Эпилог. Год спустя

– Волнуешься?!

Энрика Альтерман от неожиданности подпрыгнула и едва подавила крик, когда ей на плечи опустились чьи-то ладони. Обернулась, кипя от возмущения, но тут же улыбнулась, увидев смеющееся лицо Лизы Алгиси.

Они стояли в углу концертного зала, заполненного галдящими людьми. Внутри самой настоящей филармонии, похожей на ту, что в Ластере, только в Вирту. Филармонии, построенной на малую толику скопленных Фабиано богатств. Работники, нанятые по всем окрестным городкам, трудились не покладая рук целый год. Многие успели обзавестись семьями в Вирту, да так здесь и остались. Выросли новые домишки, появились новые улицы. Городок рос, охотно принимая новых жильцов. А сегодня едва ли не все эти жильцы собрались на долгожданное открытие филармонии.

– С ума сейчас сойду, – пожаловалась Энрика. – Смотри, как дрожат руки.

Лиза сжала ее трясущиеся ладони в своих.

– Когда выйдешь на сцену, все прекратится, – сказала, глядя в глаза подруге. – Ты же знаешь.

– Знаю, – нервно рассмеялась Энрика. – Скорее бы на сцену!

За кулисами собрались музыканты. Привлеченные громким строительством филармонии, многие поначалу презрительно скривили носы, а потом заинтересовались. Ближайшее место, где можно всерьез заявить о своем таланте, находилось слишком далеко. А Вирту набирал обороты. И музыканты потянулись.

Они тянулись до самого конца декабря, и окончательную программу Энрика утвердила пятнадцать минут назад. А сейчас нет-нет, да и оглядывалась по сторонам, волнуясь о том, чтобы не пропустить, если вбежит еще кто-то, опаздывающий и запыхавшийся, без инструмента, одетый во что попало, знающий лишь то, что ему очень важно выйти сегодня на сцену. Но никто не вбегал, и постепенно Энрика успокаивалась.

– А где Рокко? – спросила она.

Лиза пожала плечами:

– Вот не знаю. Меня выгнал. Сказал, надо там чего-то со шкафом решить…

На отшибе, неподалеку от церкви, стояла покосившаяся хибара. Покосилась она не от древности, но от безрукости построившего ее человека. Того самого человека, который там теперь и жил в одиночестве, вспоминая былые развеселые дни.

Он перепробовал много ремесел, но ни к чему душа не лежала. Наконец, сумел задержаться в подмастерьях у сапожника. Тот оказался настолько добр, что уже позволял ему брать не слишком важные заказы на дом и не отдавать с них долю.

Вот и сейчас, при свете керосиновой лампы, Гиацинто кропотливо натягивал кожу на колодку. С улицы доносились веселые вопли, праздник бушевал вовсю, но Гиацинто лишь морщился на эти звуки. Он приучил себя думать лишь о цели. А цель у него была простая: жениться. Для чего нужны были деньги и надежная почва под ногами. Вот он и работал, день и ночь, перекусывая чем попало, изредка прерываясь на сон.

– Тук-тук! – Дверь открылась, кое-как держащийся крючок вылетел и брякнул об пол. – С Новым годом, с новым счастьем!

Гиацинто повернулся к двери и смерил недовольным взглядом вошедшего гостя. Рокко в элегантном вечернем костюме стоял, гордо подбоченясь, и всем своим видом излучал колдовской престиж.

– Я тут работаю, – проворчал Гиацинто. – А ты сломал мне дверь.

– Твою халупу снести – только одолжение сделать, – махнул рукой Рокко. – Не ворчи, я с подарком.

– Ничего мне от тебя не надо!

– А мне до фонаря, надо тебе или нет. Эй, заноси!

В дверь, стеная, протиснулись носильщики, таща на себе огромный черный шкаф.

– Эй! – вскочил Гиацинто. – Прекратите! Куда?! Да эта дрянь мне всю комнату займет! Повернуться негде!

– Спокуха! – поднял ладонь Рокко. – Мы тут с Нильсом и Рикой посовещались и решили, что тебя можно чутка подкормить. Считай, отмучился ты за грехи свои. Праздник отгуляем – справим тебе дом нормальный, ну а там – крутись, как знаешь. Только вот шкаф я пораньше притаранил, а то, боюсь, девки заскучают.

– Девки? – озадачился Гиацинто, глядя, как носильщики, поставив шкаф посреди крошечного помещения, заносят ящики с бутылками игристого вина.

– Они это любят, – кивнул Рокко на бутылки и протянул Гиацинто свернутую вчетверо бумагу, серебряный стилет и латексную плетку. – Там все просто, разберешься. Главное – слова внимательно произноси и не сбивайся. Ну и дольше суток подряд не играйся. Они коварные! Лукреции приветик, да и остальным тоже.

