Рейд 4. Уцелевший демиург

Он падал в бесконечную бушующую океанскую бездну, спелёнутый по рукам и ногам невидимым ремнем, и ничего не мог сделать, разве что кричать и звать на помощь, и молиться, и ждать смерти.

Космос над головой почему-то был белым как молоко, а звёзды на нём чёрными. Кроме того, по небу летали гигантские астероиды в форме баранок, и одна из них, превратившаяся в зубастый рот, начала догонять падающего, чтобы схватить и проглотить.

Прозрачно-голубая поверхность океана, покрытая белыми барашками волн и столбами пара, приблизилась, её цвет внезапно изменился, стал багрово-красным, как кровь. Иван влетел в это кошмарное кипящее варево раскалённым метеоритом, погрузившись сразу на сотни метров! В глазах потемнело. Он судорожно задёргался сильнее, задержав дыхание, чтобы не захлебнуться, рванулся из последних сил вверх, к свету. Кто-то ударил его снизу по копчику: боль молнией пронзила всё тело, но удар придал ему ускорение, и он вылетел из тьмы в кровавый слой, а потом и вовсе вынырнул из воды в прозрачно-голубой свет, не чувствуя тела… и проснулся!

Подскочил на кровати, дыша, как вытащенная из воды рыба. Осознал, что лежит в своей спальне, один, на широкой кровати с мягким шелковистым бельём.

Было раннее утро четырнадцатого сентября, рассвет ещё не наступил (на широте Селигера он начинался в начале восьмого), порхающие в глубине стены напротив мотыльки времени показывали пять часов двадцать две минуты.

– Бред! – вслух выговорил Иван пересохшими губами, откидываясь на подушку и устраиваясь поудобней.

Картина падения в неведомый океан размылась туманом воспоминаний, навеянная, скорее всего, отложившимся в памяти разговором с Вестником Апокалипсиса, как он назвал «вселенолёт судного дня», переживший своих создателей и оставшийся не у дел на планете-«бублике».

После возвращения на борт «Дерзкого» капитан Бугров не стал обвинять оператора в превышении служебных полномочий. Выслушав доклад Ломакина и нервный комментарий Каледина, он собрал совещание исследовательской группы и после долгих дебатов (Шустов был разочарован действиями Ивана больше, чем своеволием Филиппа, Ядогава Хироси держал середину, никого не упрекая) решил рискнуть и пройти к «оси» – вселенолёту на крейсере.

Приняли все необходимые меры защиты, задействовали императив «Чужой-экстрим», означающий атаку на корабль неизвестной формы жизни, приготовились к негативной реакции Вестника Апокалипсиса (название, данное Иваном, прижилось), однако это не помогло. Приблизившись к невидимому силовому пузырю, окружавшему Вестника, «Дерзкий» оказался развёрнутым в обратную сторону точно так же, как и дроны перед этим.

Ещё две попытки сблизиться с «машиной вселенского судного дня» закончились таким же результатом. Стало понятно, что компьютер вселенолёта решил последовать совету Ломакина никого к себе не подпускать. С одной стороны, это обстоятельство действительно устраняло в последующем вариант перехвата управления «инопланетным командным пунктом» отщепенцами человеческой цивилизации – террористами и нацистами. С другой, было обидно, что тем самым перекрывался доступ к Вестнику нормальным исследователям. Шустов высказал свою точку зрения открытым текстом. Бугров в разговоре с Иваном с глазу на глаз, добавил:

– Надо было оставить шанс связи с Вестником нашим парням. Потому что только мы, россияне, поддерживаем мир в состоянии мира. Обладание вселенолётом просто увеличило бы наши возможности не допустить войны.

– Я подумал, что… – растерялся Иван, не зная, что сказать дальше.

– Надо было не торопиться с решением, посоветоваться со старшими, со мной.

– Я не подумал…

– Так ты думал или не думал?

Иван сцепил зубы, темнея.

Бугров сжал его плечо железными пальцами. Лёгкая судорога, означавшая улыбку, изменила базальтовый рельеф лица.

– В следующий раз не стесняйся консультироваться. И мой тебе совет: не говори никому, что Вестник закрыл вход во вселенолёт по твоему наущению. Филиппа я уже предупредил. Тебя наверняка будут допрашивать в Службе, требовать детали контакта. Так вот, ты Вестнику ничего не советовал.

Иван сглотнул.

– Вы думаете… меня будут допрашивать?

– Я всегда прежде думаю, а потом делаю. Допросы устраивать, конечно, никто не собирается, это я перегнул палку, но разговор наверняка состоится. Будь готов.

Через сутки Бугров отпустил на поверхность планеты-тора команду исследователей во главе с Шустовым, и за месяц работы эксперты с почти стопроцентной точностью доказали, что «бублик» планеты был когда-то создан искусственным путём. Нашлись и следы присутствия на планете разумной жизни, хотя от былой инфраструктуры создателей Толкина не осталось почти ничего. По планете был нанесён не один мощный удар, оставивший от городов и поселений только воронки и болота.

Ещё через неделю «Дерзкий» отправился домой, на Землю. Его первопроходческая миссия закончилась. Теперь изучением артефакта должны были заняться другие земные экспедиции…

Иван встал, добрёл до бытового блока, всё ещё находясь под властью воспоминаний, плеснул воды на лицо, вытерся и вернулся в спальню обратно. Сон пришёл почти мгновенно, уже без жутких видений и ужасов.

Проснулся он в начале десятого от звонка мобильного айкома, звук которого успел почти забыть, так как во время космических походов оставлял гаджет дома. Включил его сонным голосом.

Над браслетом коммуникатора, лежащим на тумбочке, выросла прозрачная головка женщины.

– Привет, Иван Кириллович, – заговорила приятным горловым голоском Фьоретта Месси, оператор систем безопасности «Дерзкого», которую все космолётчики звали форс-мастером, имея в виду её профессиональные навыки специалиста по вооружению. – Надеюсь, не разбудила?

Иван спохватился, быстро накинул рубашку, хотя ситуация этого не требовала, айком показал бы абоненту только лицо, включил обратку.

– Нет, я уже завтракаю.

– Тебя ещё не вызывали в СКБ?

Иван вспомнил разговор с капитаном.

– Нет, а что?

– Леона и Альберта вызывали. Меня пока нет, потому что я объявила свадьбу, вот они и решили не расстраивать. А звоню я для того, чтобы пригласить тебя. Церемония официально начнётся в десять утра по местному времени в Шардже, муж… то есть мой будущий муж оттуда. Прилетишь?

– Конечно! – обрадовался Иван. – А как же! Хотя я до сих пор не знаю, за кого ты выходишь.

– Увидишь, – засмеялась девушка.

– Вообще, зная тебя, он должен быть… – Иван поискал слово.

– Кем? – полюбопытствовала Фьоретта.

– По крайней мере настоящим мужиком! – нашёлся молодой человек. – Где состоится церемония?

– В столичном центре новосемейных отношений, а празднество будет в ресторане «Атмосфера» в Бурдж-Халифа. Он находится на сто двадцать втором этаже на высоте четыреста сорок два метра и…

– Можешь не продолжать, я знаю, Бурдж-Халифа был когда-то самым высоким зданием в мире, а этот ресторан самый классный. Вид на Персидский залив и всё такое прочее. Буду непременно.

Фьоретта послала ему воздушный поцелуй, и айком отключился.

Настроение улучшилось.

Иван бодро помахал руками, поприседал, разгоняя кровь по жилам, быстро принял душ и позвонил отцу. Он ещё вечером обещал навестить родителей и подробно описать свой очередной героический поход в дальний космос.

Однако полёт в Полтаву пришлось отложить.

В половине десятого домовой сообщил хозяину о прибытии гостей, и оказались ими не приятели, как Иван подумал вначале, а представители той самой Службы космической безопасности, о которой предупреждал Бугров. Их было двое, один постарше, брюнет с жёстким узким лицом и холодными серыми глазами, второй помоложе, улыбчивый шатен выше Ивана на целую голову.

– Мы за вами, – сообщил брюнет, показав золотой с виду жетон с голографической блямбой, изображавшей символ СКБ – щит, мечи над ним в форме старинных космических ракет и мечи под ним – уже настоящие. – Капитан Жеромский.

– Капрал Смурнов, – представился верзила.

Никакой спецфурнитуры на их головах и руках не было видно, однако не приходилось сомневаться, что она имеется, изготовленная по современным био- и нанотехнологиям.

Иван было расстроился, так как собирался заняться личными делами, потом подумал, чем быстрей он отдаст должное серьёзной структуре, тем быстрее освободится от формальных объяснений, и повеселел. Пошутил, протягивая руки:

– Наручники надевать будете?

Служители закона переглянулись. Жеромский хмыкнул. Смурнов засмеялся.

– Весёлый вы человек, Ломакин, нам говорили. Вы не арестованы, а мы не из ФСИН. Хотели посмотреть, как живёт герой звёздных разведпоходов.

– Не апартаменты, как видите, – ухмыльнулся в ответ Иван. – Стандартный жилмодуль-двушка, тридцать квадратов. Кофе, чай?

– Спасибо, обойдёмся. Если не возражаете, мы подождём вас в машине, белый «стерх» с красной полосой, номер 33.

– Буду через пять минут.

Гости осмотрели интерьер квартиры, близкий к спартанскому, и вышли, не оглядываясь.

Иван переоделся в осенний уник любимого серебристо-серого цвета и присоединился к ним на финиш-поле коттеджного посёлка, способном уместить около сотни частных флайтов и глайдеров. Искать машину чекистов не пришлось, белый «стерх» из ряда спортивных «Ауди», принадлежащий службе правительственной курьерской доставки, на площадке был один. Иван ни разу не летал на таких, поэтому с интересом присмотрелся к внешнему виду: капля жидкого металла с тремя наплывами, – и интерьеру внутри.

Впрочем «стерх» мало чем отличался от катеров и модулей представительского класса, а до «големов» ему было ещё тянуться и тянуться. Поэтому Иван быстро освоился и порадовался разве что комфортному сиденью. До Плесецка, где располагался офис центра СКБ, от родного Осташкова модуль домчался всего за двадцать минут, сделав гиперболическую горку с выходом в космос на высоте двухсот километров и спикировав на базу российского военно-космического ведомства.

Российская Служба космической безопасности – СКБ была организована ещё в двадцатые годы прошлого века. Сначала её штаб располагался в Национальном Центре обороны России (НЦОР) на Берсеневской набережной Москвы. Затем после начала реальной экспансии землян в космос и ряда инцидентов с претендентами на «мировое космическое превосходство» – Соединёнными Штатами и Китаем, Служба перестала умещаться в ЦОР, и её офисы перевели в Плесецк, где был создан Центр военного космического кластера и построена рядом с «Трилистником» Центра экстремального космического оперирования (ЦЭОК) ещё одна база для СКБ.

Кластер был огромен, так как вмещал космодром с его инфраструктурой и специализированные институты, учреждения и обслуживающие его подразделения.

