Глава восьмая. Упорная
Я была больной, измотанной и несчастной, но вместо того чтобы трагически изображать умирающую под теплым одеялом, почему-то должна была носиться по дому Кадая, спасаясь от его больных фантазий.
– Да лекаря ненадежнее я еще не видела! А я в деревне жила, и мне есть с чем сравнивать!
Мой гневный хрип на пределе возможностей был проигнорирован, а ведь я чистую правду сказала. Пока, пережидая холода, зимовала в одной небольшой деревеньке, еще будучи простой рагрой, смогла налюбоваться на их лекаря. Там все было настолько плохо, что деревня поголовно лечилась у живущей на окраине знахарки.
Так вот, аспид в качестве лекаря был еще ненадежнее.
– Не сопротивляйся, пушистая, я же для тебя стараюсь!
Самоотверженность его просто поражала. В стремлении влить в меня какую-то подозрительную гадость он не пожалел гостиной, в которой началась погоня, и где теперь напуганная прислуга убирала черепки разбитого сервиза. Перевернул стол в столовой, под которым я решила спрятаться, и чуть не уложил меня на ступенях, дернув за подол платья, но получил пяткой в грудь и долго ругался.
А теперь вот, пожалуйста, пытался выманить из комнаты, в которую я успела не только забежать, но и запереть за собой дверь. Прямо у него перед носом.
Комната оказалась кабинетом. Мрачным и совершенно неуютным. Хотя обставлен по тому же принципу, что и кабинет Аррануша, но у директора было значительно лучше.
– А можешь, пожалуйста, прекратить для меня стараться? – с надеждой попросила я, вытирая сопливый нос рукавом платья. Платок остался в курточке внизу, в то время как я была заперта на втором этаже.
– Мор-р-х-х-ха… – Когда Рован был мною недоволен, в его исполнении мое имя приобретало какое-то раскатистое рычание. Когда злился Кадай, он зловеще шипел. Сейчас аспид был ну очень зол. – Выходи.
– Я, по-твоему, кто, – искренне возмутилась я такому неоправданно рисковому предложению, – щенок неразумный? Никуда я не выйду, пока ты не избавишься от той гадости, которой хочешь меня напоить!
– Это лекарство, – обиделся Кадай.
– Вот сам им и лечись!
– Уже лечился, – вызверился аспид. – И, как видишь, жив и здоров.
Мы недолго помолчали: он там злился, я тут сомневалась.
– Правда лечился?
– Когда вернулся с гор, – устало и тихо проговорил Кадай, – заболел на следующий же день, как превратился. Времени болеть у меня тогда не было, я в права наследования вступал… в очень ускоренном порядке. Только эта дрянь мне и помогла.
– Пахнет, как чистейшая отрава, – призналась я, вспомнив, как чуть не задохнулась от едкого запаха, стоило Кадаю открыть пузырек своего чудодейственного лекарства и поднести его поближе ко мне.
– На вкус тоже, – усмехнулись за дверью, – но помогает.
– А… откуда она у тебя?
– Ты не единственная, кто решил найти хорошего лекаря.
Щелкнул замок. Я осторожно приоткрыла дверь, робко глядя на стоящего в коридоре аспида, продолжавшего сжимать в руке флакончик синего стекла.
– И нашел?
Мне протянули эту мерзко пахнущую гадость.
– Нашел там, где и не надеялся, – подтвердил он, – в бедных кварталах. Это даже смешно, но единственный толковый лекарь в этом городе едва мог оплатить аренду своей полуразвалившейся лавки.
Я неохотно приняла флакончик и, задержав дыхание, одним глотком опустошила его, чтобы в следующую секунду с вытаращенными глазами свалиться на пол, хватая ртом воздух и пытаясь выкашлять легкие.
– Тише-тише.
Кадай присел рядом и поглаживал меня по спине, пока кашель не прекратился, и я не смогла нормально дышать. Горло горело огнем, к соплям, теперь уже текущим без остановки, прибавились слезы, в груди разрасталась раскаленная сфера, выжигая меня изнутри. В носу защипало.
– Бо-о-ольно.
– Знаю. – Мне протянули чистый носовой платок, который тут же стал грязным. – Но через пару минут ты будешь абсолютно здоровой.
Аспид не соврал, боль медленно и неохотно прошла, а вместе с ней ушли хрипы из дыхания, раздражающая боль в горле, и даже сопли покинули меня, оставив свой последний привет на платке Кадая.
