История космоса, к сожалению, не обошлась без целой плеяды погибших космонавтов. Наиболее резонансной считается гибель первого космонавта Юрия Гагарина, хотя случилась она совсем не в космосе. Гагарин погиб в ходе тренировочного полета на учебном самолете.

И то, что произошло утром 27 марта 1968 года, повергло мир в горе и ужас. Возможно, эта катастрофа стала жестокой платой за то, что человек посмел вырваться в космос. С того рокового полета прошло более 40 лет, а споры о причине трагедии продолжаются до сих пор. Возможно, судьбе было угодно, чтобы в памяти человечества Гагарин навсегда остался молодым.

В то мартовское утро с аэродрома Чкаловский в 10 часов 19 минут взлетел учебно-тренировочный истребитель МиГ-15 (борт 625), который пилотировали полковник Юрий Гагарин и полковник Владимир Серегин. Пробив нижний край облачности на высоте 900 метров, Гагарин и Серегин начали выполнять полетное задание. Отработав задание, пилоты пошли на снижение. Но в следующий момент в облаках что-то произошло, и самолет начал стремительно падать. Через 50 секунд МиГ ударился о землю в 65 километрах от базового аэродрома.

…В этот день было холодно, низкие тяжелые облака прижимались к земле. В такие дни обычно настроение на нуле. Но это полеты, которых он так долго ждал. Гагарину предстоит подняться в воздух трижды: один раз с командиром полка Серегиным, выполнявшим в этих полетах функции инструктора, и дважды самостоятельно. Вот только метеорологи пока не торопятся, а от их прогноза будет зависеть, летать сегодня или нет. Интересная и почти мистическая история: в 8 утра Гагарин подъехал к КПП военного аэродрома Чкаловский и уже у ворот понял, что впервые в жизни забыл дома пропуск. Придется возвращаться, а это дурная примета.

Летчик-космонавт генерал-майор авиации Алексей Леонов вспоминал: «Его могли пропустить и без пропуска, служба аэродрома Чкаловская знала его в лицо. Но, будучи внутри человеком дисциплинированным, Юра понимал, что не надо нарушать, не надо создавать прецедент, поэтому он вернулся домой, взял свой пропуск и положил в нагрудный карман».

Перед полетом все было как обычно: медкомиссия, полетное задание. Предстояло выполнить обязательную пилотажную программу: виражи, пикирование, бочки – словом, ничего из ряда вон выходящего.

В 1963 году Гагарина назначают заместителем начальника центра подготовки космонавтов в Звездном. Поэтому не летать он не имеет права. Он проходит наземную переподготовку и сдает все экзамены на «отлично». Теперь дело за малым – подтверждением летной годности. Сначала Гагарин должен совершить обязательные полеты в паре с инструктором и только после этого может самостоятельно сесть за штурвал боевого истребителя.

Перед полетом командир Владимир Серегин, бывший фронтовик и летчик-испытатель высшего класса, опаздывает. Потом выяснилось, что он был на ковре у начальства и вернулся оттуда заметно расстроенным. Генерал Кузнецов считал, что погода нестабильная и, возможно, даже был предупрежден о нежелательности полета. Факт тот, что разговор Серегина с генералом Кузнецовым вышел неприятным, но истинная причина конфликта так и осталась неизвестной.

Так или иначе, борт 625 разрешение на взлет получил. Накануне Серегин сам летал в сторону Киржача в плохую погоду и еле дотянул до запасного аэродрома. Понимая, что проблемы могут повториться, он взял на борт два дополнительных топливных бака – полтонны горючего. Впрочем, Серегин как главный испытатель МиГ-15 знал, что маневренность этой машины при дополнительном весе резко падает, но выбрал из двух рисков, как ему показалось, меньший.

МиГ взлетел и резко набрал высоту. Зона полетов была определена районом радиусом в несколько сот квадратных километров. Здесь проводили испытания новых машин УКБ Сухова и Микояна, рядом – части ПВО. Радиообмен вел Гагарин, а не командир, как это положено. Наконец на заданной высоте пилоты начинают выполнять намеченную программу. По всем нормам на это должно уйти минут пятнадцать, но всего через пять минут, то есть в 10.29, Гагарин передает на базу об окончании задания. Руководитель полетов должен был насторожиться, но отнесся к этому спокойно. На борту командир полка, а он имеет право действовать самостоятельно, и в том числе, если надо, сократить полеты. И это были последние слова Гагарина.