Штаб СКБ, или Космодом, как его называли все космолётчики, да и чиновники тоже, располагался в одном километре от космодрома, используемого в основном военными и специальными силами (в отличие от космодрома кластера «Восточный» в Амурской области, работающего на гражданскую службу России) и представлял собой здание с шестью корпусами-«листьями» модульного типа, соединёнными жилами коридоров и защищёнными от всех погодных условий. Иван видел его не раз во время стартов с космодрома, но внутри не бывал, поэтому с не меньшим любопытством знакомился с интерьерами и технологией здания, пока его сопровождали в левое крыло-«листок» Космодома, где находились кабинеты руководителей Службы.

Коридоры в Космодоме были просторными и светлыми, снабжённые бегущими дорожками. Делегация миновала одну из «лагун» – зон отдыха, превращённую в лесной уголок с озерцом посредине, и перед Иваном открылась дверь в торце коридора, снабжённая мигающей внутри дверной пластины светящейся надписью: «Комиссариат-1».

– Удачи, – помахал ему рукой улыбчивый капрал Смурнов.

Ломакин вошёл.

Сто лет назад, когда в моду стал входить фриланс – удалённая работа – и всё больше молодых выпускников вузов стали заниматься работой на дому, казалось, что за этой формой организации сервиса и работы большое будущее. Люди могли не тратить время на дорогу до места службы и выполнять порученные задания, не выходя из дома, через каналы Интернета. И первое время объём фриланс-услуг увеличивался с каждым годом, пока не достиг потолка в тридцать процентов. Однако централизация управляющих процессами структур не уступила места фрилансу, и штабы, управления, офисы и кабинеты сохранили своё значение. Несмотря на цифровизацию и кибернетизацию производств, централизованное управление большинством технологически сложных и социальных систем сохранилось.

Помещение «Комиссариата-1» (мелькнула мысль: а есть ещё и «Комиссариат-2»?) оказалось не очень большим и разбитым на секции прозрачными перегородками. Всего секций было не меньше десятка, как оценил Иван.

Его встретил молодой человек в серо-белом клерк-унике, оказавшийся вифом.

– Добрый день, – сказал он приятным тенорком. – Идёмте, вас ждут.

Секция, к которой его подвёл виф, была больше остальных, и её обманчиво прозрачные стены скрывали уголок дополненной реальности: козырёк скал над пропастью, невероятной красоты ущелье над морем красных дюн и крохотное алое око солнца над зеленоватой полосой горизонта. Это был пейзаж Марса.

Кресла и рабочие столы – их было два – стояли на каменном козырьке как декорации к фильму или, скорее, как детали фантастической инсталляции.

– Здрасьте, – сказал Иван.

Все три кресла развернулись к нему. Их седоки встали. Самый старший, обладающий седой гривой волос, черноглазый, с гладким квадратным лицом, одетый в рабочий уник сиреневого цвета, протянул руку:

– Савицкий, начальник департамента безопасности даль-разведки. Это комиссар-эксперты, специалисты в области ксенопсихологии и конфликтных ситуаций.

Смуглолицый и усатый эксперт улыбнулся, протянул ладонь:

– Ркацители.

Его сосед, низкорослый, с густыми жёлтыми бровями и набрякшим красноватым лицом, проворчал:

– Климук.

– Садитесь.

Из пола выросло ещё одно кресло.

Иван сел. Комиссары СКБ тоже. Наступила пауза. Иван выдержал изучающие взгляды, сделал непроницаемое лицо, надеясь, что кабинет Савицкого не оборудован какой-нибудь читающей мысли аппаратурой.

– Вы не против, если наш разговор будет записан? – вежливо осведомился Ркацители.

– Если вам так нужно, пусть записывается, – великодушно согласился Иван.

– Мы внимательно ознакомились с результатами рейда крейсера «Дерзкий» в звёздное скопление NGC 6709, – сказал Савицкий. – К звезде Свеча с планетой Толкин будет послана специальная экспедиция под эгидой международной комиссии по космосу, которая займётся изучением планеты-тора и попытается установить контакт с… э-э… с Вестником Апокалипсиса, как вы его назвали.

– Эти попытки обречены на провал, – флегматично пожал плечами Иван.

– Почему?

Иван снова вспомнил предупреждение Бугрова.

– Потому что Вестник больше никому не откроет вход в своё убежище.

– Почему вы так уверены?

– Он сначала принял нас за потомков своих создателей, так как мы очень похожи внешне, но убедился, что наш интеллектуальный уровень ниже плинтуса, а главное, что мы не прямые потомки, и заявил о прекращении каких-либо контактов с нами.

Специалисты СКБ обменялись взглядами.

– Тем не менее эксперты экспедиции постараются обратить на себя внимание Вестника, – сказал Климук сухо.

– Извините, но это их проблемы.

– Нам известно, что Вестник показал вам несколько звёзд, у которых остались его, так сказать, конкуренты.

Перед глазами Ивана на миг встала картина планеты – капли воды, промелькнули, как кадры видеохроники, панорамы ещё нескольких планет и звёзд, у которых остались ждать приказа на полёт по галактике, но так и не дождались, другие «машины судного дня». Кроме того, в самом глубоком «подвале» памяти спутанной массой водорослей ворочался клубок информации, сброшенной ему Вестником, которая так пока и осталась непроросшей в сферу сознания, но об этом Иван предпочёл не говорить.

– Да, я знаю, где в нашей Галактике, да и в паре соседних, «машины судного дня» пережили глобальную войну и своих хозяев.

– Почему?

– Что почему?

– Почему они остались неуничтоженными?

– Для того командные пункты и проектировались, чтобы в случае гибели создателей запустить уцелевшие комплексы вооружений и уничтожить противника. Сами Вестники в войне не участвовали, они ведь исполняли функции летающих автоматических штабов, а удары наносили обладатели стратегического оружия.

– Ракеты?

– Вряд ли война сто пятьдесят миллионов лет назад была похожа на ядерную бомбардировку. Уничтожить высокоразвитую цивилизацию ядерными бомбами возможно, но я уверен, что война велась предками другим оружием.

– Каким именно?

– Этого я не знаю, – виновато признался Иван. – Не догадался спросить. Судя по отсутствию инфраструктуры на планете-«бублике», принадлежащей конструкторам Вестника, оружие основывалось на энергетических принципах. Да и те планеты, какие мне показал Вестник, тоже имели следы энергетического воздействия. – Иван сделал паузу. – С другой стороны, оружие могло иметь разный характер. Вполне допустимо, кто-то использовал кварковые бомбы, над которыми на Земле работают учёные. Могла быть использована плазма, струнная свёртка пространства, какая-нибудь фазовая перестройка вакуума. Не исключено и использование биологического и нанооружия. Если это умеем создавать мы, то предки, достигшие намного более высокого технологического уровня, наверняка смогли разработать оружие, о принципах которого мы не имеем ни малейшего понятия.

Савицкий усмехнулся.

– Вы рассуждаете как философ.

Иван порозовел.

– Я по образованию инженер-универсалист, вожу все виды летающей и ползающей техники… приходится разбираться во всём спектре технологий… и не только…

– Похвально, молодой человек. Но вернёмся к информации, которую вы получили от… гм… Вестника. Он утверждал, что все цивилизации нашей Галактики Млечный Путь были уничтожены.

– Млечный Путь полон мёртвых цивилизаций! Вместе с гало наша галактика содержит более четырёхсот миллиардов звёзд и более двух триллионов планет. Как я понял Вестника, в ней насчитывалось более десяти миллионов цивилизаций.

– И все они погибли? – с сомнением спросил Климук.

– Все! В нынешние времена некоторые начали возрождаться, но их мало. Космос потому и молчит, не отзываясь на наши стопятидесятилетние вызовы, что тех, кто мог ответить, уже нет, а те, кто находится в начальной стадии развития, ещё не могут ответить.

Собеседники снова обменялись взглядами.

– Это его слова? – спросил Климук.

– Мы разговаривали мысленно. Техника Вестника на два уровня выше нашей. Но в принципе это его оценка. – Иван подумал. – Во всяком случае, я так понял.

– Какие звёзды и планеты вам показал Вестник? Вы запомнили их координаты?

– Я уже сообщил об этом начальнику экспедиции Игорю Ильичу Шустову.

– С вами, то есть со всем экипажем, будут разговаривать в Межкосмосе, поэтому нам хотелось бы обсудить полученные вами данные пораньше. Надеюсь, вы не станете возражать?

– Ни в коем разе, – ответил Иван, вполне понимая резоны чекистов. Об интересе к первопроходческой информации его предупреждали ещё до полёта к Змееносцу, где была обнаружена «исчезающая» планета. Интерес спецслужб к таким экспедициям тоже был вполне закономерен. – Я записал все детали контакта с Вестником на флеш-карту и отдал её капитану Бугрову, – добавил он.

– Запись изучает комиссия по контактам. Но мы хотели бы услышать от вас более подробные сведения о планетах, где остались… э-э… «машины судного дня».

На миг глубины подсознания Ивана осветила зарница озарения, и он уловил поток информации, сброшенной ему Вестником. Но только на миг. Вход в огромную «пещеру» глубокой памяти закрылся, и лишь тающие видения о сотнях звёзд и галактик, полных мёртвых миров, остались будоражить воображение.

Иван открыл рот, чтобы честно доложить собеседникам о кладезе информации, засевшей «на дне» психики, но передумал. Он мог и не вытащить эту информацию из «пещеры» подсознания, и тогда его наверняка заперли бы в спецучреждении КСБ и подключили к пси-сканеру. Сведения в его голове были не просто интересными и важными, но опасными, а перспектива стать овощем или идиотом не прельщала.

– Смелее, – сказал Ркацители, уловив колебания космолётчика.

– Я запомнил всего несколько экзотов, – сказал Иван. – Планету-каплю, полностью состоящую из воды, планету-алмаз, образованную модификациями углерода, планету-куб, планету-цилиндр, коричневый карлик…

– Поподробнее, пожалуйста.

– Планету-«бублик», наверное, нет нужды описывать. Планета-капля находится у звезды-гиганта в рукаве Персея, на расстоянии в пятнадцать тысяч световых лет от Солнца. Вестник показывал её мне с двух ракурсов. Диаметр планеты больше диаметра Земли почти вдвое, на ней нет материков, только россыпи островов, причём это не обычные острова, а столбы из кристаллической воды, уходящие в глубины океана на тысячи километров.

Савицкий скептически поднял брови.

– Из кристаллической воды? Может быть, изо льда?

– Нет, это не лёд, наверно, какое-то экзотическое состояние воды.

– Вероятно, вы чего-то недопоняли.

– Разумеется, я не физик и не материаловед, – легко согласился Иван. – Но ведь и планета из одной воды – тоже экзот? Может быть, она искусственная, как и планета-«бублик». Да и планета-куб наверняка не природного происхождения, и планета-цилиндр. Но это лишь те планеты, где остались Вестники. А всего в галактике…

– Мы помним, миллионы уничтоженных миров.

– Совершенно верно. Если не миллиарды.

– Вестник на планете-«бублике» описывал своих коллег?

