Книга: Смех мертвых
Назад: Дети страха
Дальше: Бертам Чандлер ГАМЕЛЬНСКАЯ ЧУМА Роман

Женщина изо льда

Это было отвратительно, но я должен признать это сам. Я был влюблен в мертвую женщину. Я больше не могу скрывать от себя нечестивую страсть, которая охватила меня с того вечера, когда мы освободило тело этой женщины ото льда. Она была мертва, и я это знал, но я был влюблен в нее. Я хотел обнять её манящее тело, которое так долго спало во льду. Я хотел целовать её экзотическое, красивое лицо.
Уайт Борроу и я нашли её… Борроу был молодым художником, одним из гостей в этом старом курортном отеле в Каскадных горах. Я — Дик Моррис, торговец из Сиэтла, был одним из гостей. А гостей было немного. Это местечко когда-то было очень популярным для снежных видов спорта, но «Солнечная Долина» и другие новые курорты ныне стали очень популярны, а отель, в котором мы остановились, был стар и оказался сильно запущен.
Борроу и я отправились побродить по заснеженным горам. Мы гуляли по леднику Раулз, чья река сплошного льда застыла между двумя белыми вершинами, когда внезапно мой спутник остановился, глядя на лед у него под ногами. Он резко воскликнул:
— Там тело! Моррис, посмотрите!
— Должно быть, зрение обманывает вас, — заметил я, когда подошел к нему. — Зачем…
Я замолчал. Во льду у нас под ногами и в самом деле застыла темная человеческая фигура. Тело женщины в темном изящном платье. Сквозь лед мы хорошо видели её белое лицо.
— Господи! — ахнул я. — Она в четырех футах от нас под ногами, вморожена в лед. Должно быть, она пролежала там много лет.
— Скорее, десятилетий! — воскликнул Уайт Борроу. Его темное, красивое лицо дрожало от волнения. — Вернитесь в отель и позовите остальных постояльцев, Моррис. И принесите инструменты, чтобы выкопать ее, — воскликнул он.
Я побежал по заснеженным склонам, у меня голова пошла кругом от волнения. Мы находились в двух милях от отеля — огромной, бесформенной бревенчатой структуре, расположенной среди высоких сосен на горном склоне. От отеля открывался чудесный вид на заснеженную равнину. Задыхаясь, я ворвался в вестибюль.
Джеймс Марстен, владелец и менеджер этого старинного местечка, в это время как раз отдавал распоряжения одному из своих немногочисленных слуг-индейцев. Марстен был седым, пожилым человеком с обычно озабоченным выражением на холеном лице. Я рассказал ему, что мы нашли.
— Женщина в леднике? — недоверчиво повторил он, его челюсть отвисла от удивления. Затем он поспешил помочь мне отыскать кирки.
Когда мы выбежали наружу, другие гости остановили нас, чтобы узнать, что произошло. Их было всего четверо: Фред Керр и его симпатичная блондинка, Дженис, Джон Гейнс, долговязый горный инженер, и Даниэль Холт, агрессивный деловой человек лет сорока. На днях они все вместе катались на лыжах. Все, кроме Даниэля Холта, который, как мы поняли, приехал, чтобы попытаться купить старый отель у Джеймса Марстена…
Все они последовала за Марстеном и мной, сгорая от любопытства. Уайт Борроу ждал нас с нетерпением. И когда он указал на темную, скованную во льду фигуру, все начали охать и кричать в изумлении.
Менее чем через минуту наши кирки ударили по льду. Мы работали с яростной поспешностью, хотя были уверены, что женщина, кем бы она ни была, была мертва многие годы.
— Да не спешите вы так! — резко фыркнул Уайт Борроу, когда наши кирки начали приближаться к жертве льдов. — Мы же не хотим искалечить тело.
К тому времени мы вырыли яму почти в четыре фута. Я прыгнул в полость и голыми руками стал отламывать куски льда, которые все еще припали к телу. Наконец, мы освободили тело. Какое-то время мы, застыв, уставились на неё — со стороны могло показаться, что мы тоже заморожены.
