Прежде чем сесть в машину детектива Дэвиса, я требую, чтобы он показал какой-нибудь документ – например, водительские права, свидетельство о регистрации транспортного средства, страховой полис. Как говорится, лучше перебдеть… Я посмотрела по телевизору множество юридических триллеров и детективов и точно знаю: копы не всегда бывают хорошими. Но с Дэвисом вроде все в порядке. Вот почему я так думаю: он совершенно не пытается меня очаровать. И вообще держится недружелюбно.

– Ну как, годится? – спрашивает детектив Роберт Дэвис, протягивая мне карту страхового свидетельства.

– Да, годится, – киваю я и сажусь в его непримечательный форд «Краун Виктория» без опознавательных знаков полиции. Машину он поставил на общественной парковке рядом с Коламбус-авеню. В салоне воняет фастфудом – на переднем пассажирском сиденье лежит скомканный пакет. Он спешит выхватить пакет, прежде чем я сяду на него, и швыряет в ближайший мусорный контейнер. В машине гораздо теплее, чем на улице, потому что не холодно и нет ветра. И все равно мне не по себе на закрытой парковке, в замкнутом пространстве.

Детектив Дэвис слишком быстро выезжает из узкого бокса; он несется по пандусу так, что у меня все переворачивается внутри. Он непрестанно жмет на клаксон – предупреждает других, что двигается с головокружительной скоростью – выворачивает на Коламбус и везет меня домой. Желчь снова подступает к горлу. Я боюсь, что меня сейчас стошнит. Дрожат руки; кружится голова. На меня наваливается усталость. Сердце словно отрастило крылья и порхает в грудной клетке, как птичка.

Я думаю об Эстер, грустной и напуганной. Почему я ничего не замечала, ничего не знала? Она в самом деле была грустная и чего-то боялась или все это просто фарс? И кто такая Эстер на самом деле? Эстер она или Джейн?

Перебираю в голове вопросы и понимаю: я больше ничего не соображаю и ничего не вижу.

Детектив Дэвис высаживает меня у дома. Не успеваю я обернуться, чтобы попрощаться с ним и поблагодарить за то, что он меня подвез, как он уже уносится прочь, увозя с собой мобильник Эстер и письма к человеку, которого Эстер или другой (другая?) автор писем называет «Любовь моя». Теперь они в его распоряжении. Телефон он отдаст на экспертизу. Интересно, что криминалистам удастся из него выжать. Если повезет, они извлекут из телефона все контакты Эстер, выяснят, кто оставлял ей сообщения на автоответчике, ее видео и фото.

В руке у меня его визитка. Напоследок детектив Дэвис велел звонить, если что-нибудь случится, если я что-нибудь обнаружу, если получу известие от Эстер, если Эстер вернется. Просто позвонить.

Выйдя из машины, я смотрю в окно нашей с Эстер квартиры, словно ожидаю увидеть, как она стоит там и смотрит на меня сверху вниз. Но, конечно, никакой Эстер там нет. Вижу только зашторенное окно, в котором отражается противоположная сторона Фаррагут-авеню. И вдруг я вижу в подъезде дома какую-то женщину. Она раз за разом нажимает кнопку домофона и, притоптывая ногой от нетерпения, ждет ответа, но ответа нет. Смотрю на ее руки в перчатках: она держит в них синюю стеганую сумку Эстер! Незнакомка невысокая, не выше метра шестидесяти, и худенькая, зато шевелюра у нее пышная – такое впечатление, что волосы весят столько же, сколько она сама. На ней все узкое: брючки в обтяжку, куртка в талию, узконосые сапожки.

– Вам помочь? – быстро спрашиваю я, не сводя взгляда с сумки.

У меня возникает желание выхватить у нее эту сумку. Я хочу закричать: «Это сумка Эстер!» Опускаю глаза и вижу, что руки у меня по-прежнему дрожат. Мне не по себе. Я все больше волнуюсь за Эстер. После слов детектива мне то делается страшно, то я прихожу в замешательство. Из-за странных событий последних дней во мне смешались страх, злость и тревога. Теперь я уже не думаю о том, что кто-то охотится на меня – что Эстер охотится на меня. Гораздо больше я волнуюсь за саму Эстер.

