Глава 15
Лев в каюте укротителя!
Фильм «Полосатый рейс»
На капитанском мостике стояла столь тяжёлая тишина, что, казалось, она могла раздавить грудную клетку не хуже иного пресса. Большинство членов экипажа, загнанные в угол в прямом и переносном смысле слова, стояли, прислонившись к стене, или сидели на полу. Несколько человек в одежде цвета хаки сгруппировались вокруг, ни на миг не опуская оружия. И те, и другие устали, нервы были на пределе, и ситуация в любой момент грозила взорваться. Со стороны захватчиков за тем, чтобы этого не произошло, следил широкоплечий мужчина по имени Харт. Со стороны ВБС-ников – Рейер Макнэлл. Разумеется, капитана совершенно не устраивала сложившаяся ситуация, но перспектива бойни, во время которой его разоружённых подопечных перестреляют, как слепых котят, радовала ещё меньше. Только двоим – пилоту и космометеорологу – было позволено оставаться на своих рабочих местах, дабы довести корабль до спутника. Разумеется, к ним были приставлены террористы, пристально следившие за каждым их движением.
Макнэлл лихорадочно прокручивал в голове способы переломить ход событий, но ни один из них пока не был достаточно детальным. Приходилось ждать посадки, когда захватчикам волей-неволей придётся оставить занятые во время полёта позиции. Вынужденное действие нервировало. Капитан клял себя на чём свет стоит за то, что допустил эту ситуацию, за то, что не предвидел, не предугадал, не вычислил крысу на корабле – а провернуть такую операцию без крысы террористы бы не смогли. Проанализировав события этого рейса после разговора со старпомом и зоологом, он заподозрил саботаж. Поэтому не отдал приказ открыть двери, поэтому отправил солдат за подной экипировкой, как будто речь шла о военной операции. И тем не менее допустил ошибку. Не всё успел просчитать. Не учёл предательство.
Он непроизвольно сжал руки в кулаки. Под ударом оказался его корабль, его экипаж, его жена, сидевшая сейчас на полу вместе с остальными, плотно сжав губы и сосредоточенно глядя перед собой. Но на эмоции он не имел права. Задача капитана – не только сохранять спокойствие, но и транслировать его остальным. И он транслировал.
Внезапно автоматическая дверь отъехала в сторону. Террористы вскинули оружие, но выстрелов не последовало, поскольку на мостик впрыгнула… лягушка. Правда, огромная, в половину человеческого роста, но в остальном совершенно привычное на вид земноводное, зелёное, бесхвостое и с глазами навыкате. Нисколько не испугавшись мужчин с бластерами, оно сделало несколько крупных прыжков, остановилось напротив Харта и доверительно сказало:
– Поцелуй меня!
Глаза последнего вылезли из орбит от удивления и теперь напоминали органы зрения самой лягушки. Кто-то нервно хихикнул, кто-то ущипнул себя, стараясь сделать это незаметно для остальных. Зато никто не видел, как внутренне подобрался Макнэлл и члены его экипажа.
– Ну, что уставились? – быстро нашёлся Харт. – Это зверюга из зоопарка.
– Поцелуй меня! – вновь повторила «зверюга».
За этими словами последовал звонкий чмокающий звук.
– Шеф, вы бы, это, откликнулись, что ли, – посоветовал длинноволосый мужчина, один из тех, что присматривали за заложниками. – Барышня-то настойчивая!
– Разговорчики! – рявкнул тот.
Шутник вытянулся по стойке смирно, но на лягушку резкие интонации впечатления, похоже, не произвели, поскольку она слегка повернула голову, моргнула и объявила:
– Добрутро!
Теперь уже несколько человек покатились со смеху, но долго их веселье не продлилось. Человеческая рука возникла в дверном проёме и тут же исчезла, запустив в центр мостика кусок сырого мяса. В следующий миг в помещение ворвался лионтари.
Морда была оскалена, глаза горели голодным огнём, когти громко скребли по металлическому полу. Сосредоточенный на запахе пищи хищник, сам того не замечая, чуть не сбил Харта с ног, но тот вовремя успел отскочить. Пара его подчинённых, не обладавших столь быстрой реакцией, были буквально сметены в сторону.
Воспользовавшись образовавшейся на мостике неразберихой, трое военных в светло-серой форме ВБС – один человек и двое дуэллийцев – вбежали через открытую дверь и открыли пальбу. Не имея доступа к современному оснащению, она прикрывались давно устаревшими щитами – метод неудобный, поскольку оставлял свободной только одну руку, но вполне действенный. Невысокая, энергичная девушка перебросила бластер готовому к такому повороту Макнэллу. Капитан поймал оружие налету. Тем же способом вооружили и Картера.
Разумеется, ВБС-ники не замедлили воспользоваться новым преимуществом. На мостике стало по-настоящему жарко.
Очередной кусок мяса, заброшенный в помещение, заставил лионтари резко поменять направление и, ничего кругом не замечая, рвануть прямо в гущу террористов. Те разбежались, на несколько секунд позабыв об экипаже. Некоторые попытались подстрелить зверя, но кто-то промазал, а от кого-то надёжно защитила природная броня. Женский крик «Фрогги, поцелуй меня!», раздавшийся из коридора, заставил слегка ошалевшую от происходящего лягушку зашлёпать по полу в направлении выхода. Остановить её не пытались: видимо, желающих заделаться принцами среди террористов не нашлось. Между тем девушка из ВБС продолжила раздачу оружия, на сей раз по полу переправив бластеры тем, кто находился ближе всего. А именно – пилоту и метеорологу, укрывшимся за своими столами, едва началась перестрелка.
Вскоре наступило временное затишье. Несколько человек неподвижно лежали на полу. Остальные, прикрываясь кто щитами, а кто – перевёрнутой мебелью, были готовы в любую секунду возобновить стрельбу, но не спешили делать этого первыми. Заряда пока хватало, но обе стороны побаивались нанести мостику ещё больший урон. Безвыходность ситуации и зашкаливавший уровень адреналина не позволили остановиться прежде, но теперь все осознавали: если повредить аппаратуру, серьёзные проблемы возникнут у всех.
Мостик был более-менее поровну поделён между двумя лагерями: члены экипажа сосредоточились в дальней его части, а террористы, напротив, ближе к двери. Это давало последним возможность покинуть помещение и попытаться запереть военных внутри. Беда заключалась в том, что в этом случае ВБС-ники получали полный контроль над системами управления кораблём, а это захватчиков никак не устраивало.