– Они не коллеги – конкуренты. Нет, не описывал, только предупредил, что некоторые из них опасны, так как созданы негуманоидным разумом.

– Какие именно?

Иван наморщил лоб.

– Огневик на красной звезде, его конструкторы были плазмоидами. Моллюскор, формулоид…

– Не торопитесь, чуточку подробнее. Что такое моллюскор?

– Машина существ, живущих на горячем ядре очень большой планеты. Формулоид – машина не менее экзотической цивилизации, представляющей собой живую реализацию сложнейших математических формул.

Собеседники оживились.

– Как это можно представить реально? – спросил Климук.

Иван огорчённо развёл руками.

– Это всё, что я могу сказать. Запомнил ещё название планеты – Орилоух.

– Орилоух? Очень интересно! Где находится планета?

– Не помню… точнее, не знаю, мы о ней не говорили.

– Попытайтесь всё-таки вспомнить. Ну, а планета-капля? Её Вестник опасен?

– Кажется, да.

– Кажется или опасен?

Иван разозлился, пожевал губами, напрягая память.

– Вестник ничего особенного не говорил об этой планете, только показал.

Савицкий предостерегающе поднял ладонь, останавливая собеседников.

– Хватит на сегодня, коллеги. Благодарим за сведения, Иван Кириллович. Вы привезли ценнейший материал для коммуникаторов и других специалистов, с которыми ещё будете беседовать. Хотим предупредить: именно вследствие вашего контакта с другой формой жизни к вам проявит интерес и негативная сторона цивилизации.

– Хозяева Вестника давно погибли.

– Увы, лейтенант Ломакин, речь о земной цивилизации. Просим быть осторожным при встречах со своими знакомыми, а тем более с незнакомыми людьми. Если заметите какое-то подозрительное движение, косой взгляд, явный и неявный интерес к своей особе – сразу дайте знать. Это первое.

– Да я в общем-то… – начал Иван, но замолчал, вспомнив, что хотел встретиться с друзьями, слетать к отцу в Полтаву и вообще отдохнуть в весёлой компании на полную катушку. – Хорошо, сообщу.

– Второе, – продолжил Савицкий, выдержав паузу. – Нам нужен более подробный рапорт… э-э, отчёт о вашем разговоре с Вестником. Попытайтесь вспомнить мельчайшие детали встречи и всё, что вы видели внутри вселенолёта.

– Я передал запись… но постараюсь.

– Мы знаем, что вас пригласили в Эмираты на свадьбу, будьте внимательны. Эта страна до сих пор ведёт себя агрессивно по отношению к России и легко выдаёт наших граждан спецслужбам Соединённых Штатов. Если что-то вам не понравится – сразу звоните, номер для быстрой связи мы вам дадим.

– Спасибо, – пробормотал Иван, размышляя, откуда безопасникам известно о приглашении Фьоретты.

Савицкий встал.

– В таком случае вы свободны. Ждём подробного доклада об экспедиции, причём не только о контакте с Вестником, но и обо всём, что происходило до и после встречи. Может быть, ваш отчёт поможет второй экспедиции избежать других опасных ситуаций.

Иван пожал руки чекистам и вышел, провожаемый их взглядами. На сердце лежала тяжесть, будто он обманул экспертов СКБ, утаив информацию о «глубоком кладе», залёгшем в памяти. Потом пришла мысль: он и в самом деле не знал, чем обладает, и не было особой уверенности в том, что записанная в психике информация когда-нибудь всплывёт. Так зачем мучиться, сомневаться в своих собственных словах? Не лучше ли подождать, а уж потом признаваться в своей экстраосведомлённости?

На душе полегчало. Иван вздохнул, отбрасывая негативные мысли, и поспешил к ожидавшим его провожатым, имевшим, очевидно, приказ доставить его обратно домой.

Астероид был достаточных размеров, чтобы устроить внутри его секретную базу частной военной компании (ЧВК), и Вересов кивнул сам себе, принимая в расчёты и его форму, и его массу. Длина этого угловатого обломка камня, обросшего водяным льдом и снегом, залетевшего в Солнечную систему вплоть до орбиты Нептуна, достигала трёхсот десяти километров, ширина – двухсот и высота – более ста двадцати. Ядро астероида представляло собой рыхлый конгломерат каменных глыб и слоёв пыли, внешние слои были ледяными, с включениями пылевых струй, поэтому издали он слегка напоминал туловище зебры. Его так и назвали в Центре боевого применения космодесанта – Зебра.

– Приготовились! – негромко объявил Вересов по интеркому.

Их корабль, с виду – космическая баржа с эмблемой Африканского Союза независимых государств, перевозящая по Солнечной системе разнообразные грузы, уже получил разрешение к посадке на астероид, официально принадлежащий Турецким Эмиратам, и готовился к стыковке со специальным шлюзом, торчащим из серо-белых изломов астероида своеобразным коровьим соском, вытягивающимся из ферм и языков технологических приспособлений. Корабль, носящий имя адмирала Галибу, известного тем, что полсотни лет назад он вырезал всё население Центральной Африканской Республики под лозунгом «принуждения населения к американской демократии», медленно приблизился к ферме шлюза, повернулся к «коровьему соску» кормой и замер, захваченный присосками стыковочных штанг.

– Атака по сигналу «сюр»!

– Есть! – дружно рявкнули невидимые бойцы отряда.

– Полное уничтожение! – добавил Вересов. – Но командир базы Малахольм нужен живым!

– Есть! – гаркнули десять глоток.

Из «коровьего соска» вылезла гофрированная труба перехода, воткнулась в стыковочный узел на корме «Адмирала Галибу». Зашипело. Насосы выровняли давление в переходе и в шлюзовой камере. Раздвинулись створки люка. В тамбур вышли рослые парни, не уступающие габаритами Вересову, в «кокосах» – специальных компенсационных костюмах, но без шлемов, с турелями плазмеров на плечах и дополнительными карабинами «дракон». За их спинами маячил похожий на паука фозм, вооружённый ракетомётом «скорпион» и лазерным комплексом «Вулкан».

Вересов выступил вперёд, заложив руки за спину, вооружённый с виду только штатным «универсалом» на поясе, хотя его «кокос» на самом деле представлял собой российский боевой костюм «Ратник» последней модификации и был напичкан скрытыми системами оружия, в том числе комплексом боевых нанороботов «Рой» и генератором широкодиапазонного действия «Нежить», представляющим собой новейшее устройство радиоэлектронной борьбы.

– Ты кто? – с недоумением спросил по-английски блондин с рябым лицом.

«Дед Пыхто», – хотел ответить Вересов, но сказал то, что и надо было, тоже на английском:

– Спейс-капитан Джиба. Заменяю временно выбывшего из строя капитана Боба. Можете начинать разгрузку. А у меня секретный пакет коммандеру Малахольму, извольте проводить.

Напарник рябого, смуглолицый и бородатый, смерил Вересова мутным взглядом.

– Нас не предупреждали, что баржу приведёт другой экипаж.

– Всё всегда бывает в первый раз. – Вересов небрежным жестом вскинул к плечу ладонь, как это делали в середине прошлого века фашисты, на которой просияли данные удостоверения спейс-капитана второго ранга. – Экипаж тот же, я заменил Боба. Ведите меня к боссу.

– Это не предусмотрено правилами… – начал блондин.

– Оружие! – угрюмо буркнул смуглолицый. – Сдай!

Вересов отстегнул с правого бедра бластер, подал ему.

– Побыстрей, у меня важное сообщение.

– Отведи, – буркнул бородач рябому. – Я проверю груз.

Он поманил пальцем фозма, просеменившего к нему на четырёх лапах-манипуляторах не хуже живого насекомого.

Блондин взялся за рукоять «дракона», повёл подбородком.

– Шагай.

Вересов усмехнулся про себя, сохраняя внешнюю невозмутимость. Он мог бы в любой момент расправиться с вооружённой до зубов парой, но задача перед ним была поставлена посложней, приходилось терпеть, не вызывая подозрений у боевиков ЧВК. Их на астероиде насчитывалось не менее двух сотен, не считая роботов.

Прошли тамбур, ступили на бегущую дорожку, уплывающую в глубь коридора, прорезанного в толще грязно-серого льда. Воздуха здесь хватало, вдоль коридора дул холодный ветерок, насыщенный запахами пластика и металла. Откуда-то в коридор просачивались обрывки музыки и женский смех. Сила тяжести в помещениях базы поддерживалась близкой к земной, но была всё же меньше процентов на десять, и двигаться было легко.

Коридор длиной в полсотни метров вывел пару в просторный зал сферической формы, утыканный выходами других тоннелей. По середине сферы была установлена решетчатая платформа, на которой громоздились штабеля контейнеров разного размера и цвета, и стояли летательные аппараты, в основном старых военных образцов. Но среди них сверкали полированным металлом и БМП «Мордор», и танки «Хабра», и ударные беспилотные модули «Сигнатура». Не приходилось сомневаться, что снабжалась база не кустарно изготовленным оружием, а изделиями заводов США и Еврохалифата. Именно такое якобы и привёз «Адмирал Галибу», вместе с двумя сотнями контейнеров с концентратами и боевыми костюмами «Хамелеон» канадского производства.

Пересекли платформу, по которой сновали киберы и люди в космическом камуфляже, углубились в тоннель в стене пещеры, на сей раз короткий, который привёл гостя и рябого сопровождающего к овальной металлической двери, снабжённой горизонтальной светящейся полосой и номером «1». В бойницах по сторонам двери прятались стволы плазмеров, и Вересов снова усмехнулся про себя, подумав, что программисты игры пользовались стандартами НАТО вековой давности, защищая командующего базой, не доверявшего никому из своих подчинённых.

Блондин приблизил голову к светящейся полосе.

Дверь тяжело отъехала в сторону, представляя собой плиту из легированной стали толщиной в полметра. Из локтевого гранатомёта или из бластера пробить её было трудно, требовалось что-то помощней, к примеру аннигилятор «блэйд» или неймс – нейтрализатор молекулярных связей, но Вересов не собирался идти на штурм, решая более сложную проблему.

Рабочий модуль Малахольма представлял собой куполовидное помещение, стены которого были обложены гнутыми гофрированными металлическими плитами. Оно было разделено полупрозрачной стеной на две части, соединённые ещё одной толстой – она была приоткрыта – дверью. Очевидно, недоступная взору половина модуля выполняла функции жилого отсека.

Рабочий же отсек был почти пуст, если не считать установленного у стены комбайна управления базой, мигающего сотней индикаторов, и десятка плоских экранов с объёмным эффектом – так называемых виомов, окружающих ложемент-кресло владельца. Кроме того, в помещении находился ещё один рослый боевик – негр, в обычном камуфляже, вооруженный плечевой турелью с «универсалом», и два боевых фозма, которых теперь использовали все кому не лень, от специализированных военных подразделений, космодесантников и охранных структур до чиновников любого уровня, пекущихся о своей безопасности.