Пока не знаю ответы на многие свои вопросы. Что все-таки случилось с Келси Беллами, почему Эстер поменяла имя на Джейн Жирар и подыскивает себе новую соседку вместо меня? Зачем она сняла в банкомате полторы тысячи долларов? Ничего не понимаю, совершенно ничего.

– Вы Джейн… – говорит незнакомка у домофона и смотрит на карточку, которую сжимает в руке. – Вы Джейн Жирар?

Интересно, кто же теперь Эстер Вон? Знаю ли я Эстер?

Я быстро качаю головой: нет, я не Джейн Жирар, но я ее соседка, меня зовут Куин. Догадываюсь, что незнакомке все равно, как меня зовут. Она пришла к Джейн.

– Вот и хорошо, – говорит она, вздыхает с облегчением, широко улыбается, встряхивает пышными волосами. – Смотрите, что я нашла! Представьте себе, она валялась в мусорном контейнере!

Я беру сумку, радуясь, что у меня есть хоть что-то, какая-то часть Эстер. Прижимаю сумку к груди. От сумки еще слабо пахнет Эстер, хотя ее аромат сильно разбавлен запахами помойки и резкими духами незнакомой дамы с нотками жасмина и розы.

– Вы нашли сумку в мусорном контейнере? – переспрашиваю я, просто чтобы убедиться, что не ослышалась.

Она кивает и рассказывает, как собиралась выкинуть бумажный стакан из-под кофе, как вдруг увидела на куче пакетов из-под фастфуда эту сумку. Ее внимание привлек синий цвет.

– Красивая сумочка, – говорит она. – Такие красивые вещи не выбрасывают! Я решила, что сумка попала в помойку по ошибке. – Она добавляет, что живо представила, как волнуется моя соседка, узнав о пропаже: – Я бы точно забеспокоилась, если моя сумка потерялась.

– Очень любезно с вашей стороны, – говорю я, нисколько не кривя душой. Незнакомка в самом деле очень любезна – разумеется, если у нее нет какого-то скрытого мотива. Сейчас я уже ни в чем не уверена. Я слишком устала и издергалась. У меня раскалывается голова и дрожат руки. Если в голове появятся новые вопросы, она может просто лопнуть.

Как сумка Эстер очутилась в мусорном контейнере?

– В каком контейнере вы ее нашли? – спрашиваю я.

– Вон там. – Незнакомка неопределенно машет рукой в сторону Кларк-стрит.

– Вы нашли ее сегодня, сейчас? Несколько минут назад?

Она качает головой и вздыхает:

– Нет, пару дней назад… У меня выдалась трудная неделя. По-настоящему трудная. – Как будто ее слова способны объяснить, почему она решила вернуть сумку только через день или два. – Я живу неподалеку, – продолжает она. – Вот и зашла по пути… – Под конец она говорит, что Джейн… Джейн! – нужно быть внимательнее, тем более если она носит в сумке столько денег!

До меня кое-что доходит: во-первых, эта дама рылась в сумке Эстер, и, во-вторых, там лежит крупная сумма – полторы тысячи долларов.

Эстер сняла деньги в банкомате, но не воспользовалась ими. Она не нанимала убийцу, чтобы тот меня прикончил. Она не отправилась в отпуск в Доминикану и не пьет сейчас клубничные «Дайкири».

Где же Эстер?

– Как вы узнали, где мы живем? – вдруг спрашиваю я.

Мы стоим на крыльце, вздрагивая от осеннего холода.

– Адрес есть на водительских правах… Не думайте, будто я сую нос в чужие дела! – Голос у нее и извиняющийся, и обиженный. Конечно, она рылась в сумке, значит, сунула нос в чужие дела. – Я просто хотела вернуть сумку. Вы передадите ее своей соседке… Джейн?

– Да, конечно, – киваю я. Еще раз благодарю незнакомку, мы прощаемся, я вхожу в подъезд и мягко прикрываю за собой дверь.