– Кхе-кхе… – Прокашлявшись на пробу, я подняла восхищенный взгляд на аспида. – Ты должен познакомить меня с этим лекарем. Это же просто невероятно! Да если Аррануш узнает, что в городе есть такой умелец…
– Твой директор ничего не должен о ней знать, – напрягся Кадай.
– О ней?
По глазам аспида было понятно, что он не очень доволен тем, что проговорился, но пути назад уже не было.
– Да, это… женщина, и директор не должен о ней узнать.
– Но ты же сам сказал, что она не в состоянии выплатить аренду. А Аррануш может ее на работу взять. Да ей в лазарете самое место, да она же…
– Морра, я сказал «могла», потому что уже решил этот вопрос.
– Ладно, – утерев все еще льющиеся из глаз слезы, я на пробу вдохнула полной грудью и осталась очень довольна результатом, – не буду ничего рассказывать Арранушу. Но ты меня с ней все равно познакомь, пожалуйста.
– Хоть сейчас, – усмехнулся аспид.
– Прошу заметить, никто тебя за язык не тянул, – по-деловому сухо заметила я, с кряхтением поднимаясь на ноги. – Пошли знакомиться.
Кадай так и остался сидеть на полу, недоверчиво глядя на меня.
– Морра…
– Ну ты же сам сказал «хоть сейчас». Я хочу сейчас, пошли.
Что там говорила профессор Эльсар? Рагры – нечисть пятого класса? Всеядные и не представляющие никакой угрозы? Интересно, что бы она сказала, увидев, как вмиг погрустневший аспид неохотно поднимается на ноги и плетется за совершенно безобидной рагрой на первый этаж.
– Кто самый страшный хищник в этом городе? – мурлыкала я себе под нос, гордо спускаясь по лестнице и слыша легкие шаги за спиной. – Я самый страшный хищник в этом городе! Самый-самый страшный. Первый класс.
– Я не понимаю, чему ты так радуешься, – проворчал Кадай, помогая мне надеть курточку.
Прислуга при виде неопасной меня шарахались в стороны. Вот они уже не первую неделю живут в одном доме с аспидом, а осознавать всю печальность своей участи начали только после того, как я тут немного по дому побегала. Ну да, кажется, в пылу погони я на кого-то налетела, наверное, даже напугала звериным взглядом чуть мерцающих глаз, но Кадай-то по-любому страшнее будет. Хотя им это только предстоит в полной мере осознать.
Загадочно улыбнувшись, я пожала плечами и первой выскользнула в мороз, пока Кадай неохотно одевался.
Зимний воздух, свежий и колючий, приятно пощипывал щеки. Зажмурившись на мгновение, я с силой выдохнула, чувствуя себя просто неприлично счастливой.
– Какой, все-таки, сегодня замечательный день.
Со скорбным выражением лица ко мне из тепла шагнул аспид.
– Не согласился бы. Морра, я тут подумал… Может, я велю запрячь карету, прокатимся?
– А здесь далеко?
Кадай качнул головой:
– Не очень.
– Тогда пешком.
Казалось, радоваться сильнее уже просто – невозможно, но у меня получалось. Подхватив под руку несчастную жертву рагровского – произвола, я потащила его за собой, прямо в – наползающие на город сумерки. Кадай не – соврал, новая, аккуратненькая и какая-то празднично сияющая лавка была всего в десяти минутах ходьбы от его дома. Вот только дверь была закрыта на замок, свет не горел ни в лавке, ни на втором жилом этаже. И хозяйки не видно.
Кадая это почему-то совсем не обрадовало.
– Говорил же я ей не возвращаться туда, – проворчал он, перехватив меня за руку и крепко сжимая ладошку. – Пошли.
– А… куда?
Ушли мы недалеко. Кадай быстро поймал повозку, совершенно естественно и словно не задумываясь, что делает. Я даже восхитилась. Назвав кучеру адрес, он закинул меня в теплое нутро кареты и забрался следом.
Устроившись у окна, я с интересом разглядывала проплывающие мимо подсвеченные мягким светом витрины.
– А почему он на нас так странно посмотрел, когда ты сказал, куда ехать?
– Неблагополучный район, – коротко ответил Кадай. Постукивая указательным пальцем по колену, он напряженно всматривался в сумрак за окошком кареты с противоположной от меня стороны.
– Ты беспокоишься?
Глядя на его неспокойную руку, я почему-то умилялась. Такое простое, очень человеческое чувство.