Неизвестно, долго ли продлилась бы такая полная неизвестности ситуация, если бы внезапно в дверном проёме не возник Харт, одной рукой обхвативший девушку в серой форме, а другой приставивший бластер к её виску.
…Я не успела заметить, как это произошло. Следуя совету дока и просто адекватно оценивая собственные навыки, в гущу боя я не лезла, ограничившись работой с животными. Вызвала с мостика Царевну, чья функция была благополучно выполнена, в то время как оставаться в обстреливаемом помещении фрогги было опасно. Затем вытащила очередной кусок мяса, чтобы хотя бы на время удалить с поля боя и лионтари. Благодаря своим чешуйкам он был защищён лучше любого другого зверя, и всё равно риск существовал даже для него. Гайка стояла поблизости: обеспечив заложников оружием, она тоже отступила, тем самым проявив благоразумие, какого, похоже, ни Брэн, ни Тонклорн от неё не ожидали. Бортмеханик не была специалистом по стрельбе, и слишком рисковала бы, оставаясь на мостике. Так нам, по крайней мере, казалось.
Увы, просчитать все ходы противника не удалось. Пока я была занята лионтари, выскочивший с мостика террорист схватил Гайку, сгрёб в охапку и, угрожая бластером, увлёк обратно. Отреагировать не успела ни одна из нас.
– А теперь поговорим на моём языке! – зычно объявил он, обращаясь в первую очередь к капитану, а во вторую – к старпому, который, несмотря на перевязанную руку, уже успел присоединиться к восстанию.
– Слушай, парень, если это игра в БДСМ, то ты не слишком хорошо справляешься! – огрызнулась Гайка и попыталась посмотреть захватчику в глаза, но он ткнул её бластером, и голову пришлось повернуть в прежнее положение.
– Бросайте оружие! – приказал он.
Капитан даже не пошевелился. Старпом тоже.
– Оружие! – рявкнул Харт.
– Мы поняли, поняли, оружие, – ласково, словно объясняясь с ребёнком, изрёк Макнэлл. – Только это не разговор. Ты требуешь невозможного.
– Наверное, он насмотрелся трёхмерных боевиков. Или кинокараоке, – высказал предположение Тонклорн.
– Не заговаривайте мне зубы! Бластеры на пол, иначе я её убью!
– Возможно, – спокойно признал капитан. – Но если сейчас мы тебя послушаемся, ты убьёшь всех. Посуди сам: какой я должен сделать выбор? Пойми: это азы военного дела. Если не можешь спасти всех, спасай большинство. У меня в подчинении тридцать один человек. Я не могу ради одного пожертвовать остальными. И пол заложника совершенно не важен.
– Вот как? – прищурился Харт. – А если я её сейчас стану изощрённо насиловать у вас на глазах? А мои парни позаботятся о том, чтобы вы ничего не смогли с этим поделать?
– А вдруг мне понравится? – выпалила Гайка.
Как ни странно, такая перспектива террориста чем-то напугала, и девушка это почувствовала, с победоносным видом вздёрнула подбородок.
– Адаманта Калвенстоун! – Тонклорн взревел так, что даже некоторые террористы дрогнули. – Я же приказывал вам никогда больше не говорить пошлостей в общественных местах!
– Вы говорили только о кают-компании, – возразила бортмеханик. – О капитанском мостике речи не шло.
– В общем, так. – Старпом, казалось, с трудом взял себя в руки. – Вы – далеко не самый дисциплинированный член экипажа, но девушка неглупая и должны сами всё понимать. Бывают случаи, когда одним человеком приходится пожертвовать. Ни капитан, ни я этому не рады, и отомстить за вас ручаемся. Но господин Макнэлл прав. Один человек не стоит жизни всего экипажа. Бывают, конечно, редкие случаи, когда даже мелкая деталь, скажем, гайка, имеет огромное значение для целой конструкции. Но Адаманта Калвенстоун – другое дело.
– Вы это специально говорите, чтобы меня обидеть? – гневно воскликнула девушка, наклоняясь чуть вперёд.
Самую малость, насколько того позволяли обстоятельства. Но этого оказалось достаточно. Картер, всё это время молча и незаметно стоявший в полудюжине шагов от главных на корабле людей, и на которого никто не обращал особого внимания, вскинул руку и выстрелил. Ровно один раз, но этого хватило, чтобы голова Харта превратилась в кровавое месиво. Смерть наступила мгновенно, и, не успев даже автоматически нажать на спусковую кнопку, террорист повалился на пол. Заложница не растерялась и упала всего секундой позже, после чего, прикрываясь телом захватчика, отползла к ближайшему укрытию. И правильно сделала, поскольку стрельба тут же возобновилась.
Теперь преимущество оказалось на стороне экипажа. Но радоваться, как оказалось, было рано. Захватчики стали потихоньку отступать к выходу…
– Макс, не дай им открыть двери! – заорал первому пилоту Макнэлл, но было поздно.
Длинноволосый успел отдать приказ бортовому компьютеру. Внешние двери корабля разблокировались, и, судя по изображению на уцелевшем экране, внутрь ринулись с десяток бородатых мужчин. Вытесненные с мостика террористы устремились навстречу своим сообщникам. Члены экипажа бросились за ними. Капитан на бегу велел нам с Гайкой оставаться на месте, а в случае необходимости прятаться в рубке радиста, и на сей раз мы не стали возражать. Помочь там, внизу, мы всё равно не могли. Зато Саманта, рявкнув, что ради чего-то проходила спецкурс, оставить мужа отказалась.
Я обняла Гайку, которая, конечно же, здорово разнервничалась, хоть до сих пор и не подавала виду. Сейчас, конечно, волновались мы обе, правда, не за себя, а за других. Но долго маяться в неведении не пришлось. Всего через пару минут по лестнице, перескакивая через ступеньку, взбежал Тим.
– О, девчонки, как настроение? – со свойственной ему легкомысленностью полюбопытствовал он. – А меня к вам сюда отправили, чтобы под ногами не путался. И заодно предупредить: там, внизу, всё в порядке.
– Как? – синхронно выдохнули мы.