Теперь мы увидели, что женщина, которую мы выкопали, одета в странное, обтянутое мехом платье из тяжелого коричневого шелка, которое едва скрывало пышную грудь и стройные длинные ноги. На серебряной цепочке на её шее качался маленький серебряный кинжал. Её платье было потрепано, а необычные тапочки на ее крошечных ногах были потерты и каблуки сломаны. Но ее тело прекрасно сохранилось, как будто она умерла несколько минут назад.
Она была молода, и лицо её все ещё оставалось красивым, несмотря на ледяную бледность. Это было экзотическое, странно прекрасное лицо, чьи черты казались славянскими, с высокими скулами и низким широким лбом. Длинные черные ресницы, бледные щеки… Нос её был прямым и аккуратно выточенным. Тонкие синеватые губы имели изящный изгиб. А масса её волнистых черных волос была растрепана…
Дыхание у меня перехватило от колдовской красоты незнакомки. Когда я изучал ее замороженные черты, я, без сомнения, знал, что, если она оживет, я буду отчаянно влюблен в нее.
— Она красивая, — прошептал Уайт Борроу, его красивое лицо странно вытянулось. — Это самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.
Я не знал, почему, но меня возмутили его слова. Они вызвали у меня чувство, близкое к ревности. Я потянулся и благоговейно коснулся щеки девушки. Оно было холодным, как ледниковый лед и на ощупь напоминало камень.
— Она долго пробыла во льду, — пробормотала я.
Уайт Борроу кивнул.
— Этот костюм… ничего подобного не носили уже несколько поколений.
— Что вы собираетесь делать дальше: оставите её здесь на льду до тех пор, пока ей не подготовят могилу? — спросил Джон Гейнс, долговязый инженер.
— Нет! — возмутился я. — Вы не сможете оставить её тут. Мы отнесем её в отель.
Джеймс Марстен беспокойно пошевелился, его сердитое, обеспокоенное лицо встревожилось.
— Мне не хотелось бы, чтобы в моем отеле оказалось мертвое тело, — сказал он.
— Чего вы боитесь? — спросил Даниэль Холт, насмешливо скривившись. — Эта девушка давно мертва.
— Ладно, — отмахнулся Марстен. — Мы можем уложить её в одной из пустующих комнат и уведомить власти утром.
Уайт Борроу опустился на лед и осторожно, почти нежно, поднял жесткое, замороженное тело.
— Я понесу ее, — быстро объявил я.
Борроу покачал головой.
— Я сам её понесу, — возразил он.
— Вы не правы…
Я начал было говорить сердито, а затем замолчал, увидев, что остальные странно смотрят на меня. В итоге Уайт Борроу взял на руки мертвое тело. Бледное, красивое лицо мертвой женщины прижалось к его груди, и я почувствовал неразумную ревность и гнев.
Остальные последовали за нами, взволнованно разговаривая. Закат залил ледник лучами света, словно потоками крови, придавая всей картине неестественный, жуткий вид. На фоне светящегося западного неба стоял приземистый отель, и сосны окружали его…
Когда мы вошли в отель, слуги-полукровки с выпученными глазами уставились на тело, которое нес Борроу.
Художник отнес труп в одну из затхлых, неиспользуемых спален — те стояли запертыми уже много лет. Он положил тело на кровать, и все мы застыли, глядя на деву.
— Такие костюмы носили больше века назад русские дамы, путешествуя по иным землям, — сказал Браун. — Я достаточно изучал историю моды, чтобы это знать.
Джон Гейнс недоверчиво осмотрел одежды мертвой незнакомки.
— Вы хотите сказать, что она больше ста лет провела во льду?
— Должно быть, — согласился Борроу. — Лет сто назад тут было много русских путешественников.
— Я что-то такое припоминаю!.. — воскликнул Джеймс Марстен. — Еще в восемьсот сороковом в этих самых горах бродила группа русских, и с ними была женщина.
Даниэль Холт недоверчиво посмотрел на него.
— Я никогда не слышал такой истории, — заявил он.
— У меня в одной из книг этого отеля есть такая запись, — подтвердил Марстен. — Я покажу вам.
