григорьевич, – с испугом проговорил Лопатин. – Не было у меня такого опыта. Свои мы с Анфисой, советские вдоль и поперек.
– Ладно, все нормально, сосед, – отмахнулся Андрей. – Поживу тут рядом с вами несколько дней, не возражаешь? По работе прибыл из Мурманска, ничего серьезного. Дело сделаю и обратно на автобус.
– Да мне-то что. – Лопатин пожал плечами. – Хоть всегда тут живи. Если ты хороший человек, то и нам спокойнее будет. Может, поменьше всякие сомнительные личности станут шастать.
– А что, тяжело в деревне без нагана? – пошутил Андрей.
– Нет, нормально, – ответил Лопатин. – Только не всегда уютно. С бандитизмом советская власть пока не разобралась. Всякое может случиться на нашей дальней периферии. И воры шастают, и грабителей может занести попутным ветром.
– Давно тут живете? – спросил Андрей. – Дети-то есть?
– Детей нет. Трудности у нас с этим. – Лопатин облокотился на ограду и принялся окутывать пространство тяжелым дымом. – Мы в ноябре сорок четвертого сюда прибыли, вместе с кагалом других переселенцев. Тут ведь шаром покати было, три года поселок под немцем, людей почти не осталось. Предложили мне на работе. Мы с Анфисой собрали свой нехитрый скарб и отправились сюда, где Макар телят не гонял. Сопли даже летом морозим. Домик нам выделили, прямо скажем, не буржуазный. Сами мы из Щегловска, это в Сибири, его еще Кемерово называют. Я ремонтником в шахте работал, сначала рядовым, потом бригаду мне доверили и каждую дырку ею затыкали. В армию не взяли – врожденный дефект ноги. – Лопатин сокрушенно вздохнул. – Если напрягусь, волю соберу, то могу не хромать, только больно, сука!.. Дважды приходил в военкомат, на войну просился, а они мне, мол, тебя, Георгиевич, в первом же бою прибьют, ты от фашиста даже драпануть не сможешь. – Лопатин невесело усмехнулся. – Дескать, иди в свою шахту, там от тебя сплошная польза, а на фронте только вред будет. Стыдно, позорно, но что я мог сделать?
– Но уголь же добывался, причем очень даже неплохо. Тебе стесняться нечего, Георгиевич. Если все на фронт пойдут, а в тылу никого не останется, то ничего хорошего из этого не выйдет.
– Вот и Анфиса мне так же говорила. Ладно, проехали эту тему. – Мужик, как-то стесняясь, глянул на массивные наручные часы.
– Отдыхаете сегодня? – спросил Андрей.
– Со мной всегда непонятно, – ответил Лопатин и усмехнулся. – С утра как будто отдыхал, меня по хозяйству Анфиса припахала. Но с работы могут позвонить в любой момент, тогда побегу быстрее ветра. Я же и здесь руковожу аварийно-ремонтной бригадой, только уже не на шахте, а на рыбзаводе. Туда как раз подвозят оборудование, монтируют его, устраивают пробные запуски. Постоянно что-то ломается, работает через пень-колоду. Так что я могу бездельничать в рабочий день или ночами из цеха не вылезать. Тут уж как повезет.
– Так у вас дома телефон есть? – осведомился Андрей.
– Вот такие мы с Анфисой привилегированные, – не без гордости сообщил Лопатин. – Элита местного общества, так сказать. Шучу, конечно, куда нам до нее. Телефон нам два месяца назад поставили. Пришли со станции, провод протянули и подключили. Мне пришлось им двадцать рублей заплатить за оказание этих вот услуг. Замаялись, говорят, Георгиевич, нарочных посреди ночи к тебе посылать, когда на заводе что-нибудь в очередной раз бабахнет. Так что будешь отныне с городским телефоном, как белый человек. Говорить, правда, особо не с кем. Номера у нас трехзначные, дальше поселка не позвонишь. Только предприятия, администрация, почта, больница, не разгуляешься, в общем. Но все равно приятно. Вносим абонентскую плату каждый месяц – шестьдесят копеек.
– Это нормально, – с улыбкой сказал Андрей. – Наступят времена, когда у каждого в доме появится свой телефон, и звонить можно будет не только на почту, но даже за границу.
– Обещаешь? – Лопатин усмехнулся. – Ну, ты и загнул, Андрей Григорьевич. За границу!..
В зоне видимости снова нарисовалась Анфиса Савельевна. Она еще не знала, кто их сосед, потому брови ее были предельно сдвинуты, а кулаки упирались в бока.