– Агрессивно настроенные аборигены ворвались на звездолёт. Но я как раз справился с замком и выпустил наших ребят, тоже, надо сказать, весьма агрессивно настроенных. Им, видите ли, крайне не понравилось сидеть взаперти, о чём они не замедлили сообщить нам с Мэттом, в нецензурной форме. Аркадайос поступил очень разумно, не оставив вас внизу: ваши уши бы такого не вынесли. В общем, встречу здешним обитателям организовали на высшем уровне. Теперь те, кто остался в живых, отбежали подальше от «Галалэнда» и держат совет. Что они там надумают, не знаю, но двери закрыты, и попасть на корабль они не сумеют, если только мы сами не пустим.
– Наши ребята живы? – вцепилась в его руку Гайка. – Тонклорн? Рэй, Саманта?
– У Тонклорна, по-моему, с рукой что-то не в порядке, – не стал скрывать правду Тим. – Но все живы.
– А Брэн? – выпалила я.
Вор поднял на меня изумлённый взгляд.
– А с этим-то что сделается? – пожал плечами он.
Я укоризненно поджала губы, но взывать к совести Тима – дело неблагодарное.
– А Хоббит с тобой?
– Нет.
Вор опустил глаза, ища длинноклюва взглядом, но того поблизости не было. Я взволнованно прикусила губу.
– Пойдёмте хоть в иллюминатор посмотрим, – предложил Гайка. – В экран, то есть.
Она уже тянула меня за рукав, в чём, впрочем, не было необходимости: я и сама очень хотела знать, что происходит в данный момент на планете. Вернее, на луне.
А происходило и вправду интересное. Незначительное приближение (всё-таки хорошо, что речь шла не о настоящем окне!) позволило неплохо разглядеть полтора десятка незнакомцев, вне всяких сомнений принадлежавших к виду людей, сбившихся в кучу и что-то активно обсуждавших, размахивая руками. Некоторые носили уже знакомую нам форму цвета хаки; другие были одеты кто во что горазд, в основном в старые поношенные джинсы и футболки. Они же явно давно не брились и не пользовались услугами парикмахера, из чего напрашивался простой вывод: люди провели на спутнике некоторое время. Никак не меньше недели, но, вероятнее всего, ощутимо дольше.
А затем… Расширив глаза, я вцепилась в спинку стула и чуть не уткнулась носом в экран, на миг позабыв, что это не окно, и высунуться на улицу не представляется возможным. Потому что неподалёку от террористов появился…длинноклюв! Нет, это был не Хоббит. Я отчётливо видела разницу в окрасе: шерсть у моего друга была более тёмной. Да и собственно клюв, кажется, покороче. Иными словами, в данный момент я лицезрела кого-то другого, но это поражало ещё сильнее!
Тем более, что вскоре неподалёку от него появился ещё один представитель того же вида, а затем ещё и ещё. Буквально через пару минут ничего не подозревающих захватчиков в прямом смысле слова окружили длинноклювы! Сколько их было, точно подсчитать не удалось, но что-то около двадцати пяти – тридцати. Теперь, наконец-то, обнаружилась и пропажа. Хоббит собственной персоной общался со своим соотечественником (а в том, что именно Виона и была родиной моего друга, сомнений теперь не оставалось).
– Что всё это значит? – изумлённо хлопнув глазами и непроизвольно продемонстрировав таким образом невероятно длинные и объёмные ресницы, спросила Гайка.
– Если я понимаю правильно, наш Хоббит выскочил на поверхность, едва появилась такая возможность, и привёл сюда своих друзей, – поделилась соображениями я. – Наверное, он рассказал им, что здесь происходит, и они не пришли в восторг.
– Но что они могут против группы террористов? – помрачнела девушка. – Это же опасно!
Ответа у меня не было. Ещё сильнее вцепившись в спинку стула, я продолжала следить за событиями. Теперь террористы заметили рассредоточившихся кругом «зверюшек», но нисколько не разволновались по этому поводу. Наоборот, указывали на длинноклювов пальцами со скупыми усмешками.
А потом Хоббит заговорил. Заговорил по-новоземски, разумеется, пользуясь автоматическим переводчиком, по-прежнему висевшим у него на шее. Корабельная аппаратура позволяла нам слышать его речь вполне отчётливо.
– Господа! Вы высадились на чужой земле. До сих пор мы лояльно относились к вашему присутствию. Но вы принесли с собой похищения, оружие и смерть. К тому же вы напали на наших друзей и пытались захватить их корабль. Очень советуем вам незамедлительно сложить оружие и сдаться. В противном случае, пеняйте на себя.
Сперва террористы, похоже, недоумевали. Затем один из них, вытянув палец, озвучил всеобщее изумление:
– Утконос разговаривает!
Хоббит завращал глазами, что, как мне было уже хорошо известно, означало крайнюю степень возмущения.
– Я давно считал, что многие люди – не самые умные создания. Но не думал, что всё так плохо, – скорбно отметил он.
Решив, что и дальше общаться со зверем совсем не обязательно, двое мужчин побежали в сторону звездолёта. Наши ребята уже приготовились обеспечить им тёплую встречу, однако до этого дело не дошло. Ибо пространство между длинноклювами заискрилось. Стоило не успевшим затормозить преступникам достичь мерцающей окружности, как послышался треск, и они с воплями повалились на землю, будто со всего маху врезались в электрический забор.
– Так вот оно что, – пробормотала я. – Один длинноклюв для человека не опасен. Он может создать лишь слабенький электрический разряд. Но если они собираются вместе, то способны многократно усилить токовый удар…
– И тогда мало не покажется никому, – негромко подытожил Тим, впечатлённый открывшимся нам зрелищем.
Не менее впечатлённые террористы быстро побросали оружие и сдались подоспевшим ВБС-никам.
Оставаться на звездолёте стало необязательно, и мы, конечно же, устремились вниз. Правда, мы с Тимом немного задержались, чтобы возвратить в клетки животных.
Террористов препровождали в тюремную камеру, Макнэлл, при помощи Хоббита, вёл разговор с длинноклювами, док, старпом, бортмеханик и ещё несколько человек переговаривались в стороне. Ступив на землю Вионы, я почувствовала, что здесь невероятно мягкая трава, и поспешила расшнуровать обувь. К ребятам присоединилась, уже держа её в руках.
– Молодец, Картер! Отлично сработано, – похвалил офицера Тонклорн.