Мы вышли следом за ним из комнаты. Я был последним, задержавшись, чтобы посмотреть на бледное и в то же время прекрасное лицо незнакомки. Меня охватило странное чувство потери. Если бы я только встретил эту девушку живой…
В вестибюле красный огонь в очаге рассеял мрачность собрания, разбросав мерцающие блики по грубым бревенчатым стенам. Марстен подошел к книжному шкафу и достал большой объемистый том, переплетенный в кожу.
— Вот она, — взволнованно объявил он, перелистывая страницы. — Шхуна отплыла в тысяча восемьсот сороковом от русского форта в Ситке, направляясь к одному из калифорнийских форпостов. Она потерпела крушение, и единственными, кто выбрался на берег, были три моряка и жена чиновника, которая ехала к мужу. Они потерялись в диких краях, и только одному из моряков удалось добраться до поселения. Он сказал, что остальные погибли от холода в снегах среди льдов этих гор.
— И вы хотите, чтобы я поверил, что эта мертвая женщина на леднике та самая русская? — насмешливым тоном поинтересовался Холт. — По-моему, это смешно.
— Вы пытаетесь выставить меня лжецом? — сердито спросил Джеймс Марстен. — И все просто потому, что я не стану продавать это место согласно вашему нищенскому предложению…
Тонкие руки Марстена сжались в бессильном гневе. Его выцветшие глаза вспыхнули от ярости. Я громко прокашлялся и прочитал грязную и рваную страницу. История была именно такой, как рассказал владелец отеля.
Другие тоже прочитали эту запись. Я заметил, что, когда Джон Гейнс читал эту запись, его сухое, суровое лицо странно напряглось.
— Тогда, выходит, она и в самом деле пролежала во льду сто лет, — задумчиво сказал я. — «Спящая красавица».
Странное чувство охватило меня. Мне было больно думать об этой девушке, погибшей столетие назад, тщетно пытавшейся добраться до своего мужа.
— Кстати, это отличная история для газет! — с энтузиазмом заметил Фред Керр. — И подумайте о толпе, которая будет пялиться на неё, если она будет выставлена в музее.
— Выставить её на обозрение любопытной толпы? — воскликнул я, уязвленный. — Но вы же не станете этого делать? — Милый Моррис, — вмешался Керр, — вы говорите так, как будто эта дама что-то значит для вас.
— Не будьте смешным, — фыркнул я. — Но она… она слишком красивая, чтобы делать из неё дешевое зрелище.
Все собравшиеся с удивлением уставились на меня. Уайт Борроу смотрел на меня особо подозрительно. Мне стало неловко. Затем Джеймс Марстен вернулся с кухни, куда уходил несколько минут назад.
— Слуги сбежали! — тревожно объявил Марстен. — Эти полукровки очень суеверны. Они сказали мне, что кто-то, выкопанный из льда, человек или животное, вернется к жизни, как только почувствует тепло. Они не останутся с таким существом под одной крышей.
Я заметил, что теперь, после замечания господина Мар-стена, все собравшиеся выглядели несколько подавленными.
Но я чувствовал себя по-другому. На мгновение дикая волна надежды охватила меня, когда я услышал о том, что сказал Марстен. Если каким-то волшебным чудом эта мертвая женщина вернется к жизни…
Я сказал себе, что мое воображение слишком разыгралось, и отправился помогать Марстену и другим готовить ужин. На протяжении его мы молчали. Мы все думали о холодной, красивой девушке в темной спальне. Когда же пришло время ложиться спать, я обрадовался.
Лежа в постели в моей холодной комнате, я не мог уснуть. Я все время размышлял. Я хотел пойти и снова взглянуть на нее, коснуться ее черных волос, поцеловать ее ледяные губы. Я сказал себе, что эта мысль ненормальная, ужасная, но я не мог ее преодолеть. Я любил её, даже если она была мертва.
