Тео
Тео остается на прежнем месте, оседлав предполагаемого брата Некко и приставив нож к его горлу. Она рада, что наконец вырвалась из дурацкого шкафа. Всю жизнь она как-то обходилась без того, чтобы прятаться в шкафах в чужих спальнях, а теперь это произошло дважды за одну сумасшедшую неделю. Или вселенная решила сыграть с Тео абстрактную шутку? Но ей вовсе не смешно.
Человек с пистолетом и канистрой бензина улыбается Тео, прежде чем посмотреть на Эррола.
– Похоже, ты попал в мир боли, сынок, – говорит незнакомец.
– Подойдешь ближе, и я перережу ему глотку, – предупреждает Тео.
– Полегче, юная дама, – говорит он. – Если все будут сотрудничать, то мы сможем уйти отсюда целиком, а не по частям. И поверь, ты не хочешь иметь на своей совести чью-то смерть. Жить с этим довольно паршиво.
Мальчик под ней (а Тео видит, что это скорее мальчик, чем мужчина) вздрагивает, его мышцы напрягаются. Кажется, будто он вот-вот заплачет. Тео становится не по себе, и она приподнимает нож, так что лезвие зависает у парня над кадыком.
– Ты знаешь, кто я такой? – обращается к Некко мужчина с пистолетом.
Она кивает:
– Я помню вас по фотографии на каминной полке. Вы – дядя Ллойд.
– Хорошая девочка, – говорит Ллойд.
– Но… вы же умерли. Вы погибли при пожаре в гараже.
О, господи, думает Тео. Чего дальше ждать от этих людей? Наводнение, которого не было, бабушки и родители, которые были убиты, брат, который не существует по документам, а теперь еще и дядя Ллойд, восставший из мертвых.
Он качает головой и щелкает языком.
– Жуткое дело, тот пожар. Дело было в ночь на Хэллоуин. Майлз чертовски хитро подгадал время, разливая бензин.
Некко говорит медленно, как будто складывает головоломку:
– Мой отец устроил пожар?
– Теперь до тебя начинает доходить, – говорит Ллойд.
Тео смотрит на канистру бензина у него в руке. Когда он только вошел, Тео показалось, что она чует запах дыма, но теперь в этом нет сомнений. Запах усиливается. Она смотрит на потолок и замечает струйки дыма, выползающие из верхней щели в дверном проеме.
Вот дерьмо. Тео начинает думать, пытается вспомнить план дома, расположение дверей, входов и выходов на первом этаже. Но на второй этаж ведет только одна лестница, и если огонь заблокирует ее, то выхода не будет. Тео без особого успеха заверяет себя в том, что мужчина с канистрой заранее предусмотрел это. Возможно, он хочет запугать или даже убить всех остальных, но у него должен быть план отступления для самого себя. Тот факт, что Ллойд стоит здесь со спокойным и уверенным видом, странным образом успокаивает Тео. Может быть, все это делается напоказ. Возможно, он поджег дымовую шашку и поднялся сюда просто для того, чтобы надавить на Некко и заставить ее сказать то, что он хочет узнать.
Но, с другой стороны, возможно, этот тип совсем спятил и собирается превратить долбаное воссоединение семьи в подачу отменного жаркого из убийства и самоубийства.
– Боже, это дым? – спрашивает Эррол. Он поворачивает голову и изгибает шею, пытаясь увидеть дверь. – Что ты натворил?
– Уместно, не правда ли? – произносит Ллойд. – И даже символично, если дом Майлза сгинет в огне.
– Ты убьешь нас всех! – восклицает Эррол.
– Может быть, – говорит Ллойд, поглядывая на струйки дыма. – Но может, и нет.
Тео переключает внимание на Эррола, но уже поздно – брат Некко хватает ее правое запястье, отталкивает нож и резко выгибается, сталкивая Тео с себя. Он начинает подниматься, но дядя Ллойд уже целится в него. Тео стоит на коленях на полу, по-прежнему сжимая нож и переводя взгляд с Ллойда на Эррола.
– Полегче, сынок. Я ведь выстрелю, если придется. Отойди и встань в углу. Пусть твоя новая подружка сделает то же самое. Нет-нет, нож не нужен. Просто оставь его на полу, хорошо?