– С чего ты взяла?
Пожав плечами, я благоразумно промолчала. Можно подумать, я сейчас начну делиться с ним своими наблюдениями. Ага, как же. Если я ему необдуманно заявлю, что он очень хорошо вжился в роль человека, Кадай же меня и съесть может. Просто так, чтобы доказать, что от человека в нем только шкура.
Сначала красивые витрины сменились аккуратными домиками, потом не очень аккуратными, потом совсем не аккуратными.
Карета остановилась, Кадай недовольно выругался и, резко открыв дверцу, зло спросил:
– Вы, уважаемый, заблудились? Мы еще не доехали.
– Дальше не проедем, – раздался в ответ густой бас.
Шипя под нос, Кадай выбрался из кареты и потерялся на несколько минут.
Я сидела на своем месте, изредка посматривала в окно и не спешила высовываться, утешая себя тем, что мне не страшно. Просто это подозрительное место было еще не готово к встрече с такой опасной нечистью, как я.
Кадай вернулся неожиданно, резко дернув дверцу, отчего я ощутимо вздрогнула, и протянул мне руку:
– Выбирайся, пушистая, дальше пешком.
Единственная улица, ведущая к нужному нам дому, была основательно перегорожена какими-то баррикадами. Мусор, сваленный горой прямо на дороге, очень надежно останавливал любой колесный транспорт.
– Я даже спрашивать не буду, как ты умудрился в таком месте искать лекаря. – Как рагру меня не особо смущали покосившиеся, не очень пригодные для жизни дома, где из трех окон два щерились зубьями выбитых стекол, но даже будучи пушистой, я бы сюда без особой нужды не сунулась. – Но зачем ей сюда возвращаться?
– Вещи не все собрала, – проворчал Кадай, сжимая мою ладонь и увлекая за собой вдоль узкой улицы, мимо всей этой печальной разрухи. Неприятно пахло кислым, старыми носками и чем-то еще. Ядреным и противным. – Я обещал купить все, что надо, но куда там! Она же самостоятельная…
Аспид с каждым мгновением умилял меня все больше.
– Никогда бы не подумала, что ты будешь о ком-то беспокоиться, – невольно призналась я.
На меня странно посмотрели и недовольно заметили:
– Ты, может, не замечала, но о тебе я уже давно беспокоюсь.
Смолчать я, конечно, не могла, а потому едко сказала:
– О да, я это уже поняла, когда ты оставил едва живого Керста и меня там, в пещере.
Кадай нахмурился и отвернулся, отказываясь продолжать разговор. Я тоже не очень хотела с ним ссориться и не стала нарываться. Вместо этого осмотрелась и чуть не споткнулась, встретившись взглядом с холодными глазами, в упор смотревшими на нас из подвального окна. Сверкнув красными бликами, глаза исчезли.
– Кадай, – дернув его на себя, я прошептала, – там кто-то есть.
Вскользь глянув на окошко, он пожал плечами:
– Не исключено. Бездомных здесь полно.
– Он на нас смотрел.
– И что? Тебе не понравилось, как он смотрел? Хочешь спуститься туда и научить его смотреть правильно?
В словах змея было столько злой иронии, что мне, наверное, нужно было смутиться и промолчать. Но я не промолчала:
– Да.
– Ты сейчас серьезно?
Требовательно глядя на аспида, я ждала, понимая, что если он откажется идти со мной, я пойду туда одна. Интуиция меня еще ни разу не подводила, и раз сейчас она вопит о том, что смотревший нам не друг и очень опасен, значит, так и есть. И лучше разузнать все сразу, чем жить в неизвестности. В конце концов, для моей пушистости ни одна стена не преграда.
– Хорошо, – сдался Кадай, прекрасно поняв мой взгляд, – пойдем, напугаем несчастного человека, чтобы успокоить твою мнительность. Пусть лучше он этой ночью не спит, чем ты.
В дом вслед за аспидом я заходила, опасливо оглядывая едва различимую обстановку. Горы хлама, пыль и паутина. Тонкий запах сырости и гнили становился тем сильнее, чем ближе мы подбирались к лестнице, ведущей в подвал.
Крепче сжав руку Кадая, я неуверенно спустилась с ним в густую темноту, зачем-то часто моргая и чувствуя себя очень уязвимой. В такие моменты я сильно жалела, что у людей такое слабое зрение.
– Не бойся, пушистая, – неправильно понял мою заминку Кадай, – я же с тобой.