…Через четыре минуты после того, как экипаж Гагарина и Серегина должен был завершить разворот на приводной маяк аэродрома и сообщить о начале снижения, последовал запрос руководителя полетов. Однако борт 625 молчал. Повторный запрос руководителя полетов – 625-й молчит. Последовал приказ всем бортам, находящимся в этом районе, выйти на связь с 625-м. Но все было тщетно. Когда стало ясно, что у экипажа кончилось горючее, всех охватила тревога. По команде срочно подняли в воздух вертолеты. Спустя полчаса один из вертолетчиков сообщил, что южнее поселка Новоселово горит лес, что четко видна большая воронка, дым и пожар. Ему было приказано садиться и осмотреть место происшествия. И когда заговорила рация, все услышали то, чего боялись больше всего.

Спасатели прибыли на место только вечером и увидели яму глубиной примерно шесть метров. Оттуда доставали и вынимали все, что можно было вынуть. Два батальона солдат двое суток прочесывали местность. Собирали абсолютно все, что попадалось под ноги, – от стекляшек до фантиков, несколько раз просеивали почву через сито. Точку в поисках поставил летчик-космонавт Алексей Леонов: «Поначалу нашли следы Серегина – его демисезонную куртку. А вот следов Юрия Гагарина найти не удалось, обнаружили только его планшет и портмоне с портретом Королева. Поэтому было основание верить, что Юра катапультировался. Однако следов катапульты не нашли… Находки были куда страшнее. Дело в том, что накануне мы с Юрой были в гостинице «Юность», что в Лужниках, и он там ходил подстригаться. Я тогда обратил внимание, что на шее у него бархатная, темно-коричневая, размером миллиметров пять родинка… Ну, и когда мне показали все, что собрали, в эмалированное ведро, я увидел… эту самую родинку. И сказал: «Все, больше можно не искать, это Юрий».

…Сразу же после катастрофы Гагарина и Серегина была создана правительственная комиссия по расследованию. В нее входили представители ЦК КПСС, Министерства обороны, КГБ, а также ученые из летных и медицинских институтов. Курировал работу комиссии секретарь ЦК Дмитрий Устинов, будущий министр обороны. Были собраны и тщательно изучены обломки и детали МиГа-15 – всего 95 процентов сухого веса самолета. За 4 месяца накопилось 29 томов документов. Кажется, ничто не должно ускользнуть от внимания поисковиков. Но расследование заходит в тупик: из полутора десятков версий ни одна уверенно не объясняет случившееся и не отвечает на некоторые вопросы. В частности, как при нормальном полете могла сложиться аварийная ситуация? Почему она развивалась так стремительно? Почему летчики не катапультировались? В итоге комиссия сформулировала официальную версию аварии: она произошла из-за резкого маневра для предотвращения входа в первый слой облачности или отворота от шара зонда в усложненных метеоусловиях. Но она и сегодня для многих экспертов звучит неубедительно.

Специалисты предположили столкновение с воздушным шаром (метеорологическим зондом), после которого самолет сорвался в штопор. Тогда эти зонды запускали для получения параметров атмосферы по высоте. В этих зондах существовала снизу 3-килограммовая подвеска – по сути, ящик с инструментами. Он небольшой, но при высокой скорости самолета возможен сильный удар. А ракетчики о запуске зондов никого не оповещали. Может быть, этот зонд близко прошел или чиркнул, и они сделали резкий отворот – все-таки МиГ-15 нельзя сравнить с современными самолетами. И действительно, в районе падения самолета нашли десятки воздушных шаров, диаметром от 8 до 16 метров. Вот только записи метеорологов говорили, что время запуска шаров не совпадало со временем катастрофы.