– Рад стараться, сэр! – отбарабанил тот и более расслабленно добавил: – Я всего лишь действовал по инструкции. Мы же отрабатывали такой сценарий не один раз.
– Знаю. Но реальность всегда отличается от учений и преподносит сюрпризы. Я буду ходатайствовать о вашем повышении.
– Спасибо, сэр!
– Вы, Гайка, тоже молодец.
Старпом, похоже, расщедрился на похвалы.
– С ума сойти можно! Оказывается, вы знаете, как меня зовут!
Губ Тонклорна коснулась улыбка.
– Ну разумеется. Ведь вы же всё это время не давали мне об этом забыть.
И он извлёк из кармана браслет. Самый настоящий браслет, только состоял он из гаек разного размера, которые были нанизаны на тонкую проволоку.
– Вот, это вам. Наденете?
Гайка задержала дыхание от восторга, а затем поспешно протянула руку.
– Не могу это видеть. Сейчас расплачусь! – Брэн растроганно прикрыл глаза рукой.
– Я жду объяснений.
Капитан стоял напротив Белла, вперив в радиста прямой жёсткий взгляд. Шансов на сочувствие и милосердие этот взгляд не подразумевал. Бледный, нервозный радист, напротив, прятал глаза.
Мы собрались в кают-компании, одни сидели на стульях и коротких диванчиках, другие, кому не хватило места, рассредоточились кто где – в дверях, у стены, возле пустого стола, на котором, вопреки обыкновению, не было сейчас ни напитков, ни тарелок с перекусами. Пришли все. Ни один член экипажа не предпочёл остаться в стороне.
– Обычно, если член команды провинился, я провожу с ним беседу один на один, – продолжал Макнэлл. – Максимум – в присутствии старпома. Но случай, согласись, выдался из ряда вон выходящий. Твой проступок поставил под удар каждого из присутствующих здесь. – Он обвёл глазами кают-компанию. – Без исключений. И ребята имеют право знать: почему товарищ, которому они были готовы подставить спину, который обязан был защищать их до последнего, обошёлся с ними подобным образом.
Белл молчал, дышал тяжело, будто после быстрого и продолжительного бега, облизывал пересохшие губы, поднимал и вновь опускал затравленный взгляд. Наконец он заговорил, глухо, через силу.
– У моего отчима был карточный долг. Большой. Столько не заработать. Со мной связались и сказали, что всё спишут, если я помогу скрыть от командования кое-какую информацию. Я согласился.
В кают-компании царила тишина. Не было возмущённых выкриков, возгласов удивления, даже приглушённого шепотка, ожидаемого при такой исповеди. Все члены экипажа словно застыли, как один, с суровыми лицами и хмурыми взглядами.
– В нашей базе данных не упоминается, что среди твоих родных есть азартные игроки, – сухо заметил Макнэлл.
– Времена меняются. Вам, наверное, доводилось видеть рекламные окошки виртуального казино. Они вечно выскакивают на самых разных сайтах. Он как-то решил попробовать шутки ради. И подсел. А дальше перескакиваешь со страницы на страницу, с одного казино на другое, и далеко не все они – легальные.
– Хорошо, допустим. Но он развёлся с твоей матерью, когда тебе было семь. Поскольку вы – не биологические родственники, вам даже регулярные встречи не полагались. Тем не менее, ради этого человека ты предал своих товарищей?
Капитан явно хорошо знал личное дело Белла. Впрочем, оно и неудивительно. Это часть его работы, к тому же он, без сомнения, освежил свою память в преддверии тяжёлого разговора.
Радист упрямо вскинул голову, на скулах заиграли желваки.
– Этот человек читал мне сказки на ночь. Рассказывал, чем ель отличается от пихты, и учил стрелять из игрушечного арбалета. Какое мне дело, биологический он отец или нет?
Капитан ничего не ответил. Не кивнул, не выразил согласия иным способом, но я видела: он понял. Говорят, «понять значит простить». Макнэлл счёл мотивы радиста весомыми, но простил ли? Сомневаюсь.
И вновь мне вспомнилось злополучное интервью и Анита Рэйв, не к ночи будь помянута. Стоит ли жизнь одного жизни многих? Одного, кто поистине тебе близок, и многих, значащих в твоей жизни куда как меньше? Казалось бы, с объективной точки зрения всё просто и однозначно. Но есть ли место объективности в решении таких задач?
– Остаток пути ты проведёшь в камере. – На сей раз голос Макнэлла звучал словно издалека, холодно и отчуждённо. – По прибытии на Новую Землю будешь передан в руки полиции. Дальнейшую твою судьбу решит суд. На мягкий приговор я бы не рассчитывал.
Он развернулся на каблуках и в несколько шагов покинул каюту. Саманта вышла следом, кажется, взволнованная в первую очередь из-за мужа и лишь во вторую – из-за Белла. Я была в курсе, что капитан «Галалэнда» когда-то сидел в тюрьме. Пусть по ложному обвинению, пусть недолго, но что это такое, он знал не понаслышке. А, значит, отправлять на ту же стезю своего недавнего подопечного, из тех, кому доверяешь спину и кому готов подставить спину сам, должно быть нелегко. Но на «Галалэнде» Макнэлл – в первую очередь капитан, а капитан обязан быть справедливым. И не всегда справедливость означает милосердие. Нередко она оказывается значительно ближе к возмездию.
Я сидела в приоткрытой клетке и шмыгала носом, прижавшись щекой к шерстистой лапе пожёвывавшего солому капроса. С момента моего побега из лаборатории всё пошло наперекосяк, а последние часы были и вовсе безумно тяжёлыми в психологическом плане. Теперь душа нуждалась в отдыхе, тепле, или хотя бы относительном спокойствии. А комфортнее всего я, похоже, ощущала себя именно здесь, в окружении животных. И даже в решётке были свои плюсы: она отгораживала от столь враждебного порой мира, одновременно не провоцируя приступа клаустрофобии.
Глаза увлажнились. Ещё совсем немного – и мы улетим с Вионы, а, значит, расстанемся с Хоббитом, скорее всего – навсегда. Плантернета здесь пока нет, по электронной почте не спишешься. Хорошо, конечно, что длинноклюв нашёл свою родину, но сейчас всё равно было невероятно грустно. Эгоизм, но что поделаешь? А дальше предстоит возвращение на Карину, куда стянутся и другие силы ВБС – проверить, что происходит на планете в сфере безопасности и в случае необходимости произвести зачистку. И если ситуация позволит, мы высадим там всех животных, а, значит, меня ждёт очередное расставание. Как сложится в дальнейшем моя собственная жизнь, пока неясно. Было жаль старпома и ещё нескольких членов экипажа, тоже раненных и проходивших непростой период исцеления, пусть и в надёжных руках. И ещё капитана, болезненно воспринимавшего как предательство Белла, так и необходимость подписать ему приговор.