Дверь в подвал открывал аспид. Ленивый, вдумчивый скрип давно не смазанных петель, и в лицо ударил тяжелый, застоявшийся воздух.
Кашлянув, Кадай открыл дверь шире, заклинив ее.
– Пусть останется открытой, – сдавленно пояснил он свои действия.
Я не возражала, самой было нечем дышать. Зато в подвале наше самоуправство вызвало целую бурю негодования. Стоило сделать всего два шага внутрь, как раздалось какое-то странное шуршание.
– Здесь где-то должен быть выключатель, – пробормотал Кадай, делая шаг в сторону и увлекая меня за собой. Руку мою отпускать он даже не думал. Под сапогами что-то подозрительно хрустнуло, шорох усилился.
– Нашел!
Стоило свету вспыхнуть, как мы увидели, кто издавал все эти странные звуки.
– Та-та-тараканы, – севшим от ужаса голосом прошептала я, в одно неуловимое мгновение оказавшись на аспиде.
У его ног, заползая на сапоги или просто огибая препятствие, копошилось целое членистоногое море. В тусклом свете старого светильника их хитиновые спинки устрашающе поблескивали.
– Морра, ты же нечисть, ты в лесу жила. Как ты можешь бояться тараканов? Они совершенно безобидны, – удивился Кадай, послушно поддерживая меня.
Один из особо дерзких тараканищ зашипел, а я чуть сознание не потеряла от страха и попыталась повыше забраться на свою единственную защиту.
– Безвредные?! Да ты слышал, как он на меня шипел?
Обняв его голову, я старательно не смотрела вниз и боялась только одного – что в Кадае проснется его гадская натура и он сейчас прекратит меня поддерживать. И свалюсь я тогда на пол. Прямо к этим.
– Я тебе больше скажу, – обидно посмеивался он, – они еще и летать умеют.
– Давай уйдем отсюда, – тихо попросила, чувствуя, как меня начинает мелко трясти.
– Ты же сама хотела узнать, кто на тебя неправильно посмотрел.
Все же Кадай был на редкость вредным типом.
– Хотела, – призналась я, крепче обнимая его голову, совершенно не думая о том, что пуговки от моей курточки впиваются ему в щеку. – А теперь хочу отсюда уйти.
– Ну уж нет!
Встряхнув меня, он быстро пошел вперед. Кадай всего лишь перехватил меня удобнее, а я чуть с жизнью не распрощалась, на мгновение решив, что он собирается меня сбросить.
Сапоги аспида с хрустом давили крепкие тельца тараканов. Меня мутило.
– Кадай…
– Морра, – он рассеянно погладил меня по спине, вглядываясь в полумрак, – кажется, там дверь.
– А за ней еще больше тараканов, – простонала очень пессимистичная рагра.
– Пушистая, вот ты скажи, зачем тараканам сюда сползаться?
– А мне откуда знать? – нервно огрызнулась я. – Собрание у них какое-нибудь, может.
– Знаешь, мне уже доводилось видеть что-то такое…
– Тараканье море? – ужаснулась я.
Кадай хохотнул.
– Именно. И тогда в доме лежало три покойника.
– То есть мы идем смотреть на трупы?!
Не то чтобы меня можно напугать мертвецом. Если быть откровенной, я бы предпочла, чтобы вместо тараканов по полу были разбросаны тела.
– Или на того, кто их оставил, – буднично предположил Кадай.
Я три раза пожалела о том, что так не вовремя повернулась и встретилась взглядом с теми жуткими глазами. И раз сто – что заставила Кадая сюда спуститься.
Дверь медленно открылась. Света, падающего из тараканьей комнаты, хватило, чтобы разглядеть кусок совершенно чистого пола. Нет, он, конечно, был пыльный и грязный, но без тараканов.
– Сейчас…
Лишившись поддержки одной руки, шарящей сейчас по стене, я крепче вцепилась в аспида, зажмурившись на всякий случай.
Свет вспыхнул, Кадай хмыкнул, я так и не решилась открыть глаза.
Мы прошлись по комнате. Аспид выглянул в грязное окошко.
– Это определенно то самое место. Кто бы здесь до нас ни побывал, свет за собой он выключил, вот только прибраться не успел.
– Ты о чем?
Осторожно открыв глаза, я обернулась, чтобы увидеть улицу, на которой мы совсем недавно стояли.
– Посмотри туда, – меня повернули в нужную сторону.
