Глава 120. Маленький Принц
Мне снилось, что я лечу. Так же как раньше, свободный и бестелесный. Стоит захотеть, и могу оказаться в любом краешке Вселенной, это даже телепортацией не назвать. Память осталась далеко, да и ни к чему она мне. Только что меня сковывало нечто отвратительное, а теперь вокруг нет ничего, кроме свободы. Я воспарял все выше, помня еще, как называется эта планета — Земля. Скоро я покину ее и забуду даже то печальное чувство, что уже заменило воспоминание.
Удар оказался неожиданностью. Границы? Для меня?! Но как, кто?
Я рванулся вверх, призвав на помощь все свои силы, но врезался в пустоту и полетел обратно. Холодные небеса отвергли меня, отобрали мою свободу. Почему? За что?!
Сначала пришла боль — как будто от удара о купол неба. Потом — вонь и звуки. Нехорошие звуки — что-то горело.
Я приоткрыл глаза. Оказывается, все еще сидел на водительском месте. Машина впереди превратилась в лепешку, из раскуроченного капота поднимался дым, вырывались языки огня. Я отшвырнул сдувающуюся подушку безопасности.
— Ну что, теперь ты дашь мне управлять моими силами?
«Ни за что! — отозвался Борис. — Где она?»
— Я только очнулся, умник. Здесь ее нет. Полагаю, умчалась спасать мать.
Он молчал, пока я выбирался из машины. Ноги зажало, дверь перекорежило. Я, будто змея, выполз на прохладный асфальт.
— Вы в порядке?
На меня упала тень. Я поднял голову и увидел лысеющего мужчину лет сорока, в круглых очках. Чем-то он напомнил моего соседа по самолету. Тоже сейчас бутылку из кармана достанет?
— Не обращайте внимания, — улыбнулся я. — Просто занимаюсь гимнастикой.
Он подхватил меня под локоть, помог подняться. Очень кстати, сам я на ногах стоял с трудом.
— А ваш пассажир?
Я посмотрел на заднее сиденье. Труп полицейского скатился и лежал носом в пол.
— Сейчас проверю.
Я перегнулся через борт, затормошил тело, пытаясь нащупать кобуру. Ага, вот она.
— Ну как он? Живой? — спрашивал мужчина, приплясывая рядом.
«Прямо по дороге — затор, — отчитался Борис. — Юлю подвезла девушка, потом ее схватил старик с тростью, и они исчезли... Что ты делаешь?»
— Живой? — сердобольный мужчина подпрыгнул в последний раз и замер, уставившись на пистолет.
— Подох, — сообщил я. — Сними, пожалуйста, штаны. Я робот из будущего.
«Принц! — заорал Боря. — Что ты опять творишь? Нам надо искать Юлю».
— Нам? — переспросил я. — Раскрою тайну: мы ни разу не команда. Поскольку с силой ты обращаться не умеешь, мне нужно как-то себя защищать. — Я махнул пистолетом. — А поскольку из-за тебя я испортил брюки, мне нужны новые. Ты уснул?!
Последнее относилось к милосердному мужчине. Он и вправду немного расслабился, слушая, как вооруженный человек спорит сам с собой. Но после окрика встрепенулся. Дрожащие руки вцепились в ремень брюк.
— То-то же.
«Не благодари, — проворчал Боря. — Просто мы торопимся».
* * *
— Я не могу уйти. Они закрыли Землю куполом. — Я в новых сухих брюках шагал по дороге к тоннелю, перед которым все еще собиралась пробка. — А теперь меня локализовали еще точнее.
«Я думал, тебе у нас понравилось», — фыркнул Боря.
Я нахмурился:
— Хочешь что-то сказать — говори.
«Только то, что ты никогда не сможешь отсюда уйти. Что делать? Где Юля?»
Его тон мне не понравился, но пока я просто запомнил тревожный сигнал. Разберусь позже. Если это ничтожество может мне что-то рассказать, надо быть в курсе.
— Юля у Исследователя, ему нужна ее сила, переданная добровольно. Он пытается ее убедить. Тихое и спокойное место. Место, где в любой момент можно будет погрузить ее в медикаментозную кому и забрать желаемое. Я тут неподалеку как раз такое оборудовал.