Малахольм появился в зале, выйдя из бытовой части модуля с чашкой дымящегося напитка в руке, прихлёбывая напиток на ходу. Это был настоящий гигант выше Вересова на полголовы, хотя и сам спецагент не был коротышкой, имея рост под два метра, и с плечами такой ширины и массивности, что в памяти невольно возникали знаковые фигуры чемпионов мира по бодибилдингу.

Анализ ситуации занял две секунды.

Присутствие двух боевиков Вересова не тревожило, особой опасности они не представляли, несмотря на габариты и вооружение, а вот фозмов стоило опасаться, обычные пули и даже пули «драконов» их остановить не могли.

– Зачем пожаловали, капитан? – спросил Малахольм.

Вересов подал гиганту шпильку флеш-бага.

Флешка была пуста, не содержа никакой информации, она и нужна-то была лишь как предлог для встречи с глазу на глаз с командиром базы, остальное зависело уже от ситуации и самого Вересова, от его сообразительности и реакции. А вариантов продолжения игры было достаточно много.

– Сэр, контент от файр-генерала Кесселя. Личная просьба генерала – просмотреть запись без свидетелей и по личному коммуникатору.

– Вы знаете Кесселя? – с любопытством поднял на Вересова бледно-голубые глаза Малахольм.

– Так точно.

– Но ведь генерал в коме после операции в Сирии.

На лице Вересова не дрогнул ни один мускул, хотя заявление Малахольма оказалось полнейшей неожиданностью. Впрочем, правила игры устанавливал не он, а известие о коме генерала являлось всего лишь вариантом экспресс-усиления ситуации.

– Читайте, коммандер. Мне будут нужны ваши комментарии для передачи моим боссам.

Малахольм повертел в пальцах флешку, допил напиток (пахнуло запахом новомодного цитомора, способного убить человека при передозировке) и ушёл в свой спальный отсек. Наступила пора действовать.

Вересов мысленным усилием активировал нанит-блок, продолжая изображать туповатого капитана космобаржи.

Из невидимых со стороны отверстий костюма под лопатками вылетели два мини-роя нанороботов, имеющих конкретное целевое задание нейтрализовать всё живое в помещении рабочего модуля командира базы. Наниты были не видны невооружённым глазом, но как правило все военные объекты контролировались наносканерами, и при обнаружении нанодронов автоматически включались системы подавления их электроники и связи, что приводило к отключению кластеров. Вересов не исключал этого варианта и был готов к любому изменению ситуации. Единственное, чего не хотелось, – начинать активную стрельбу, и он ещё до стыковки баржи с базой решил выполнить задачу, не сделав ни одного выстрела.

Надежды на отсутствие наносканеров не оправдались. Причём это была стационарная система, обслуживающая внутренние помещения базы, а не комплексы индивидуальной защиты, которыми снабжали «кокосы» космодесантников. Отключить её извне было невозможно. С другой стороны, если бы камуфляжные комбезы боевиков имели «кольчуги» наподобие системы, охранявшей Вересова, ему пришлось бы повозиться, нейтрализуя защиту. Поэтому он просто решил действовать на опережение, надеясь на свою реакцию.

Невидимая атака была проведена за считаные доли секунды. Наниты легко обнаружили цели – головы, шеи и лица двух боевиков в зале – и привели в действие «жала» – наношприцы размером с бактерию, вкалывая под кожу парней парализующее мышцы вещество.

Оба громилы застыли, не успев понять, что произошло.

Система подавления нанитов, встроенная в стены поста, наконец сработала, посылая широкополосный электромагнитный импульс, убивающий роботов, но было уже поздно: атака достигла цели. Фозмы возле комбайна управления, не получившие приказа ответить на атаку, остались неподвижными.

Над панелью защитных систем выросла алая световая опухоль, коротко рявкнула сирена тревоги.

Из бытового отсека выглянул Малахольм, вопросительно вздёрнув брови.

– Что проис… – закончить он не успел.

Третий кластер нанитов, активированный Вересовым, облепил его лицо роем невидимых «комаров», и коммандер замолчал, вытаращив глаза.

На панели связи мигнул оранжевый огонёк.

– Господин коммандер, у нас сработал сторожевой автомат. У вас проблемы? Включить тревогу?

– Не надо, – сказал Вересов, почти не шевеля губами. На уголках губ у него было закреплено специальное устройство, формирующее направленную звуковую волну, и услышать его голос мог только человек, к которому он обращался непосредственно.

– Не надо, – послушно повторил Малахольм.

– Случайно активировали нанозащитника почты.

– Случайно активировали нанозащитника почты, – повторил Малахольм.

– Всё в норме, пришлите чистильщика.

– Всё в норме, пришлите чистильщика.

Вересов подошёл к Малахольму вплотную, уткнулся губами в его ухо.

– Придёт чистильщик, отдайте ему мой флеш, проверьте защиту и отошлите. Расслабьтесь!

Малахольм вздохнул свободней, лицо его разгладилось.

Звякнуло. Окошко фейсфона у двери показало фигуру женщины в камуфляж-унике.

Вересов запоздало отреагировал жестом: впусти!

Малахольм хрипло проговорил:

– Впусти.

Дверь открылась, вошла высокая грудастая воительница с красивым славянским лицом, но черноглазая и черногубая; в моду вернулась чёрная помада. За ней просеменил ростом с дога обезьяноподобный фозм. Малахольм протянул гостье флешку Вересова.

– Деактивируй.

Красавица мельком глянула на Вересова, взяла флешку, потом снова посмотрела на посетителя, окинула его подозрительным взглядом, нахмурилась.

Вересов понял, что у чистильщика базы возникли сомнения, и с некоторым колебанием привёл в действие наноимпульсник. Последний заряд нанитов вырвался на волю и превратил женщину в статую.

Тем же манером, используя звукомодулятор, Вересов заставил её произнести дежурные фразы: всё в порядке, господин коммандер, утечка устранена, можете работать спокойно, – и отправил обратно, надеясь на то, что как минимум час чистильщица будет находиться в сумеречном состоянии.

– Выходим к барже, – шепнул он Малахольму. – Вы должны посмотреть на личную посылку от генерала Кесселя. Пока будем добираться, делайте вид, что вы заняты переговорами с подчинёнными. На вопросы отвечать коротко – да или нет, в переговоры не вступать. Вперёд!

Оставив боевиков, рябого и негра, глазеть друг на друга в состоянии ступора, Вересов направился рядом с командиром базы к выходу из модуля.

Выбрались в коридор, ведущий к центральному терминалу базы.

– Второй, доложите обстановку! – связался Вересов со «вторым» – командиром отряда на барже капитаном Мухиным.

– Всё штатно, – доложил глухим баском Мухин. – Проверщики «проверяют» груз, мы ждём команды.

– Готовность «раз»!

– Есть!

До середины сферического зала, заполненного звуками работающих механизмов и голосами боевиков, дошли без помех.

Малахольм передвигался валко, с ноги на ногу, как матёрый морской волк, и по сторонам не смотрел, подчинённый внушённому приказу. Изредка он шевелил губами – «разговаривал с абонентами по рации».

Вересов делал вид, что беседует с ним, одновременно зорко следя за движением вокруг.

Какое-то время казалось, что ему удастся довести пленника до корабля, не поднимая шума, но он ошибся. Уже перед входом в тоннель, выходящий к посадочно-погрузочному терминалу, навстречу Малахольму вывернулся щуплый японец в чёрном ниндзя-камуфляже, почему-то с бейсболкой на голове (Вересов невольно отвлёкся, подумав о безудержной фантазии геймворкеров), и быстро затараторил на смеси языков, используя английские, немецкие и японские словечки.

Но Малахольм не остановился ни на мгновение, находясь под действием гипнокоманды, и японец едва успел увернуться с пути гиганта, умолкнув на полуслове. Растерянно глянул на вынужденного приостановиться Вересова.

Тот развёл руками, пожалев, что в обойме наноимпульсника больше нет «пуль».

– У него плохое настроение, томодачи, умер близкий родственник.

Не дожидаясь ответа, Вересов догнал Малахольма, продолжавшего размеренно шагать по бегущей дорожке, задержал перед глазами изображение лица японца, мимика которого, почти незаметная для обычного человека, подсказала, что у маленького человечка возникли сомнения.

Счёт пошёл на десятые доли секунды.

Вересов оглянулся, подозвал желтолицего парня:

– Идёмте с нами.

Японец что-то трескуче проговорил, но подчинился, успокоенный мирным тоном Вересова, догнал пару, однако перевёл взгляд на деревянно шагавшего коммандера и снова остановился. Рука его потянулась к поясу, на котором висел «универсал».

– Рикаи шит инаи…

– Сюр! – скинул Вересов слово в волоконце рации на подбородке, одновременно стреляя в японца из парализатора «нежданчик», замаскированного под капитанский шеврон на груди.

Перед глазами на миг проявилась картина атаки отряда, получившего приказ на полное уничтожение базы ЧВК.

Бойцы активировали «хамелеоны», превратившись в практически невидимых призраков, и метнулись на антигравах вслед за десятком персональных роботов, вооружённых тактическими ракетными комплексами «терминатор» и плазмерами.

Их атака оказалась неожиданной: уже началась разгрузка баржи, и рабочая команда, управляющая механизмами разгрузки, чувствовала себя в полной безопасности. Её охрану – трёх боевиков с фозмами вырубили мгновенно, применив «нежданчики» и неймсы. А потом отряд просочился внутрь через тоннель грузового терминала и рассыпался по коридорам астероида, прекрасно зная его коммуникации и защитные устройства. Начался боевой драйв!

Включил «хамелеон» и Вересов, проводив падающего японца боковым зрением. Догнал Малахольма, толкнул в спину:

– Вперёд! Быстрее!

Всё шло как обычно, без особых сюрпризов, а это означало, что уровень он пройдёт без потерь.

После того как квантовые компьютеры ворвались в человеческую жизнь, взломать криптозащиту компьютерных сетей стало практически невозможно.

Все совещания руководителей – от школ, институтов, производственных комбинатов и до спецслужб – стали проходить дистанционно, в виртуальном пространстве. Двадцать второй век в этом вопросе только укрепил позиции технологий дополненной реальности, так как к две тысячи сто десятому году люди научились создавать совершенно неотличимые человеком от материального мира визуально-эйдетические объёмы.

Не преминул воспользоваться визаром или решалой, как его называли жители России, и директор Службы космической безопасности Строганов Виссарион Григорьевич. Одиннадцатого сентября, заявившись в свой рабочий модуль в Центре СКБ в Плесецке, он по привычке выпил чашку чёрного, без сахара, кофе и велел кванк-секретарю, появлявшемуся при необходимости пред светлыми очами начальника в виде человека, начать совещание с заранее оповещёнными специалистами.

Среди них были руководители подразделений СКБ, отвечающие за безопасность технических сооружений в космосе, за сохранение гостайны и за соблюдение норм и законов в международных делах. Плюс контрразведчики. Плюс комиссары внешней погранслужбы и коммуникационных служб, а также эксперты, отвечающие за контакты с внеземными формами жизни.