Тараканов здесь не было. Как не было никакого мусора и человека со страшным взглядом. Только грубо сколоченный стол и разложенное на нем тело.
– Э-э-э… Кадай, мне кажется или ее ели? – шепотом спросила я, сползая с аспида на пол.
– Не кажется, – мрачно подтвердил Кадай. – И сдается, мы прервали чей-то ужин.
Рядом с телом лежал окровавленный нож.
– Это точно был человек, я видела его глаза.
– И что?
– А ты не понимаешь? – Обходя стол по кругу, я со странным чувством разглядывала развороченную грудную клетку, нежное, белое бедро, обглоданное с одной стороны до кости, и свисающие с тела клочья одежды, небрежно порванной и до конца не снятой. Сведенное судорогой боли лицо было чуть запрокинуто, подернутые мутной пленкой глаза невидяще смотрели в потолок. – Он ее сырой ел.
– Морра, возможно, тебя это шокирует, но люди порой бывают намного страшнее – зверей.
– Мне здесь не нравится.
– Да, мне тоже. – Еще раз осмотрев подвал, Кадай протянул ко мне руку. – Пойдем отсюда.
Я охотно забралась на него, готовясь снова пройти сквозь тараканье море.
Дверь в помещение с трупом Кадай предусмотрительно закрыл, не забыв выключить свет.
– Нам, наверное, нужно об этом рассказать…
Голос я подала, только когда мы вышли из дома, и я смогла полной грудью вдохнуть зимний, отдающий кислятиной, но такой прекрасный воздух.
– Да, пойдем прямо сейчас в отделение стражи и расскажем, что в одном из бедных кварталов, в подвале весьма подозрительного дома, расположенного на еще более подозрительной улице, мы нашли полусъеденное тело девушки. – Говоря все это, он не забывал тащить меня за собой. – А теперь скажи мне, пушистая, что студентка-лекарь и молодой барон, совсем недавно вступивший в права наследования, делали в этом сомнительном месте?
– Ну…
– Девушке мы уже не поможем, из-за какой-то нищенки убийцу искать никто не станет, а у нас с тобой могут возникнуть проблемы.
– Почему?
– Потому что если страже не понравится цель нашего визита в эти развалины… Или причина, по которой мы спустились в подвал, покажется подозрительной… Убийство могут повесить на нас. – С совершенно равнодушным лицом Кадай учил меня жизни. – Нет, я, конечно, откуплюсь, нас не посадят, но твой директор будет поставлен в известность…
Он многозначительно замолчал, предлагая мне самой додумать то, что может случиться дальше.
Я невольно поежилась. Страшно было даже не то, что меня могут заподозрить в убийстве, и не то, что Аррануш обо всем узнает. Многим хуже было то, что Илис тогда тоже все узнает.
– Пришли, – облегченно выдохнул аспид, глядя на старое, перекошенное одноэтажное здание, внутри которого горел свет.
Старые, поцарапанные, а кое-где и треснувшие, стекла были чистыми, и бедная, но аккуратная обстановка лавки хорошо через них просматривалась. Там, перебирая склянки на полках, крутилась невысокая, чуть полноватая рыжая девушка.
Колокольчик нервно дзынькнул, когда Кадай открыл дверь, пропуская меня вперед.
– Фелис, – обманчиво мягко начал аспид, когда девушка, услышав позвякивание колокольчика, обернулась к нам, – напомни-ка, что я говорил тебе об этом месте?
Меня от его тона всю аж передернуло, а девушка только опустила голову, глядя на аспида исподлобья.
Она вся была рыжая, полностью, я просто не верила своим глазам. Рыжие до медного отлива волосы, заплетенные в длинную косу, пушились выбившимися кудряшками; рыжие глаза смотрели напряженно, а темно-рыжие брови сначала удивленно поползшие вверх, быстро нахмурились. И даже рубашка ее, некогда красная, выцвела и порыжела.
– А я говорила, что такие заготовки, как у меня, вам нигде не купить.
– Вот видишь, пушистая, с чем мне приходится мириться? – трагически спросил Кадай и подтолкнул меня к лекарке, не дожидаясь ответа. – Знакомьтесь. Фелис, даю тебе двадцать минут на сборы. Морра, помоги ей, что ли. Я пока свежим воздухом подышу, сил нет дышать этой пылью.
Фелис уже готова была возмутиться, вполне справедливо, должна заметить, лавка ее была просто образцово чистой, но Кадай уже сбежал. Оставив нас наедине, он вышел за дверь.