Шаг сбился — до такой степени сильно рванулся вперед Боря:
«Так чего мы ждем?!»
— Тебя. Телепортируй нас. Или… — Я улыбнулся, ощутив его страх и замешательство. — Или позволь мне.
Читать его мысли я не мог, но хорошо знал этого рохлю и мог представить, о чем он думает. Вспоминает ту стремительную телепортацию, что я провернул в Красноярске. Почувствовать себя распыленным на частицы, даже на волны — это очень страшно для того, кто половину жизни в клинике собирал себя по частям. Так страшно, что можно «впасть в кому», не выдержав. Особенно если самому взяться за этот процесс.
«Мы можем добраться на машине…»
Отлично, он склоняет меня к угону.
— Как раз успеем поздравить Положенцева с победой.
Занятная борьба между выдуманным долгом и настоящим страхом. Век бы наблюдал, да времени нет.
— Мы будем на месте через мгновение. Просто дай мне то, чем один черт не пользуешь…
«Пристегни ремни!»
Я взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие. Но рук не было. Как и меня. Как и равновесия. И уж подавно я не мог ничего «удержать» — через бесконечность кротовых нор меня влекла чужая воля. Воля, которой я даже не успел ничего объяснить.
Где мы вынырнем, да и вынырнем ли вообще? Я утрачиваю бесценные связи между частицами себя, и если так пойдет дальше, меня просто ассимилирует вселенная. Да почему же я не могу повлиять на это?!
— Боже! — Я выплюнул это слово в ладонь — вовремя спохватился и заткнул себе рот.
«Добро пожаловать в мой мир, Принц. Располагайся».
Он смеялся, а у меня текли слезы. Рука, зажимающая рот, дрожала. Я стоял на коленях, с бешено пульсирующим сердцем. В глазах темно, тошнит, не могу ни слова вымолвить. Руки холодеют. Где я?
«Должен быть на месте. Приведи тело в порядок, это ведь твоя забота. Вытри слезы и оглядись».
Тело умирало. Как и тогда, на крыше, оно отказывалось повиноваться. Все клетки рассинхронизировались, во внутренних органах творилось черт знает что.
— Так не пойдет, — шепнул я. — Мы должны объединиться.
Снисходительный вздох Бориса облегчил муки. Наши сознания соприкоснулись, слились воедино. Я потянулся туда, где ярко горело сердце моего былого могущества. Так близко, вот-вот схвачу!
«Ай-яй-яй, Принц! — Борис отстранился. — Нехорошо злоупотреблять доверием. Поднимайся!»
Мгновенное слияние помогло настроиться. Я чувствовал себя нормально. Смотрел и видел красную каплю на сером фоне. В капле отражались солнечные лучи и что-то еще. Я прищурился, всматриваясь. Ворота! Мы на месте.
Ноги выдержали вес тела. Я поднялся, коснулся кармана пиджака — пистолет здесь. Хорошо, скоро он пригодится.
— Слушай меня. — Язык с трудом ворочался во рту, и мысли шевелились так же трудно. — Человек, с которым мы там столкнемся, — больше, чем опасен. Он постарается меня убить, и такая возможность у него есть. Если я погибну — Юля обречена. Поэтому мне нужен полный контроль…
«Принц! Не будет полного контроля. Забудь. Хочешь победить — доверься мне».
— Ты способен бить на поражение?
Под тихий смех в памяти мелькнуло лицо мертвого Разрушителя в машине. Холодок прополз по спине. Как будто я боюсь Бориса. Я? Боюсь?!
«Первый шаг на пути к исцелению — признать болезнь. Я — убийца. Как минимум — собственной матери».
— Твою мать убил я.
«Как будто я с этим спорю. Вперед!»
Что ж, в бой так в бой. Я достал из кармана пистолет, отщелкнул предохранитель и шагнул в ворота.
По ушам полоснул визг. Должно быть, Положенцев поставил простенькую защиту, отводящую звуковые волны — за ворота не прорывалось ни звука.
— Уйди от меня! — Юля вопила так, будто вот-вот вывернется наизнанку от крика. Она замерла на больничном крыльце, тяжело дыша, и сверлила ненавидящим взглядом дедушку в светлом костюме. Он стоял, беззаботно вертя трость, спиной ко мне, и смотрел на Юлю. Я не мог видеть выражение его лица, подавно не мог прочитать его мысли, но готов был поставить всю Вселенную на то, что он улыбается.
