Глава 15
Редкостная бурда
Небольшая кофейня на берегу полноводной Влтавы, в Летенских садах, была настолько уютной, что уходить решительно не хотелось. Алина, конечно, только подошла и устроилась за столиком, но уже не хотела расставаться с этой умиротворяющей обстановкой, удобным плетеным креслом и пением птиц. Которых в городе можно услышать не везде, потому как выжить эти птахи способны далеко не в любой среде.
Прага не просто столица. Это крупнейший город Европы с населением более миллиона человек. Да к тому же еще промышленный центр и крупный железнодорожный узел. Многочисленные заводы, паровозы, трамваи, автомобили, речные пароходы и самоходные баржи. Все это испускает пар, издает характерный машинный запах и чадит. Копоть оседает на нарядных фасадах зданий, лишая их прежней прелести.
Город прекрасен. Но пришедший в него прогресс все больше и больше делает его серым, хмурым и даже мрачным. Подобная же картина наблюдалась и в Петрограде. Но сегодня ситуация кардинально меняется ввиду принятия ряда запретов. Во всяком случае, в его центральной исторической части. Вот и в Праге все чаще поднимается вопрос об ограничении в городе транспорта с грязным топливом.
Правда, пока это только досужие споры в Национальном собрании, где никак не могут прийти к единому мнению. Но вот касаемо Летенскоих садов решение было принято практически единогласно. Любому паровому транспорту запрещалось приближаться к нему ближе определенной черты. Речные суда, за исключением гребных, должны были проходить мимо сада, придерживаясь правого берега Влтавы. На территории сада дозволялся только конный или велосипедный транспорт.
Последние, кстати, возможно арендовать при входе в парк. У всех заведений были предусмотрены велосипедные стоянки. Оставив там стального конька, можно спокойно посидеть в той же кофейне. Алина с удовольствием прокатилась бы, но не могла себе это позволить. Офицеру не пристали подобные развлечения. Нет, если в гражданском платье, то пожалуйста, если же на вас форма, то будьте любезны соответствовать. Но даже длительная пешая прогулка в столь идиллическом месте была в удовольствие.
– Здравствуйте, госпожа подпоручик. Меню или вы готовы сделать заказ? – едва только она опустилась в плетеное кресло, тут же появился официант.
– Я кое-кого жду. Поэтому пока выпила бы чашечку кофе с парой круассанов. Если это возможно.
– Разумеется, – с учтивым поклоном ответил он.
– Секундочку, – остановила она его.
– Да?
– Сегодняшние номера «Пражского экспресса» и «Мадьяр немзет», пожалуйста.
– Непременно.
Газеты он принес сразу, и Алина тут же развернула чехословацкое издание. Не сказать, что она так уж верила прессе. Но чего у репортеров и владельцев издательств было не отнять, так это выражения настроений в правительстве, и как следствие намеченный им курс. Поэтому светская хроника ее не интересовала, и она сразу же перешла к разделу новостей политических.
Ну, тут ничего особенного. Говорится о прорыве обороны германскими войсками, о стойкости чехословацких войск и их русских союзников. Очерк об одном из переломных моментов боя у Десова, в немалой степени отведенный ее персоне, занимал чуть не всю четвертую страницу. Упоминалось здесь и о том, что в результате двух контрударов в направлении Варетин и Хваловице войска союзников вышли к государственной границе Чехословакии, вернув занятые было территории.
Вообще-то новость уже и не новость, а по факту история. Однако отчего бы не трубить о своих успехах и десяток раз. Тем более что хватает разных умников. Мол, вместо того, чтобы лить кровь, можно было бы и поступиться Судетами. Там ведь в основе своей проживают немцы. Вот пускай и катятся к своим гансам.
Настроения эти были больше присущи словакам. В их среде муссировалось мнение относительно того, что их кровь льется за интересы чехов. И кто стоял за такими вбросами гадать не приходилось. Нет. Далеко не только Германия. Но и Англия с Францией. А ведь вроде как союзники Чехословакии.
Ну и конечно же каждая статья сквозила призывами к единению и братскому добрососедству различных национальностей, проживающих в республике. Бравурные заявления, вера не в победу, а в то, что удастся отстоять свою свободу и независимость. Призыв к Лиге Наций все же достучаться до благоразумия германского правительства. Но нет и намека на гневную риторику и обвинения в агрессии. Одно только недоумение по поводу происходящего.