– Фелис, – протянула мне руку она.
Несколько мгновений глядя на протянутую ладонь, я неуверенно ее пожала.
– Морра.
На то, чтобы найти с ней общий язык, мне понадобилось минут пять, а через десять я уже совсем забыла о трупе в подвале, увлеченная эмоциональным рассказом потомственной, как оказалось, лекарки.
– Нет, ну ты представляешь? – Передавая мне какие-то склянки, она все никак не могла успокоиться. – Завалился, напугал меня, да еще в приказном порядке потребовал, чтобы я его сейчас же вылечила. Я ему пытаюсь объяснить, что так быстро ничего не помогает. А он уперся – и ни в какую. Дела у него, видите ли, срочные… Положи, пожалуйста, вот эти три тоже.
Я послушно отнесла склянки к ее саквояжу, осторожно уложив их поверх уже набросанного добра.
– Ну, я ему свой экспериментальный состав и сунула. – Фелис вздохнула и, понизив голос, призналась: – Даже представить не могла, что он эту дрянь прямо здесь выпьет. Я так испугалась, когда его у прилавка прихватило! Думала – все, убила человека. Ан нет. Пару минут похрипел, а потом как ни в чем не бывало поднялся и убежал. Это я уже спустя три дня узнала, что целого барона чуть на тот свет не отправила, когда он во второй раз пришел, потребовал еще чудодейственного настоя и предложил человеческие условия труда, а не это…
Мне вручили четыре пузырька и одну баночку с чем-то сыпучим внутри.
– Условия у меня теперь, конечно, замечательные, но иногда такое впечатление создается, как будто я себя в рабство продала. Туда не ходи, сюда не ходи, сиди в лавке и не высовывайся…
Она осеклась и с запоздалым осознанием посмотрела на меня.
– Я тоже от его характера не в восторге, – призналась ей, принимая какие-то свертки.
Сначала хотела рассказать, как он меня ее экспериментальным препаратом лечил, но потом решила не шокировать несчастную девушку, на свою беду связавшуюся с аспидом.
– Дамы, пора уходить, – поторопил нас вернувшийся аспид. Я была уверена, что у нас еще есть время, но Кадай вел себя странно: был напряжен и косился по сторонам. Кажется, даже принюхивался к чему-то.
Что именно его беспокоило, я поняла, когда спустя всего несколько мгновений, прямо посреди лавки, появились Аррануш и хозяин. У Кадая оказался удивительный нюх на открываемые порталы.
Директор забыл где-то сову, Илис, судя по всему, забыл дома весь гуманизм, человеколюбие и веру в мою разумность.
Они просто шагнули из пустоты, оглядываясь под звон разбившейся склянки, выпавшей из ослабевших рук Фелис.
– Морра, – хозяин сразу нашел меня взглядом и тут же бросился в атаку, – как, по-твоему, сколько сейчас времени?
Я посмотрела на окно, зеркалом отражающее обстановку лавки. На улице стало уже совсем темно, хотя двадцать минут назад, когда мы только подходили к этому зданию, какое-то подобие света там еще было.
– Ну… как бы…
Облажалась я, по полной облажалась. И дело даже не в том, что забыла о времени. Я забыла, что директор на меня маячок повесил. Как я могла о таком забыть?!
– Ей совершенно ничего не угрожало, – преувеличенно радостно заверил Кадай.
– Ничего? – переспросил директор, пока хозяин раскатывал меня взглядом по полу. – Насколько я понимаю, это вы привели мою студентку сюда?
– Я помогала с переездом…
– Что именно показалось вам непонятным в моем ответе?
Когда злой хозяин направил свое давящее недовольство на Кадая, я смогла немного расслабиться.
– В том ответе, который вы прислали на – записку, предназначенную не вам? – уточнил аспид со странной улыбкой.
Такая интрига, такая… такая… такая, что я просто не смогла промолчать:
– А что было в записке?
– О, ничего особенного! Я всего лишь надеялся, что вы со своей общительной подругой еще как-нибудь заглянете на чай. У меня в этом городе не так много знакомых, – не отводя взгляда от Илиса, пояснил Кадай.
– Если вы тут будете отношения выяснять, то я еще в кладовой посмотрю. Мне кажется, я не все оттуда забрала, – напомнила о себе Фелис.
– Мы уже уходим, – решил за всех директор. – Морра?