Присутствовали на совещании – в виде видеофантомов – и сотрудники СКБ, занимавшиеся с экипажем крейсера «Дерзкий»: директор департамента внешних коммуникаций Савицкий, ксенопсихолог Ркацители и ксенолингвист Климук.

– Доброе утро, товарищи, – произнёс Строганов дежурную фразу, вовсе не означавшую, что все специалисты находятся в том же часовом поясе; многие из них вообще работали на других планетах. – Настала пора обсудить наши действия после изучения всех материалов, доставленных первопроходцами. Все вы знаете результаты собеседований с экипажем «Дерзкого», поэтому описывать общую картину нет смысла. Для начала посмотрите на пару фрагментов видеорепортажа.

Стены кабинета директора исчезли. Стол с «приглашёнными» без видимой опоры повис в космосе, пронизанном колючими лучами далёких и близких звёзд.

Картина слегка сместилась, стала видна планета в форме плоской баранки, освещённая красным шариком звезды-карлика. Это была известная теперь всей Системе планета Толкин, вращавшаяся вокруг звезды, названной Свечой.

Панорама космоса с планетой скачком преобразилась. Планета-тор заняла собой всё пространство, проплывая под сидящими в неподвижности людьми. Сквозь её атмосферу стали видны тёмно-зелёные и почти чёрные пятна низменностей и коричневые «корни» горных цепей, тянувшихся параллельно как борозды, оставленные граблями.

Ещё одно изменение: планета уплыла назад, приблизилась дыра в центре «бублика», перед зрителями возникла стрела беспилотника, помчалась к невидимой «оси»… и резко повернула обратно.

Картина застыла. Затем космос исчез, кабинет директора СКБ оделся янтарно-прозрачными стенами, сияние втянулось в глубину панелей, и стены стали белыми.

– Эффект разворота беспилотных модулей, как, впрочем, и остальной летающей техники, действует по сей день, – сказал Строганов, – что прямо свидетельствует о присутствии в центре тора конструкции, названной вселенолётом. К сожалению, проблемой Вестника занялся Межкосмос, и мы по закону не имеем права исследовать систему Толкина самостоятельно, хотя в составе готовящейся к нему экспедиции есть и наши специалисты. Однако возникла идея обратить внимание на другие экзотические объекты, о которых стало известно после контакта члена экипажа «Дерзкого» Ломакина с Вестником Апокалипсиса. В первую очередь это звёзды и планеты, возле которых остались «вселенолёты судного дня» других цивилизаций: планета-алмаз, экзопланета в Лебеде с раскалённой атмосферой, содержащей пары железа и титана, планета-капля в Персее, планета-куб.

По рядам присутствующих «призраков» прошло движение, руководители подразделений СКБ оживились, хотя все уже были в курсе событий и знали о существовании внегалактической системы контроля глобальной войны, уничтожившей, по словам Вестника, большинство цивилизаций видимой части Вселенной.

Строганов посмотрел на Савицкого:

– Даниил Эрнестович, вам слово.

– Вместе с экспертами астрофизического института мы прокачали полученную информацию, сориентировали российскую систему контроля космоса и обнаружили объекты, о которых шла речь. Три из них пока нам недоступны, так как находятся либо очень далеко, в других рукавах Млечного Пути, как планета-куб, либо слишком близко к чёрной дыре в центральном балдже нашей Галактики – как планета-алмаз. Два объекта тоже располагаются не близко, но всё же в пределах наших транспортных возможностей. Это планета-капля и планета с горячей атмосферой. Разумеется, термины «капля» и «алмаз» не отражают всех параметров планет, но для краткости можно называть их и так.

– Ваше мнение?

– Мы предлагаем послать «Дерзкий» к водной планете. Расстояние до её звезды около пятнадцати тысяч световых лет, и это не предел для наших ВСП-кораблей. Звезда практически не наблюдаема с Земли из-за облака пыли в Персее, скрывающего часть звёзд скопления, астрономы обнаружили её только по гравитационному следу, но «Дерзкий» способен преодолеть это расстояние.

– Межкосмос не одобрит рейд в Персей, – мрачно сказал Фарниев, директор департамента гостайны.

– Разве российский космофлот подконтролен Межкосмосу? – усмехнулся Савицкий. – Разве мы не имеем права на самостоятельное изучение космических просторов?

– Всё равно необходимо соблюдать протокол согласования, – с сожалением сказал начальник службы официальных связей.

– Это если мы во всеуслышание заявим о походе. – А разве это необходимо?

Головы присутствующих повернулись к Савицкому.

Он пожал плечами.

– Что вы на меня так смотрите? Кто бы что ни говорил, Вестники – оружие, оставшееся невостребованным со времён Всеобщей Межгалактической Войны. Оружие настолько мощное, что им захотят завладеть все наши конкуренты. В первую очередь китайцы. Которые, кстати, по нашим сведениям, собираются послать на Толкин свою экспедицию. Во вторую – американцы, до сих пор не успокоившиеся после потери лидерства. Кстати, большинство высокопоставленных чиновников Межкосмоса – американцы и англичане. Так что, товарищи безопасники, решайте, что важнее, соблюдение протокола или посыл независимой экспедиции к экзоту, изучение которого может изменить ход истории.

Ряд участников совещания снова колыхнулся. Но все они были людьми сдержанными и не спешили начать обсуждение.

Строганов глянул на Фарниева:

– Номгон Номоевич, что скажете?

– Всё будет зависеть от организации похода и строжайшего соблюдения секретности. Нужно разработать правдоподобную легенду о рейде «Дерзкого» и подготовить соответствующим образом команду, на плечи которой ляжет вся ответственность за сокрытие тайны похода, а главное – за достижение цели, то есть контакта с уцелевшим Вестником. Если только он сохранил способность к функционированию и отзовётся на наши вызовы.

– Подбор команды за вами, Никанор, – сказал Строганов, переведя взгляд на Вулича, начальника отдела по персоналу. Все звали его только по имени, и главный эксперт СКБ по подбору кадров относился к этому спокойно.

– Мы уже подготовили вариант, – проговорил он сиплым баском, осанистый, с гривой седых волос и светящимися голубыми глазами. – Могу озвучить. Василий Дементьевич меня поддержит.

Полковник Головин, глыбистый здоровяк, руководитель Коскора, кивнул:

– Будьте добры.

– Капитан Бугров безупречен во всех ситуациях. Состав экипажа можно оставить прежним, они прекрасно справляются со своими обязанностями. Да, там есть специалисты из разных стран. Но если их менять срочным порядком, это вызовет еще бо́льшие подозрения.

– Вы хотите оставить и Ломакина? – поинтересовался Климук.

– У нас к нему нет никаких претензий.

– Но он является держателем… э-э, секретной информации о Вестниках. К тому же мы полагаем, что он не был с нами полностью откровенен. Ломакин что-то скрывает.

– С чего у вас возникли такие подозрения? – спросил Строганов.

– Оператор экспедиционной группы Каледин утверждает, что сам Ломакин признался ему в получении от Вестника большого объёма информации. В том числе об оставшихся целыми военных базах древних разумников. Однако нам он выдал отчёт всего о нескольких объектах.

– Ломакин нормальный молодой человек, – сказал Ркацители с укоризной. – Я понял так, что он просто не во всём разобрался.

– Нужно было допросить его на пси-сканере, – заметил кто-то.

– Исключено! – поморщился Строганов. – Он ни в чём не виноват. Парень придёт в себя и сам всё расскажет.

– Я бы всё-таки приставил к нему нашего психолога, – сказал Климук.

– Поищем кандидатуру, – пообещал Фарниев.

– Не надо искать, – вмешался в беседу Головин. – Кандидатура уже есть. На борту «Дерзкого» будет не обычная исследовательская группа, а усиленная нашими специалистами. Я предложил Никанору моих людей из Корпуса, он согласился.

Строганов кивнул Вуличу:

– Продолжайте, полковник.

– Экипаж остаётся прежним. В спецгруппу предлагаем включить полковника Вересова, а также сотрудников Коскора Елизавету Клод-Сантуш, ксенопсихолога и по совместительству медика, биолога Тиграна Посохина, специалиста по морской фауне и флоре, и Курта Шнайдера, оператора ТС, бывшего пограничника, мастера контактного боя. Клод-Сантуш рекомендовала его как прекрасного оператора. Кроме того, предлагается оставить в составе группы астрофизика и ксенолога Ядогаву Хироси. Он классный специалист и хороший товарищ.

– Кто будет руководить группой?

– Вересов, бывший сотрудник ЦЭОК. Сорок один год, мастер выживания в экстремальных режимах, геймер-профессионал, чемпион России по киберспорту. Кстати, он и сейчас участвует в чемпионате Солнечной системы по варсимулингу.

Присутствующие начали переглядываться.

– Но ведь киберспорт… – Савицкий с сомнением пошевелил пальцами, словно печатал на клавиатуре, – это виртуальные платформы…

Головин добродушно рассмеялся.

– Вы явно недооцениваете серьёзность киберспорта, Даниил Эрнестович. Разработка виртуальных пространств в нынешние времена достигла такого совершенства, что входящий в игру не способен отличить её от реальных сцен. Мало того, программы игр сейчас невероятно усложнились и нередко проигрывают ситуации контактов землян с внеземными формами жизни. Вересов на этом, как говорится, зубы съел. Он победил в стратегии Fortnite и теперь в составе команды «Русь» борется за первое место в «стрелялке» FPS, где ему нет равных. Кстати, он не только «виртуальный» спортсмен, но и вполне себе реальный мастер школы адекватного реагирования. А в экспедиции к экзотам с Вестниками ему цены не будет по оценке событий и скоростному реагированию на неизвестное.

– Да я не возражаю, – проворчал Климук.

– Есть вопросы к составу спецгруппы? – оглядел галерею «призраков» Строганов.

Ответил только Савицкий:

– У меня нет.

– В таком случае предлагаю обсудить цели разведрейда. Даниил Эрнестович, вы уверены, что лучшим объектом для изучения является планета-капля в Персее? Может быть, планета-алмаз более удобна? Она и ближе, и не спрятана за облаками пыли.

– Планета, полностью покрытая водой, а точнее – состоящая из воды, намного интересней, – со слабой улыбкой сказал Ркацители.

– Согласен, – сказал Савицкий. – Экзопланет с водными оболочками в галактике полно, однако планета, сформированная водой, да ещё и с экзотическими свойствами, даст науке гораздо больше. – Он выдержал паузу. – Да и для спецслужб тоже. А теперь давайте обсудим возникшую проблему с древними базами. Возможно, таковые остались и в Солнечной системе.

Ответом генералу было общее оживление.

