3 октября, понедельник

Список того, что произошло за это утро в школе:

1. Дэнни игнорировал меня на уроке. Вздох. Как не вовремя все это, потому что мне нужно, чтобы он починил мой ноутбук. Он не хочет ловить Wi-Fi независимо от того, сколько жертв я приношу богам технологий, включая обещание отдать моего первенца.

2. Аджита заболела. Она отравилась пиццей пеперони (которая пролежала неделю), хотя вообще-то вегетарианка. Я написала ей, что она очень эгоистичная и нечуткая личность. И подруга ответила, что надеется на заключение контракта между мной и ротовирусом в ближайшие несколько часов, чтобы я смогла присоединиться к ней на диване для марафона Comedy Central. Честно говоря, это звучит ужасно.

3. Все так же слышатся насмешки и шепотки, и прочие глупости. Меня сильно озадачивает, что людей все еще интересует моя обнаженная натура, ведь я поставила бы себе твердую шестерку из десяти баллов, так как до боли заурядна. Именно поэтому у меня прекрасное чувство юмора: им я компенсирую внешность. И я совершенно нормально отношусь к оценке «выше среднего, и только». Но при этом меня настораживает пятнадцатилетний японец, который преследует меня и просит оставить ему автограф на чехле для iPhone, сделанном из распечатки моей фотографии.

4. Завалила контрольную по математике. Но самое ужасное, что квадратные уравнения и/или древний грек-задрот, иными словами Пифагор, не возглавляют список того, что меня сейчас волнует.

5. Вон произнес в столовой речь в ответ на все вышеупомянутые насмешки и шепотки, и прочие глупости. Это звучало примерно так: «Ахой, сплетничающие рыбаки! Это я, внук Бенито Муссолини, злого фашистского диктатора и отвратительного человека. Короче [не уверена, что здесь стоило использовать это слово, но все же оставлю его], думаю, всем совершенно ясно: у меня не было полового акта с Иззи О’Нилл». Я слегка перефразировала его выступление. Оно было менее красноречивым. Просто ему хотелось, чтобы все знали: несмотря на доказательства, он никак, ничем, никаким местом не связан с той ситуацией. И ничто так не подтверждает то, что он случайный свидетель, как публичное признание в невиновности.

6. Снова не выдержала и залезла в блог «ШМК». Он славно пополнился голосованием по поводу того, какой у меня вес, размер бюстгальтера и индекс массы тела, если судить по откровенной фотографии [странно, но цифры довольно точны]; написанным в довольно резкой форме постом о том, что я совершенно несмешная [ха-ха-ха, ну да, конечно]; несколькими картинками, по-дилетантски сделанными в «Фотошопе» [на одной мое лицо наклеили на скриншот из порнофильма, на котором актрису имеют во все возможные отверстия].

7. Наткнулась на Карли в туалете, но как только она увидела меня, то тут же вышла. Спасибо за поддержку, дорогуша! Я, конечно, понимаю, что, как новичку в школе, ей не хочется портить свою репутацию, общаясь с подобными мне. Но все же если они с Аджитой станут встречаться, то мне бы не хотелось, чтобы между нами возникла неловкость.

Вздох. Пойду потусуюсь с миссис Крэннон. Кажется, она единственная в Эджвуде, кто не презирает каждую мою клеточку.

Крэннон тоже заболела. Я слегка озадачена тем, что она отсутствует в то же время, что и Аджита, и в любой другой день уже построила бы теорию о страстном тайном любовном романе между ними. Но я не в настроении.

Черт, когда же это закончится? Что может быть хуже?

Ха. Ха-ха. ХА.

Иззи, ты же посмотрела достаточно фильмов и прочитала достаточно книг, чтобы знать: когда главный герой произносит это роковое предложение: «Что может быть хуже?», он тут же узнает – что.

И в моем случае оно ужасно.

Кто-то снял выступление Вона в столовой и отправил его в местную газету, где эту новость разместили на сайте вместе со ссылками на непристойный, «позорящий Иззи» блог, а ниже написали, что сын сенатора-республиканца причастен к секс-скандалу в маленьком городке. А также попросили прокомментировать это Тэда Вона.

А еще там разместили несколько изображений, и в том числе, как ты догадалась, мою откровенную фотографию.

И этой новостью уже поделились четыре тысячи человек.

Несмотря на то, что Аджите так и не стало легче, она организовывает экспромтом крайне важный девичник, чтобы обсудить катастрофические события, которые произошли сегодня.

Она открывает дверь, одетая как R2-D2, что оказывается неожиданным дополнением вечера, поэтому я решаю, что будет забавно сделать вид, будто я ничего не заметила. Поэтому я приветствую ее как обычно и запросто захожу к ней, будто к себе домой. Она же прекрасно вжилась в роль, даже для правдоподобности издав: «Бииб-боб».

Ее большая семья отправилась на какую-то убийственную встречу по легкой атлетике [Праджеш, судя по всему, следующий Усэйн Болт], а значит, дом полностью в нашем распоряжении. Поэтому мы идем на кухню, а не в подвал. Там на самом деле красиво: сверкающий холодильник с диспенсером для льда, большой островок и барная стойка, и всегда свежие лилии в вазе.