Добровольно идти с семейкой Грэнар мне не очень хотелось. Уж лучше своими ножками, да по этим небезопасным улицам, зато в мирной компании.
Вот только Илис считал иначе, а потому всего через несколько мгновений я стояла в директорском кабинете, зажмурившись и стараясь справиться с привычной тошнотой, сопутствующей перемещениям.
– Бедные кварталы – не то место, где стоит гулять девушке, – сдержанно заметил Аррануш, занимая свое кресло. – Даже тебе.
– Я просто помогала с переездом.
– Ты сбежала с последней пары. – Глухой голос хозяина не радовал. – Профессор Фурст сказал, что посылал тебя в лазарет, до которого ты так и не дошла.
– Ну… я нашла способ излечиться. – Пару раз глубоко вздохнув и выдохнув, я радостно сообщила: – И совершенно здорова.
Илис почему-то не обрадовался. Продолжая прожигать меня взглядом, он тихо спросил:
– Тебе совсем плевать, что я о тебе волнуюсь?
– Я просто не подумала, что ты можешь…
– Вот именно, Морра, – повысил голос хозяин, – ты никогда не думаешь. Сначала делаешь, а потом уже смотришь – пронесет или придется извиняться.
Илис злился, директор молчал, давая ему возможность выговориться, а я не нашла ничего лучше, чем ляпнуть:
– Прости.
Такой бессильной злости я еще не видела. Ничего больше не говоря, Илис покинул кабинет.
– Атави его нашла после занятий. Сказала, что тебя не было на последней паре. И в лазарете тоже не было, она ходила тебя проведать, – заговорил Аррануш.
Понятно. Завтра кого-то ждет серьезный разговор. Возможно, даже с членовредительством.
– Илис тебя по всей академии искал и хотел уже в город идти, но додумался сначала ко мне заглянуть. – Опустив подбородок на сцепленные пальцы, он задумчиво смотрел на меня. – Темнеет все еще очень рано, Морра, а его следилка почему-то не сработала, когда он пытался тебя найти.
– Да я знаю. Я же не хотела… не думала, что так выйдет.
Новость о том, что следилка не сработала, меня серьезно озадачила. Я свято верила, что Илис найдет меня везде и всегда, а оказывается, не все так просто и безопасно.
– Уйди, – устало велел директор.
– Что, даже ругать не будете? – удивилась я.
– А хочешь? У Илиса сил уже не осталось, но, думаю, я смогу обеспечить тебе двухчасовую лекцию…
Из кабинета я в буквальном смысле вылетела.
Сначала думала бежать в свою комнату, но ноги понесли в сторону мужского общежития. К хозяину.
Что бы Илис там себе ни думал, но мне совсем не плевать на то, что он обо мне беспокоится.
* * *
Хозяин точно вернулся к себе, если прижаться ухом к двери, то можно было даже услышать, как он меряет шагами комнату, но открывать мне почему-то не спешил. Надеялся, видимо, что я рано или поздно уйду. А я совершенно точно не собиралась уходить, не поговорив прежде с ним. Очень неприятно становилось при мысли, что он на меня злится. Хотелось поскорее это исправить.
Дверь открылась после непрерывного десятиминутного постукивания. Я не ныла, не уговаривала открыть, но с целеустремленностью голодного дятла продалбливала себе путь в светлое будущее.
Открылась она резко, когда я уже подумывала сменить руку, так как левая была основательно отбита.
– И-и-илис…
Получилось очень жалобно и виновато, но хозяина это не проняло. Окинув меня тяжелым взглядом, он сумрачно велел:
– Потеряйся. – Уже закрывая дверь, зло добавил: – У тебя это неплохо получается.
– Ну уж нет.
Бесстрашно выставив ногу и с содроганием ожидая, когда ее расплющат, я налегла на дверь всем телом, не желая ее закрытия. Я пришла прощения просить, а не топтаться под дверью, привлекая все больше заинтересованных взглядов. Кадеты вон, уже по этажу едва ползают, в нетерпении ожидая, чем дело кончится. Того светленького и бледненького, какого-то выцветшего, что ли, я уже в четвертый раз за последние десять минут вижу.
Дверь поддалась. Илис неохотно отступил, позволяя мне проскользнуть внутрь.
– Ты не можешь на меня злиться!
Это должно было прозвучать просительно, а вышел какой-то ультиматум.
– Правда?
– Ну, Илис, – я сделала шажочек к нему, он отступил, расстраивая меня еще сильнее, – ну, пожалуйста.