Он всё-таки слетал на свадьбу Фьоретты, один, без подруги, с отцом которой так и не помирился после игры в волейбол. Свадьбу играли, как и обещала Фьоретта, в ресторане «Атмосфера», расположенном на сто двадцать втором этаже небоскрёба столетней постройки Бурдж-Халифа. Само здание Ивана не впечатлило, на Земле нынче повсюду возводились подпирающие небо офисные и жилые башни высотой до трёх километров и выше. Но празднество оказалось интересным и весёлым, хотя избранник Фьоретты Ивану не понравился. По его мнению, наследный принц Шарджи Абдурахман ибн Зариб был более слащав и женственен, чем подобает мужчине, спутнику такой воинственной девушки, как оператор систем вооружений и защиты «Дерзкого». Остальное – сам обряд бракосочетания и застолье вызвали бурю чувств, и даже вернувшись домой на следующий день, Иван то и дело улыбался, вспоминая беседы за разными столами в разных компаниях, танцы с разными девушками и лёгкий флирт, заканчивающийся расставанием без сожалений.

Дарили паре подарки, от которых захватывало дух: от старинного автомобиля до 4D-сафари. Иван же подарил Фьоретте набор традиционных старинных фильмов, специально обработанных таким образом, что владелица могла сама принимать в них участие.

Она поблагодарила его поцелуем в щеку.

Тринадцатого октября рано утром ему позвонили с базы космопорта и предупредили о визите начальника секретной части ЦЭОК и капитана Бугрова. Имя начальника – Иван Добряков – ничего Ивану не говорило, кроме того, что он оказался его тёзкой. Визит же заставил задуматься, так как обычно не к нему заявлялись столь важные лица, а вызывали его к себе. Снова душу проскребла кошачья лапа: встреча с Вестником не только дала богатый для размышлений материал, но и поставила перед выбором – держать полученную «мутную» информацию в тайне или нет.

Гости прибыли в сопровождении полицейского патруля базы, оставшегося возле дома.

Добряков оказался великаном с копной рыжеватых волос и узким мрачноватым лицом. Глаза у него были тоже рыжие, внимательные, и казалось, что, глядя на собеседника, он всё время его оценивает. Одет секретчик был в рваный свитер и рваные джинсы, так что издали его можно было принять за студента-баскетболиста.

Капитан Бугров, облаченный в официальный уник космолётчика, был верен себе: главной его чертой была бесстрастность.

Пожали друг другу руки, Иван пригласил обоих в жилой модуль общежития, предложил кофе. Оба согласились.

Иван включил кухонный комбайн фирмы «Скатерть-самобранка», быстро приготовил космиано – вошедший в моду кофейный микс – и присел на краешек стула, глядя, как усевшиеся за стол гости неторопливо пьют кофе со сливками, смакуя привезенную хозяином из Полтавы нугу с орешками.

– Пей сам, – сказал Бугров. – Или ждёшь, когда мы уйдём?

Иван смутился, взялся за чашку.

– Готовится экспедиция в Персей, – сказал Добряков мягким баритоном. – Вы включены в состав экипажа.

– Спасибо, – пробормотал Иван.

– Вас хотели ещё раз пригласить к себе безопасники. У них возникли кое-какие подозрения насчёт вашей искренности при описании встречи с Вестником.

– Я всё рассказал как было…

– Просчитывалось даже намерение подвергнуть вас пси-сканированию.

Иван шире открыл глаза.

– Пси-допрос?!

– Добровольный, разумеется, но с применением гипноаппаратуры.

Бугров отставил чашку.

– Что ты скрываешь, Иван?

Ломакин потемнел, опуская глаза, потом глянул прямо в лицо капитана.

– Я хотел сначала вытащить инфу сам…

– Подробнее.

Иван собрался с духом, запинаясь, поведал мужчинам историю о сбросе Вестником в его психику огромного файла информации об участниках межгалактических войн древности. Торопливо добавил:

– Но я до сих пор не могу раскрыть этот файл. Лежит в памяти как могильная плита. Я уже и к друзьям обращался, есть у отца знакомый психолингвист…

– Ты общался с ним?

– Не добрался пока.

Гости обменялись взглядами.

– Не суетись, – сказал Бугров успокаивающим тоном. – Мы поможем разобраться.

– Через пси-сканер? – бледно улыбнулся Иван.

– Обойдёмся без спецаппаратуры, это рискованно, можно повредить психику, а ты нужен нам здоровый. Есть методы, поработаем с тобой на борту корабля. С комитетом связываться не будем. Ты знаешь полковника Вересова?

– Нет, кто это?

– Агент сил спецназначения Коскора. Он будет руководить экспедицией.

– Не знаю, – с сожалением повторил молодой человек, озадаченный тем, что ему предстоит знакомство с сотрудником космической контрразведки.

– Тебе придётся с ним контактировать. Не будь с ним особо неразговорчивым, но и не будь слишком откровенным. У него большие полномочия.

– По отзывам служащих с ним ребят он умён, силён, хладнокровен и проницателен, – сказал Добряков. – Жёсток, но справедлив. Чемпион Системы по киберспорту.

– Зачем вы мне это говорите?

Гости снова обменялись взглядами.

– Экспедиция готовится под грифом «совсекретно», – сказал Добряков. – На кону судьбы мира, ни много ни мало. Поэтому начальник экспедиции будет наделён правом задействовать протокол «ЧС» со всеми вытекающими.

Иван с недоверием оглядел лица гостей.

Протокол «ЧС» означал режим «чрезвычайной ситуации», при котором обладатель карт-бланша мог использовать все средства для достижения цели и привлекать для своей деятельности любого члена экипажа.

– Я… понял.

– И последнее, – сказал Добряков, допив кофе и поставив чашку на стол. – Если ваша память всё же активируется и вы вспомните всё, что поведал вам Вестник, расскажите сначала капитану.

Иван перевёл взгляд на каменнолицего Бугрова.

– Хорошо.

– И не делитесь сведениями о своих кладах ни с кем.

– Хорошо.

– Как только вспомните что-нибудь, сразу обращайтесь к Виталию Семёновичу.

– Хорошо, – в третий раз сказал Иван.

Несмотря на то что экипаж «Дерзкого» не смог отдохнуть в полной мере после возвращения с Толкина, встречали друг друга возле гигантской глыбы ажурного полированного металла корабля с радостью. Ломакина обнял Альберт Полонски, он с чувством сжал руку навигатора Андрея Нарежного.

– Ну что, орлы-первопроходцы? – заулыбался кванконик корабля Леон Батлер. – Как обычно, летим в незнаемое?

Их никто не торопил, поэтому до прибытия капитана Бугрова компания весело обсуждала новый поход, кто где был, свадьбу Фьоретты, на которой присутствовали все космолётчики за исключением капитана, а потом стало не до шуток, потому что прибыла спецкоманда исследователей, облечённых невиданными полномочиями, и настал момент знакомства.

Вересов оказался высокорослым (под два метра) человеком с простоватым «крестьянским» лицом, как заметил позже Альберт Полонски, но с умными, внимательными, цепкими, голубовато-зелёными глазами. Двигался он гибко и бесшумно, с грацией пантеры, несмотря на видимую массивность, что говорило об его хорошей спортивной подготовке. Представился он коротко:

– Вересов.

А когда Фьоретта поинтересовалась, как к нему обращаться, ответил:

– Даль Данилович. Можно просто Даль.

И улыбнулся.

И ответно ему улыбнулись все, в том числе Иван, потому что улыбка у полковника была тёплая, приятная и не таила ни насмешки, ни превосходства, ни каких-либо негативных оттенков.

Познакомились и с членами его группы. Их оказалось четверо. Из них Ивану был знаком только Ядогава Хироси, астрофизик и ксенолог, с которым он прорвался к вселенолёту. Японец нравился ему своей непосредственностью и выдержкой, и его присутствие в группе показалось оператору корабля хорошим знаком.

Остальные специалисты были незнакомы. Среди них была и женщина – Елизавета, ксенопсихолог, специалист по конфликтным ситуациям, судя по чистоте речи – русская, хотя фамилия у неё была не то испанская, не то бразильская – Клод-Сантуш.

Биолог Тигран Посохин оказался неразговорчивым смуглолицым мужчиной с фигурой бегуна на длинные дистанции: тонкие ручки, костлявые плечики, грудь колесом и мощные мускулистые ноги. Впоследствии выяснилось, что ему пятьдесят лет и он прекрасный собеседник.

Четвёртый член группы Курт Шнайдер, оператор технического сопровождения и он же спец по охране, выполняющий те же функции, что и Филипп Каледин из прежнего состава экспедиции, выглядел классическим качком с мрачноватым, не меняющим выражения лицом и сжатыми в полоску губами. Смотрел он на всех исподлобья, и шутить с ним, да и вообще разговаривать на отвлечённые темы не хотелось.

Бугров скомандовал экипажу занять свои места согласно штатному расписанию.

Экипаж ступил на пандус, дружно помахал руками провожающим из числа обслуживающего космодром персонала и сотрудников СКБ, и пандус втянул их внутрь корабля. Провожающие встали на летающую платформу, унёсшую их в недра космовокзала. Корабль закрыл люки, покрылся слоем туманной воздушной продувки, словно стряхивал с себя земную пыль. С минуту движение вокруг громады крейсера, внушающей уважение и восхищение законченной геометрической красотой, остановилось. Затем коротко пролаял стартовый колокол, и крейсер плавно и быстро пошёл в темнеющее вечернее небо Плесецка, скрывшись из глаз буквально за три секунды.

Поднялись над Землёй в колодце пространства, свободного от всех видов транспорта, на высоту пятисот километров. Провели штатную перекличку со службами международной федерации космоплавания. Корабль помигал габаритными огнями и включил режим двойного ускорения, за четверть часа преодолевая расстояние до орбиты Луны; она осталась в стороне.

С час шли на гравитяге, набирая скорость, близкую к скорости света. Затем «Дерзкий» врубил ВСП-генераторы и скрылся за пределами Солнечной системы, в направлении на далёкий звёздный рукав Персея. Хотя в официальном протоколе Межкосмоса целью его полёта была система нейтронных звёзд в созвездии Треугольника.

На третьи сутки полёта Бугров выключил ВСП-режим и объявил восьмичасовой привал, вызванный диагностированием всех систем крейсера перед «большим прыжком» к цели – звезде, скрытой от земных астрономов облаками пыли, вокруг которой, по утверждению толкиновского Вестника, вращалась планета-капля.

Роль Ломакина в процессе проверки была минимальной, он отвечал за работу летающего парка корабля и справился со своей задачей за час, после чего присоединился к компании Вересова, оккупировавшей уголок отдыха космолёта сразу после заявления Бугрова.

Компания внимала Тиграну Посохину, который, судя по всему, вёл речь об участии в какой-то операции в космосе по спасению людей. Слушали его внимательно, не отрываясь от распития разного рода напитков от кофе до горячего лунного мёда, в том числе и Вересов, предпочитавший фруктовый чай.

Все члены группы были одеты в стандартные «кокосы», отличавшиеся лишь размерами, да цвет костюма Елизаветы Клод-Сантуш, симпатичной блондинки с ямочками на щеках, был не серым, как у всех, а сахарно-белым.

Ломакина заметили.

– А мы вас ждём, Ваня-кун, – встал Ядогава Хироси, изобразив улыбку. – Хотим поговорить о других Вестниках и особенно о том, что ждёт нас в системе планеты-капли.

