С той встречи в школьном коридоре прошло два года.

Франция.

Лес близ де-Пона не изменился. Остался точно таким, каким я его помнил.

Авраам постарел. Месяц назад ему удалили камень из почки, и он еще не совсем оправился. Правда, сегодня, почуяв тысячу новых запахов, он явно оживился. Мы втроем гуляли в буковой роще.

– Я все еще боюсь, – сказал я.

– Чего? – спросила Камилла.

– Времени.

– Тебе-то что бояться времени? Ты же будешь жить вечно.

– Вот именно. И однажды ты меня покинешь.

Она остановилась.

– Странно все-таки…

– Что странно?

– Что ты тратишь столько времени на тревоги о будущем.

– Почему? Это нормально. Это же не что-нибудь, а будущее.

– Да, это нормально. Но ведь будущее не всегда ужасно. Погляди на нас. Здесь и сейчас. Это и есть будущее.

Она взяла меня за руку и положила мою ладонь себе на живот:

– Вот. Чувствуешь ее?

Я почувствовал движение – это толкалась ты. Ты. Младшая сестра Мэрион.

– Чувствую.

– Ну вот.

– А вдруг она когда-нибудь будет выглядеть старше меня?

Камилла остановилась как вкопанная и указала пальцем куда-то между деревьев. Там стоял олень. Он повернулся к нам, мгновение смотрел на нас и умчался прочь. Авраам нерешительно дернул поводок.

– Я не знаю, что будет, – глядя туда, где только что стоял олень, сказала Камилла. – Не знаю, не начнутся ли вечером схватки. Кто вообще что-то знает наперед?

– Да уж. Кто знает?..

Я вглядывался в пространство, где только что стоял олень, и понимал, что она права. Олень убежал, но я знал, что он там был, значит, пространство изменилось. Моя память сделала его другим.

– Ты уже не замыкаешься в себе; но, по-моему, тебе надо быть ближе к реальной жизни, ведь ты сам – ее порождение.

– Что это? Цитата? – спрашиваю я.

– Это Фицджеральд.

Мы пошли дальше.

– Знаешь, я ведь с ним встречался.

– Знаю.

– Я и Шекспира знал. И доктора Джонсона. И однажды видел, как танцевала Жозефина Бейкер.

– Хвастун. Все-то он знает.

– Но это правда.

– Раз уж речь зашла об именах… – медленно, взвешивая каждое слово, сказала она; так же осторожно она шагала и по неровной тропинке. – Я долго думала. Не знаю, что думаешь об этом ты. Мы уже знаем, что у нас будет девочка. Хорошо бы назвать ее Софи. В честь моей бабушки. Софи Роуз.

– Роуз?

Она взяла меня за руку.

– Мне это имя всегда нравилось. И розы, конечно, нравятся, но не это главное. Это имя наводит на мысль о возрождении… Взять хотя бы тебя: ты наконец становишься самим собой. Многие считают, что называть ребенка в честь покойника – плохая примета. Но трудно ревновать к женщине, которая умерла четыре века назад. Кроме того, мне нравится та Роуз. Она помогла тебе стать таким, какой ты есть. По-моему, так будет правильно. Протянем ниточку между прошлым и будущим.

– Там будет видно.

Я поцеловал ее. Как же я ее люблю! Сильнее любить невозможно. При мысли, что я готов был запретить себе любить ее, меня охватил ужас, и перед этим ужасом страх потерять ее отступил. Прав Омаи. В жизни часто приходится делать выбор.

– Все будет хорошо. А если нет, все так или иначе будет, поэтому не стоит беспокоиться раньше времени.

Теперь мне стало ясно, насколько она права. Мне представились картины будущего. Вот она силится и не может вспомнить мое лицо, хотя я сижу перед ней. Вот она, больная и бледная, держит меня за руку, как когда-то, на закате своих дней, Роуз. Меня кольнуло болью, которая однажды, когда ее не станет, заполнит все мое существо. Она знала, что я все это вижу, но не желала, чтобы я ей об этом говорил. Она права. Все неизбежное случается. И каждый миг длится вечно. Продолжает жить. Так или иначе. Это означает, что, пока мы возвращаемся той же тропинкой, по которой пришли, мы все еще стоим под деревом и целуемся, и я все еще поздравляю Антона с успехами на экзаменах, пью с Мэрион виски в ее доме на Шетландских островах, содрогаюсь от грохота канонады, беседую под дождем с капитаном Фюрно, сжимаю в руке счастливую монетку, шагаю вместе с Роуз мимо конюшен и слушаю, как в этом самом лесу поет моя мать, а с платанов, кружась, медленно опускаются на землю семена.

Существует только настоящее. Как каждая на свете вещь состоит из одинаковых и взаимозаменяемых атомов, так и каждая частица времени обладает свойствами всех остальных.

Так оно и есть.

Никаких сомнений. В те мгновения, что наполнены жизнью, настоящее длится вечно, и я знаю, что нам предстоит прожить еще не одно настоящее. Я это сознаю. Я понимаю, что можно быть свободным. Понимаю, что единственный способ остановить время – перестать ему подчиняться. Я больше не тону в своем прошлом и не боюсь будущего. Зачем мне его бояться?

Будущее – это ты сам.