Наконец, я не выдержал. Я должен был увидеть её снова. Молча, я встал, оделся и на цыпочках вышел в длинный темный зал, в конце которого располагалась комната, где лежала незнакомка. Дверь в эту комнату была открыта. Изнутри выбивался свет желтой лампы. Я вбежал в комнату, а затем невольно вскрикнул.
Уайт Борроу лежал на полу. Он был мертв, убит! Из горла его торчал маленький серебряный кинжал, который раньше висел на шее мертвой женщины. Сама она исчезла из комнаты. Окно, широко распахнувшееся на ветру, показало, куда она ушла.
— Дик Моррис! — донесся из-за двери резкий голос. Это был Фред Керр. Позади него толпились остальные, разбуженные моим криком. — Дик, почему…
— Я не убивал Борроу, Фред! — хрипло воскликнул я. — Я не знаю, кто это сделал… Я нашел его таким.
Когда они увидели, что кинжал мертвой женщины воткнут в горло художника и что тело исчезло, они побледнели.
— Женщина изо льда! — воскликнул Марстен. — Она вернулась к жизни, как предсказывали индейцы. Она убила Борроу. — Он, должно быть, был здесь, глядел на нее…
Марстен подошел к открытому окну и указал на снег. Там были следы, ведущие из-под окна в лабиринт других следов и лыжных трасс под соснами.
— Она убежала обратно на ледник! — хрипло крикнул он. — Мы должны отправиться за ней.
Джон Гейнс с недоумением посмотрел на следы.
— Кто-то убил Борроу её ножом, — пробормотал он. — Марстен прав… Мы должны пойти и найти её.
— Гнаться по снегу за бродячим трупом! — Даниэль Холт отважно фыркнул. — Мне надоело это сумасшедшее место. Я рад, что ты не продал его мне, Марстен.
— Я достану оружие, — объявил лихорадочно возбужденный Марстен, его руки дрожали. — Но пули могут не сдюжить против неё… Я бы чувствовал себя безопаснее…
— Вы не станете в неё стрелять! — закричала я.
— Стрелять в мертвую женщину? — ошеломленно воскликнул Фред Керр. — Господи, это звучит кошмарно.
Но он накинул шубу и шапку, как и все мы, и потом мы вышли следом за Марстеном в лунную ночь. Темные сосны печально шептались на морозном ветру. Вдали сквозь деревья мерцали туманные, нереальные белые хребты гор.
— Думаю, нам стоит разойтись в разные стороны, — объявил нам Джеймс Марстен. Его руки дрожали, его голос был хриплым. — Если вы увидите эту женщину, стреляйте сразу.
— Нет! — воскликнул я, но они не обратили на мои слова никакого внимания, когда мы расстались, двигаясь в разные стороны от отеля.
Мои нервы были натянуты как струны, когда я пробирался сквозь сугробы под соснами. Почему-то убийство Борроу казалось мне не важным. Главное для меня было то, что, возможно, эта замороженная девушка каким-то чудом вернулась к жизни. И ещё я говорил себе, что это безумие, это невозможно.
И как раз тогда я её увидел! Да, на залитом лунном свете снегу… Она вышла из тени сосен, я увидел эту женщину, чье замороженное тело я помог выкопать изо льда. Ветер прижал темное шелковое платье к её изящному телу. Голова её была непокрытой, и её черные волосы развевались на ветру.
Её лицо было мрачно и красиво в лунном свете, каждая прекрасная черта была хорошо различима в серебристом свете. Её плоть была белой, без оттенка цвета. Её глаза были темными, широкими и странными. И она не боялась меня. Она подошла прямо к тому месту, где я стояла, и застыла на мерзлой земле, безмолвная.
Она остановилась, только когда она была в шаге от меня. Я пошатнулся. Ее голая рука потянулась и сжала мою руку. Она заговорила со мной быстрым шепотом, ее широкие темные глаза уставились на меня.
Я не мог понять ни слова из того, что она говорила. А она говорила по-русски — быстрый поток странных слогов. Когда она увидела, что я не понимаю, то схватила меня за плечи. Жуткая, невозможная сцена в лунных соснах — мертвая женщина дико шептала мне!
— Таня! Таня! — повторяла она, указывая на себя, потом на гостиницу, затем обратно в горы.