Лопатин стушевался, буркнул извинение и пустился в бега. Подкаблучником он не был, но разумно считал, что лучше подчиниться.
На улице уже стемнело.
Андрей вернулся в натопленный дом, заперся, исследовал возможность заправить кровать чем-нибудь еще, кроме пары пыльных покрывал и старых картофельных мешков. Он убедился в том, что подобных излишеств местный сервис не допускает, расстроился, решил поднять этот вопрос перед Чеплыгой и развалился, как был, на кровати.
Андрей проснулся от какого-то назойливого и мерзкого звука, распахнул глаза, уставился в темный потолок. Звук не остался в тревожном сне, вломился в явь. Кто-то вкрадчиво скребся в оконное стекло – словно гвоздем, потом постучал пальцем.
Рука Неверова нырнула под подушку, нащупала рукоятку пистолета. Оружие на предохранителе, но патрон в стволе, дабы в критический момент не заниматься разными глупостями.
В комнате царила темень, только по окну, задернутому занавеской, растекалось жиденькое мерцание. Луна посреди ночи решила выглянуть?
Это было именно то окно, которое не имело внутренних ставен.
Ну, и зачем он пришел сюда ночевать? Граната в окно, и можете спокойно спать дальше, товарищ капитан.
Но граната пока не спешила.
Капитан встал с кровати – хорошо, что не разделся, только сапоги снял, – на цыпочках подлетел к окну, спрятался за рамой, чтобы не схлопотать пулю. В окно кто-то то скреб, то постукивал. В паузах между порывами ветра доносилось какое-то бормотание.
Андрей решил, что это тот самый случай, когда интуиции лучше не доверять. Он приготовился стрелять, пальцем отогнул занавеску.
За окном было темно. Спальня выходила на противоположную от крыльца сторону. Соседские владения закрывал сплошной дощатый забор, между ним и домом хаотично произрастал кустарник. Но в окно скреблись явно не ветки.
За ним кто-то стоял, поднявшись на цыпочки, и пытался достучаться до заспанного хозяина. Смутно прорисовывался контур головы. Он колебался, уродовался, как в кривом зеркале.
Потеки воды струились по стеклу. Нудно моросил дождь.
– Товарищ Неверов, откройте, пожалуйста. Я не сделаю вам ничего плохого, – различил он дрожащий голос.
Андрей потянулся к шпингалету, с натугой подал его вверх. Створки словно выстрелили, затряслись, стали приоткрываться. Контур головы сделался ближе. Какой-то лохматый худощавый субъект, лица не видно.
– Чего надо? – буркнул капитан. – Ты кто такой, мил человек?
– Господи, наконец-то! – Голос незваного гостя подрагивал от волнения. – Товарищ Неверов, я знаю, кто вы такой. – Этот человек понизил голос, почти шептал: – Я Делягин Олег Кириллович, временно руковожу щебеночным карьером.
Неверов вспомнил. Это тот самый параноидальный тип, о котором поминал Чеплыга, вечно подозрительный, лезущий не в свои дела, выявляющий врагов даже там, где их в помине нет.
«А ведь не подкачала характеристика», – подумал Андрей, наблюдая за этим субъектом.
Тот снова подался вперед, видимо, привстал на фундаменте. Ударить рамой – до забора долетит.
– В чем дело, товарищ Делягин? – строго спросил Неверов. – Какого, извините, хрена вы шляетесь по ночам и людям спать не даете?
– Да подождите вы со своим сном, товарищ Неверов, – зачастил Делягин. – Можете счесть меня сумасшедшим. Меня тут все называют параноиком. Но им так удобно, ведь боятся, что про них вылезет правда, поэтому и затыкают мне рот, отовсюду гонят. Вот увидите, если меня не убьют, то со дня на день снимут с должности, а там придумают какое-нибудь уголовное дело, закроют, сгноят за решеткой.
– Хотите войти? – спросил Андрей.
«Почему бы нет, раз я уже проснулся? Я должен выслушивать все без исключения свидетельства, даже самые бредовые».
– Нет, ни за что, – заявил Делягин и даже отшатнулся. – Я, знаете ли, боюсь за свою жизнь. За вашим домом следят. Они везде, их много. Вы даже не представляете себе реальных масштабов этого бедствия. Очень надеюсь, что проник сюда незаметно, но если задержусь, то они все узнают, и тогда нам обоим конец. Так что спасибо за приглашение, но лучше в другой раз. Поверьте, товарищ Неверов, у меня есть очень важная информация, касающаяся безопасности нашего советского государства. Вы зря сюда приехали один, это очень опасно. Вы ставите себя под удар.