Ллойд подкрепляет свои слова движениями руки с пистолетом, сначала указывая действия для Тео, потом снова для Эррола, который пятится в угол рядом со шкафом. Тео не сомневается, что этот психопат застрелит ее, не моргнув глазом. Она роняет нож и идет к Эрролу.
– Садитесь, ребята, – говорит Ллойд. – Устраивайтесь поудобнее.
Они садятся на пол бок о бок, почти соприкасаясь друг с другом.
– Дядя Ллойд, – говорит Некко. – Я ничего не понимаю. Все думали, что вы погибли при пожаре.
– Тело, которое вытащили из сожженного гаража, принадлежало не мне. Это был бедный старый бродяга, не знавший, куда ему податься. Я разрешал ему ночевать в гараже, когда наступали холода. Он в тот вечер напился и вырубился в дальнем углу, а твой отец не знал, что он там. Точно так же он не знал, что мой маленький Эдди в тот вечер сидел в комнатке у гаража, играл в «Нинтендо» и набивал живот сладостями, полученными на Хэллоуин.
– Эдди?
Ллойд указывает на Эррола. Тот смотрит на Некко, наблюдая за ее реакцией.
– Ты? – говорит Некко и глядит на него сверху вниз. Он кивает.
– Секундочку, – говорит Тео. – Как ты превратился из кузена Эдди в брата Эррола?
– Майлз ужасно переживал по поводу случившегося. Мне едва удалось выжить. Крыша обрушилась; так я получил свой шрам. Меня обвинили в поджоге и отправили в специальный интернат, но Майлз и Лили выручили меня оттуда, привезли домой, дали мне новое имя и воспитывали как собственного сына.
– А как же твоя родная мать? – спрашивает Некко.
– Ее вполне устраивало такое положение дел, – говорит Эррол. – Она не хотела меня видеть; ей было достаточно время от времени получать фотографии от дяди Майлза и сообщения о моих успехах. Она не могла смотреть мне в глаза после того, что произошло. Она винила меня за пожар и считала убийцей.
– Она не знала, что это мой отец устроил поджог? – Некко смотрит на Ллойда. – И думала, что вы погибли?
Ллойд кивает.
– Она долго оставалась в неведении, пока я не вернулся, разыскивая своего сына, а в результате узнал, что Майлзы, – уж кто-кто, но только не они! – взяли его на воспитание.
– Значит, вы – Человек-Цыпленок, – говорит Некко, глядя на своего дядю. – Вот почему мой отец пытался убить вас. Потому что вы убили его мать. Но зачем?
– Это старинная история, – отвечает Ллойд.
– Расскажи ей, – говорит Эррол. – Разве тебе не кажется, что она заслужила право знать всю историю?
Он ждет, но потом видит, что Ллойд не собирается говорить, поэтому начинает сам:
– Ему было восемнадцать лет, и он работал в гараже Чэнса. Элизабет регулярно приезжала туда на своем автомобиле для мелкого ремонта.
– У нее было старое купе со съемной крышей, – говорит Некко. – Я помню фотографии.
– Это был MG, – добавляет Эррол. – Почти точная копия автомобиля, на котором Ллойд ездит сейчас. Ну разве не извращение?
– Заткнись, – говорит Ллойд и направляет ствол на Эррола. – Ты ни черта не знаешь.
– Я знаю, что ты убил мать Майлза. У тебя был роман с красивой женщиной старшего возраста, потом она тебя бросила; тогда ты взбесился и перерезал ей горло на глазах у ее сына.
– Я любил ее! – рычит Ллойд.
– Но не мог ее получить. Потом, в качестве бонуса, маленький Майлз вырос и женился на твоей младшей сестре.
– Может быть, я так и хотел, – говорит Ллойд. – Может быть, это я регулярно посылал Лили проверить, как поживает бедный маленький сосед, чьи родители умерли. Он был единственной частицей Элизабет, которая у меня осталась.
– Верно, – говорит Эррол. – Ты любил его на свой поганый манер. И все вы жили как большая счастливая семья, пока Майлз не узнал правду.
– Как он узнал? – спрашивает Некко.
– Элизабет сказала ему, – вмешивается Ллойд. – Он построил механизм по чертежам Эдисона, и она говорила с ним. Сказала ему, кто ее убил.