«Не будем пока усложнять. Твой ход».
Я поднял пистолет, одновременно смещаясь вправо, чтобы Юля не попала под огонь. Она заметила движение, ее взгляд переместился на меня, зрачки расширились. Зря, дочка. Теперь у меня нет времени прицелиться.
«Стреляй!»
Трость замерла. Я нажал на спусковой крючок. Пистолет дернулся в руке, сухой и резкий звук выстрела вспорол звенящую тишину.
— Принц? — Положенцев развернулся, порадовав меня добродушной улыбкой. — Вот и новая встреча. Ты, надо полагать, объяснил девочке, что имеешь к ней некое генетическое отношение. Иначе что заставило ее броситься бежать, как ошпаренную? И чего ты хочешь теперь?
Куда подевалась пуля — я не знал. Положенцев мог отвести ее, или вовсе уничтожить. Передо мной стоял самый опасный противник, какого можно найти на Земле: полноценный симбиоз Исследователя и человека. Даже я, взращенный в человеческом теле, не мог выжать из него столько. Положенцев-человек развивал мозг всю жизнь, не ведая других задач и наслаждений. Исследователь установился на него, как пакет расширений на и без того мощную программу.
— Ты тоже не сказать, чтоб далеко продвинулся.
Положенцев вновь сверкнул белыми зубами. Вряд ли настоящими — в его-то годы.
— У меня есть авторитетный источник, на который я могу сослаться, — сказал он. — Вот погляди. — Положенцев обернулся к Юле. — Мир существует за счет взаимодействия двух сил: созидания и разрушения. Доминирование первых приведет к росту энтропии и смерти Вселенной, доминирование вторых — к распаду и, опять же, смерти Вселенной. И только баланс может помочь вашему миру, во всей его красоте и неповторимости, существовать вечно. Я представляю собой силы Созидания. Тебе оказана величайшая честь послужить балансу. Вот что я предлагаю: великое дело, более достойное и благородное, чем любое другое, которое ты сможешь найти...Или хочешь послушать, что предлагает он? Твой так называемый отец. Винтик, выпавший из механизма мироздания, и задумавший объявить ему войну?
«Он правда настолько тупой?..»
— Нет, он — гений, — усмехнулся я. — Просто не разбирается в психологии подростка.
Я встретил недоуменный взгляд дочери:
— Я не Исследователь и не Разрушитель. И я, в отличие от господина профессора, не собираюсь тебя убивать.
— Вранье! — Положенцев ударил по асфальту тростью. — Ложная надежда. Смерть девочки и ассимиляция — неизбежны, иначе не получится отъять силу…
— Не смей рассказывать, что у меня получится, а что нет. И не смей угрожать смертью моей дочери. Сопляк.
Старческие глаза вспыхнули. Я выстрелил и бросился в сторону. Вскрикнула Юля. Упав на спину, я успел заметить вырванную из проема громоздкую дверь. Она должна была размазать меня по асфальту, но пролетела мимо, в сторону ворот.
— Как она? — шепнул я, поднимая пистолет.
«Сейчас ближе к тебе, чем к любому из… них».
Пауза от меня не укрылась. Боря поздно понял, что за информацию мне дает. Ствол замер. На мушке оказалась Юля. Она согнулась на крылечке, закрыв голову руками. Одно движение, и я победил. Мышиная возня закончится, начнется моя великая война.
Мозг отдал приказ, мышцы дернулись, и пистолет сместился. Загремели выстрелы. Положенцев поднял трость, похожий на боевого мага, останавливающего пули.
«Элемент неожиданности!» — Со стороны ворот что-то мелькнуло. Положенцев вскрикнул, взмахнул руками и оказался на летящей двери. Она тут же перевернулась, попытавшись размазать свою ношу по асфальту. Я откатился в сторону, прицелился, выстрелил.
Положенцев боролся с дверью, лежа на спине, и проморгал выстрел. Пуля ударила в плечо, раздался крик. Дверь рухнула, похоронив под собой академика. Будь ты хоть семи пядей во лбу — псих с раздвоением личности сомнет тебя числом.