– Вы имеете информацию по поводу гибели Лазаревича?
– Поверьте, это капля в море, – частил пришелец, обливаясь потом. – Да, я догадываюсь, кто убил Лазаревича, знаю, кто стоит за всем этим, хотя и не вполне представляю причинно-следственную связь и всю подноготную. Но моя информация – это не предположение, а факты. Лазаревича я тоже предупреждал, но он не внял, сомневался, высмеивал меня. Потом задумался, но было поздно.
– Вы уверены, что не хотите войти?
– Боже упаси, ни в коем случае.
– Ну, хорошо, Олег Кириллович. – Андрей готов был взорваться, но пока держался. – Вы сами-то понимаете, как это выглядит со стороны? Допустим, вы не сумасшедший и действительно располагаете какой-то информацией. Но вы прибегаете сюда глухой ночью, при этом ведете себя крайне глупо, уверяете, что располагаете важными сведениями, но при этом боитесь войти и все рассказать. Изъясняетесь загадками, которые в два часа ночи звучат бредово. И после этого вы хотите, чтобы вас не сочли параноиком?
– Вы ничего не понимаете! – Собеседник Андрея захлебывался от волнения.
Даже если на минуточку допустить, что он владел какой-то информацией, то это нисколько не мешало ему быть завзятым параноиком. А то, что человек этот не вполне адекватен, было видно невооруженным глазом.
– Поймите меня, товарищ Неверов! – В его бормотании слышалась мольба. – Я вовсе не хочу держать это при себе, готов обо всем рассказать. Но не здесь и не у меня дома, а только в таком месте, где мы будем чувствовать себя в безопасности. Завтра в два часа дня жду вас в овраге за карьером. Его несложно найти. Дорога упирается в старую заброшенную кочегарку. Это за ней. Я ненадолго отлучусь с работы. Будьте крайне осторожны, товарищ Неверов, не забывайте, что за каждым вашим шагом пристально следят! – Делягин спрыгнул с фундамента, качнулся кустарник, и в следующее мгновение его след простыл.
Андрей остался в одиночестве у открытого окна, какой-то ошарашенный, вконец запутавшийся.
«Сумасшедший ли этот тип? – раздумывал он. – Конечно, да. Но как такого назначили на руководящую должность, пусть даже временно? Должны быть другие качества, совершенно иной характер. Значит, он грамотный, не всегда был таким. Откуда он знает про меня и мою командировку в этот забытый богом поселок? Как вычислил, где я живу? Возможно, в его путаных бреднях есть рациональное зерно. Нельзя упускать этого субъекта!»
Капитан кинулся к кровати, под которую затолкал сапоги, выволок их наружу, стал судорожно обуваться, потом сунул пистолет в карман френча. Он распахнул вторую створку, перевалился через подоконник, влетел в кустарник. Дождь застучал по голове, да и черт с ним.
Он шел почти на ощупь, уперся рукой в забор. Заноза впилась в ладонь. Где-то дальше палисадник, за оградой Береговая улица.
Как проник сюда Делягин? Ответ на этот вопрос оказался весьма простым. Незваный гость выбил две штакетины из крепления к нижнему брусу, развел их в стороны и пролез в дыру. Здесь была высокая трава, какие-то лопухи. Дорога в двух шагах, раскисшая, непролазная.
Капитан выбрался через дыру, сгибаясь в три погибели.
А если прав Делягин и за домом кто-то следит? Но знают ли эти люди про такой вот запасный выход, будут ли присматривать за ним?
Андрей на корточках припустил вдоль соседского забора, допрыгал до столба электропередач, прижался к нему и рискнул подняться. Улица была пуста. Моросил мелкий, но плотный дождь.
С этой стороны на первый взгляд все чисто. Куда сбежал Делягин? Где он вообще обитает?
Он всматривался так, что в глазах двоилось от напряжения, и кое-как разглядел человека, убегающего на запад. Делягин тоже прижимался к заборам, потом перебежал дорогу и исчез из вида. В переулок нырнул?
Неверов припустил за ним, стараясь запомнить это место. Перекошенный забор, затем провал в черноту, снова ограда. Переулок уходил на улицу Коминтерна.
Андрей метнулся через дорогу. Ноги его вязли в липкой грязи. Как тут машины ездят? Он перебрался на другую сторону и проморгал канаву за обочиной. Нога заскользила, капитан замахал руками и шмякнулся в грязь едва ли не плашмя. Вот это номер!