– Я был там, в комнатке у гаража; я сидел на старом рваном диване и играл в «Нинтендо», – объясняет Эррол. – Поэтому я все слышал. Я пришел с улицы, где мы играли в «съедобное-несъедобное», и на мне был костюм Бэтмена. Дядя Майлз явился в бешенстве, он кричал: «Это ты, ты – Человек-Цыпленок!» Я слышал, как он приказал моему отцу задрать рубашку, чтобы увидеть его спину. Тогда я долго гадал по этому поводу, но теперь понимаю. В книге дяди Майлза я прочитал, что случилось и как он выпустил стрелу в Человека-Цыпленка. В тот вечер в гараже он искал шрам, последнее доказательство того, что голос из аппарата сказал правду.
– Серьезно? – говорит Тео. – Машина на самом деле работала, и можно было говорить с мертвыми людьми?
– Да, она работала, – говорит Некко. – Но машины больше нет: Эррол уничтожил ее в день наводнения. Отец велел ему сделать это, потому что знал о приближении Ллойда.
Ллойд кивает.
– Меня не было в стране несколько лет, я изображал мертвеца, а когда я вернулся, то стал искать моего сына. Эта тупая корова Джудит сообщила мне, что Майлз и Лили воспитывают его. Моего сына. Представляете, что за скотство? Я ждал и наблюдал за домом. Как-то весной мой сын гулял по дороге у реки. Я подошел и поговорил с ним. Он сказал, что изобретение находится в мастерской; что аппарат, из которого Майлз слышал голос Элизабет, все еще стоит там под брезентом.
Некко смотрит на Эррола.
– Он вернулся из-за тебя. Ты стал причиной того, что произошло в тот день.
Эррол плачет, дрожа всем телом. Он свернулся в маленький клубок, как будто пытается исчезнуть.
– Прости, – шепчет Эррол. – Это я во всем виноват. В смерти папы. Ллойд вернулся ради мщения, а еще потому, что хотел получить этот проклятый аппарат.
– Зачем? – спрашивает Некко, повернувшись к Ллойду. – Почему он вам так нужен?
– Для того, чтобы я смог поговорить с ней, – тихо отвечает Ллойд. – С Элизабет. Сказать ей, как мне жаль, и попросить у нее прощения.
Глаза Некко пылают яростью.
– А ты собираешься попросить у нее прощения еще и за то, что убил Майлза, Лили и Гермеса? Я уверена, что она будет великодушна. – Некко пронзает его взглядом. – Но почему Гермес? Зачем ты убил его и оставил в живых меня?
– Мне было совсем ни к чему, чтобы твой паршивый рыцарь в сияющих доспехах болтался у меня под ногами.
Некко презрительно фыркает.
– Ну, и много пользы это тебе принесло? Теперь ты заполучил меня, но у меня нет того, что тебе нужно.
– Нет, есть. Это твой последний шанс. Для меня это тоже последний шанс, разве ты не понимаешь? – Ллойд выглядит отчаявшимся и едва ли не умоляет ее. – Все или ничего. Ты не оставляешь мне выбора.
Через приоткрытую дверь Тео видит тень на полу коридора. Игра света? Может, это из-за того, что огонь приближается к ним? Нет. Там кто-то есть.
Комната начинает наполняться дымом. Тео оглядывается по сторонам. Если коридор станет непроходимым, то единственным выходом остается окно у нее за спиной. Она размышляет о прыжке со второго этажа; это опасно, но переломать пару костей лучше, чем сгореть заживо.
– Я уже сказала Эрролу, что у меня нет никаких чертежей, – говорит Некко.
– Твой отец говорил, что есть. Он сказал Эрролу, что они будут храниться у тебя в надежном месте.
– Тогда он солгал. Или, может быть, тоже стукнулся головой о камень и потерял память. Я от него ничего не получала.
Ллойд начинает приближаться, покачивая канистру с бензином, пока не останавливается перед старой двуспальной кроватью. Ствол его пистолета направлен на Некко. Медленно, очень медленно Ллойд поднимает канистру над головой.
– Ты в этом уверена? – спрашивает он.
– У меня нет чертежей. Я не знаю, где они находятся. Что бы ты ни сделал, я ничего не знаю, – произносит Некко спокойно, ритмично, почти нараспев. – Ты никогда не получишь эту проклятую машину.
Он наклоняет канистру. Некко закрывает глаза и рот, пока бензин струится ей на голову, пропитывая парик и голубую замшевую куртку. Некко не вздрагивает. Не кричит. Когда канистра пустеет, Некко держит глаза закрытыми и произносит низким голосом:
– Вначале Великая Мать отложила яйцо, и оно стало нашим миром.