– Если ждёт, – сухо прокомментировал его слова Курт Шнайдер.

– Присаживайтесь, – радушно пригласил оператора Посохин. – Мы только что закончили обсуждать деятельность внеземных цивилизаций и пришли к мнению, что вывод вашего Вестника о нашей Галактике Млечный Путь как о кладбище мёртвых миров слишком пессимистичен.

– Твоя теория тоже не слишком оптимистична, – с улыбкой заметила Елизавета.

Иван посмотрел на неё непонимающе, и женщина добавила, отбросив со лба прядь волос:

– Он представляет Вселенную как Гиперсистему катастроф.

– Это вовсе не моя идея, – запротестовал Посохин, – но я её всецело поддерживаю.

Иван вежливо улыбнулся. Желания участвовать в дискуссии у него не было. К тому же информация, полученная от Вестника, имела несколько иной оттенок: Вселенную разумную погубили не звёздные катастрофические процессы, а сами мыслящие существа.

Ядогава понял мимику оператора.

– Трудно осознать, что в нашей Галактике не осталось высокоразвитых цивилизаций, не правда ли? Если учесть, что в ней, по расчётам моих коллег, насчитывается более трёх десятков миллиардов потенциально обитаемых планет.

– Вестник говорил, что в ней было более миллиарда цивилизаций, – сказал Иван.

– Вот мы и спорим, все они погибли в древней войне или нет, – сказал Посохин. – Возможен ведь и другой вариант – цивилизации вымерли в соответствии с законом Ропа – Сепкоски. Его ещё называют законом глобальной деградации.

– Не слышал о таком законе, – сознался Иван.

– Ему почти сто лет. Американские палеонтологи Дейв Роп и Джек Сепкоски, изучая древние отложения, пришли к выводу, что каждый биологический вид имеет свой период существования. Предельный возраст человеческой цивилизации, по их подсчётам, равен двум миллионам лет. После этого, как бы ни был продвинут человек, он естественным образом деградирует и отмирает как биологический вид. Кстати, подтверждение этому процессу уже налицо: люди потеряли интерес к космосу и вообще к изучению нового, неизведанного.

– Мало кто из крупных учёных принимает положения Ропа как закон, – возразил Ядогава.

– Но он ничуть от этого не страдает, – пожал плечами Посохин. – Разве что природа не всегда соблюдает период в два миллиона лет. Динозавры вымирали сотни миллионов лет, до них были насекомые, которые тоже вымирали долго. А вот человек деградирует быстрей. – Посохин подмигнул Ивану. – За счёт единых госэкзаменов, цифровизации и компьютеризации. Мы скоро станем компьютерам не нужны.

– Не ёрничай, Тигран, – с укором сказала Елизавета.

– А эти палеонтологи предсказали, кто придёт на смену человечеству? – с любопытством спросил Иван.

– Мы заменили динозавров, нас тоже кто-то заменит, – сказал Посохин.

– Кто, если не секрет?

– Может быть, снова насекомые, только уже другого масштаба. Уже полста лет наблюдается рост популяции муравьёв. Они вполне способны завоевать Землю. Я в детстве читал роман классика американской литературы Саймака «Город». Не читали? Рекомендую.

– Только не муравьи, – покачала головой Елизавета. – Скорее что-то летающее, осы, например.

– Только не осы, они тоже скоро исчезнут как вид вслед за пчёлами.

– Тогда птицы, среди них есть очень умные – вороны, например.

– Не спорьте, коллеги, – сказал Ядогава. – Мы заговорили о цивилизациях Галактики, могла ли война уничтожить их все до единой. Человек же может уничтожить сам себя и без участия в галактических разборках.

– Я понял Вестника именно так, – развёл руками Иван. – Войну полмиллиарда лет назад проиграли все.

– Это были цивилизации биологического вида? – спросила Елизавета.

Иван поймал взгляд Вересова, до сих пор не произнёсшего ни слова. Это молчание нервировало, заставляло напрягаться и тщательно формулировать мысль.

– Мы об этом не говорили. Корабль Вестника был явно создан существами, похожими на людей. Настолько похожими, что он принял нас за потомков создателей. Что касается других Вестников, то из тех, о каких зашла речь, ни один не был построен гуманоидами. Огневики были плазмоидами, планету-куб формировали огромные механизмы, жители Орилоуха вообще представляли собой живые математические формулы.

– Не могу даже вообразить, – буркнул Шнайдер.

– А Вестник вам не показал их облик? – спросила ксенопсихолог. – Действительно очень трудно понять, что такое живая мыслящая математическая формула.

– Опять же, насколько я понял Вестника, Орилоух – это не планета в том смысле, как принято считать, а объект величиной с планету, такой ажурный шар наподобие снежного кома, но с целыми, постоянно изменяющими форму снежинками. Они и представляют собой реализацию формул. Это всё, что я помню.

– Вот куда надо было лететь, – с сожалением проговорил Ядогава. – Разумные существа – математические формулы! Это за пределом моих фантазий!

– Не мы решали, куда нас пошлют, – примирительно сказала Елизавета, поглядывающая на Ивана с интересом.

Эти взгляды заметил Шнайдер, и Иван интуитивно сообразил, что оператор группы уже оценил его как соперника, хотя сам Иван видел Елизавету впервые. Впрочем, это не помешало ему признаться в душе, что ксенопсихолог экспедиции ему нравится.

– Ну, я думаю, планета-капля тоже весьма необычный объект, – сказал Посохин. – Интересно, кто на ней командовал парадом полмиллиарда лет назад? Дельфины? Осьминоги? Ихтиозавры?

– Планктон, – фыркнул Шнайдер.

Елизавета засмеялась, захлопала в ладоши.

– Браво, Курт, неплохой вариант.

– Долетим, увидим, – улыбнулся Ядогава.

Вересов, допивший свой чай, молча встал и вышел.

В кают-компании на мгновение повисла тишина.

Иван приподнял брови, сказал с усмешкой:

– Ваш начальник так внезапен…

– Какой есть, – буркнул Шнайдер.

– Как говорят ваши соотечественники, не берите в голову, Ваня-кун, – сказал Ядогава. – Все мы разные и непредсказуемые. Господин Вересов просто не любит пустую болтовню.

– Почему пустую? – обиделся Посохин. – Мы по делу говорим, обсуждаем варианты возможных контактов. Надо же подготовиться, особенно психологически.

– Ещё будет время подготовиться, – буркнул Шнайдер.

Елизавета посмотрела на Ивана, очаровательно улыбнулась.

– Не обращайте на него внимания, Иван, Курт у нас штатный пессимист, зато он бог высшего пилотажа и всегда готов прийти на помощь.

– Есть поговорка: на бога надейся, а сам не плошай, – попытался пошутить Иван, но поймал недобрый взгляд оператора экспедиции и понял, что тот шуток не понимает. Встал. – Мне, пожалуй, пора на мостик…

– Товарищ Ломакин, – ожил внезапно динамик интеркома кают-компании, – зайдите, пожалуйста, на минуту.

Иван узнал голос Вересова.

– Да, конечно, сейчас.

Его проводили взглядами, что-то пробурчал Шнайдер, но Иван был уже в коридоре и не расслышал сказанного.

Вересов ждал его в своей каюте в жилом секторе корабля с номером «1» на двери.

Каюта была стандартной, как и все жилые помещения сектора, хотя имела встроенную дизайн-систему, и владелец мог по своему желанию изменять интерьер блока в достаточно широких пределах.

Вкусы у полковника оказались примерно такими же, что и у самого Ломакина, поэтому он с интересом осмотрелся, находя знакомые геометрические формы, изгибы стен и витейры на стенах – картины с объёмным эффектом. На одной была видна опушка смешанного леса, на другой – старинная шхуна, идущая по бушующему морю под всеми парусами. Никаких новомодных инопланетных пейзажей Вересов не признавал, предпочитая земную природу.

Хозяин каюты кивнул гостю на вычурной формы стул; всего стульев было два, плюс столик с лежащей на нем книгой, которая казалась лишней. Кровать была убрана в стену, и комната благодаря отсутствию перегородок и другой мебели приобрела некий простор, тем более что картины представлялись окнами с видом на земные пейзажи.

Иван сел.

Вересов сел напротив, изучая смущённое лицо гостя, не понимающего, зачем он понадобился начальнику экспедиции.

– Я знаю, что Вестник на Толкине передал вам очень большой массив информации, – начал Вересов ровным голосом. – Намного больше, чем вы изложили в отчёте.

Иван сделал каменное лицо, сказал, не опуская глаз:

– Это правда. Но пока что вся эта информация мне недоступна. Пытался не один раз, однако так и не смог вывести в сферу сознания ни один файл. Только отрывочные видения.

– Отрывочные видения?

Иван помолчал, вспоминая свои попытки прочитать «книгу бытия», внедрённую ему в подсознание Вестником.

– В нашей Галактике почти не осталось живых миров. По сути, она представляет собой кладбище цивилизаций. Лишь в двух-трёх ветвях начала возрождаться жизнь.

– Разумная?

– Ну-у… наверно… мы не углублялись в детали. По сути, человечество тоже является вторичной волной разума, так как мы потомки, хотя и не прямые, создателей Вестника на Толкине.

– Может быть, не все?

– В смысле?

– На Земле несколько разных рас, в том числе потомки рептилоидов, драконов, змей и даже насекомых.

– Нет, мы – люди… – неуверенно сказал Иван.

Вересов улыбнулся, превращаясь в обаятельного парня.

– Да, мы – люди, но и нелюдей в человеческом обличье среди нас полно. – Улыбка погасла, лицо Вересова стало твёрдым и холодным как гранит, хотя в глазах сохранилась искра снисходительной теплоты. – Возможно, Вестник на Толкине действительно создан нашими предками, и нам ещё придётся к нему обратиться.

– Вряд ли он пойдёт на контакт вторично.

– Кто знает, кто знает, Иван, космос иногда преподносит совершенно непредвиденные сюрпризы и ситуации. Но поскольку вы являетесь носителем исключительно важной информации, просьба по мере её проявления предупредить меня о потенциальных угрозах нашей команде. Мы не только должны добиться решения поставленной задачи, но и вернуться домой живыми и по возможности здоровыми. Простите за вопрос: вы у психиатра не консультировались?

– Зачем? – озадаченно спросил Иван. – Чувствую себя нормально…

– Это я по поводу засевшего в памяти файла, консультация не помешала бы. Не обижайтесь. Я должен знать, что вы не подведёте.

– Конечно, я буду стараться, – пробормотал Иван.

– Вот и отлично, – снова улыбнулся Вересов, отчего Ивану почему-то стало легче на душе, и он улыбнулся в ответ, расправив плечи.

На четвёртые сутки полёта «Дерзкий» в ВСП-режиме миновал пылевые облака и вышел к небольшому скоплению звёзд, среди которых сияла и яркая белая звезда класса О, породившая планету-каплю, полностью состоящую из воды.

