ИНОГДА осознаешь, что видишь сон, но он настолько чудесен – или даже настолько кошмарен, – что завораживает, и ты заставляешь себя смотреть дальше и не просыпаться. Джеймс Бьюкенен видит как раз такой сон. Годы, проведенные под именем Зимнего солдата, стерты из памяти, и теперь он снова подросток по прозвищу Баки. Кожа ощущает знакомое прикосновение сине-красной формы. Он на задании, в самом сердце «Крепости Европа» на территории Третьего Рейха со своим лучшим другом Капитаном Америка. Они из последних сил плетутся через серое дымящееся поле городских руин, которые то и дело напоминают Сен-Ло в день высадки в Нормандии, Лондон в период бомбежек или Всемирный торговый центр 11 сентября.

В темном небе два истребителя со свастикой разворачиваются для захода на обстрел с бреющего полета. Кэп и Баки ныряют в укрытие от шквала пуль, которые оставляют параллельные борозды в усыпанных обломками булыжниках улиц. Из своего убежища за частично разрушенной стеной церкви они наблюдают, как самолеты начинают второй заход. На подфюзеляжных подвесках закреплены бомбы. Следующая атака будет намного серьезнее простого свинцового дождя.

Капитан Америка показывает на проем в полу церкви и ступени, ведущие в темноту. Спустятся ли они в эти катакомбы? Врата ли это в Аид? Или вход в кроличью нору, обещающий волшебное приключение?

Баки идет первым, ныряя в неизвестность. У него собой все же не что-нибудь, а автомат Томпсона. Темнота вытягивается в горный туннель, своды которого поддерживают необтесанные доски. Наверху на немецком спорят голоса – двое солдат в серой форме, округлых пехотных касках, напоминающих ведерки для угля, и с пистолетами-пулеметами из штампованного металла. Герои молча обмениваются сигналами. В темноте быстро начинается и заканчивается потасовка, и солдаты вермахта лежат, хитроумно переплетясь между собой. Стены шахты каким-то образом превратились в свинцовое небо. На горизонте видны вспышки артиллерийских орудий. Над измученной взрывами землей летают красные трассирующие пули. Баки определяет, откуда ведут стрельбу, и пробивается в сторону залитой грязью воронки, где немецкий пулемет очередями извергает из себя металлическую смерть. Капитан Америка налетает на воронку красно-бело-синим вихрем и сминает солдат у орудия щитом.

Баки в ужасе смотрит, как его старший друг и наставник поднимает тяжелое оружие с ленточной подачей с подставки и разворачивает его в сторону войск, которые пробиваются с той стороны тумана. Войск в форме цвета хаки и с винтовками «Эм-Уан Гаранд».

Американские военные.

– Стив! Ты что делаешь? Это наши!

К Баки поворачивается лицо, непривычно искаженное ненавистью.

– Прочь с пути высшей расы.

Дуло пулемета обращается на Баки, а трассирующие пули будто плывут, раздуваясь красными воздушными шариками, пока не попадут в цель и не заставят ее изойти криком.

Вопль смолкает, и вместе с ним исчезают серое небо, руины и залитая грязью воронка. Баки повисает в оковах сдерживающего аппарата. Доктор Фаустус поглаживает бороду одной рукой, а в другой крутит монокль. У его локтя суетится светловолосая медсестра в зеленой форме. Баки ее лицо кажется смутно знакомым. Он слишком слаб и накачан веществами, чтобы вспомнить ее.

– Весьма любопытно. Я ожидал, что ты быстро сломаешься, учитывая, что вытворяли с тобой в Советском Союзе, но ты подкинул мне сложную задачку.

Баки больше, чем когда-либо, хочется укусить Фаустуса за нос.

– Убирайся из моей головы, жирдяй.

– В том, как работает человеческий разум, я разбираюсь лучше всех на свете, парень. Неужели ты думаешь, что мой дух надломит замечание кого-то вроде тебя о моих внушительных размерах?

– Кому ж понравится, когда его поносят за жирный живот, обрюзгший ты жировой жбан.

Доктор Фаустус старается сохранить равнодушное выражение, но голос выдает его уязвленное самолюбие.

– Твои нелепые аллитерации меня не задевают, но я рад, что ты столь бодр духом. Это выдает в тебе дурной характер, который я могу подчинить своим целям.

Фаустус поворачивается к ассистирующей ему медсестре. Она держит в руках поднос с множеством наполненных шприцев.

– На сей раз – двойную дозу.

– Хорошо, Доктор Фаустус.

Она вводит иглу в руку Баки и нажимает на поршень шприца. В Фаустуса впиваются безжалостные глаза Зимнего солдата, на лице которого не осталось и следа от юного напарника Капитана Америка. Взгляд меркнет, опускаются веки, подбородок бьется о грудь. Доктор Фаустус достает монокль и протирает его галстуком.

– Превосходно. Ну что ж, начнем сначала?