Я встал, отбросил пистолет — пустой, бесполезный. Краем глаза отметил, что Юля все там же, на крыльце.
— Отвернись, — посоветовал я. И, шагнув к двери, обратился к Боре: — Давай.
Я слабо ощущал, как он пользуется силой. Видел лишь, что дверь дрожит, слышал поскрипывание. Я ждал, когда из-под нее потечет кровь, ждал звука лопнувшего плода…
«Не мо-гу!..» — проскрипел Боря.
Дверь взвилась в воздух, крутнулась и полетела на меня. Я отпрыгнул, упал на спину — тщетно. Дверь грохнулась мне на грудь. Боря пытался толкать ее вверх, но его сил не хватало. Чудовищный вес, от которого темнело в глазах, стал еще больше, когда Положенцев наступил на дверь.
Белый костюм стал серым, аккуратная бородка растрепалась, из рассеченного лба по грязной щеке текла струйка крови.
— Я больше не намерен терпеть…
Молнией взлетела трость. Взвыл рассеченный воздух. Трость ударила в затылок Положенцева, с треском переломилась. Глаза, уже начавшие светиться синим, погасли, закатились. Исчезла сверхъестественная тяжесть, давящая на грудь — теперь это была просто дверь со стоящим на ней человеком.
Положенцев качнулся и, как подрубленный, упал. Обломок трости повис над глядящим в небо лицом.
— Не надо, — прохрипел я, выбираясь из-под двери. — Не убивай. Пока он жив, он в ловушке тела.
Обломок упал, покатился по асфальту.
— А если он очнется? — Голос Юли дрожал.
— Мы позаботимся, чтобы этого не случилось. Сможешь его поднять?
Юля спустилась с крыльца, остановилась в трех шагах от меня. Глядя на тело Положенцева, покачала головой. Ее силы оставались спонтанными, больше зависели от эмоций, чем от разума.
— Боря?
Он легко поднял тело в воздух. Положенцев не шелохнулся, будто продолжал лежать.
— Идем. — Я мотнул головой вслед плывущему в воздухе телу. — Если ты, конечно, не планируешь снова бежать.
Я шел, и Юля шагала следом.
— Да если бы я понимала, куда бежать! — со злостью произнесла она. — Ты знаешь, где мама?
— Должно быть, ищет тебя.
— Какой там ищет! Она чуть живая была… — Голос дрогнул.
— Юля, я бы рад тебя утешить, но не хочу врать. Возможно, мама уже мертва. Скорее всего, если ты ее увидишь, это будет уже не она, а Разрушитель. Но если ты думаешь, что это — все, ты ошибаешься. Они найдут, что еще отнять. Одним важно, чтобы ты преисполнилась ненависти ко всему сущему, другие, — я кивнул на Положенцева, — будут соблазнять безграничным познанием…
— А ты? — перебила она.
— Я даю тебе выбор. Ты можешь умереть прямо сейчас, и я последую за тобой. Вместе мы одолеем их всех, завладеем их силами и перестроим Вселенную на разумных началах. Вообрази мир без идиотов. Мир, в котором вознаграждаются ум, работа, развитие. Убийства, грабежи — невозможны. Государства строятся по разумному принципу, у власти — лучшие из лучших, и у них нет другой цели, кроме совершенствования государства. Ни войн, ни агрессии. Мы будем богами, которых так не хватало миру. Никто не поднимет руки к небу, не закричит: «За что?!» — потому что несправедливости больше не будет. Все мольбы услышаны, каждый получит то, что ему необходимо.
Мы обогнули здание и приближались к машине «Скорой помощи». Боря положил тело академика у правого колеса.
— А другой вариант? Ты обещал выбор.
Я ткнул пальцем в красный ящик в глубине машины, и Боря подвинул его. Внутри, помимо прочего, лежали пять одинаковых шприцев. Я был готов к любому исходу.
— Вот второй вариант. — Я опустился на корточки, взял сухую старческую ладонь и, сдвинув рукав, ввел иглу. — Тиопентал натрия. Удиви меня, скажи, что понимаешь, о чем речь.
Выдавив поршень до середины, я выдернул иглу. Пожалуй, хватит с него.
— Это разве не тот препарат, который используют для смертной казни?