Фьоретта предложила назвать звезду Амфитритой в честь древнегреческой богини воды, супруги Посейдона, а планету – Нимфой, и хотя у мужчин-космолётчиков имелись свои мнения на этот счёт, все согласились с предложением коллеги, вынужденной после свадьбы мчаться к чёрту на кулички, вместо того чтобы проводить медовый месяц с супругом.

С расстояния в три миллиарда километров обозреть систему Амфитриты с помощью телескопов комплекса обзора корабля было невозможно, и капитан Бугров, посовещавшись с Вересовым, направил космолёт к трём планетам центрального пояса, среди которых была и Нимфа.

Сделали ВСП-прыжок, перенеслись на два с половиной миллиарда километров ближе. Снова притормозили бег корабля, тщательно анализируя состояние пространства в зоне остановки.

Звезда системы выросла в размерах, но была ещё далеко и по-прежнему казалась звездой. Комплекс контрольно-измерительной аппаратуры крейсера позволил лишь уточнить температуру её поверхности – плюс восемь с половиной тысяч градусов, спектр излучения и параметры электромагнитных и гравитационных полей. Зато удалось сосчитать количество планет системы. Их оказалось тринадцать, три размером с Марс, две – с Землю, остальные были гигантами, в том числе и планета-капля, диаметр которой превышал диаметр Земли в два с половиной раза. Кроме того, у Нимфы было обнаружено кольцо, состоящее из ледяных астероидов разных размеров – от нескольких километров до десятков метров и меньше. Кольцо по размерам уступало системе колец Сатурна, однако было толще – настоящий пояс с внешним диаметром в один миллион километров и толщиной в триста. Так как этот пояс сверкал издали не хуже алмазного, его назвали Кольцом Невесты. Автором названия был Альберт Полонски, никто не стал возражать, и таким оно и вошло в обиход членов экспедиции.

Навигатор также первым оценил ландшафты Нимфы, назвав планету реализованным Солярисом. Когда его спросили, что он имеет в виду, Альберт ответил:

– В двадцатом веке мой земляк Станислав Лем написал роман «Солярис» о разумном океане. Если бы он увидел Нимфу, был бы доволен своим предсказанием.

– Но океан Нимфы не разумное существо, – возразил Леон Батлер.

– Ну и что? – парировал Альберт. – Зато масштабы совпадают.

Подвесили крейсер над Кольцом Невесты в двух тысячах километров от него, запустили два десятка зондов и беспилотников, начавших методическое изучение пространства вокруг Нимфы и саму планету.

Никаких искусственных сооружений в космосе зонды не обнаружили, если не считать Кольцо, удивительным образом хранившее строгую геометрическую форму. За сутки наблюдений в этой рыхлой плотной струе обломков льда, огибающей планету-каплю, не произошло ни одного столкновения ледяных глыб, не вырвался из общего потока ни один астероид, словно все они были привязаны друг к другу невидимыми канатами.

Остудил фантазии космолётчиков и коллег Ядогава Хироси. Он предположил, что за время существования Кольца, возраст которого удалось измерить с точностью до десяти лет, все «шальные» и активные глыбы покинули Кольцо, и поток стал устойчиво ламинарным, каким были и кольца Сатурна. На вопрос Нарежного: Кольцо имеет естественное происхождение? – Ядогава ответил: вероятнее всего на его месте находился спутник Нимфы, который по каким-то причинам разрушился. И воображение космолётчиков заработало с новой силой. Все согласились с мнением Леона Батлера, что спутник Нимфы был разрушен энергетическим ударом во время последней галактической войны. Иных причин быть не могло.

Следующие сутки вся исследовательская и контрольная техника «Дерзкого» приносила всё новую и новую информацию о планете и о кольце, сформированном практически чистыми обломками водяного льда, с редкими включениями пыли и ещё более редкими твёрдыми телами в ядрах ледяных глыб. Стало понятно, что спутником Нимфы была такая же водяная капля, либо, что вероятнее, небольшая ледяная планета размерами с одного из спутников Юпитера, такого как Ио. Но так как ни один беспилотник ни в Кольце, ни на поверхности Нимфы, состоящей из бесконечного океана, ни в её глубинах не обнаружил уцелевшей инфраструктуры разумных обитателей или хотя бы какого-нибудь искусственного сооружения, а они должны были быть, если верить заявлению Вестника об уцелевшем на Нимфе конкуренте – «вселенолёте судного дня», Вересов решил устроить нечто вроде мозгового штурма и на основе полученных данных определить хотя бы район Нимфы, где мог бы предположительно прятаться её Вестник.

Собрались в кают-компании: все члены исследовательской группы и трое космолётчиков – Иван Ломакин, Альберт Полонски и Леон Батлер. Впрочем, бортовая видеосвязь позволяла присоединиться к компании и остальному экипажу.

Кто-то включил систему визора, и отсек, стены которого представляли собой виомы дополненной реальности, оказался висящим над южным океаном Нимфы, освещённым лиловым арбузом Амфитриты, на высоте пяти километров. Все разговоры смолкли. Космолётчики, затаив дыхание, заворожённо разглядывали снятую камерами дрона поверхность океана, где-то гладкую, где-то покрытую мелкой рябью волн, где-то прозрачную, сияющую арку Кольца Невесты, и не могли отвести взгляда.

Застыл даже Вересов, до этой минуты не проявлявший своих чувств к происходящему и вообще тяги к созерцанию прекрасного.

Прервала молчание Елизавета:

– Грандиозное зрелище! Такого я ещё не видела!

– Да, впечатляет, – согласился с ней Альберт. – Хотя вы не видели пейзажей Толкина. Планета-«бублик» тоже весьма экзотично смотрится из космоса. Иван, подтверди.

Ломакин с трудом отвёл взгляд от сверкающей аквамариновыми и лазоревыми глубинами поверхности океана.

– Пожалуй…

– Нам вообще везёт, – добавил навигатор. – Мы первыми из землян видим то, что никому прежде не было доступно. Вспомни планеты Кеплера-666, по которым прошёлся солитон тёмной антиматерии. А Сфера Дайсона? Грандиознейшее сооружение! Разве что использовали её хозяева позорно, как мусорную свалку.

– Мы не всю Сферу успели обследовать, – сказал Леон Батлер. – Может быть, там ещё полно артефактов, не связанных со свалками мусора.

– Вот, кстати, я подумал, война ведь должна была затронуть и звёзды Орла, в том числе Сферу. Не потому ли нам никто из её создателей не ответил, что их уничтожили?

– Почему же не уничтожили Сферу?

– Зачем? Она и захватчикам могла бы пригодиться.

– Вероятность такая есть, особенно в связи с открытием глобальной системы «судного дня». Я вообще допускаю, что где-то внутри Сферы прячется Вестник его конструкторов.

– Отличная мысль! – поднял вверх большой палец Альберт.

– Расскажите, что вы видели, – попросила Елизавета.

– Минуту, – прервал ее Вересов. – Об этом мы поговорим в другой раз, вернёмся к теме. Наша аппаратура не выявила ни одного намёка на присутствие в системе Амфитриты Вестника, о котором сообщил его конкурент на Толкине. Нужно определить наиболее вероятные районы Нимфы, где он может находиться. Прошу высказываться.

– Можно? – поднял руку Альберт.

– Пожалуйста.

– Я думал об этом… мы думали. – Полонски посмотрел на Леона, потом на Ивана. – Так как Вестник строили жители Нимфы, облик которых нам пока неизвестен, то и искать Вестника нужно в глубинах океана.

– Океан большой, – покачал головой Шнайдер. – Для его исследования понадобится два десятка экспедиций плюс миллион беспилотников, в том числе подводных.

– Ну так что же? – не смутился навигатор. – Для того мы сюда и прилетели.

– Ещё предложения?

– Следует также обратить внимание на Кольцо Невесты, – сказал Леон. – Среди множества ледяных глыб может затеряться любой спутник или космический корабль. Тем более что Вестники, маскируясь, могут превращаться в любой объект либо вообще становиться невидимыми, как вселенолёт на Толкине.

– Хорошая идея, – кивнул Вересов, посмотрел на ксенолога экспедиции. – Что скажете, Ядогава-сан?

– Мы забываем, что Вестники – всего лишь летающие по Вселенной командные пункты, предназначенные привести в действие уцелевшие стратегические комплексы для гарантированного ответа агрессору. Они могут, конечно, иметь защитные системы, такие как силовые поля, но не предназначены для нанесения удара возмездия.

– Это не отменяет моих оценок, – проворчал Батлер. – Вестники всё равно будут прятаться, так как представляют собой «машины судного дня», координаты которых должны оставаться неизвестными противнику. Может, здешний Вестник тоже призрак и висит где-нибудь на орбите Нимфы. Либо действительно прячется в Кольце Невесты, замаскировавшись под астероид.

– Но он может спокойно базироваться и на других планетах, – сказал Шнайдер. – Или вообще в открытом космосе.

– Может, – без энтузиазма согласился Альберт.

Вересов перевёл взгляд на Ломакина:

– А вы почему молчите, Иван?

Взгляды присутствующих скрестились на лице космолётчика.

– Мне кажется, – сказал Иван, – что Вестник всё же прячется недалеко от планеты. Точнее, в глубинах океана.

– Почему?

– Интуиция, – скривил губы Шнайдер.

Иван посмотрел на него с вызовом:

– Да, если хотите, интуиция. Но есть и основание для неё. На Земле в эпоху глобального противостояния «самолёты судного дня» базировались на территории стран, создававших такие машины. Никому в Соединённых Штатах или в России не пришло бы в голову прятать воздушный командный пункт на территории другой страны. Уверен, что и галактические Вестники Апокалипсиса маскировались рядом с планетами создателей или в их недрах.

– Значит, вы считаете, что искать Вестника Нимфы надо в океанах?

Иван хотел сказать «да», но передумал.

– Я не специалист в ксенологии. Пусть Ядогава-сан скажет. – Он посмотрел на притихшую Елизавету. – Или госпожа Клод-Сантуш.

Елизавета встрепенулась.

– Я пока пас.

– Спасибо за доверие, – сморщил Хироси лицо в иронической усмешке. – Диапазон поисков действительно чрезвычайно широк, если учесть все обстоятельства создания Вестников, и они могут находиться где угодно. Однако накама Иван прав, скорее всего, местный Вестник вряд ли будет прятаться на других планетах системы. Он был разработан на Нимфе, предназначался для её защиты и во время начала боевых действий располагался либо в океане, либо в крайнем случае недалеко от планеты. Скажем, на спутнике Нимфы, который был разрушен во время атаки противника. Вряд ли Вестник получил от хозяев приказ бежать подальше. Он должен был работать в автономном режиме и, не получив ответа от командования, запустить ответные атакующие силы. Успел ли он это сделать, мы не знаем, но это уже не имеет значения. Главное, что, по заявлению толкиновского Вестника, вселенолёт Нимфы остался цел.

– Я вас понял, – задумчиво проговорил Вересов. – Что ж, друзья, будем искать.

Пейзаж под кораблём снова изменился.

Планета отдалилась, превращаясь в идеально ровный водяной шар, окружённый сверкающим драгоценными камнями шарфом…