Входившие в состав правительственной комиссии по расследованию обстоятельств этой трагедии эксперты обратили внимание на то, что в самолете мог остаться полуоткрытым один из вентиляционных кранов. Это можно было обнаружить только на высоте. Они, скорее всего, и обнаружили, выполнив первое упражнение – восьмерку. Дальше они выполняют действия строго по инструкции – именно так учат испытателей. А инструкция гласит: если кабина разгерметизирована, нужно прекратить выполнение задания, экстренно снизить высоту полета до 2 тысяч метров и возвращаться на аэродром.

При этом скорость вертикального снижения у Гагарина и Серегина достигла невероятной величины – 145 метров в секунду. В этом случае в разгерметизированной кабине давление росло лавинообразно. Такой быстрый перепад давления мог вызвать у летчиков потерю сознания или, по крайней мере, предобморочное состояние. А если пилот оказался в предобморочном состоянии, то самосознание у него возвращается через 5–15 секунд, способность оценивать обстановку и понять, что с ним происходит, – через 15–25 секунд, а способность целенаправленно управлять самолетом возникает через 30–120 секунд.

Между тем техническая экспертиза заявила однозначно: экипаж МиГа боролся до конца. После удара о землю фюзеляж самолета находился на поверхности, а не зарылся в глубину, как бывает при неконтролируемом падении.

Рассматривалась версия столкновения со стаей птиц. Такое уже случалось, и неоднократно, в истории авиации. Суть в том, что птицу засасывает в сопло истребителя, двигатель стопорится и машина выходит из строя. Версию подтверждает тот факт, что в конце марта идет большая иммиграция гусей. Поэтому были подвергнуты обследованию все лопатки двигателя турбины. Но ничего не нашлось – ни на сопловом аппарате, ни на фонаре. Впрочем, версия довольно слабая, потому что птицы выше одного километра не летают. Еще одна экзотическая версия – НЛО. В отчете комиссии есть показания очевидца, который видел около десяти тридцати утра в зоне пилотирования борта 625 странный светящийся объект.

Согласно официальным выводам комиссии по расследованию авиакатастрофы, МиГ-15 оказался в штопоре. Эту версию подтверждают и расчеты маневра, который могли совершить Гагарин и Серегин на последнем этапе полета. Установлено, что всего за 50 секунд самолет потерял около 4 тысяч метров высоты.

В ходе разбирательства обнаружились также недостатки в подготовке и обеспечении полетов аэродрома Чкаловский: постоянные задержки вылетов, ошибки радиолокаторного сопровождения. Уже после обрыва связи с бортом 625 на командном пункте еще 11 минут вели какой-то самолет. Также оказалось, что на аэродроме Чкаловский не работал локатор вертикального обзора, только азимутального. Но в то время и это допускалось.

Однако непонятно, почему летчики не катапультировались, как требовала инструкция. Ведь этот самолет вывести из штопора в облаках было невозможно, тем более с подвесными баками. Сын первого секретаря ЦК КПСС Сергей Хрущев считает: «Почему они не прыгнули – это понятно. Потому что по инструкции прыгать первым из МиГ-15 должен инструктор – Серегин. А неформально получается, что Гагарин, как первый космонавт, ценнее. И получилось, что Серегин не прыгнул, а Гагарин не прыгнул, потому что у него было заблокировано. И вообще, скорее всего, они просто, что называется, не дотянули, когда выходили из пикирования».

Экспертиза показала, что к рычагам катапульты летчики даже не прикоснулись. Скорее всего, Гагарин и Серегин поняли, что катапультироваться уже нельзя, что делать это уже поздно. Поэтому они решили выводить самолет из пикирования.

Опровергнуть так называемую штопорную версию без данных бортовых самописцев трудно, а черные ящики на МиГ-15 не устанавливали. Между тем, проигрывая ситуацию, оценивая все возможные варианты, уже тогда многие летчики-асы грешили на авиагоризонт. Одна из версий связана с тем, что была потеря пространственной ориентировки в облаках, и это вполне серьезно, потому что в тот день были действительно сложные метеорологические условия. Также проблема могла крыться в приборе АГИ-1 (авиационном горизонте), который был установлен на самолете МиГ-15.