Проклиная себя за неповоротливость, капитан выполз из канавы, кое-как поднялся и побежал, рискуя потерять сапоги в клейкой субстанции. Это выглядело смешно, черт возьми! Он добрался до переулка, передохнул несколько секунд и припустил дальше. Как в работе Ленина: шаг вперед, два шага назад. Андрей буксовал, терял равновесие. Расстреливать надо тружеников местного хозяйства за такое бездорожье! Товарища Сталина на них нет, далеко он!
Делягин давно пропал из вида, наверное, поднаторел в подобных упражнениях. Андрей прекратил преследование. Черт с ним. Если этот тип действительно Делягин, то завтра он его найдет.
Неверов вышел из переулка и потащился к дому. Свет в окнах у граждан давно погас, уличные фонари отсутствовали как класс. Лишь далеко в центре поселка что-то мерцало.
У столба электропередач он сделал остановку, присел, прижался к нему спиной и покурил в рукав. Прямо как на фронте, ей-богу. Благо папиросы с зажигалкой остались в кармане френча. Тот был весь в грязи.
«Как я завтра работать буду в таком непотребном виде? Постирушку устраивать до самого утра? Хорошо, что хоть куртка осталась в доме».
У ведомственной хаты вроде бы ничего не изменилось. Но Андрей машинально прижимался к заборам, добрался до дыры, пролез в нее, заскользил вдоль забора к открытому окну спальни. Одна из створок все еще была приоткрыта.
Он встал как вкопанный. Холодок побежал по спине.
«Минуточку, господа-товарищи! Почему теперь приоткрыта только одна створка? Уходя, я распахнул обе, при этом так спешил, что даже забыл их прикрыть. А теперь одна плотно задвинута. Ветер постарался? Но в закуток между стеной и забором он не проникает, верхом свистит. Дождь молотит, а ветра здесь нет. Делягин вернулся невидимкой и все же решил поговорить с контрразведкой? Маловероятно как-то».
По хребту капитана пробежал вполне конкретный морозец. Он сел на корточки, начал передвигаться короткими шажками, скорчился под окном, приподнялся.
Да, в доме кто-то был. Скрипнула половица, глухо ругнулся мужчина. Потом опять стало тихо.
«Что бы это значило? – думал Неверов. – Самый простой и похожий на правду вывод таков: меня решили прикончить. За домом действительно следили. Видели Делягина, заметили, как я побежал за ним. Это и подлило масла в огонь. Не успел приехать, а уже разворотил дерьмо. Я знаю, что Лазаревича убили, якшаюсь с Делягиным. Тот, конечно, псих, однако толикой информации владеет. Валить меня надо, это однозначно. Добрые люди проникли в дом, ждут, когда я вернусь.
Они устроят еще одно самоубийство? Вряд ли. В это точно никто не поверит. А вот исход событий, при котором я, капитан Неверов, просто тупо исчезну, это уже неплохо. Трупа нет, живого человека тоже. Ищут пожарники, ищет милиция, версий масса. В итоге в поселок нагрянет целая армия, но это случится не завтра и не послезавтра. Кто-то выиграет время».
Он затаил дыхание, прислушался. В доме царила тишина, но кто-то там был.
«Махнуть через подоконник, влепить товарищу по первое число? Не факт, что получится. Этот тип может сам мне влепить. А если их двое? Тогда я и вовсе не справлюсь.
Как долго будут ждать? Сколько потребуется, столько и просидят. Они знают про мою ночную пробежку. Никуда я не денусь, сюда вернусь».
Ярость взывала к безрассудству, но он смирил себя. На корточках, тщательно выверяя каждый шаг, Андрей проделал обратный путь, просочился сквозь дыру в ограде, растворился в ночной темноте. Он на цыпочках по мокрой траве добежал до участка Лопатиных. Собаки там не было, ограда так себе – от честных людей. Следуя дурному примеру Делягина, он оторвал две штакетины, пролез в образовавшееся отверстие и застыл на несколько секунд.
Дикая мысль застряла поперек черепа:
«А вдруг это Лопатин и засел в моем доме? Что я знаю про этого соседа, кроме того, что тот сам наплел? На вид приличный, как сам выразился, вдоль и поперек наш, советский человек, но так ли это на самом деле? Весьма удобно, соглядатай под боком. А если получен приказ избавиться от меня, то и далеко ходить не надо».