Рокко вышел, оставив Гиацинто изучать инструкцию. На улице возле опустевшей повозки – в этом году снег так и не выпал – обнаружил Ламберто с непонятной фигурой, замотанной в серый плащ, с надвинутым на глаза капюшоном.

– Синьор Алгиси! – вздохнул жрец. – Я же просил, предупреждайте о таких вещах. Какое сердце выдержит! Захожу вечерком в пареклесий, а там…

Рокко хлопнул себя по лбу и рассмеялся:

– Звиняйте, священство! Запамятовал. Мои молодцы сейчас шкафчик у вас изымут, больше не потревожим.

Ламберто, покачав головой, побрел к церкви. На своих службах он не выступал против музыки и развлечений, но сам их чурался, продолжая жить по фабиановским заветам.

Проводив его взглядом, Рокко поклонился таинственной фигуре:

– Рад приветствовать, фрау Класен. Вы без супруга?

– Конечно, без, герр Рокко! – воскликнула Сесилия, выглядывая из-под капюшона. – Его же здесь убьют. И мне он наказал быть ин-ког-ни-то. Вы научите меня быть ин-ког-ни-то? А то я не умею, а спросить постеснялась.

– Научу-научу, – усмехнулся Рокко и, взяв королеву за локоток, повел к филармонии. – Идемте, Рика вас с утра ожидает.

– С утра у нас ночь, – заметила Сесилия. – А я ночью даже спать не успеваю.

Проходя мимо центральной площади, Сесилия увидела большую наряженную елку, залитый каток, скользящих по нем детей и хихикнула:

– Надо же, два раза нынче Новый год отмечу!

Принцесса и служанка, скрипачка и королева, «практически муж и жена» при встрече обнялись, как старые подруги, но поговорить толком не успели. Летающие под потолком концертного зала блуждающие огоньки, затеянные Ванессой, слетелись на сцену.

– Пора начинать. – Усталый, но довольный, к Энрике подошел Нильс Альтерман. Поклонился королеве Сесилии, пожал руку Рокко, кивнул Лизе и поцеловал жену в щеку. – Давай, удачи!

Энрика побежала на сцену, но, сделав пару шагов, остановилась, угодив в густую шубу.

– А обнять старого друга? – Адам Ханн взъерошил скрипачке волосы.

– Как, и вы тоже здесь?! – изумилась Энрика.

– Давно! Мы с твоим супругом уже не одну бутылку важных государственных дел решили. Что, думала, мы пропустим твое звездное выступление с настоящей скрипкой Тристана Лилиенталя?

– Кого? Как? – хлопала глазами Энрика.

Адам отстранился, и навстречу Энрике выступила прекрасная девушка в сверкающем золотом платье. В руках она держала раскрытый кофр.

– П-п-принцесса Леонор Берглер, – пролепетала Энрика, поклонившись.

– Не принцесса, – мягким и приятным голосом отозвалась девушка с ярко-синими глазами. – И не Берглер. Леонор Ханн. Прошу вас, фрау Альтерман, примите этот ничтожный подарок в благодарность за то, что помогли нам с Адамом обрести друг друга. Мы выкупили ее у родителей Нильса и наняли гениальных мастеров. Теперь она лучше прежней. С днем рождения!

Руки Энрики тряслись так, что она боялась уронить, разбить скрипку. Но стоило коснуться гладкого лакированного дерева, как дрожь ушла. Вместо нее появилось ощущение силы.

– Спасибо, – кивнула Энрика. – Огромное спасибо!

Больше она не сказала ничего – побежала на сцену.

Все разговоры в зале стихли, когда Энрика оказалась в центре ярко освещенного блуждающими огнями круга.

– Жители и гости Вирту! – произнесла она, глядя в зал горящими глазами. – Я рада приветствовать всех вас на долгожданном открытии нашей с вами филармонии. Я поздравляю вас с наступающим новым годом и желаю, чтобы в жизни было как можно больше добрых чудес. И если вы пришли сюда, значит, верите, что музыка – тоже одно из таких чудес. Так давайте же начнем концерт! Сегодня здесь так много музыкантов, каждый из которых очень хочет подарить вам частичку своей души!

Когда отзвучали аплодисменты, Энрика подняла смычок, но задержалась.

– Этот номер, – негромко сказала она, – я посвящаю моим друзьям, без которых он бы не состоялся. Рокко, Лиза, Адам, Сесилия, Леонор – этот номер для вас.

– Ванесса! – раздался откуда-то из-под потолка дерзкий насмешливый голос.

Энрика рассмеялась:

– Ну… Ладно, Ванесса, наверное, тоже. Но главным образом – Нильсу Альтерману, моему мужу и палачу, я посвящаю все свое творчество. За то, что подарил мне жизнь.

Зажмурив на мгновение глаза, Энрика глубоко вдохнула и коснулась смычком струны.

КОНЕЦ

15.09.2017 – 15.11.2017