– Н-да… Ты, как всегда, в своём репертуаре.
Сперва я увидела привычные ботинки на рельефной подошве и лишь затем, подняв глаза, дока, который стоял, сложив руки на груди.
– Без козлов обойтись никак не можешь? – изогнул бровь он.
– Ты же мне в своей жилетке отказал, – пробурчала я, сильнее прижимаясь к лапе капроса.
Тот продолжил флегматично пожёвывать сено.
– Буду исправляться, – вздохнул Брэн и, пригнувшись, пробрался в клетку, чтобы усесться на полу подле меня. – Запоздалая реакция? – Кажется, он не столько спрашивал, сколько ставил диагноз. – Брось, всё уже в порядке. Плохих парней на корабле больше нет. Если, конечно, ты уверена в женихе, но, надо признать, он проявил себя молодцом.
Док погладил меня по голове, и я сама не заметила, как сменила-таки на его рукав мягкую шерсть капроса.
– Дай хоть пульс тебе пощупаю.
Он взял мою руку в свою, приложил большой палец к запястью. Стало немного щекотно, а по телу пробежала дрожь. Вскидывая голову, чтобы впиться в мужские губы поцелуем, я успела увидеть синхронно приближающееся ко мне лицо. Пульс участился, но померен так и не был.
Зоопарк оживился. Даже капрос забыл о своей обычной невозмутимости и глядел на нас осоловелым взглядом, машинально пытаясь пережевать несуществующую траву. А наша соседка, Царевна, подскакала к ближайшей решётке и, требовательно выпучив глаза, привычно заканючила:
– Поцелуй меня!
– Даже не начинай! – предупреждающе вытянул в её сторону указательный палец док.
Впрочем, от нашего занятия это его отвлекло ненадолго.
И всё-таки я плакала, когда мы покидали спутник. Несмотря на то, что успела пообщаться с его коренными обитателями и узнать для себя много нового, например, о полноценных подземных городах, в которые, впрочем, не смог бы пролезть ни один человек. Плакала, пока возле клетки Царевны не появился похожий на утконоса зверёк в ошейнике, который привычно бодро засвистел. А хорошо знакомый, чуть механический голос произнёс:
– Будете не против, если я составлю вам компанию?
Когда же я, подхватив Хоббита на руки, всё-таки поинтересовалась:
– Ты же скучал по своей родине! Разве не хочешь здесь остаться?
в ответ услышала:
– Скучал. Но с вами, людьми, уж больно интересно.
Дальше была Карина, где мне пришлось распрощаться с Царевной, серпентом, капросом, лионтари и другими обитателями нашего миниатюрного зоопарка. Потом – Миенг. Там мы остановились на дозаправку, но я воспользовалась возможностью, чтобы заглянуть в полицейский участок и подать официальную жалобу на четвероруких хулиганов из торгового центра. Учитывая наличие свидетелей, сложностей с восстановлением справедливости не предвиделось.
А следующее приземление состоялось на Истерне, обитаемом спутнике Новой Земли. Именно здесь Белла передали в руки полиции, а некоторых из нас пригласили в участок для дачи показаний. Я оказалась в числе свидетелей. Впрочем, допрос прошёл сравнительно безболезненно и сильно не затянулся, а дальше я воспользовалась выходом на спутник для того, чтобы сделать два звонка. Первый – родителям, которые, конечно, попеняли на то, что я надолго запропала, но в первую очередь были рады меня слышать. Второй – профессору Ноэлю.
– Марина, где вы пропадали?! – зазвучал с другой стороны плантернет-линии встревоженный голос. – Голубушка, ну разве так можно? Мы все страшно переволновались. Представьте: я возвращаюсь с конференции – а вы уже пять дней не появлялись в лаборатории! При том, что мне отлично известен ваш ответственный подход к работе. Я бы давно подключил к поискам полицию, но быстро выяснилось, что вместе с вами пропал длинноклюв. К тому же ваши коллеги молчали, как рыбы, и, главное, Орзи, вместо того, чтобы рвать и метать, вёл себя тише обычного. Даже ни разу не нагрубил нашим сотрудникам, вы можете себе такое представить?
Я улыбнулась. Обычно Ноэль не высказывался насчёт некоторой бестактности своего коллеги, но сейчас, по-видимому, был слишком взволнован.
– К счастью, ситуацию удалось прояснить, хотя в результате я почувствовал себя не космозоологом, а Шерлоком Холмсом. Голубушка, ну разве же можно было так поступать? Вам следовало связаться со мной, поговорить, посоветоваться. А не исчезать в неизвестном направлении. Вы же разумный человек, учёный!
– У меня есть смягчающее обстоятельство, – и правда чувствуя себя неловко, сообщила я. – Длинноклювы – не звери, они – разумная раса. Я начала это подозревать уже давно, а теперь у меня есть доказательства. Их природная способность к использованию электричества действительно уникальна, но препарировать Хоббита ради исследований это не позволяло. Он находится под защитой Пакта о неприкосновенности разумных рас.
С той стороны наступила тишина, и я бы подумала, что связь прервалась, если бы пару раз не услышала, как Ноэль дышит в микрофон своего аппарата.
– Вот даже как, – проговорил он наконец. – Признаюсь, такого поворота я не ожидал. Когда вы сможете приехать? Вы срочно нужны мне на рабочем месте.
– Так вы…не увольняете меня?
От волнения я задала этот вопрос, позабыв о народной мудрости, каковая настоятельно рекомендует не будить лихо, пока оно тихо. Впрочем, к счастью для меня, лихо не проснулось и теперь.
– Голубушка, я понимаю, что вам выдалось нелёгкое время, но призовите логическое мышление. Как я могу уволить сотрудника, который открыл новую разумную расу? Прилетайте немедленно и садитесь писать монографию.
Из горла вырвался нервный смешок.
– Спасибо, профессор, – искренне сказала я. – Только… Мне очень неловко, но, боюсь, я буду вынуждена подать жалобу на Орзи.