Чуть поколебавшись, он полез дальше. Какая только дичь не приходит в голову! Андрей снова бежал на цыпочках по мокрой траве, метнулся к крыльцу. Нет, не то. Где тут спальня? Он стукнул в окно наудачу и, кажется, попал. Замерцал огонек за шторой, свечу зажгли. Капитан убрал пистолет в карман. Кто-то возился, кряхтел, бурчал, скрипела супружеская кровать. Потом отогнулась занавеска, за стеклом возникло привидение женского пола с зажженной свечой в кружке.
У Андрея дыхание перехватило. Тут и фашисты не нужны, без них страшно. Заспанная и всклокоченная Анфиса Савельевна – это нечто. Днем тоже не подарок, но то, что предстало перед глазами капитана контрразведки этой ночью!.. Худая ведьма с бледным лицом и горящими глазами, волосы растрепаны, смяты, ворот ночной сорочки под подбородок. По бледному, как у покойницы, лицу шныряли тени от язычка пламени.
– Это я, ваш сосед, Неверов, – пробормотал Андрей. – Все в порядке, вам нечего бояться, открывайте, Анфиса Савельевна. Только без шума, умоляю вас.
На слух она не жаловалась и о том, где служит их сосед, уже, понятное дело, знала. Ее руки тряслись, женщина чуть не выронила свечу вместе с кружкой. Отворилось окно, Андрей вскарабкался на подоконник.
– Господи, что случилось? На кого вы похожи? Почему вы такой грязный? – прохрипела женщина, пятясь от него.
Прикрывать ей было особенно нечего, но она заслонялась руками, боялась, стеснялась, недоумевала.
– Ничего страшного, Анфиса Савельевна, так, слегка испачкался. Николай Георгиевич дома?
Проникнуть в дом без шума не удалось, подвела неуклюжесть. Сорвался в пропасть цветочный горшок. Он поймал его ногой и, как опытный футболист, метко послал на мягкую кровать.
– Ну, спасибо, Андрей Григорьевич! Вы мне чуть череп не проломили, – ворчливо пожаловался Лопатин, сползая с койки. – Конечно, дома. Где же мне еще быть?
– На работу не вызывали?
– Так вернулся уже с работы. – Лопатин уселся на кровать, принялся ерошить остатки волос на голове. – Мы быстро сделали свои дела и разошлись. Вы на время-то смотрите? Вернулся, думал, посплю по-человечески. – До него доходило туго. – Случилось что-то, Андрей Григорьевич?
– Посторонние в моем доме, – скупо объяснил Неверов. – Сидите тихо, свет не включайте. Где телефон, Николай Георгиевич?
– Вон там, на стене висит, рядом с дверью. – Лопатин мотнул головой. – Ну, мать твою налево, кто это к вам залез?
– Боже правый, это грабители! Никакой управы на них нет! – Анфиса Савельевна прижала руки к груди, ее скуластое лицо исказилось от страха. – Коля, они ведь и к нам могли залезть. А у нас ни оружия, ничего.
– Спокойствие, граждане, все под контролем, – заявил Андрей. – Быстро номер милиции!
– Черт, какой же у них?.. – Мужчина схватился за голову. – Три – четырнадцать, точно.
«Число «пи», – подумал Андрей. – Хорошо запоминается – для человека, имеющего хотя бы законченное среднее образование».
Он кинулся в коридор, нащупал на стене массивный старый аппарат, стал на ощупь накручивать диск. Соединение проходило неспешно, линии были старые, их еще, должно быть, немцы использовали. Голос дежурного по отделению сержанта Селиванова звучал так, словно этот парень находился на одной из дальних планет Солнечной системы.
– Это капитан Неверов, контрразведка СМЕРШ, – прошипел Андрей в тяжелую трубку, вполне пригодную для колки орехов. – Мой адрес – Береговая, пятьдесят девять. В доме посторонние, срочно отправляйте наряд. Я постараюсь их задержать, но долго не смогу. Селиванов, повторите все, что я сказал!
Этот парень не был таким уж бестолковым, и уши ему прочищать не пришлось. Кто такой Неверов, в отделении знали. С контрразведкой милиционеры предпочитали не связываться. Слишком уж серьезное ведомство. Дежурный продублировал все сказанное, пообещал отправить наряд. Но что-то подсказывало Андрею, что это произойдет не скоро.
Он бросил трубку на рычаг, побежал обратно в спальню. Взбудораженные супруги, понятно, не спали. Анфиса Савельевна, кутаясь в шаль, закрывала окно. Ох, зря она это делала!
Неверов тактично, насколько уж мог, отстранил ее, распахнул фрамугу, стал карабкаться на улицу.