Авиагоризонт – это основной пилотажный прибор в кабине самолета, с помощью которого летчик ведет пространственную ориентировку и управляет самолетом при полете в облаках. Недостаток индикации АГИ-1 в том, что на экране вверху прибора обозначена земля, а внизу – небо, то есть все наоборот… Внизу прибора имеется голубой фон и написано «снижение», а вверху – коричневый фон и надпись «набор». В экстремальной ситуации летчики могли, перейдя в голубой фон, думать, что они нормально снижаются. В те секунды, пока МиГ крутился в облаках, Гагарин и Серегин просто не могли понять, в какую сторону двигать рулями управления, чтобы вывести самолет в горизонтальный полет.

Но как только самолет выскочил под облака, летчики, увидев землю, мгновенно сориентировались и всего за 2 секунды вывели самолет из крена. Гагарин и Серегин рванули штурвалы на себя, чтобы перевести машину в режим набора высоты. От момента выхода из облаков до удара о землю прошло всего 6,5 секунды, и за это время летчики сумели переломить самолет, поднять его нос над линией горизонта. Однако перегрузка возросла до 12 единиц, вес четырехтонного самолета увеличился до 50 тонн, и крылья такой вес просто не смогли вытянуть. Самолет «на просадке» ударился о землю задней, нижней частью киля, срезав два дерева при падении. Носовая часть самолета при этом улетела вперед на 600 метров, а некоторые осколки – до 800 метров.

Собственно, истребитель почти готов был взмыть вверх. Гагарину и Серегину просто не хватило запаса высоты – каких-то пары сотен метров. Когда они это поняли, было уже поздно. В тот момент авиагоризонт показывал, что самолет находится над линией горизонта… но земля была слишком близко.

В то же самое время, когда Гагарин выполнял свой последний в жизни контрольный полет, всего в десятке километров, на аэродроме Киржач, еще одна группа центра подготовки космонавтов отрабатывала парашютные прыжки. Космонавты готовились к лунной программе, и руководил прыжками Алексей Леонов. Он вспоминает, что услышал два взрыва с интервалом в полторы-две секунды, причем второй взрыв полностью соответствовал звуковому эффекту перехода самолета на сверхзвук. Сразу после этого они вместе с Павлом Поповичем по рации связались с аэродромным начальством, сообщили об услышанном и узнали, что 625-й на связь не вышел.

Слова Леонова подтвердили и жители Новоселово. Они не только слышали взрыв, но и видели самолет. Только летел он вверх, а не вниз. Тогда троим очевидцам представили для опознания модели 10 истребителей, в том числе и секретных. Леонову стало ясно, что там летал самолет Су-15 – все три очевидца показали именно на него. Но дело в том, что он должен летать выше 10 километров, и значит, летчик нарушил задание, ушел ниже облаков, прошел почти что на сверхзвуке и… перевернул самолет Юрия Гагарина, который попал в плоский штопор.

Почему он нарушил задание? Может быть, на Су-15 летел один из высокопоставленных представителей ВВС? А они в свое время даже не предупреждали о том, что взлетают в воздух! В результате гагаринскому самолету пришлось еще дальше уходить из этой пилотажной зоны, а в соседней зоне, как назло, проводились локальные зенитные стрельбы. Выходит, Гагарина могли просто сбить зенитной ракетой по ошибке или, что скорее, он маневром пытался уйти от нее и свалился в штопор.

Как вспоминают очевидцы, военные в комиссии всеми правдами и неправдами пытались сохранить честь мундира. И расследование плавно перешло в плоскость «экипаж-среда», где виноваты пилоты или природные аномалии. А статистика говорила о вопиющих фактах – слишком быстро тогда рвались в небо, постоянно появлялись новые модели самолетов, и ежегодно разбивалось более сотни летательных аппаратов. О том, что была нарушена безопасность полетов или могла подвести техника, в выводах комиссии говорилось, но как-то вскользь.

Спустя 20 лет после трагедии Алексей Леонов и сотрудники летного НИИ под руководством академика Белоцерковского провели собственное расследование. Для некоторых уточнений группе разрешили поднять все архивные документы. С помощью компьютера была создана инженерная реконструкция катастрофы, куда ввели все параметры полета: угол падения – 70 градусов, тангаж – 150, курс падения – 120, правый крен – 35 градусов, скорость падения на выводе – 720 км/ч. И экспертиза показала, что все системы самолета до удара о землю работали штатно. Оставалась одна возможность, чтобы упасть через 50 секунд, – попасть в плоский штопор.

