Помывочный день

Раздевалка сразу при входе. Места там немного, двадцати уже тесно, но там редко бывает меньше пятидесяти.

Зимой, когда кто-то выходит оттуда на улицу от горячих после душа тел, от мокрого тумана к сигарете, пусть на морозе, но такой сладкой для только что вымытого человека, вслед шипят: «Дверь закрывай!»

Человек возвращается: «Парни, не обессудьте», — притворяет дверь и закуривает сигарету, а следом уже идет следующий, который тоже забудет закрыть дверь и на него тоже будут шипеть.

Пряники заходят последними, им робко, а все места уже заняты. Слева при входе в уголочке есть свободная скамья, они часто направляются к ней, но их окрикивают: «Не приземляйся туда!»

Это место отделенных и опущенных, садиться на ту скамью нельзя. Сидельцы предупредят, но один раз, а потом будет спрос, потому слушать надо всегда.

Людям нужно мыться не реже одного раза в неделю. Значит, чаще людям мыться не надо. Если людям не надо мыться чаще чем раз в неделю, мытье нужно внести в недельный распорядок дня осужденного. Если зэк моется в неположенное время, он нарушает распорядок дня. Нарушение осужденным распорядка дня наказывается дисциплинарным взысканием.

Нерушимая логика лагеря.

Зэки строят и ремонтируют бараки, это происходит за их счет, они могут поставить одну или две душевые кабины в умывальной комнате, и иногда это разрешают, но пользоваться ими можно только тайком: кабинки для проверяющих.

— Вот, смотрите, у нас все оборудовано для принятия душа осужденными.

Проверяющие довольны. Это вообще редкость — недовольные проверяющие в зоне. Но ФСИН ориентируется не на них, частность не рождает правил, а бороться с ними система научилась.

Мыться можно только в банно-прачечном комбинате. Раз в неделю.

Люди приходят с работы в барак, смотрят на душевую кабину и, кряхтя, пытаются обтираться мокрыми полотенцами у раковин. Душ — раз в неделю. Если повезет, то в цеху урывками после работы.

Это и летом, когда робу из дешевой синтетики снимать строго запрещено, нельзя даже расстегивать верхнюю пуговицу, и зимой, когда зэк целыми днями «ловит снег на лопату» — чистит от снега территорию зоны.

Суббота. Время помывки нашего отряда с 11:00 до 12:00, люди ждут, все в сборе — без малого сто человек. Вещи на стирку собраны в пакеты. Там же нехитрые банные — шампунь, мыло, бритва, кусачки для ногтей. Ножниц здесь нет.

Людей много и условились идти в две смены — по полчаса, места не только в раздевалке, но и в самой душевой мало. Там тесно.

Первая часть стоит у ворот локального участка барака в 10:55, выстроились. Сегодня на пульте дежурной части Максуд, так его все называют между собой, а ему в радость поиздеваться над арестантом, но мытье — долгожданное, и рисковать им не хочет никто. Потому люди стоят ровно. И молчат. Не улыбаются. Знают, что он смотрит в камеру. Он не любит, когда зэк улыбается, только поэтому может не выпустить из локалки. Дневальный нажимает кнопку вызова дежурной части на калитке. Звонит долго. Там сбрасывают. Максуду что-то не нравится. Дневальный продолжает звонить. В 11:04 тот отвечает.

— Куда?

— На помывку согласно распорядку, гражданин начальник.

— Стойте, рано. — И не открывает дверь.

Это их юмор. Сейчас он сидит за пультом дежурной части и искренне смеется. Ему весело. Ему смешно оттого, что люди сейчас стоят на улице, а бесценные минуты, которые можно провести под душем, утекают, а потом он зэков пустит, они начнут движение шагом — бежать нельзя, но ноги их будут нести, и в конце они все равно почти бегут. Потом они потолкаются в раздевалке, потом поматерятся в душевой — леек не хватает, а надо и помыться, и постирать вещи.

Конечно, успеют не все, ведь на душ останется не больше пятнадцати минут, кто-то будет домываться наспех и тихо материться, ведь надо еще одеться, а вторая смена уже ждет у ворот локального участка, а на пульте этот Максуд.

И над второй сменой он тоже поиздевается, но к ним он еще придет ровно в двенадцать, посмотреть, не остался ли в раздевалке кто отстающий и одевающийся, ведь находиться там после 12:00 — нарушение распорядка.

Потом люди ищут место в сушилке — это комната барака в десять квадратных метров, с натянутыми под потолком шпагатами. Надо высушить постиранное, а нигде больше сушить вещи нельзя. Там есть тепловая пушка, как бы есть. Ее иметь нельзя, но без нее белье не сохнет вообще. Стены, потолок сушилки и само белье за ночь чернеет от грибка.

Но если инспектор отдела безопасности — безопасник, такой как Максуд, — захочет «повоспитывать» отряд, он заберет эту пушку. И тогда больше всех не повезет тем, кто постирал свои робы и сейчас ходит в сменке, которая часто одна на несколько человек: она старая, не по размеру и носить ее долго невозможно. Роба не высохнет за ночь, и придется надевать мокрую. На зэке роба высыхает примерно за полдня, это проверено. Если работа не под дождем.

Первое время после зоны, когда человек может стоять под душем сколько хочет, он все равно торопится. И если кто-то трогает дверь ванной снаружи, он ускоряется, ведь сейчас заорут: «На выход!»

Не орут. Но он все равно быстро заканчивает.