Мерри

Ребенок лежал на кровати. Я распахнула окна и выглянула наружу. Стоял пасмурный день с легкой дымкой, отчего все вокруг казалось написанным акварельными красками в приглушенных пастельных тонах. Откуда-то издалека раздавался джаз Джона Колтрейна, любимого музыканта Сэма. Чуть раньше я приготовила мужу яйца-пашот, свежий голландский соус и намазала маслом толстые бездрожжевые тосты. Фрэнк оставалась в своей комнате и не мешалась под ногами. Возможно, она понимает, что слишком злоупотребляет нашим гостеприимством.

Я взглянула на ребенка на кровати, стала изучать его лицо. Провела пальцем по его чертам, а он настороженно наблюдал за моими движениями. Он всегда настороже.

Может быть, он прав.

Я приложила голову к его животику, вдохнув аромат его кожи, он пах тальком, мылом и невинностью.

Я почувствовала, что Конор испугался, потому что он нерешительно дернулся и задрожал от испуга.

Мне очень жаль.

Мне очень жаль. Он не виноват в этом.

В кухне Фрэнк варила кофе. Она была еще в халате.

– Что, взяла выходной? – съязвила я.

– Я не могла заснуть прошлой ночью. Столько всего передумала, – сказала она, подняв на меня глаза и почесав голову.

Фрэнк выглядела ужасно. Я вспомнила, как больно мне было вчера, когда я увидела ее вместе с Сэмом в одной комнате. Какое это сейчас имеет значение? Она все равно скоро уедет.

Я прочистила горло.

– Фрэнк, – начала я, – мы с Сэмом разговаривали о тебе прошлой ночью.

Она поставила чашку, внимательно вглядываясь в мое лицо.

– Здорово, что ты к нам приехала, – сказала я, – но нам, наверное, пора возвращаться к нашей привычной жизни, к нашей уединенности. Мы думаем, что так будет лучше для всех нас.

Мы думаем, что пришло время.

Мы думаем, что тебе действительно следует уехать.

Она посмотрела на меня. В ее глазах стояла боль.

– Я понимаю, – сказала она, – ты хочешь, чтобы я уехала.

– Нет, Сэм тоже. Мы оба, – сказала я, – мы оба этого хотим.

Я наблюдала за выражением ее лица. Я знала этот взгляд, означавший желание. Да, когда она так смотрела, ей всегда чего-то хотелось.

Я расправила спину и подняла голову. И сразу стала выше.

Я прекрасно себя чувствовала. Ощущала себя сильной и решительной – такой, какой мне и следовало быть, чтобы правильно вести себя с Фрэнк. Какие бы противостояния ни происходили между нами, я всегда оставалась победительницей.

Она хмурилась и ковыряла ногти.

– Я знаю, что ты делаешь, Мерри. Я знаю… – покачала она головой.

Я наслаждалась моментом. И намеренно была излишне жестокой.

– Ради нашей многолетней дружбы, – сказала я то, что всегда говорила раньше. – Тебе здесь не место, Фрэнк.

«Тебе нигде нет места», – чуть не добавила я.

Лицо ее исказилось – от боли, которая, как горячая и жестокая сыпь, распространялась по всему телу. Женщина, охваченная пламенем. «Гори, – мысленно пожелала я ей, – гори».

А сама чувствовала, что наполняюсь жизненной силой.