Но то, что Леонов обнаружил в материалах дела, повергло его в шок. Его доклад о двух взрывах был фальсифицирован – вместо интервала в две секунды фигурировали целых 20 секунд. Как считает космонавт, доклад был полностью переписан: «Это был мой акт, но переписанный чужой рукой. И самое главное, что 15–20 секунд означают, что сверхзвук и взрыв не имеют никакой связи между собой». Получалось, что никакого самолета вблизи гагаринского вообще не было. Возникает вопрос: что же это был за самолет? Или секрет был не в самолете, а в том, кто его пилотировал? И еще: кто мог получить доступ к секретным материалам и подделать некоторые из них?

По словам одного человека, имевшего доступ к секретной информации, имя которого по понятным причинам не подлежит разглашению, перед взлетом гагаринского самолета взлетели два истребителя МиГ-21 – сверхзвуковые перехватчики со скоростью порядка двух махов скоростей звука (2200 км/ч). Взлетали также еще два истребителя Су-11, тоже примерно с такой же скоростью, и Су-15. И эти истребители фактически выжали самолет Гагарина из зоны пилотирования.

Алексей Леонов, продолжая рассуждать на эту тему, предположил, что различные функционеры побоялись, что они будут виновны косвенно или прямо в гибели национального героя, лишатся кресел и постов, поэтому и засекретили эти материалы. По некоторым данным, на месте катастрофы работала еще одна группа экспертов. Если это так, то остается вопрос, кто были эти люди и что они увезли с собой.

И наконец – человеческий фактор. Из протокола комиссии следует, что состояние здоровья Гагарина и Серегина 27 марта отвечало самым строгим требованиям. Установлено, что в тканях и в крови не было обнаружено веществ, способных вызвать расстройство здоровья. По мнению его товарищей, наличие молочной кислоты и алкоголя в крови – бред сумасшедших людей. Тщательное обследование и жесткий предполетный контроль исключали любые отклонения от нормы. В бортовых журналах – ни одной записи врачей, которая могла бы вызвать хоть какое-то беспокойство. А у летчиков существовал двойной медицинский контроль: врач отряда и врач полка. Другое дело, что на тот момент и у Гагарина, и у Серегина были причины для переживания. Перед полетом Серегин повздорил с начальством, а у Гагарина жена попала в больницу. Дома оставались совсем маленькие дочки.

О Гагарине говорили, что он родился в рубашке. До этого рокового дня он мог погибнуть не раз, в том числе и 12 апреля 1961 года, когда «Восток-1» чуть не вышел на более высокую орбиту, чем расчетная, на возращение с которой могло уйти два месяца. Мог погибнуть он и в 1967 году, когда осваивали новый космический корабль «Союз», но вместо него полетел Владимир Комаров и погиб. После этого Гагарину вообще запретили летать.

А по большому счету депутат Верховного Совета, член ЦК ВЛКСМ, Герой Советского Союза Юрий Гагарин сделал просто головокружительную карьеру. Многие считали его баловнем судьбы, случайно оказавшимся в космосе. В народе поговаривали, что известность Гагарина не нравилась самому Леониду Ильичу Брежневу, который к тому времени якобы уже ни с кем не хотел делить всеобщего обожания. Наивно, не правда ли? И что кто-то из ретивых подчиненных одного из больших начальников хотел угодить шефу. Нет, не устранить Гагарина физически, но сделать его жизнь невыносимой. Но товарищи Гагарина по отряду космонавтов отметают версию ревности членов Политбюро. Наоборот, космонавтов всюду посылали и радовались тому, что в их лице мир приветствует Советский Союз. А Брежнев при всех его недостатках человеком был доброжелательным.