Таня — это было ее имя. Это-то я понял. Но мой разум был ошеломлен, и я даже не пытался понять ее жесты.
Я был слишком очарован её странной, холодной красотой, чтобы чувствовать страх. Когда её руки сжали мои плечи, её глаза вспыхнули от переполнявших её эмоций, потом она обняла меня. Мое лицо приблизилось к её диким, чувственным губам. Её губы оказались ледяными… Я поцеловал её! Я вздрогнул. Девушка откинула голову назад, сжала мою руку и потащила за собой куда-то по снегу.
Бах! Резкий треск выстрела разрушил заклинание очарования, в которое меня сковало. Пуля выбила снег у нас из-под ног. Таня закричала от страха, выпустила мою руку, повернулась и убежала. Она промчалась, как олень, среди сосен, а я дико смотрел вслед ей. Затем я увидел, как Джеймс Марстен выбежал на поляну, подняв пистолет, чтобы выстрелить снова. Я ударил его по руке, чтобы он не смог выстрелить.
— Не надо! — крикнул я дико. — Не стреляйте в нее…
Я выбил пистолет у него из руки, и тот отлетел в глубокий сугроб. Девушка скрылась за темными деревьями. Гейнс и другие бежали к нам.
— Дайте мне пистолет! — задохнулся Марстен. — Я покончу с нечестивой жизнью этого существа. Она зомби — ведьма, которая вернулась к жизни. Индейцы были правы…
Гейнс, Даниэль Холт и Фред Керр с изумлением слушали, когда Марстен рассказал им, что он видел. Он рассказал то, видел меня в объятиях мертвой женщины.
— Покойная воскресла? — закричал Холт. — Невозможно!
— Может быть, она и вовсе никогда не была мертва, — вздрогнул я. — Бывает так, что животных замораживают, приостанавливая жизнедеятельность организма, а затем, попав в более теплые условия, оно приходит в себя. Тут, быть может, произошло то же самое.
— Глупости, — фыркнул Даниэль Хольт, хотя и без особой уверенности. — Не могла она пролежать во льду больше столетия и остаться в живых.
— Давайте-ка лучше вернемся в дом, — предложил Джон Гейнс, странно поглядывая на меня.
— Мы должны охотиться на это существо, — упрямо пробормотал Джеймс Мартен. — Пока она жива, все мы в опасности…
Но он согласился вернуться в дом, очевидно, не желая в одиночестве оставаться среди сосен на холодном снегу. Гейнс снова разжег огонь в камине. Дженис Керр, бледная и испуганная, уставилась на меня с ужасом, когда услышала рассказ о том, что случилось.
— Эта мертвая женщина… В ваших объятиях?
— Мы должны вызвать шерифа! — воскликнул Даниель Холт. — В конце концов, тут произошло убийство!
— Сегодня никто уже не сможет добраться до деревни — это несколько миль по занесенным снегом дорогам, — заметил Гейн. — Утром я сам отправлюсь за шерифом.
Все они пристально смотрели на меня, при этом ужас был написан на их лицах. Видимо, они пытались понять, что я нашел в этой мертвой женщине. Но мне был все равно! Мертвая или живая, вампир или ледяная ведьма… Я любил Таню и ничего не мог с этим поделать.
— Я… Я пойду… Лягу спать, — запинаясь объявил я.
Никто ничего не сказал, когда я выскользнул из залы и вернулся в свою темную спальню. Однако вместо того, чтобы лечь в постель, я подошел к окну, открыл его и вылез на снег. Потом я быстрым шагом вернулся на то место, где столкнулся с Таней.
Сумасшедший? Да, наверное, я сошел с ума. Но я не мог отказать себе в этом неодолимом влечении. Я должен был найти её, позаботиться о ней.
Отойдя подальше от отеля, я позвал её. Мой голос эхом разнесся по склону среди сосен. Я взывал к женщине, выкопанной изо льда!.. И это было восхитительно… И все же, сознавая, что веду себя как безумец, я продолжал взывать к ней.
— Таня!