– Приедете – разберёмся, – отозвался Ноэль. – И вот ещё что, – добавил в конце разговора он. – Я, конечно, мог бы отчитать вас за то, что вы не действовали рационально и руководствовались не разумом, а эмоциями. Но вам пришлось принимать решение в условиях нехватки информации. А когда фактов для построения логической цепочки недостаточно, именно интуитивные поступки нередко бывают самыми правильными. Увидимся на Новой Земле.
Я с упоением пересказывала содержание этой беседы Тиму, который любезно вызвался встретить меня в местном торговом центре и сопроводить до корабля, ибо я обладаю «редким талантом притягивать к себе неприятности». Но обстоятельства сложились так, что впору было поспорить, в ком из нас двоих этот талант сильнее. Ибо стоило мне присесть в парке на скамейку, дабы извлечь попавший в босоножку камушек, а Тиму – пристроиться рядом, как на усыпанной гравием дорожке возник полицейский. В самом по себе этом факте не было ничего странного или пугающего, но вор внезапно весь подобрался, повернулся к стражу порядка спиной и принялся, сверкая глазами, высматривать пути отступления.
– Что случилось? – нахмурила брови я.
– Этот парень в форме меня знает, – едва размыкая губы, ответствовал мой спутник. – Скажем так, с профессиональной стороны.
– Уйдём? – предложила я.
Полицейский неумолимо приближался, и надежд на то, что он свернёт на другую тропинку, уже не оставалось.
– Поздно, – процедил Тим, повернувшись ещё немного, дабы демонстрировать стражу порядка главным образом филейную часть своего тела.
Пока это удавалось, но что делать дальше? Не залезать же на скамью с ногами, чтобы затем развернуться спиной к дорожке! Быстро встать и удалиться и вправду было делом рискованным: слишком высок шанс тем самым привлечь к себе внимание и вызвать подозрения.
И тут меня словно осенило.
Я сама залезла на скамейку с ногами и прижалась губами к губам Тима, закрывая его лицо собственной головой и распущенными волосами.
– Слушай, далась тебе эта зоология! – восхищённо выдохнул Тим, когда смутивший его спокойствие персонаж благополучно прошествовал мимо. – Ты же прирождённая преступница! Давай будем работать в паре!
– Я тебе поработаю! – Рука сама собой сжалась в кулак. – Ещё одна неприятность на мою голову – и я тебе самолично все шаловливые органы поотрезаю! Я имела в виду руки, – уточнила я, немного поостыв.
«Галалэнду» предстояло оставаться на Истерне неполные сутки, но я все свои дела на спутнике закончила и больше сходить с корабля не собиралась. Приближалось возвращение на Новую Землю, к которому следовало подготовиться как морально, так и физически (то есть собрав вещи). Я в очередной раз погрустила в опустевшем коридоре первого этажа, вспоминая флегматичного капроса и вечно голодного лионтари. Потом поднялась к себе в каюту. И была немало удивлена, встретившись на пороге с капитаном корабля.
– Прошу вас.
Я указала ему на стул, сама же осталась сидеть на аккуратно застеленной койке.
Макнэлл принял приглашение, на каковое, впрочем, наверняка изначально рассчитывал.
– Не знаю, как начать этот разговор, – признался он, сцепив руки, отчего мои брови удивлённо поползли вверх. – Марина, я пришёл сюда не в качестве капитана, а в качестве… – он пожал плечами, – …обыкновенного человека. Я хочу задать вам вопрос из тех, которые как правило не задаю в служебных рамках. Но ситуация сложилась слишком щекотливая, и речь идёт о близком друге, которому я многим обязан. Поэтому я всё-таки позволю себе бестактность и спрошу. Какие отношения связывают вас с доктором Уолксом?
Если бы в этот момент я стояла, то, наверное, села бы от неожиданности. Но я уже сидела, а переходить в лежачее положение при капитане было как-то не комильфо, поэтому я просто судорожно сглотнула.
Какие отношения связывали меня с Брэном? Помимо того, что я чуть не вышла за него замуж?
– Э-э-э… Боюсь, мне несколько сложно ответить на этот вопрос, – осторожно произнесла я, сказав, впрочем, чистую правду. – Если бы вы могли уточнить, что конкретно имеете в виду…
– Хорошо, – кивнул Макнэлл, – я могу скорректировать свой вопрос. Какие отношения связывают вас с Тимоти Далтоном?
Я пару раз моргнула, приложила пальцы к вискам. С Тимоти Далтоном? Известным артистом из старинных фильмов? Ах, да. В голове прояснилось. Тим. Никакой не Далтон, конечно, зато артист ещё тот. И какие нас связывали отношения? Кроме того, что я и за него чуть замуж не вышла?..
– Исключительно дружеские, – ответила я, не покривив душой.
Но капитан, похоже, не слишком-то мне поверил.
– Понимаете, Марина, я ведь не пытаюсь склонить вас в ту или иную сторону. Мы все взрослые люди, и подобные решения каждый принимает сам. Но вам не кажется, что было бы честно просто сказать человеку напрямую: с этого момента нам с тобой не по пути? Брэн – зрелый мужчина, уверяю вас, он нормально воспримет такое заявление и отлично с этим справится. Но то, что происходит сейчас, слишком проблематично. Ведь, насколько мне известно, сегодня на Истерне ваши отношения с Далтоном всё-таки вышли за грань дружеских, и, что самое главное, наш общий знакомый видел это своими глазами. Повторюсь: это ваше личное дело, и я, строго говоря, не имею права вмешиваться, но мне очень не нравится то, как реагирует на ситуацию Брэн. Такое поведение крайне для него нетипично.
Теперь я, кажется, начинала что-то понимать. У того спектакля, который мы с Тимом разыграли сегодня в парке, оказался ещё один, случайный, зритель. Который тоже давал показания в полицейском участке и потому прогуливался в том же районе города, что и мы. И которому я совершенно не хотела показывать того, что ради спасения Тима пришлось продемонстрировать полицейскому.
Стоп, нетипичное поведение?
– А что случилось? – встревожилась я. – Где он сейчас?
– У себя, в медотсеке.
– Пойдёмте туда!
Я подскочила с койки.
– Ну пойдёмте, – немного помешкав, принял решение Макнэлл.