Как раз когда закончила с чехословацкой газетой, принесли кофе и круассаны. Она тут же потянулась к выпечке, источающей умопомрачительный аромат. Хороший здесь повар, нечего сказать. Сомнительно, чтобы тут был отдельный кондитер. Все же кафе небольшое.
Надкусив рогалик, Алина сделала небольшой глоток кофе и развернула венгерское издание. Страна нейтральная, сообщение с ней сохранялось как и в довоенное время. Поэтому номер был уже сегодняшний, доставленный авиапочтой. Хм. Вот оно, значит, как. Коротенько так подмечено о контратаке союзников, выходе на прежние рубежи и наметившемся равновесии.
О бомбардировке Дрозендорф Штадта ни строчки, ни слова. А ведь должны были заливаться соловьями по этому поводу. Григорий рассказывал, что хотя дирижабли и бомбили станцию, забитую войсками, накрыли большую площадь и городок тот практически стерли с лица земли. Помнится, после бомбардировки Генрики в Испании шум подняли до небес.
И еще. Алина быстренько прочитала всю газету, от корки, до корки. При ее талантах это было несложно. Так вот, она ни разу не встретила слово «война». Происходящее называли «пограничным конфликтом», «территориальным спором», «противостоянием», «недоразумением», но только не «войной». Вообще весь номер был пронизан идеей, что происходящему должна дать оценку внеочередная сессия Лиги Наций.
И это издание Венгрии, имеющей территориальные притязания к Чехословакии? До сих пор мадьяры не стеснялись в выражениях и претензиях к соседям. Интересные дела творятся на европейской политической арене.
Англия, Франция и Америка своим бездействием допустили фактическую аннексию Австрии. Потом отдали на растерзание Чехословакию. Но теперь, похоже, спохватились и решили спешно затолкать джинна обратно в бутылку. Оттого и столь обтекаемые формулировки. Алина была уверена, что, возьми она французские или английские издания, и там обнаружит ровно то же самое.
Вот только унять Гитлера будет не так чтобы и легко. Ему уже утерли нос в Испании, пусть он туда по факту и не вводил регулярные войска. И сделала это Россия, которая вроде как так же не была представлена регулярными частями. Но вот здесь они сошлись лицом к лицу. И что-то сомнительно, чтобы фюрер согласился убраться несолоно хлебавши.
Алина понятия не имела, что там задумал Алексей Второй. Но отчего-то была уверена в том, что у него спрятан козырь в рукаве. Что именно, бог весть. Но император явно удался не в своего батюшку, а скорее уж в деда. И это подмечали многие. Разве только статью он, конечно, подкачал. Александр Третий был крупным и крепким мужчиной, чего никак не сказать о внуке.
– Алина Владимировна, позвольте вас приветствовать, – остановившись рядом со столиком, с легким кивком произнес подошедший Азаров.
– Только не нужно целовать мне ручки.
– Отчего же. Мне как раз очень хочется, – по обыкновению впившись в нее взглядом, разочарованно протянул он.
– Во-первых, офицер, целующий руку офицера, это… Как бы помягче сказать… – наигранно подбирая слова, начала отвечать она.
– Не утруждайте себя, – присаживаясь напротив и пристраивая фуражку на соседний стул, перебил Азаров. – А что «во-вторых»?
– А во-вторых, Григорий Федорович, с некоторых пор мы друзья, а на друзей так плотоядно не смотрят.
– Еще недавно мы были врагами. В народе же говорят, что от ненависти до любви один шаг, и наоборот. Про дружбу ни слова. Не подразумевается дружба между мужчиной и женщиной. И коль скоро мы уже не враги, то-о…
– Не дождешься, Азаров.
– Прошу меню, – подошел к столику давешний официант.
– Не нужно меню, братец. Ты вот что, принеси-ка два бифштекса с кровью. Чекушку «смирновки», салат какой-нибудь и…
– Азаров, я вообще-то, пока тебя ждала, успела выпить кофе и закусить его круассанами, – перебила девушка разошедшегося капитана.
– И что? Какой бронеходчик откажется от мяса?
– Ладно. Но ты ведь знаешь, что я не пью.