В нашей квартире никого нет, но в ней пахнет Эстер: ее готовкой, ее дезодорантом с ароматом пиона. На меня накатывает ностальгия.

Медленно подхожу к ее двери и, едва переступив порог, вижу, что ее рыбка плавает брюшком кверху. Подхожу к аквариуму, выключаю свет, чтобы не смотреть на бедную мертвую рыбку на розовых камнях. Из-за шипения фильтра мне кажется, что она дышит, хотя я уверена, что нет. Она побелела – признак гниения. Я стучу по стенке аквариума, но рыбка не шевелится. Она умерла. Рыбка Эстер умерла. Давно ли?

Одними губами произношу: «Прости, рыбка». Сама не знаю, что я сделала, но не сомневаюсь, что снова поступила неправильно.

В третий раз обыскиваю квартиру, идя по собственным следам. Я в полном отчаянии.

Здесь должно быть что-нибудь еще, что я упустила.

Снова роюсь в ящиках стола и комода; заглядываю в ее шкаф. Наугад перебираю вещи и швыряю их на пол, не думая о беспорядке. Я мну ее бумаги; вынимаю ящики из письменного стола, ищу фальшивое днище. Я тяжело дышу, я усердно тружусь.

Ничего.

В комнате Эстер моими стараниями полный кавардак. От злости я швыряю на пол стаканчик с карандашами. Роюсь в стопке учебников и один за другим кидаю их на пол. Они падают с громким стуком. Миссис Бадни, наверное, сейчас начнет стучать в потолок шваброй, но мне плевать.

Звонит мой мобильник – я уверена, что это Бен. Наконец-то он ответил! Но я не могу остановиться. Я должна найти Эстер. Добравшись до нижнего учебника в стопке, я наступаю грязными туфлями на голубое с оранжевым одеяло Эстер. На ткани остаются темные следы. Живо вспоминаю, как в тот день Эстер говорила: «Сушеный укроп стоит здесь… А арахисовая мука – здесь».

Ей не понравится, что я сотворила с ее комнатой и ее вещами. Очень не понравится.

– Здесь ничего нет, – говорю я сама себе, вскинув руки вверх. Признаю свое поражение.

С двойным рвением обыскиваю гостиную и кухню. Выдвигаю все ящики, отодвигаю все, что можно отодвинуть, снимаю картины, отгибаю угол ковра. Просовываю руку за диванные подушки; обстукиваю стены, надеясь найти тайник. Заглядываю даже в вентиляционное отверстие – в нем можно что-нибудь спрятать. Но не нахожу ничего, кроме пыли и грязи.

В голову приходит неожиданная мысль, и я оживаю. Одно место я еще не обыскивала. Влезаю на столешницу и осматриваю верх кухонных шкафчиков, заглядываю в узкие щели между ними. Последняя попытка найти хоть какой-то след, любую зацепку. Хоть что-нибудь. Я оставляю грязные следы на столешнице, но мне плевать. На шкафчиках тоже ничего нет.

И вдруг, еще стоя на столешнице, я кое-что замечаю. Во время обыска я совершенно выбилась из сил, вспотела, раскраснелась. Я закатываю рукава свитера до локтей и вдруг замечаю на полу у двери что-то синее. Сумку Эстер! Она лежит там, где я ее бросила.

Спрыгиваю со столешницы и, не обращая внимания на боль в коленях, хватаю сумку. Как же я про нее забыла?! Переворачиваю, трясу, высыпаю содержимое на пол. Саму сумку откладываю в сторону после того, как расстегиваю и застегиваю все карманы, ощупываю подкладку, ища потайное отделение. В одном карманчике нахожу пластинку жвачки.

На полу валяются: швейный набор, повязка на голову, зеркальце, три тампона, мятные леденцы, синий бумажник Эстер – в тон сумке – пачка бумажных носовых платков, книга, ключи. Ключ от входной двери, ключ от двери квартиры, ключ от навесного замка в ее складском боксе.

И сложенное втрое письмо, напечатанное на машинке. Еще одно!

Оно адресовано человеку, которого автор называет «Любовь моя», и подписано: «С любовью,Э. В.».