А потом я снова увидел её. Она наблюдала за мной из хитросплетения ветвей, и лицо её казалось белым пятном.
— Я знал, что ты меня услышишь! — воскликнул я и нетерпеливо бросился к ней.
Мы встретились. Я вновь обнял её. Странная, должно быть это была картина: молодой человек, обнимающийся с девушкой, выкопанной изо льда. Она все ещё была холодной наощупь. Мне показалось, что её большие карие глаза радостно заискрились, когда я её обнял. Она снова с ужасом посмотрела на отель и потянула меня совершенно в ином направлении, через безмолвную, запорошенную снегом рощу.
Я пошел с ней, держа её маленькую ледяную ручку в своей. Мне было все равно, куда она меня ведет, что мне уготовила Судьба. Я шел за Таней словно в трансе и прислушивался к непонятным словам на неведомом мне русском языке, которые слетали с её губ. А она вела меня все дальше и дальше от гостиницы. Неожиданно она остановилась перед большим сугробом под деревом.
Она взволнованно указала на белый сугроб, потом произнесла какие-то слова, которые я так и не смог понять.
— Таня, чего ты хочешь? — напряженно спросил я. — Что ты пытаешься мне сказать?
Она снова указала на сугроб, потом, переполненная отчаянием, начала копать снег голыми руками. Пожав плечами, переполненный недоумением, я начал помогать ей копать. Но вот мои пальцы коснулись чего-то холодного и твердого, спрятанного в снегу. Но когда мы отрыли этот объект, я отшатнулся от ужаса.
Это было отвердевшее в смерти обнаженное женское тело, тело с большой грудью, длинными руками и ногами и копной черных волос. Но самое ужасное было в том. что лицо у неё было точь-в-точь как у Тани, стоящей рядом со мной.
— Боже мой, но это же ты, Таня! — ужаснувшись, воскликнул я, не в силах отвести взгляд от обнаженной фигуры. — Но кто…
Таня схватила руку прекрасной обнаженной белой фигуры. Она сильно напряглась. А потом я увидел, что одна рука отломалась.
Тут я задохнулся в ужасе. Я увидел, что сломанная рука состоит из композиционного материала. Голое красивое тело было всего лишь манекеном, статуей, сделанной, скорее всего, с самой Тани.
— Таня, что это значит? — воскликнул я. — Это фигура. Это тело, которое мы вырыли изо льда? Но тогда, выходит, что все это какой-то обман, заговор?
— Да, Моррис, это мистификация, — заверил холодный, твердый голос. — И это открытие будет стоит вам жизни.
Мы развернулись. В десяти футах от нас, на поляне, залитой ярким лунным светом, стоял Джеймс Марстен. Он целился в нас из винтовки. Его лицо в лунном свете превратилось в безжалостную серебристую маску.
— Марстен! — с недоверием воскликнул я. — Это вы все придумали. Вы убили Борроу…
— Да, — злобно фыркнул Марстен. — И теперь я должен буду убить вас и эту девушку, или вы обвините меня в убийстве Борроу.
Таня испуганно прижалась ко мне. Я все ещё не мог поверить в происходящее.