– Пьешь. Просто немного. А там и пить-то нечего. Кстати, любезный, а собери-ка все фрукты, какие найдутся, сахар и вообще все необходимое, чтобы смешать пунш.
– Прошу прощения, но-о…
– Ты подготовь, а там я пройду на кухню и все сам сделаю. Надеюсь, ваш шеф-повар не будет оскорблен в своих нежных чувствах.
– Я спрошу у него, – с самым серьезным видом заверил официант.
– Что, Азаров, решил снова сымпровизировать? – припомнив их знакомство, хмыкнула Алина.
– А вдруг получится? Помнится, тогда ты была в восторге от моего пунша.
– Ты хорошо помнишь, чем все закончилось?
– Еще бы, – многозначительно стрельнув в нее взглядом, произнес он.
– На этот раз даже не надейся. Влезть под платье я тебе не позволю.
– Даже не сомневаюсь в этом. Чтобы подо что-то влезть, нужно, чтобы это «что-то» было в наличии. А платья-то на вас и нет-с, – игриво разведя руками и выпятив нижнюю губу, возразил Азаров.
– Расстегнуть мундир или стянуть галифе у тебя так же не получится, – откинувшись на спинку плетеного кресла, закинув ногу на ногу и сцепив руки на колене, с деланой угрозой предупредила девушка.
– Лезть с подобными притязаниями к офицеру… Ну-у, я не зна-аю. Ждал пять лет, обожду еще пяток. Не беда, – пожав плечами, простодушно заявил он.
– Ты это о чем?
– Через пять лет ты расстанешься со своей зеленой кожей и вновь превратишься в Алину прекрасную, обряженную в прелестное платьишко. И вот тогда-а…
– Ага. То есть пять лет у меня все же есть. Тогда, будь добр, прекрати всякий раз при нашей встрече раздевать меня взглядом.
– Этого я не могу.
– Пошляк.
– Вообще-то ничуть не бывало. Я как раз со всем уважением и тактом. Это ты со своей юной непосредственностью эмансипированной особы готова все опошлить.
– Аза-аров! – возмущенно выпрямилась в кресле девушка.
– Прошу прощения, господин капитан, повар не имеет ничего против того, чтобы вы самостоятельно приготовили пунш, – возвестил вернувшийся официант.
– Ага, – тут же подхватился Григорий. – Алина, никуда не убегай. Как только вернусь, буду готов положить голову на плаху.
– Иди уж, мастер-обольститель, – отмахнулась девушка.
Отсутствовал Григорий недолго. Все же не прием в графском доме. При наличии под рукой всего необходимого дело сладилось весьма споро. И уже через несколько минут он вернулся со стеклянным кувшином с желто-зелено-красноватой жидкостью.
– В прошлый раз цвет был другой, – с сомнением произнесла девушка.
– Я же говорил тебе, что повторить прошлый подвиг не в состоянии.
– Но ты хотя бы попробовал, что там намешал?
– Не-а, – весело мотнул головой Григорий.
– То есть честь первой отведать волшебный эликсир твоего приготовления выпала мне?
– Ага. – Энергичный кивок и не менее довольное выражение лица.
– Ну, смотри, Азаров, опозоришься – сам виноват, – подставляя под кувшин свой фужер, пригрозила она.
Отпила. Покатала на языке. Удовлетворенно кивнула и посмотрела на капитана:
– Точно не пробовал?
– Точно.
– Ну что ж, Григорий, должна в очередной раз заметить, что импровизации тебе удаются, – забирая у него кувшин, похвалила Алина.
– Но-о…
– Перебьешься, Азаров. Это мое. Тут всего лишь литр.
Подали мясо, и Григорий разлил по рюмкам водку. Посмотрел в глаза девушки и дернул уголком губ.
– Ну что, Алина, за павших. Царствие им небесное.
Выпили не чокаясь. Посидели молча, думая каждый о своем и отдавая должное великолепно приготовленному мясу. Алина с какой-то маниакальной жадностью запивала вкусное мясо пуншем. Отчего на его губах сама собой проступила легкая улыбка удовлетворения. Всегда приятно, когда у тебя что-то получается и это ценят другие.
– Гриша, а ты чего такой помятый? Неужели все еще после той расчудесной химии отойти не можешь?