Отремонтированная дверь была прикрыта, но не заперта, и капитан, резким движением заставив её отъехать в сторону, занял образовавшийся проём. Мне оставалось стоять позади и подниматься на цыпочки, чтобы взглянуть ему через плечо. В медотсеке царил привычный порядок, однако внимание привлекала высокая бутылка минеральной воды с отвинченной крышкой и ещё какой-то сосуд, стоявший рядом с ней на рабочем столе.
Заметив нас, Брэн вопросительно приподнял брови и, сделав приветственный жест рукой, зашагал ко входу. Выглядел он, как всегда, безупречно: рукава аккуратно закатаны, рубашка расстёгнута ровно настолько, насколько это позволительно, волосы причёсаны. Спину держал прямо, даже шёл довольно-таки ровно. И только некоторая замедленность движений, редкое покачивание из стороны в сторону (будто он внезапно терял равновесие) и чуть менее чёткая, чем обычно, речь указывали на то, что док мертвецки пьян.
– Чем обязан? – полюбопытствовал он, остановившись напротив капитана. – Кого-нибудь нужно заштопать? Или, наоборот, разрезать?
– Брэн, чем ты, по-твоему, сейчас занимаешься? – попытался воззвать к чувству долга бортового врача Макнэлл. – Ты вообще-то на службе, не забыл?
– Помню, – заверил док с бравадой, совершенно не свойственной ему в трезвом состоянии. – Я занят своими прямыми обязанностями.
– Какими? – со вздохом протянул капитан.
– Проверяю качество медицинского спирта, – отчеканил Брэн, и даже язык у него на этой фразе не заплетался.
– И как? – насмешливо полюбопытствовал Макнэлл. – Качество соответствует стандартам?
– На все сто процентов.
– И на сто градусов, – ошарашенно прошептала я.
Док в мою сторону даже не взглянул.
– Так что, резать никого не надо? – спросил он, как мне показалось, несколько разочарованно.
– А тебе что, после Вионы работы не хватило?
– Значит, не надо, – заключил Брэн. – Тогда почему отвлекаешь от служебных обязанностей?
– Вот, привёл человека, который, может быть, вправит тебе мозги.
Макнэлл, наконец-то, отступил, открывая мне полноценный обзор.
Только теперь я осознала, насколько мутным был взгляд синих глаз Брэна.
– Любительница животных в целом и капросов в частности? – уточнил он. – Боюсь, для неё мои тараканы – слишком крепкий орешек.
– Вот между собой и разбирайтесь, – порекомендовал капитан.
И спешно ретировался.
– Можно войти?
– Пожалуйста!
Док попытался ответить светским тоном, но впечатление портил заплетающийся язык. Да и гостеприимный жест рукой оказался слишком широким, в результате чего некий металлический инструмент, из тех, что более всего напоминают орудие пытки, но отчего-то используются врачами, с пронзительным звоном упал на пол. Брэн, впрочем, не придал этому ровным счётом никакого значения.
– Послушай, нам надо поговорить.
Нервно сцепив руки, я сделала несколько шагов вглубь отсека.
– Я весь в твоём распоряжении.
Алкоголем пахнуло так, что, кажется, хватило бы заспиртовать не только головы, якобы хранившиеся в соседней комнатке, но и человека целиком. Я невольно отшатнулась.
– Итак, о чём бы ты хотела побеседовать? – Док перехватил утерянную мною инициативу. – Надеюсь, что не о козлах: я в этой области, увы, не силён.
В этот момент Брэн пошатнулся и точно бы упал, если бы я не подхватила его под руку. Совместными усилиями нам удалось возвратить его телу относительное равновесие.
– Издали звёздочки кажутся маленькими-маленькими, – философски изрёк он, будто и не рисковал только что встретиться лбом с металлическим полом. – Когда отправляешься в космос, кажется: ещё немного – и они будут совсем близко, протяни руку – и сорвёшь, как виноград с дерева. Виноград ведь растёт на деревьях? Впрочем, неважно.
– Неважно, – согласилась я, с замиранием сердца наблюдая за тем, как док опасно накренился влево.
– И вот улетаешь за сотни тысяч километров от Новой Земли – ан нет, они всё равно остаются так же далеко, как и прежде, – продолжал разглагольствовать Брэн.
– Слушай, всё это очень хорошо, – решилась вмешаться я, – но скажи, пожалуйста, сколько медицинского спирта ты успел закачать в свой организм?
– Не считал. А что?
Я вытянула руку на случай, если он снова утратит равновесие.
– Понимаешь, складывается впечатление, что спирт тянет твою голову в одну сторону, а ноги устремляются в другую, и я боюсь, что этот плюрализм мнений закончится падением. Может быть, тебе стоит прилечь?
– Желательно, – признал Брэн неожиданно легко: я-то уже настроилась на продолжительные пререкания.
– Вот и хорошо. Пойдём, я провожу тебя до кровати.
– Нет.
Это прозвучало категорично, и я поняла, что слишком рано успокоилась.
– До кровати я не дойду, – с врачебной прямотой объявил Брэн. – Видишь тот стол?
Он указал на длинный металлический прямоугольник, установленный на высоких посверкивающих чистотой ножках. По-моему, именно на нём док производил вскрытие трупа после памятных событий на Вионе.
– С правой стороны есть кнопка, нажмёшь на неё – появятся колёса. Будь добра, подвези его сюда. Кажется, сам я не дойду.
«Потяни, деточка, за верёвочку – дверь и откроется», – проворчала я себе под нос, но просьбу выполнять отправилась, хотя отходила от врача с некоторой опаской. Передвинула стол к нему поближе и снова надавила на ту же кнопку. Колёсики втянулись обратно, возвращая ножкам прежнюю устойчивость.
– Может, тебе воды дать? – спросила я, оглядываясь на полупустую бутылку минералки.
Ответом мне стал громкий храп. Обернувшись, я обнаружила Брэна мирно спящим на секционном столе.
На следующее утро я пришла в медотсек, чтобы осведомиться о состоянии пациента. Будить его не хотелось, но и сидеть в неведении было тяжело. В итоге я дотерпела лишь до девяти часов, и теперь тихонько постучалась в надежде, что если док ещё спит, то попросту меня не услышит. Однако же дверь распахнулась практически мгновенно, и передо мной предстал Брэн – свежий, бодрый, чисто выбритый, в новой рубашке и с абсолютно не помятым лицом. Я аж отшатнулась под этим напором безукоризненности и испытала жгучее желание сбегать к капитану и спросить, приходил ли он вчера ко мне в каюту. Ну, просто для того, чтобы проверить, не привиделось ли мне всё последующее.