– Андрей Григорьевич, что вы делаете? Куда вы собрались? – взволнованно просипел ему в спину Лопатин.
– А вы как думаете, Николай Георгиевич? – Он перебросил ноги на улицу, напоследок всунулся в комнату и заявил: – Из дома никуда не выходить, уяснили? Пусть тут даже Бородинское сражение начнется. Скоро приедет милиция. Простите, уважаемые соседи, за ночное вторжение.
Говорят, обратная дорога короче. Ни черта подобного! Он путался в траве, вяз в грязи, спотыкался на каждом шагу. Путешествие до дыры в собственном заборе вылилось в трилогию «Хождение по мукам» А. Н. Толстого. Куда девались этой ночью его сноровка и проворность?
Какое-то время он сидел у дыры, как охотник у лисьей норы, поджидал добычу, потом осторожно перебрался внутрь, прокрался к фундаменту, двинулся вдоль него каким-то тараканьим шагом. Андрей притаился под окном спальни, начал подниматься, прислушиваясь.
Да, в доме по-прежнему кто-то был! Там раздался глухой кашель – не в спальне, дальше.
Капитан даже почему-то обрадовался этому факту. Незваные гости уже замаялись ждать его.
Он схватился за карниз, начал приподниматься. Андрей вроде не шумел, но человек, находившийся внутри, что-то почуял. Он хрипло выдохнул и уже не таился, кинулся в спальню сквозь дверной проем, вскочил на подоконник. Лезвие ножа со свистом рассекло воздух.
Андрей отшатнулся, не успел выстрелить, повалился спиной в кустарник. Пистолет, будь он проклят, выскользнул из руки в траву!
Чужак перемахнул через подоконник, сорвалось хриплое дыхание. Андрей оттолкнулся пятками от земли, бросился в атаку, вовремя выставил руку, остановил лезвие за сантиметр от живота. Его противник вскрикнул от боли в лучевой кости. Лица не видно, темнота – хоть глаз выколи. Но капитану на миг почудилось что-то знакомое. Странно, с чего бы это? Лезвие выпало из поврежденной конечности.
Они бросились друг на друга, рыча от ярости. Андрей ударил в челюсть, тут же получил кулаком в живот, попятился, подломилась нога. Но и противнику хватило. Он, шатаясь, двинулся вдоль фундамента к дыре в заборе, оторвался от стены, протаранил кустарник.
Андрей пытался подняться, но ноги разъехались. Еще одна отчаянная попытка встать тоже не удалась, но рука нащупала потерявшийся пистолет. Он схватил его и открыл огонь, лежа на боку. Не видно ни хрена! Неверов наугад выстреливал пулю за пулей, и все в молоко, черт возьми!
Молодец ты сегодня, капитан! Быстрая рука и зоркий глаз!
Его противник сипел от страха, повалился на соседний куст, покатился к дыре. Хрустнула еще одна штакетина, вылетела наружу. Непрошеный гость снова взвизгнул, наверное, пропорол бедро о торчащий гвоздь. Его уже не было внутри палисадника!
А Андрей продолжал пальбу. Все, шабаш, обойма не резиновая.
Враг убегал по улице – стонал, подволакивал ногу.
«А ведь я уже встречался с этим субъектом, – вернулась к нему интересная мысль. – Не сказать, что мы очень близко знакомы, но что-то у нас, безусловно, было. Кажется, в этом сражении мы оба потерпели фиаско, не добились поставленных целей. Переполошили улицу, а толку?»
Болел живот, в глазах еще метались радужные блики. Координация хромала, но он добрался до ограды палисадника, вылез наружу.
«Снова месить грязь на этой улице? Делягина не догнал, теперь и этого не возьму. Паршивца и след простыл. Где теперь его искать?»
Злость и боль в животе душили капитана. Он пересидел их на завалинке, чтобы не терять время, поменял обойму в пистолете. Вдруг этот тип вернется, решит исправить свою недоработку?
В домах на другой стороне улицы загорелся свет. Оттуда доносились встревоженные голоса.
Андрей никому не доверял в этом поселке, особенно теперь, после нападения. Кто был этот мужик, посягнувший на его жилплощадь? Один из тех, кого он встречал в последние сутки? Вроде нет, но их дорожки определенно пересекались.
Милиция приехала, когда он возился в палисаднике, отыскивал нож преступника. Заметался свет фар, заскрипели тормоза. Люди покидали «газик». Один побежал к калитке, другой бросился к палисаднику. Яркий свет фонаря резанул по глазам капитана. Он закрылся рукой.