– Отчего же. Давно уж отошел. Хотя вот знаешь, есть желание вновь испытать то чувство. Это не передать словами. Ну ей-богу, у тебя словно крылья вырастают.
– А подсесть не боишься?
– Во-первых, у меня той химии не осталось. Забрал у парней все, что было, и вернул Егорову. Пусть хоть выбрасывает, хоть обратно по упаковкам фасует. А во-вторых, если судить со слов Игната, подсесть на те таблетки попросту невозможно. Если не придерживаться определенных правил и не делать значительные перерывы, то она сведет в могилу быстрее, чем, скажем, запущенный случай малярии.
– Так а чего же тогда такой помятый? – вновь делая большой глоток, поинтересовалась девушка.
– Видишь ли, пока ты тут наслаждаешься видами Праги, я изучал строение гауптвахты изнутри, а там отчего-то полно клопов.
– Даже так, – не выдержав, хмыкнула она.
– Не смешно. Так что даже если бы ты решила меня соблазнить, то я и не подумал бы раздеваться, потому как похожу на какого-нибудь прокаженного.
– Ладно, не буду смеяться. Погоди, так что же получается, ты, значит, по тылам, да еще и такую атаку провел, что любо-дорого, а тебя на губу?
– Ну, на губу меня не за это. Должок за мной был. Вот Егоров и припомнил. А что до тех похождений… Н-да. Ну, парней-то чин по чину наградили крестами. А вот меня… Хм. Словом, жду решения. И похоже, что спишут меня из армии вчистую.
– Гриша…
– Алина, вот только давай без сочувствий, ладно? Я не пропаду. Кстати, поздравляю. Слышал, тебя представили к «Георгию» четвертой степени и к «Николаю Чудотворцу» – второй.
– Ну, представили, но пока не наградили.
– Наградят, я не сомневаюсь.
– А я вот, глядючи на тебя, уже и не уверена.
– Брось, я особый случай, – легкомысленно отмахнулся Азаров. – Думать нужно, прежде чем кидаться с кулаками на штабное начальство. Кстати, я пока сюда шел, встретил на центральной аллее нашего общего друга Кондратьева. К нему приехала супруга. Они как раз направлялись на карусели. Ты как насчет подурачиться малость?
– Если только в рамках, – тут же поставила условие девушка. – А то еще решишь, что тебе уже наплевать.
– Не переживай, не решу. Из-за обид на начальство позорить офицерское звание и не подумаю. Видишь, даже к твоей неприступности со всем уважением.
– Азаров!
– Все-все, молчу. Ну так что, идем?
– Непременно, – одним глотком допивая пунш, поспешила согласиться она.
После чего они дружно поднялись и направились на выход. Ни капли кокетства или заигрывания между ними не было и в помине. А еще Григорию показалось, что при упоминании о супруге Кондратьева у Алины в глазах загорелся какой-то огонек… Конечно, может, ему и показалось, но вот ассоциация с собственничеством и чем-то, схожим с ревностью, промелькнула.
Признаться, от подобных наблюдений у него самого шевельнулся червячок ревности. Но… По сути, ревновать пока некого. И потом, уж на что, на что, а на глупости Дробышева не пойдет. Клим женат, и у них сын. Только вот отчего-то гложет что-то душу, хоть тресни.
– Иржи, ты запомнил рецепт этого пунша? – прибрав со столика и заглянув на кухню, поинтересовался официант.
– Зачем? – не понял повар.
– Вот сомневаюсь, что этот капитан станет патентовать его состав, а ты мог бы сделать его своим фирменным. Та девица-подпоручик пила его так, словно это нектар богов. Ни капли не оставила.
– Да? – вздернул брови повар.
– Ты удивлен?
– Конечно. Офицер как раз оставил часть в чашке. Я уже вылил все в помои. Даже когда он его только смешивал, я уже понял, что это редкостная бурда. А когда попробовал – лишний раз в этом удостоверился. Но кто я такой, чтобы указывать клиенту, – отмахнулся повар и вернулся к приготовлению очередного блюда.
Пусть сегодня не воскресенье, тем не менее, хвала Господу, недостатка в клиентах нет. И ему нужно их накормить, дабы они ушли довольные и непременно вернулись.
