Глава 40
– Вот оно, значит, какое земное гостеприимство, – глубокомысленно попеняли мне, когда я высунулась в образовавшийся между створкой и дверным косяком просвет.
Высунулась осторожно, потому что мало ли, вдруг увидела то, что так отчаянно хотелось увидеть, и на самом деле это не мой любимый, а всего лишь его не самая удачная версия.
Но версия оказалась той самой. Удачной и горячо желанной.
В следующую секунду я со счастливым визгом повисла на шее у своего межмирового путешественника и, задыхаясь от счастья (а воздуха в тот момент мне действительно не хватало), воскликнула:
– Ты всё-таки за мной пришёл!
– Если бы потребовалось, я бы достал тебя и с того света. А так только в другой мир переместился и в другое тело.
Ну да, совершенно плёвое дело.
– Снова растрачивал свои силы? Годы жизни? – с тревогой заглянула в глаза любимого.
Вернее, это были глаза малознакомого мне мужчины, но в них я видела Скальде Герхильда, ледяного дракона, своего благоверного. И мне было без разницы, как он выглядит. В какой оболочке ко мне пришёл.
Главное, что он здесь, со мной.
– Не свои, Хентебесира, – одним лаконичным ответом успокоил меня Его Великолепие. – Кузен великодушно «согласился» поделиться своей магией и поработать для меня проводником.
– Как это мило со стороны Игрэйта, – хихикнула я и спохватилась: – Да что же это я?! Проходи! А то держу тебя на пороге, как чужого. Сейчас должен подъехать Лё…
Договорить я не успела. Тихое шарканье на лестнице сменилось громким топотом. Воинственно размахивая букетом лилий и вопя:
– Не приближайся к ней! – с видом разъярённого быка к нам нёсся Воронцов.
Мельком глянув на мрачнеющего тальдена, поняла, что действовать нужно быстро. Иначе покатится этот недобык обратно вместе с лилиями. Или его покатят, после чего макнут головой в ближайший сугроб.
Выскочив на лестничную площадку, вскинула руки, одной ладонью упёршись в грудь Ледяного, другой – в полыхавшего праведным гневом Воронцова.
– Лёша, успокойся! Это не Александр!
Он попятился, дёрнул головой, как будто стряхивал с себя капли ледяной воды, которой его только что щедро окатили, после чего грустно усмехнулся:
– Значит, всё-таки явился за тобой.
Ещё одна ситуёвина. Я тут готова прыгать от счастья не то что до потолка – до звёзд в небе, а у Лёшки траур. Похороны. Мне же никак не удаётся заставить себя не улыбаться. Стоит только взглянуть на Скальде, как улыбка расползается по лицу сама собой.
Держи себя в руках, Аня. Держи и ни в коем случае не улыбайся! Бери вон пример с Герхильда. Эмоций на лице ноль. А у меня прям целая гамма.
– Так мне проходить? – уточнил Его Великолепие в амплуа российского бизнесмена.
– Ещё как проходить! – очнулась я. – И ты, Лёш, давай, не стой столбом.
Мужчины обменялись взглядами, далёкими от дружелюбных, и даже нейтральными назвать их язык не поворачивался. Значит, расслабляться точно не надо, как бы не пришлось выступать в роли рефери для этих двоих.
Воронцов в квартиру всё-таки вошёл, но разуваться не торопился. Крепче сжал предназначенный для Фьярры букет белоснежных лилий и сухо уточнил:
– Значит, на кладбище я сам?
Вместо меня вопросом на вопрос ответил тальден:
– Зачем тебе на кладбище? – Скальде стянул пепельно-серое пальто, которое ему очень шло, и оглянулся по сторонам. Наверное, искал прислугу, которая забрала бы у него верхнюю одежду и с поклонами по длинной анфиладе препроводила бы в гостевые покои.
Но у меня не было ни прислуги, ни анфилады. Зато имелся кот, выскочивший в коридор и теперь активно теревшийся об идеальные и явно дорогущие брюки Скальде-Александра.
Вообще-то Котений Котеньевич к чужакам относится настороженно и весьма прохладно, а тут вдруг с первых мгновений знакомства растаял. Громко урча, стал демонстрировать гостю свои самые искренние симпатии, явно одобряя выбор хозяйки.