– Стоять! – истошно завопил знакомый голос. – Стрелять буду!
– А если по шапке настучу? – ворчливо отозвался Андрей. – Стрелять он будет. Надо же, бравый какой. Раньше надо было приезжать, настрелялся бы вволю. Куренной, ты, что ли?
– Я, товарищ капитан. Извините, не признал, – отозвался сержант милиции. – Вы рукой закрылись, вот и непонятно было. Что случилось, товарищ капитан? Селиванов сообщил, что на ваш дом напали…
– Все, уже ушел. Сколько вас тут?
– Трое, товарищ капитан. Я, Воропаев и Хахалев. Иван Тарасович должен подъехать. Ему домой тоже позвонили.
К последующим действиям милиции и контрразведки хорошо подошла бы цитата из библейского царя Соломона: «Все суета сует, тщета и ловля ветра». Нож нашли, перемотали тряпочкой и торжественно унесли в машину.
– Экспертиза будет, – заверил Андрея Куренной. – В область отвезем, через недельку точно результаты появятся.
За такие слова Неверов с удовольствием треснул бы сержанта по затылку!
Во всех помещениях включили свет, милиционеры лазили по комнатам, осматривались. Преступник, как ни странно, оказался один. В доме никто не прятался.
– Здесь русский дух, здесь Русью пахнет, – пошучивал коротышка Хахалев, имея в виду запах пота, оставленный злоумышленником.
Ухмылялся под нос Воропаев, не без ехидства поглядывал на измазанного грязью съемщика жилья, которому этой ночью крайне не повезло. Но хоть жив остался, и то хорошо.
Перебрался через ограду сосед Лопатин, стал выспрашивать, что произошло, не требуется ли органам его посильная помощь.
– Мужик, шел бы ты на хрен отсюда! – без обиняков посоветовал ему Куренной.
Прибыл на раздолбанном «газике» майор Чеплыга – злой, как и все население этой колонии строгого режима. В глазах майора еще метались остатки недосмотренного сна, шинель сидела криво, фуражку он забыл дома. Подбежал, весь на нервах, полы шинели развевалась на ветру:
– Что случилось, Андрей Григорьевич? С вами все в порядке? Вы уверены, что это не попытка ограбления?
Он сам не верил своим словам. Какой кретин полезет в пустую хату к вооруженному офицеру?
Милиционеры закончили осмотр дома, лазили по огороду и сараям.
Андрей повествовал о своих приключениях. Чеплыга бегло заполнял мятый бланк протокола.
– Ума не приложу, Андрей Григорьевич, с чем это связано, – посетовал он. – Вы ведь только приехали, даже не успели приступить к своей работе. Я склонен считать, что это недоразумение. У меня к вам огромная просьба, Андрей Григорьевич. – Чеплыга мялся, боялся смотреть в глаза офицера контрразведки. – Не делайте вывод на основании произошедшего о бездействии поселковой милиции, хорошо? Нас мало, вы же понимаете, мы не в состоянии за всем уследить. А еще с нас требуют полную отчетность, мы постоянно должны заполнять бумаги, бланки, протоколы, составлять планы, думать о выполнении взятых на себя обязательств. Нет, я ничего не хочу сказать, это нужно, но это отнимает столько времени!..
Он орал на Воропаева, чтобы снял показания с соседа Лопатина, ругался на Куренного и Хахалева. Чего они возятся в огороде, вместо того чтобы преступников ловить? Морковку копают?
Майор допытывался у Андрея, разглядел ли тот преступника, напавшего на него. Манеры у подонка явно уголовные – чуть что, сразу за нож. Еще и немытый пришел, вон как потом разит.
– Вам тоже неслабо досталось, Андрей Григорьевич. – Чеплыга поцокал языком, озирая капитана, измазанного до ушей.
Он всячески скрывал иронию и все же разок-другой она прорвалась.
– Но это ничего, я утром возьму за горло кладовщика, он вам что-нибудь подберет. А ваше обмундирование отдадим в прачечную, через день будет как новое. Вы не волнуйтесь, Андрей Григорьевич, утром я соберу весь штатный состав нашего отделения, проведу рабочее совещание. Уверен, что мы сможем изловить этого вурдалака…
– Вы знаете адрес Делягина? – перебил его Андрей.
– Делягина… – Майор осекся, как-то растерянно потер лоб. – Подождите, товарищ капитан, вы сейчас про какого Делягина?