– Доброе утро! – бархатным баритоном поприветствовал меня док. – Проходи.
– Спасибо. Доброе! – спохватилась я уже в отсеке.
Повисла неловкая пауза.
– Как ты себя чувствуешь?
Ответ был очевиден, но вопрос всё равно следовало задать, как минимум по инерции.
– Прекрасно. Я должен принести свои извинения за вчерашнее. Кажется, я был немного не в себе. Уверяю, это больше не повторится.
Его слова прозвучали безупречно, и именно в этой безупречности сквозил холод, проводивший между нами невидимую грань покрепче иного металлического забора. Я набрала побольше воздуха в лёгкие.
– Видишь ли, я кое-что должна тебе объяснить. Собиралась сделать это ещё вчера, но момент выдался не вполне удачный.
Я прикусила губу, опустила взгляд на руки, заметила, что с ногтя на указательном пальце правой руки начал слезать лак. Вечно этот палец самым первым страдает. Мотнула головой, заставляя себя сосредоточиться: думать о маникюре было значительно проще, чем затрагивать щекотливую тему.
– В общем, мы с Тимом вчера возвращались на корабль… То есть мы были на Истерне в разных местах, но назад шли вместе. А ты же давно понял, что у него с законом…как бы это сказать…не всё просто. И тут, как назло, полицейский, откуда ни возьмись. Вот я и создала ему прикрытие. Ну, как-то так.
Не в силах наблюдать за тем, как напряжённый взгляд постепенно превращается в насмешливый, я отвернулась и прошлась по отсеку, якобы разглядывая интерьер. Но собственная неуверенность злила.
– Ты мне веришь или нет? – спросила я, должно быть, резче, чем следовало.
Брэн прошёл к своему рабочему столу, вероятно, для того, чтобы снова оказаться ближе ко мне. К слову, вчерашнего патологоанатомического стола в поле зрения не было.
– Конечно, – заверил врач. – Ты же всегда защищаешь всех… – он щёлкнул пальцами, подбирая выражение, – …существ с непростой судьбой.
– На капросов намекаешь? – гневно сдвинула брови я.
– На них в том числе, – и не подумал увиливать Брэн. – Впрочем, в порядке самокритики должен признать, что вчера вечером ты занималась тем же самым.
– Да пошёл ты! – взорвалась я. – Я тут за него волнуюсь, поддерживаю, на кровать укладываю…то есть на стол…секционный…
Даже не став сдерживать смешок (а зачем отказывать себе в удовольствии), док уселся на край своего несекционного стола, покатал по нему какой-то инструмент и вновь поднял на меня до невозможности наглый взгляд. Я рассвирепела ещё сильнее.
– Всё волнуюсь зачем-то, как он там, не навредит ли ему вчерашняя дегустация, не случится ли от неё каких-нибудь непоправимых последствий. Например, место одно самовоспламенится, – мстительно уточнила я. – Прибегаю сюда с утра пораньше, чуть к коку по дороге не заскочила, банку солёных огурцов с рассолом попросить. А он тут лыбится, про капросов рассуждает! Вот какого чёрта я это делаю, скажи мне?
– Нравлюсь я тебе, наверное, – имел наглость предположить этот мерзавец с самым что ни на есть довольным видом.
Мои глаза вылезли из орбит, а наполнившаяся воздухом грудь вздыбилась настолько, что на осанку любо-дорого было посмотреть.
Спокойно, Марина, спокойно. Надо просто досчитать до десяти. Один, два, три, четыре…
– Ты? Нравишься? Ха! Да ты вообще не в моём вкусе! Я, может, блондинов люблю, вроде нашего капитана, – осклабилась я.
– Врёшь.
– С чего ты взял?
– Помнишь тех милых миенжских ковбоев? Они рассказывали про МИ, аппарат «Момент истины», с планеты Эль Кроз? Тот, который определяет настроение человека по его жестам и мимике? Вот он. – Врач пододвинул ко мне прибор с крохотными лампочками, вытянутым глазком камеры и узким экраном. – Стоит ли уточнять, что определить такую ерунду, как правду говорит человек или лжёт, программе легче лёгкого?
– Ах, так? – Я дошла до той точки кипения, при которой разговариваешь практически спокойно. – Значит, аппарат у тебя имеется? Значит, ты так со мной решил общаться, да? Посредством аппаратуры. Очень хорошо. Тогда вот тебе «Момент истины»!
Я схватила прибор и с размаху швырнула его об пол. Обиженная таким обращением техника зазвенела, разлетелись по сторонам осколки, покатились, подскакивая, винтики, треснула с прощальным скрипом панель. Я даже не отшатнулась, только ногу приподняла, чтобы избежать столкновения с рассыпавшимися ингредиентами.
Брэн тоже не стал отскакивать и вообще как-либо менять положение. Только смотрел на меня эдак задумчиво, будто мысленно перерывал медицинскую энциклопедию в поисках диагноза.
– Н-да, Марина, с тобой шутки плохи, – подытожил он наконец. – Ну, какой, к чёртовой матери, «Момент истины», запрещённый к применению почти во всей галактике, в кабинете хирурга на корабле ВБС? Ты только что уничтожила совсем новый и, кстати сказать, очень дорогой аппарат по диагностике зрения.
– Сам виноват, – отрезала я, развернувшись к выходу.
– После того, как мы поженимся, ты вернёшь мне всю сумму, – прилетело в спину.
Я остановилась. Слова чуть не продырявили меня насквозь, наподобие пули вылетев из груди.
– А вот не знаю, – чисто по-женски ответила я, вновь поворачиваясь лицом к доку. – Говоря откровенно, до вчерашнего вечера я была готова выйти за тебя замуж. Но теперь выяснилось, что у тебя есть слишком большой недостаток.
– То, что я способен напиться? – хмурясь, предположил Брэн.
Я отрицательно мотнула головой.
– То, что ты способен храпеть. Это очень и очень плохо. Я ненавижу беруши.
Я открыла дверь и уже с порога бросила:
– Когда мы поженимся, у нас будет общий семейный счёт.
Дверь автоматически задвинулась, оставляя Брэндана Уолкса наедине с этой новостью.