Аджита медленно делает начос – посыпая тертым сыром и измельченной в крошку тортильей их, а также все вокруг, потому что до сих пор не вышла из образа дроида, – пока я возмущаюсь…

– Мне одно не понятно, – говорю я со своего насеста у барной стойки, – почему кого-то заботит моя сексуальная жизнь? Это же абсурдно.

– Согласна, – отвечает она, а затем слизывает пролитую сальсу со своего комбинезона. – Мне вот все равно. Я даже не слушала, что ты сейчас говорила. Ты действительно очень неинтересный человек.

– Вот видишь? Но четырем тысячам человек не дает покоя тот факт, что я переспала с сыном сенатора. На садовой скамейке. И отправила ему откровенную фотку. ПОЧЕМУ?

Аджита засовывает поднос с начос под гриль и запрыгивает на стойку, где сидит при каждом удобном случае. Она уверяет, что там намного удобнее, чем на любом в мире диване. Моя лучшая подруга – чудачка.

– А как ты сама к этому относишься? Мне кажется, это нелегко понять.

Меня передергивает.

– Хуже всего осознавать, сколько взрослых людей теперь увидят эти фотографии. Когда это был просто блог, то я полагала, что моя репутация пострадает только среди старшеклассников. Конечно, не идеальный вариант, но переварить намного проще, чем мысли о том, что и родители, и учителя, и все остальные видели мое влагалище. – С губ срывается стон. – О боже. Знаешь, что я сейчас поняла? Никто в этом богом забытом месте не наймет меня теперь на работу.

Это ужасно. Бэтти придется и дальше трудиться, потому что внучка, ее зона бедствия, теперь пожизненно безработная.

Аджита изо всех сил старается направить мои мысли в позитивное русло.

– Ну, нельзя же сказать наверняка. Думаю, ты можешь стать УТП для владельцев забегаловок. Когда они поймут, что твои невероятные сиськи привлекут к ним целую кучу озабоченных клиентов, то пойдут на все, чтобы заманить тебя к себе. Продажи виски «Джонни Уокер» взлетят до небес.

Я снова стону и опускаю голову на руки. Все это похоже на ночной кошмар. Почему я не могу проснуться?

– Итак, Дэнни упомянул, что вы слегка повздорили, – говорит Аджита, меняя тему, чтобы отвлечь меня от моего будущего, исчезающего на глазах. – Из-за чего-то вроде курсов сценаристов? Расскажешь мне свою, не предвзятую и Дэннистичную, версию?

Вместо того чтобы расписывать произошедшее, я передаю ей свой телефон, чтобы она прочитала сообщения.

– Боже, – выпучив глаза, говорит она. – Дэнни, когда же ты уже успокоишься? Ты уже показал, что умеешь сорить деньгами.

Раздраженная и голодная, я плетусь к холодильнику, открываю его, а затем осматриваю в поисках какой-нибудь закуски.

– Неужели так трудно понять меня? Неужели я слишком категорична, когда говорю, что мне не нужен богатенький мальчик, который будет мне все покупать? – Я нахожу остатки тертого сыра и начинаю запихивать их в рот, как попкорн.

– Совсем не слишком, – говорит она, встряхивая поднос с начос и поливая их гуакамоле. – Ведь когда я говорю о расизме, то не прошу одного-единственного белого человека взмахнуть волшебной палочкой привилегий и решить какую-то одну проблему. А говорю о том, чтобы расизма не было вообще. Я хочу лекарство, а не пластырь. – Она пожимает плечами. – Но многим богатым белым парням никогда не понять этого. Они всегда будут так думать. А почему бы и нет? Ведь это не раз срабатывало.

Разочарование так быстро разносится по моим венам, что даже новая порция чеддера не помогает снять напряжение.

– Знаешь, Аджита, я начинаю терять всякую веру в мир.

– Так, как бы нам отвлечь тебя от этих мыслей? Я надеялась, что костюм из «Звездных войн» сработает.

– Какой еще костюм из «Звездных войн»? – невинно спрашиваю я.

– Да, очень смешно. Ха-ха. Может, караоке? Для тебя у меня есть костюм Чубакки.

Невероятно, насколько становится легче, когда поешь дуэтом [что, кстати, крайне сложно] хиты Эминема. Лучше всего у нас получилась «Love the Way you Lie». Я зачитывала рэп Эминема, а Аджита исполняла вокальные партии Рианны. Волшебно.

К сожалению, ее родители вернулись в тот момент, когда Аджита держала плюшевого мишку брата над газовой плитой, распевая: «Будешь стоя-а-а-а-а-ать там и смотреть, как я горю?», когда сгоревшие начос запустили пожарную сигнализацию. Но не может же все быть великолепно.

[Я бы показала видео, как мы танцуем на барной стойке, одетые в костюмы вуки и дроида, но тогда мне придется тебя убить.]