Эррол вскакивает со своего места у стены и перепрыгивает на другую сторону кровати, и Ллойд целится в него.
– Сядь! – ревет Ллойд. Эррол пятится к стене и опускается на корточки.
– Ты не можешь так поступить! – кричит Тео. – Она беременна!
Ллойд мешкает, глядя на Некко; эта новость явно выводит его из равновесия. Потом он делает глубокий вдох и подступает еще ближе.
– Спрашиваю последний раз, Эва, – говорит Ллойд, хотя в его голосе нет былой уверенности. – И помни, что ты отвечаешь не ради собственной жизни, а ради будущего ребенка. Где чертежи?
Некко не отвечает, но продолжает свой странный речитатив:
– Представьте яркий сияющий шар, вращающийся в пространстве…
Ллойд лезет в карман за зажигалкой.
– Огонь – это жизнь, – говорит Некко.
В этот момент силач с жутким ревом врывается в комнату и с размаху налетает на Ллойда, отталкивая его в сторону. Серебряная зажигалка «Зиппо» вылетает из руки Ллойда и скользит по полу. Двое мужчин начинают бороться за пистолет, изгибаясь, выкручивая кисти и обхватив оружие четырьмя руками.
Когда кажется, что мистер Марсель побеждает и пригвождает Ллойда к полу, в схватку вмешивается Эррол. Ллойд выбрасывает левую ногу и делает ему подсечку. Когда Эррол падает на них, выбивая мистера Марселя из равновесия, Ллойд высвобождается и сбрасывает его с себя. Кто-то нечленораздельно кричит высоким голосом, пока Тео не сознает, что это она, и резко не закрывает рот ладонью.
Эррол лежит на спине у ног Некко, но быстро переворачивается и уползает на карачках подальше от схватки. Тео собирается крикнуть: «Возьми нож!» – но вовремя останавливается, так как видит, что он направляется туда, где Тео обронила верный клинок Некко. Ллойд наконец выкручивает пистолет из хватки мистера Марселя, заносит оружие над головой и одним коротким движением наносит удар в висок. Раздается глухой стук. Веки мистера Марселя мелко дрожат, глаза закатываются.
Ллойд встает, тяжело дыша. Он подбирает зажигалку и делает шаг к Некко. Щелкает зажигалкой и высекает язычок пламени.
– Твой последний шанс, детка, – говорит Ллойд. – Не заставляй меня делать это.
Некко закрывает глаза; ее лицо приобретает спокойное, умиротворенное выражение.
– Огонь освободит меня.
Ллойд держит горящую зажигалку в нескольких дюймах от лица Некко. Тео думает: «Ох, черт, сейчас взорвутся бензиновые пары, мне нужно…»
Прыгнув вперед, Эррол вонзает нож прямо по центру спины Ллойда и всаживает клинок на все шесть дюймов. Пистолет и зажигалка вываливаются из рук. Ллойд поворачивается и смотрит на Эррола, – Эдварда, своего сына, – потом опускается на колени и падает лицом вниз. Хриплым шепотом он произносит одно слово:
– Элизабет.
Потом наступает тишина.
– Господи, – говорит Тео. – Он мертв.
Эррол прикасается к шее Ллойда и какое-то время ищет пульс. В этот момент кровавое пятно на спине Ллойда вдвое увеличивается в размерах.
– Думаю, да, – говорит Эррол и поворачивается к Некко. – Ты в порядке, маленькая Э?
Его глаза ярко-красные от бензина, а может быть, и от слез. Она кивает. Тео подбегает к ней, срывает парик и замшевую куртку, но не забывает бросить их подальше от двери, подальше от огня. Тео хватает покрывало и пытается стереть бензин с лица и кожи Некко.
Мистер Марсель со стоном поднимается на ноги. Кровь ручьем льется из его рассеченного виска и капает на воротник. Спотыкаясь, Фред выходит в коридор, кашляет и возвращается обратно.
– Лестница горит, – сообщает он. – Там больше нет выхода.
Снизу доносится грохот: кто-то колотит в парадную дверь. Из-за двери слышен приглушенный, но пронзительный голос Пру Смолл:
– Теодора! Некко! Мистер Марсель! Пожар!