Ах ты ж моя лапочка.
– Фьярру будем хоронить, – буркнул Лёшка, стараясь не смотреть на Ледяного.
– Может, сначала на кухню? Чаю выпьем. Лёш, раздевайся. Ты совсем продрог, – сказала я, лихорадочно вспоминая, что бы такого подать к этому самому чаю.
Из еды была только овсянка, пакет молока (подозреваю, что прокисшего ещё вчера), копчёная колбаса и, если мне не изменяет память, крекеры. Ах да, ещё солёные орешки и яблоко, слегка сморщенное.
И вот как этим угощать аж целого императора?
Стыдно, Аня.
Ой! А у меня ж там ещё плакаты!
Я рванула на кухню, чтобы сдёрнуть ватман, и услышала голос Скальде-Александра:
– И часто у вас живых хоронят?
Вот совсем не в тему ирония!
– Что это значит? – мгновенно охрип от волнения Лёшка.
Я быстро поснимала остальные плакаты и запихнула их за дверь спальни.
– То и значит, что Фьярра сейчас отлёживается в родовом замке, – просто сказал Скальде, как если бы мы обсуждали, сколько выпало снега за ночь. – С сёстрами и отцом прощается. Отношения с ними пытается наладить. Хоть, насколько знаю, у неё это не очень получается.
– Ничего не понимаю, – окончательно растерялся Воронцов, и я, если честно, тоже. – Аня рассказала мне про этих ваших ледяных ари, с которых она сняла проклятие, и в благодарность за это они поменяли Аню с Фьяррой местами.
– Все на кухню! – скомандовала я, а то мы так до самого вечера и протопчемся в прихожей.
В кухне хотя бы развернуться можно и руки чем-нибудь занять. Чайником там или колбасой.
Как ни странно, послушались меня все трое. Первый (бывший) муж, второй (настоящий и будущий) и первый (пока что всё ещё мой) кот, ошибочно решивший, что хозяйка положит в миску добавки или, если совсем повезёт, поделится такой желанной колбаской.
– Садись и рассказывай всё с самого начала, – надавила я на плечи Скальде, чтобы скорей устраивался на диване и объяснял, что же случилось с Сольвер, как обстоят дела в Адальфиве и что он вообще планирует.
– Мельвезейн умерла? Что с Перевоплощёнными?
– Отправились следом за своей повелительницей.
Скальде рассказал о гибели богини и о том, как разбуженные ею покойники тут же распались на запчасти. Одни кости от них и остались. Тагры тоже куда-то провалились, и победа в войне осталась за живыми, а не за размечтавшимися кровожадными выскочками. Ещё в древнем храме осталась мёртвая императрица, пожертвовавшая собой ради целого мира.
Вообще-то я бросилась подбирать камень, потому что боялась потерять Скальде, но зацикливаться на этом моменте не стала. Что тут сказать, приятно, когда тебя считают спасительницей всея Адальфивы.
Только спросила, нарезая колбасу и под настойчивое мяуканье бросая отдельные кусочки на пол, где их тут же подбирала наглая чёрно-рыжая попрошайка.
– Тогда куда же всё-таки вернулась Фьярра?
Лёшка даже вперёд подался, так ждал радостных вестей о своей ненаглядной.
– Нам повезло, что рядом был некромант, – не спеша приступать к дегустации угощений и с подозрением поглядывая на утопленный в чашке пакетик заварки, проговорил Герхильд.
– Некромант на последнем издыхании, – уточнила я.
– А с ним несколько десятков тальденов, которые не пожалели силы для спасения правительницы. С помощью своего дара и магии, которую в него вливали Огненные и Ледяные, эрролу Махрету удалось вернуть тебя к жизни. Вернее, в тело вернулась душа Фьярры, но мы тогда этого не знали. Рана от укуса Перевоплощённого оказалась глубокой, а тело ослабло после взаимодействия с артефактом. Яд распространялся очень быстро, но и мы времени не теряли. Тебя… её то есть, – поправился Скальде и всё-таки, желая сделать мне приятное, на свой страх и риск подцепил вилкой кружочек колбасы, – через портал перенесли в Ледяной Лог, а там уже ею занялись целители и маги.