Хоронила Гагарина и Серегина вся страна. Все было так нелепо, и никаких толковых разъяснений! В Политбюро считали: не надо будоражить народ. Песня «Знаете, каким он парнем был!» звучала тогда в каждой советской семье, и гибель Гагарина для многих казалась чуть ли не планетарной катастрофой. В первого космонавта были влюблены все и надеялись, что он каким-то самым невероятным образом остался жив. В такое чудо верили даже самые стойкие материалисты. Кстати, о том, что случилось с Гагариным, спрашивали и у небезызвестной прорицательницы Ванги. Она утверждала, что Гагарин жив, его просто забрали инопланетяне как первого человека, шагнувшего за пределы Земли.

В начале 90-х космонавт Павел Попович получил известие от одной ясновидящей, которая утверждала, что Гагарин жив и будет ждать его в условленный день в 8 часов утра на Красной площади. По словам экстрасенса, он будет в форме, таким же молодым, как и был. Попович убеждал себя, что такой встречи просто не может быть, но все же поехал и в семь часов утра уже был на Красной площади. Он был одет в плащ-палатку и привлек внимание милиционера. Когда тот подошел, Попович распахнул плащ-палатку, обнажил грудь в наградах и пояснил, что ожидает товарища. Милиционер отошел, а Попович простоял так до 10 утра, но никто так и не пришел. Космонавт позже говорил, что сделал это для очистки совести.

Точную разгадку трагедии 27 марта 1968 года оставили будущим поколениям. Останки самолета хранятся до сих пор в наглухо закрытых железных бочках в бункере секретного 13 НИИ Министерства обороны. Содержание этих емкостей приказано хранить вечно…

…23 апреля 1967 года Советский Союз запустил на орбиту первый космический корабль из серии «Союз» с человеком на борту. Искаженный помехами голос летчика-космонавта Владимира Комарова доложил: полет нормальный. Однако через несколько часов корабль начинает испытывать дефицит электроэнергии, из строя выходит одна из солнечных батарей, а спустя 26 часов 15 минут летчик-космонавт Владимир Комаров погибает.

Свой первый полет Владимир Комаров совершил за три года до трагедии, 13 октября 1964 года, на первом в мире многоместном космическом корабле «Восход». Вместе с ним на борту были Константин Феоктистов и Борис Егоров, причем космонавты полетели без скафандров, в одних костюмах. Это было вынужденной мерой – в небольшой космический корабль три космонавта в скафандрах просто не помещались. Рискованно, но для руководства страны не это главное – ведь если полет пройдет успешно, то советские космонавты первыми в мире совершат многоместный пилотируемый полет. И все получилось: за 24 часа 17 минут корабль 16 раз облетел земной шар, и спустя сутки экипаж успешно вернулся на Землю. Начался стремительный взлет карьеры молодого инженера-полковника Владимира Комарова.

К началу 1967 года корабль нового поколения «Союз» был готов к запуску. Советское руководство принимает решение: полететь на новом корабле должен космонавт с именем. Выбор падает на Владимира Комарова, которого за полет на «Восходе» уже наградили орденом Ленина. Пробный запуск прошел на Байконуре еще 28 ноября 1966 года. Комаров, разумеется, напряженно следил за проверкой корабля, на котором ему предстояло совершить сложнейший полет. Через несколько минут после выхода корабля на орбиту в центр управления полетами приходит тревожный сигнал: сработали датчики топлива, а это означало, что горючее закончилось и корабль нужно срочно сажать, пока он не рухнул на землю. Тогда сработала система автоматического подрыва, и «Союз» взорвался в воздухе. А через несколько месяцев, во время второго пробного полета, «Союз» даже не успевает взлететь и взрывается прямо на старте. По словам космонавта Алексея Елисеева, пламя попало на металлическую конструкцию корабля, прожгло ее, и корабль разгерметизировался. Это произошло из-за изменения самой технологии изготовления щита, его сделали монолитным и посчитали, что этой меры достаточно.

Сергей Королев понимал, что корабль еще «сырой», но отложить старт не мог. Понимал это и космонавт Владимир Комаров, но отказаться от полета значило навсегда закрыть для себя путь в космос. Поэтому рискнули все. Старт «Союза» назначили на конец апреля и, как и в случае с Гагариным, решили не откладывать. По мнению космонавта Александра Сереброва, это было общей практикой в Советском Союзе: «Корабль запустили впопыхах, люди с ног падали, чтобы успеть быстрее-быстрее к празднику и к съезду. Такая практика, к сожалению, ни к чему хорошему не привела. Комаров понимал, на что он идет, но надеялся, что повезет…».