– А сколько их? – сердито осведомился Андрей. – Олег Кириллович Делягин, временно исполняющий обязанности директора щебеночного карьера. Вы сами мне про него рассказывали.
– А он тут при чем? – опешил майор.
– Не рассказал я вам, – поморщился Андрей и парой лаконичных фраз описал начальную стадию своих ночных похождений.
– Мама дорогая, снова этот Делягин! – Чеплыга не сдержался и схватился за голову. – Товарищ капитан, не верьте этому пустозвону, я же вас просил! Нормальный ведь был человек, а потом с головой что-то стряслось, так теперь в каждой дырке ведьму выискивает. Его послушать – так у нас сплошные шпионы, диверсанты, предатели, а нормальных людей и вовсе не осталось, кроме него! Да кому он нужен! Опасность над ним, видите ли, веет. Впрочем, дело ваше. – Чеплыга досадливо махнул рукой. – Хотите с ним общаться – флаг вам в руки. Только не говорите потом, что я не предупреждал.
– Где живет-то он?
– Да откуда я знаю! – Чеплыга окончательно разозлился. – На Коминтерна где-то, там старые частные дома, их еще до революции строили. Эй, Куренной, где Делягин живет? – крикнул он.
– Не могу знать, товарищ майор! – отозвался с огорода Куренной, – Вернее, могу, но не знаю. На Коминтерна где-то.
– Да это я и без тебя… Воропаев, ты знаешь?
– Знаю, – проворчал старший сержант.
– Неужели! – Майор всплеснул руками. – Так поведай нам, Глебушка!
– Сто восемнадцатый дом по Коминтерна.
– Ты к нему на доверительную беседу ходил? – поинтересовался Хахалев.
– Ага, ходил, – проворчал Воропаев, возникая на дорожке, ведущей к крыльцу. – Только не к Делягину, а к вдове Антиповой – после того, как у нее хату обнесли. В сто шестнадцатом она живет. Протокол заполнял, а она мне жаловалась, плакала, душу открывала…
– Лучше бы она тебе тело открыла! – заявил Хахалев. – Там вроде все в порядке, не старая, физиономию не топором делали.
– Да ну тебя с твоими пошлостями, – проворчал Воропаев, – На службе я был, понятно? Курил у нее в форточку, видел, как Делягин с работы возвращается. Он в соседний дом вошел, сапоги на пороге бросил. Как пить дать, сто восемнадцатый.
– Молодец, Воропаев! – ехидно проговорил Чеплыга. – Наблюдательный ты парень. Не зря в милиции работаешь.
Поспать этой ночью Андрею больше не удалось. Милиционерам надоело рыскать по участку, и к пяти часам утра они убрались. Ему пришлось подметать после них и даже мыть пол. В комнатах еще ощущался запах пота. Неверов ходил по помещениям и кривил нос. Бродяга какой-то пожаловал в гости.
Повторной попытки нарушить его уединение никто не предпринимал. Андрею пришлось проветривать помещения, а потом заново топить печку, вспоминая, что лето в Заполярье – явление специфическое. Одежда подсохла, он драил ее щеткой, чтобы привести в относительно приличный вид. В итоге грязь местами отчистилась, где-то размазалась и уже не так резала глаза.
В шестом часу утра, когда в восточной части горизонта проклевывалось что-то предрассветное, он вышел на крыльцо. Капитан дико устал за ночь, но ложиться не собирался, знал, что мигом уснет без задних ног, а в текущих обстоятельствах это чревато.
В поселке царили тишина и покой. Стрельба не вызвала особого ажиотажа. Люди поворчали, похлопали ставнями и успокоились. Времена тяжелые, ничего экстраординарного. У Лопатиных тоже было тихо.
Андрей курил и маялся. Слежки за домом не было, а беспокойство никуда не делось. Не бывает дыма без огня. Лучше не верить никому, даже милиции.
Он решился, выбросил папиросу, вернулся в дом и начал спешно облачаться. Что-то подгоняло его, жгло затылок. Штаны и сапоги Андрей худо-бедно отскоблил, френч под курткой не видно. Пистолет убрал за пазуху, снова вышел на крыльцо.
Предрассветная серость становилась отчетливее. В глуши поселка кукарекал петух, брехала сонная собака. Глухо рокотал прибой за скалами. Народ еще не проснулся, но к тому шло.
Он поколебался, брать ли машину. Движок у газика говорливый, любит кашлять и чихать, всех разбудит поднимет на маршруте своего следования. Ничего, здесь недалеко, пешочком можно доскакать.
Капитан еще раз осмотрелся и спустился с крыльца.