Несколько дней Фьярра находилась между жизнью и смертью, в себя не приходила. Её лихорадило, жар никак не спадал. Противоядие действовало медленно, и я боялся, что несмотря на все усилия лекарей, всё равно тебя потеряю, – в голосе Ледяного звучали такая горечь и тоска, что у меня сердце болезненно сжалось, ощутив отголоски его страданий. – Тогда я и подумать не мог, что это не ты, а она.
Скальде обнял меня, привлекая к себе, и невесомо поцеловал в самый кончик носа, отчего физиономия Воронцова стала напоминать то самое яблоко, одиноко тосковавшее в хрустальной вазе.
– Фьярра очнулась лишь спустя неделю и рассказала мне про ари и вашу с ней встречу. Я дал ей несколько дней, чтобы простилась с близкими, а сам отправился к тебе.
– Простилась – это значит, Фьярра вернётся ко мне? – перестав морщиться, просиял Лёшка.
– Если Аня захочет, – заметил муж, крепче прижимая меня к себе.
– В смысле захочет? – нахмурился Воронцов.
Но Ледяной сделал вид, что не услышал его вопроса. Наклонился ко мне и прошептал, нежно касаясь губами уголка моих губ, тем самым вызывая желание зажмуриться и начать мурлыкать на пару с полосатым питомцем.
– Пойдёшь со мной?
Ответ был очевидным, но во мне вдруг проснулось игривое настроение, и я спросила:
– Или?
– Или мне придётся остаться здесь, а Александру править в Адальфиве и учиться уживаться с моим драконом. Сейчас душа иномирца спит, и, вернувшись на Землю, он не вспомнит о том, что с ним происходило.
– Лучше не будем драконить твоего дракона ещё больше. Он, кстати, как ко мне теперь относится? – полюбопытствовала, раз уж разговор зашёл о вредной сущности моего мужа.
– Ты ему жизнь спасла, и всё это время без тебя умирал не только Скальде-человек, но и Скальде-зверь. Каждый раз, когда дыхание Фьярры сбивалось, когда она затихала, я ожидал самого страшного. И старейшины места себе не находили, с утра до вечера за тебя молились.
– Даже Тригад? – не поверила я.
– Он больше всех, – удивил меня тальден. – После твоего отчаянного поступка…
– Смелого, – поправила.
– Безрассудного, – не унимался Ледяной. – После событий в святилище Тригад, да и все остальные, решили, что не желают никакой другой императрицы. Только иномирянку Анну, которую им теперь не терпится посадить на трон.
Надо же! О как запели.
– Но если предпочитаешь остаться здесь…
– Не предпочитаю. В Адальфиве и без Александра самодуров хватает, – хмыкнула я. – К тому же там Снежок. Как он? В порядке?
Скальде улыбнулся:
– Я ведь так и не снял с него свою привязку.
– Но обязательно снимешь, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказала я.
– Иначе ты ж не успокоишься. – Тальден дотронулся до моего подбородка, заставляя приподнять голову и заглянуть ему в глаза, в которых сейчас отражалась счастливая я. – Значит, ты хочешь вернуться в Адальфиву только ради своего кьёрда?
– Ради него, – заговорщицки кивнула. – Ради тебя. Ради твоего дракона. Ради нас. А ещё мне коронацию кто-то обещал.
Его губы были так близко, почти касались моих, заставляя волоски на всём теле искриться, как и воздух вокруг. И тут зашёлся в кашле Лёша, о присутствии которого я, признаться, уже успела забыть.
– Я, конечно, всё понимаю, но вы бы всё-таки постарались сохранять дистанцию. Это ведь теперь уже не твоё тело, – окинул меня многозначительным и таким укоризненным взглядом.
Тоже мне, блюститель нравов.
Скальде в долгу не остался, пристально посмотрел на Воронцова, выставив взгляд в свой любимый режим: ледяной, правительский.
И Лёшка не замедлил сделать выводы:
– Ты хуже Александра.
– Лучше! – жарко возразила я и, не сумев сдержаться, всё-таки потянулась за долгожданным поцелуем. – Лучше всех.