Ракета с «Союзом» между тем поднималась устойчиво. Через 540 секунд после старта корабль вышел на орбиту, и вдруг на втором витке произошел сбой. Комаров докладывал: «Самочувствие хорошее, параметры кабины в норме, но не открылась левая солнечная батарея, зарядный ток только 13–14 ампер, не работает КВ-связь. Попытка закрутить корабль на Солнце не прошла, закрутку пытался осуществить вручную…».

Иными словами, «Союз» оказался обесточен. Перестала работать система ориентации, и Комаров был вынужден управлять кораблем по датчикам ионной ориентации – в случае, если система дает сбой, только они могут автоматически определить положение корабля относительно Земли. Комарову необходимо было развернуть «Союз» так, чтобы на единственную раскрывшуюся батарею попадало максимальное количество солнечного света. Но система, которая должна была отбросить солнечные батареи, не реагировала на команды, и в отчаянной попытке раскрыть солнечные крылья корабля космонавт ударил ногой по заклинившему механизму. Но это не помогло.

Параллельно к старту готовился стыковочный корабль «Союз-2», но в такой ситуации стыковка оказалась невозможной. И комиссия принимает решение отменить старт второго корабля и произвести посадку Комарова. Командир «Союза-2» космонавт Алексей Елисеев, напряженно следивший за полетом Комарова из Центра управления, высказал предположение, что решение было принято по интуиции президента АН Келдыша, у которого внутри что-то екнуло, и против него, конечно, никто не мог пойти.

«Союз-1» решили сажать на семнадцатом витке. Но неожиданно выходят из строя еще и датчики ионной ориентации, а без них космонавт не мог определить место посадки. ЦУП передает Комарову распоряжение: ориентировать корабль вручную, а посадку осуществить на девятнадцатом витке, в районе Орска. Спустя 26 часов 45 минут после запуска Комарову все же удается сориентировать корабль. Где-то над Африкой включилась тормозная двигательная установка, корабль вошел в зону радиовидимости наземных станций слежения, и казалось, что опасность миновала. Но неожиданно связь с Комаровым оборвалась. На Земле наступила мертвая тишина. К месту предполагаемой посадки отправили медиков и спасателей. Через несколько секунд напряженное молчание прервал спокойный голос Владимира Комарова, который доложил: «Все в порядке, корабль сориентировал, иду на посадку».

Информации с места приземления в ЦУПе долго не было, а потом пошли какие-то беспорядочные звонки из разных мест с совершенно нелепыми слухами. Одни очевидцы утверждали, что видели, как спускаемый космический аппарат упал в воду и затонул, другие – что с космонавтом все в порядке и он уже празднует успешное приземление. На самом деле во время спуска «Союза-1» отстрелилась крышка парашютного контейнера. Тормозной парашют должен был вытащить основной купол, но его заклинило. Корабль падал, вращаясь вокруг своей оси. Тогда сработала автоматика и открыла запасной парашют, но из-за вращения стропы парашюта свились, и он не успел наполниться воздухом. «Союз-1» ударился о землю на скорости около 60 метров в секунду и лопнул. Через мгновение возник пожар, и Владимир Комаров погиб, сгорев заживо.

Однако истинной причиной смерти стал конструкторский просчет, устранить который просто не успели. Разностью давлений сдавило парашют, его не вытащило из контейнера. Эту причину уже поняли позже и приняли меры – сделали побольше контейнер, наварили снаружи дополнительные обручи, которые придали жесткость.