Я улыбнулся, встал:
— Вот это — моя дочка. Да, верно. Еще им усыпляют животных. И вводят пациентов в искусственную кому. У нас есть аппарат ИВЛ, так что смерть от кислородного голодания исключена. Твоя смерть. Я-то умру точно. А ты передашь мне силы и очнешься самой обычной девочкой, правда, с интеллектом выше среднего — этого не отнять. Но больше никаких чтений мыслей, управлений электроникой и телекинеза. Вот твой выбор: умереть совсем и стать всесильной богиней, или умереть чуть-чуть и стать просто Юлей Шибаевой, самовлюбленной эгоцентричной девчонкой с комплексом неполноценности, каких миллионы кругом. Итак?
Она уже сделала выбор, я мог и не спрашивать. И можно ли ее винить, когда другого пути боялся я сам? Жаль, у меня не было возможности выбирать.
— Кому я буду нужна — обычная? — Юля опустила взгляд. — Если мама умрет...
— В мире останутся другие люди. Научись улыбаться, девочка. Ты — красивая, умная. У тебя будут друзья и подруги, будет любовь. Умение подчинять ток электронов — не самое главное в жизни, это всего лишь приятный бонус. Поверь.
— А по-другому точно никак?
— Никак. Они тебя не оставят. — Я пнул по ноге Положенцева.
Юля засмеялась:
— А может, ты все-таки врешь? Может, ты — тот самый Харитонов, пришел мстить за записку с номером машины? Я должна добровольно согласиться умереть! Бред.
Я не улыбнулся в ответ, и ее смех угас.
— Харитонов мертв. И, если тебе интересно, — ту, другую Юлю, мы спасли.
У нее вырвался прерывистый выдох. Задумалась. Взгляд скользнул по лежащему неподвижно академику, коснулся меня, нырнул в недра машины.
— Богиня… — Юля покачала головой. — Я со своей-то жизнью черте что сделала. Спасибо, хватит.
Я жестом указал на каталку. Юля взобралась на нее, села. Поколебавшись, — легла.
— Все, что от тебя потребуется, — немного доверия, — сказал я. — Увидишь меня по ту сторону — представь силу в виде какого-нибудь предмета и просто отдай. Понимаю, я не лучший в мире отец. Пропустил столько дней рождения и все такое. Но сегодня я подарю тебе жизнь. Надеюсь, это хоть как-то компенсирует мои недостатки.
Она содрогнулась, когда игла вошла под кожу. Я понимал ее ощущения.
— Дочка, — позвал я и поймал ее тускнеющий взгляд. — Это просто наркоз. Я сделаю операцию, и ты проснешься здоровой.
Кажется, за миг до отключки она мне поверила. Я интубировал ее, подключил ИВЛ, закрепил на груди и запястьях датчики, приготовил три шприца с адреналином. Я по-прежнему видел варианты. Хорошо бы без них, но… Надо быть готовым.
Усевшись рядом с каталкой, ввел себе в вену иглу. Тиопентал натрия убьет меня — не сразу, но точно. И все закончится.
Я огляделся. Мир виднелся через раскрытые двери. Такой маленький и такой огромный. Захотелось потрогать трещины на асфальте, подышать полной грудью, обоняя ароматы цветущих деревьев. Постоять под солнцем, закрыв глаза, позволяя лучам ласкать лицо. Захотелось просто жить! Но у меня не было ничего своего — ни души, ни тела. И «просто жить» мне не позволят.
— Готов?
«Не тяни, Принц».
— Не расскажешь перед смертью великую тайну, которую отрыл в подсознании?
«Теперь это ничего не изменит. Открою: тебя нет. Ты — мое второе Я, вот и все. Механизм компенсации. Тайные страсти и фантазии. Ты появился, когда я еще ходил в детский сад, а потом научился управлять силой, которая свалилась на тебя случайно. И убедил себя, будто ты и есть Исследователь».
Рука, сжимающая шприц, задрожала.
— Меня нет, — прошептал я. — Меня — нет…
«И не было никогда. Давай. Пора заканчивать этот фарс».
Я в последний раз посмотрел на приборы — Юля жива, сердце бьется — и положил большой палец на поршень. Закрыл глаза. Выдохнул.
Пора.