А если кого-то что-то не устраивает, может не смотреть.
Сильно Воронцова мы мучать не стали. В чём-то он был прав: наши тела дожидались нас в Адальфиве, поэтому лучше пока не позволять себе лишнего.
– Познакомишь со своими родными? – отпуская меня на радость Лёше, спросил Ледяной.
– Познакомлю, – кивнула я и представила: реакцию мамы на это представление.
Нда, будет однозначно весело.
– Мне ведь со своими тоже нужно будет попрощаться! Рассказать им наконец правду. Надолго планируешь здесь остаться?
– Несколько дней мы точно заслужили вдали от Адальфивы, – улыбнулся Скальде. – Хочу поближе познакомиться с этой твоей жизнью и твоим миром.
Отлично! Значит, время есть. Надо будет по-быстрому смотаться к бабке Казимире, вернуть ей зачарованный камушек и попросить отвадить от Фьярры Александра. Уверена, она что-нибудь придумает. Не хочу, чтобы он крутился возле этого тела. Да и мама опять будет нервничать. А у меня вообще сейчас такое настроение, когда хочется, чтобы все были счастливы.
За исключением разве что Талврина и Хентебесира. Их обоих, как сказал Герхильд, ждёт пожизненное заключение. Первого – в Салейме, второго – на вершине башни одной богами забытой крепости.
Но о них я сейчас точно не буду думать. Лучше сосредоточусь на своём ледяном счастье и развлекательной для него программе.
– Предлагаю, после того как огорошим маму с бабушкой, махнуть на каток!
Тальден закатил глаза, всем своим видом показывая, где он видел этот мой каток.
– И на Красную площадь обязательно сходим, пофоткаемся. О! А потом на ночной сеанс в кинотеатр! На какой-нибудь 3d-блокбастер. Уверена, тебе понравится.
Вот только не уверена, что он понял хоть слово из всего мною сказанного.
– Я с вами! – вызвался Лёшка.
– В кинотеатр? – хором переспросили мы со Скальде.
Надо же, вот так сразу запомнил.
– Везде, – напыжился Воронцов, а потом стал уменьшаться под всё тем же коронным взглядом иномирного драконоимператора. Добавил чуть слышно: – Если втроём расскажем твоей матери, она тогда нам точно поверит. Я вам нужен. А вот это нужно тебе. – С этими словами Лёшка поднялся и, выудив из букета лишнюю лилию, протянул его тальдену.
Скальде вопросительно изогнул брови.
– Лёш? – кашлянула я, стараясь подавить рвущийся наружу смех.
Поняв, как это выглядит со стороны, Воронцов нервно объяснил:
– Я имел в виду, тёще своей подаришь. Маме Ани. Чтоб цветы зря не пропадали. Нашей тёще, – уточнил вполголоса.
– Нашей? – недобро сощурился Герхильд, и Лёшка нервно сглотнул.
Нет, какой же всё-таки ревнивец и собственник. Ещё даже не успел познакомиться с тёщей, а она уже вся его.
– Ладно, пойдёмте! – снова вмешалась я. – К мдаооней маме. У неё в холодильнике уж точно найдётся что-нибудь вкусненькое.
«А главное, съедобное», – добавила про себя.
Выхватила из рук Воронцова цветы и побежала расчёсываться.
Уже садясь в чёрную тонированную машину, оснащённую, само собой разумеется, водителем и даже баром, Скальде заявил:
– Согласен на этот ваш блок… бастер, но может, обойдёмся без катаний?
Вот ведь упрямец.
– Но ты просто обязан научиться стоять на льду, потому что в прошлый раз Ваше Великолепие каталось отвратительно. А нашим детям нужен будет учитель.
– Или учительница, – не сдавался Герхильд.
– Даже не надейся отвертеться!
– Как и ты больше не надейся отвертеться от этого!
Не обращая внимания на недовольное сопение сидящего на переднем сиденье Воронцова, меня схватили в охапку, притянули к себе властно и поцеловали по-настоящему: до бабочек в животе, звёздочек перед глазами и хмельного головокружения, когда от счастья забываешь не только своё имя, но и в каком из миров находишься.