— Но к чему все это сумасшествие…
— Но цель была замечательной, — ответил мне Джеймс Марстен. — Мой курорт долгое время не приносил никакого дохода. Люди ехали отдыхать в новые, более модные отели. Я готов был повеситься и вынужден был продать это место кому-то или окончательно разориться. Поэтому я придумал рекламный трюк, который привлек бы сюда настоящий поток постояльцев… Я уговорил Уайта Борроу, искусного художника и скульптора, помочь. Понимаете, эта история о потерянной русской даме подарила мне эту идею. Если найдут женщину, которая замерзла на леднике более ста лет назад, а потом её откопают, она оживет и исчезнет… Это будет настоящая бомба для желтой прессы. И тогда мой отель получит отличную рекламу, станет известен от побережья до побережья. Вот что я планировал… Уайт сам привез эту девушку — Таню из Сиэтла. Она не говорила по-английски. Она была какой-то беженкой, вот Уайт и убедил её, что вся эта затея не более, чем невинная рекламная компания. Скульптор сделал скульптуру девушки — её точную копию. Мы спрятали девушку в пустующем крыле отеля, и в один прекрасный день я вырубил дыру во льду, поместил туда скульптуру и залил водой. План состоял в том, чтобы вы отрыли девушку, а потом её заменили живой девушкой. Вечером я собирался избавиться от скульптуры, а Таня в тех же одеждах должна была пару раз показаться вам всем на глаза. Тогда вы все были бы уверены, что замороженная женщина вернулась к жизни, и поклялись бы репортерам, что видели все собственными глазами. Но все получилось по-другому, — с горечью закончил свой рассказ Марстен. — Сегодня я перенес сюда фигуру, закопал её в снег, девушка надела одежду манекена. Однако Борроу попытался шантажировать меня. Позже я обещал ему тысячу долларов за помощь. Но он потребовал, чтобы я отдал ему половину суммы, или он тут же раскроет мистификацию. Это нарушило все мои планы. У меня не было оружия, и я использовал кинжал, который висел на шее Тани, прикончил негодяя прежде, чем тот догадался, что я делаю. Когда я прикончил этого шантажиста, Таня выпрыгнула в окно и попыталась спрятаться среди заснеженных сосен. Она боялась вернуться в отель, но попыталась объяснить вам, что произошло, только не смогла, так как не знала английского. Вот она и привела вас к этому манекену… Но, извините, Моррис, вы все узнали и теперь должны умереть… — Джеймс Марстен поднял винтовку. В его взгляде я прочитал свой смертный приговор. Я отступил, пытаясь закрыть своим телом Таню.
Внезапно сзади на Марстена бросился человек — темная тень. От удара убийца закрутился, упал на колени. А нападавший вырвал винтовку из рук Марстена и навел на него.
— Подымайся, Марстен! — резким голосом объявил человек с винтовкой. — Не пытайся ничего предпринять. Я только что услышал все твои откровения, так что выстрелю не задумываясь.
— Джон Гейнс! — воскликнул я, разглядев лицо человека с ружьем в лунном свете.
Долговязый инженер кивнул.
— Конечно, я с самого начала подозревал, что Марстен замешан в этом деле и в убийстве. Вот почему я последовал за ним, когда, тайком выскользнув из дома, он направился сюда.
— И вы с самого первого момента подозревали, что это мистификация? — воскликнул я.
Джон Гейнс усмехнулся.
— Если бы вы внимательно осмотрели тело, которое вырубили изо льда, вы бы увидели, что это подделка. Предположительно, это тело должно было пролежать во льду с восемнадцатого века. Но платье и тапочки были с машинными швами. Черт побери, в восемнадцатом веке не было швейных машинок! Так что я сразу понял, что здесь что-то не то, — закончил Гейнс. — И когда я прочитал ту историю, что Марстен показал нам, я заметил, что страницы, на которых напечатана эта история, загрязнены и потерты, словно к ним часто обращались. И тогда я понял, что Марстен и в самом деле позаимствовал историю из этой книги, а потом построил вокруг неё весь свой заговор. Потом я подумал, что стоит проследить за этим негодяем…
Тут я обнаружил, что все ещё стою, обнимая Таню.
— Таня! — воскликнул я. — Так, значит, и ты всегда была жива, и это замечательно!
— И вы ей, похоже, нравитесь! — ухмыльнулся Гейнс.
И хоть Таня не понимала, что мы говорим, ей, без сомнения, было необходимо, чтобы кто-то обнимал её, защищал. Она не пыталась отстраниться от меня. Наоборот, дрожа всем телом, она ещё плотнее прижалась ко мне.
— Пошли, Марстен, — мрачным голосом приказал Гейнс, указав дулом винтовки в сторону гостиницы. — А утром мы поедем в город и пообщаемся с шерифом.
— Утром я тоже поеду в город, — объявил я. — Куплю себе англо-русский разговорник!

 

 

 

Назад: Дети страха
Дальше: Бертам Чандлер ГАМЕЛЬНСКАЯ ЧУМА Роман