Я не знала, как ему объяснить, что мне плохо, когда он злится. Вернее, когда он просто злится, это пусть, но когда вот так вот и на меня, тогда очень грустно становится и безысходно как-то. Ужасное чувство.
– Почему я не должен на тебя злиться? – спросил он.
– Ну…
– Я искал тебя, боялся, что тебе просто стало плохо, и ты где-нибудь лежишь без сознания. С тобой могло случиться все, что угодно, – говорил Илис тихо, но этот его ровный голос пробирал до костей. Было бы лучше, если бы он просто кричал, а он не кричал, он раскатывал меня по полу своей тихой злостью.
– Я больше так не буду.
– Как не будешь? Сбегать, ничего не сказав мне? Или станешь более осмотрительной и уже не попадешься?
– Илис…
– Откуда ты знаешь нового лорда Тэлавира?
– Что?
– Ная сказала, что вы уже были знакомы. Что это просто дружеское чаепитие. И я хочу знать, где и когда ты успела с ним познакомиться. Отец проверял, в городе барон появился впервые незадолго до смерти своего дяди.
Ответить Илису я не могла, врать было нечего, а говорить правду нельзя. Вот и стояла молча посреди комнаты, беспомощно глядя ему в глаза. Такого поворота событий я никак не ожидала. Познакомилась с талантливым лекарем, ничего не скажешь. Теперь бы понять, как из всего этого выбираться.
– Не скажешь, – вынес вердикт Илис, когда я уже готова была расплакаться от давящего напряжения. – Уйди.
– Никуда я не уйду, пока ты не перестанешь на меня злиться.
Спорить Илис не стал, просто молча вынес меня в коридор и закрыл дверь. Не знал он, что от серьезно настроенной рагры закрытая дверь не спасет.
В комнату его я ворвалась спустя ровно семь минут, за которые успела найти укромное место для превращения, нервно привести себя в порядок и вполне пристойной рагрой вломиться к нему, на ходу протаранив стену.
– Илис, прости меня!
Меня выставили за дверь, но я была упрямой.
– Илис, я раскаиваюсь.
Удерживая за шкирку, хозяин молча отнес меня к окну, где и оставил сидеть. Студенты, проходившие мимо по коридору, только удивленно косились в нашу сторону.
Дверь снова закрылась.
Забыл, видимо, дорогой хозяин, что от меня так просто не избавиться. Я же раскаявшаяся рагра, жаждущая прощения.
На этот раз я поступила умнее и, пролетев дверь, сразу же забралась на шкаф, в свое убежище, откуда и начала верещать:
– Илис, родненький, миленький, драгоценненький, прости меня, пожалуйста. Я тебя прошу-умоляю.
– Ты специально меня достаешь?
Осторожно подобравшись к краю, я глянула на стоявшего у шкафа хозяина и призналась:
– Мне плохо, когда ты на меня злишься, не злись, пожалуйста.
Признаться в этом, будучи рагрой, оказалось просто поразительно легко.
– У тебя от меня секреты, какие-то подозрительные знакомства…
– Только одно подозрительное знакомство, – быстро перебила я его, – честно-честно, правда. И никаких своих секретов у меня от тебя нет.
Илис скептически приподнял темную бровь, когда я робко добавила:
– Только чужие.
– Спускайся, – вздохнул хозяин, отходя от моего убежища.
– А ты меня за дверь больше не выставишь?
– Сегодня нет, – пообещал он, зловеще заверив: – Но когда-нибудь я обязательно научусь злиться на тебя дольше нескольких минут.
Со шкафа я слезла, только когда он добрел до кровати и упал на нее.
Соскочила на холодный пол, помучилась немного, не зная, что делать. Стоит ли превращаться? Или лучше не рисковать?
Илис лежал, уткнувшись лицом в подушку и свесив правую руку, почти касаясь пальцами пола. Умилительная картина, которая просто не оставила места сомнениям.
Легко превратившись в Морру, я в счастливом предвкушении упала на Илиса сверху, чувствуя, как готова задушить его в объятиях.
– Кха… – Рука его конвульсивно дернулась, когда я всем своим весом уронилась прямо ему на спину, ощутимо отбив лоб о его затылок. Очень не вовремя он решил голову поднять. – Зар-р-раза.
– Я тоже тебя очень люблю, – весело поддакнула я, распластавшись на своей жертве, – моя прелесть.