Когда стало ясно, что аварии не избежать, на связь с космонавтом вышел Председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин: «Товарищ Комаров, здравствуйте. Как слышите меня?» – «Здравствуйте. Слышу вас нормально», – ответил Комаров. Косыгин продолжал: «Мы внимательно следим за вашим полетом. Мы знаем о том, что вы столкнулись с трудностями, и принимаем все меры для их устранения…» Но космонавт ничего не ответил, возникла неловкая пауза. Тогда премьер-министр спросил: «Что мы можем для вас сделать?» – «Позаботьтесь о моей семье!..» – ответил Владимир Комаров…

…7 мая 1971 года ракета-носитель вывела на орбиту сразу 8 искусственных спутников Земли. В планах у Советского Союза было поставить рекорд по пребыванию экипажа в космосе. В июне стартовал космический пилотируемый корабль «Союз-11», перед экипажем которого стояла задача состыковаться с орбитальной научной станцией «Салют». Георгий Добровольский, Владислав Волков и Виктор Пацаев задачу выполнили и проработали на борту станции 23 дня, привели аппаратуру на станции в рабочее состояние. Космонавты еще не вернулись на Землю, но уже стало ясно: это самое длительное пребывание в космосе. Это был новый мировой рекорд и очередной рывок СССР в космической гонке. Но мало кто знает, что на станции «Салют» в те дни случился пожар. Едкий дым просачивался из всех щелей, но причину возгорания обнаружить не могли.

Космонавт Алексей Елисеев был тогда руководителем полета и впоследствии вспоминал, что это напугало космонавтов, которые не могли понять, с какой конкретной командой связано появление дыма. Причиной пожара на самом деле стало замыкание в силовом кабеле. Тем не менее огонь остановили, и полет продолжился в штатном режиме. 29 июня 1971 года, в последний день полета, убедившись, что все системы корабля работают исправно, космонавты приготовились к посадке. Как вспоминает Елисеев, все было нормально до расстыковки станции – корабль отделился и уже готовился к спуску. По подготовительным операциям было одно мелкое замечание, связанное с датчиком закрытия люка. Но после того, как с этим разобрались, все пошло по плану. Давление и температура в отсеках были в норме, включилась система ориентации корабля и тормозная двигательная установка. Дальше спускаемый аппарат должен был отделиться от приборного и орбитального отсеков. Но неожиданно связь с «Союзом» оборвалась. Спускаемый аппарат вошел в плотные слои атмосферы, на высоте 9000 метров раскрылся парашют.

30 июня после ориентации «Союза» включилась тормозная установка, началось стремительное снижение корабля. Парашютная система раскрылась, сработали двигатели мягкой посадки, спускаемый аппарат плавно приземлился в степи Казахстана. Приборы зарегистрировали продолжительность полета 23 дня, 18 часов, 21 минута, 43 секунды. Уже потом выяснят, что при посадке произошла разгерметизация кабины и кислород стремительно стал улетучиваться из спускаемого аппарата. Через 4 секунды после начала разгерметизации частота дыхания у космонавтов подскочила до 48 вдохов в минуту при норме 16, началась агония, и через 20–30 секунд наступила смерть.

«Мы долго не получали информации с места посадки от поисковых служб, – вспоминает Алексей Елисеев. – Ждали долго и не понимали, в чем дело. А потом меня пригласил к себе Каманин, ответственный за подготовку космонавтов, и сказал, что он получил с места приземления код 111, который означает, что все погибли. Потом мы поняли: у космонавтов была возможность повернуть рукой вентиль, и они пытались это сделать, но, к сожалению, не знали, какой именно. Дело в том, что там было два одинаковых отверстия, и они не знали, какое из них разгерметизировалось. Стали крутить вентиль того, которое было в нормальном состоянии. Они просто не угадали…».

Гибель экипажа «Союз-11» была последней в истории советской и российской космонавтики, но не в истории мирового освоения космоса…

28 января 1986 года семь членов экипажа американского космического корабля «Челленджер» погибли так же, как и советский космонавт Владимир Комаров. По мнению историков космонавтики, недоработки конструкторов и спешка с запуском американского шаттла привели к тому, что «Челленджер» взорвался на 73-й секунде полета. На шаттле разрушился основной топливный бак, находившиеся в нем жидкий водород и кислород вырвались наружу. Элементы топлива, соединившись в воздухе, образовали огненную вспышку в сотни метров. Взрыв произошел, когда корабль еще набирал высоту. Все семь членов экипажа погибли мгновенно.

Программа шаттлов стартовала в США в 1971 году. Первоначально американцы планировали построить четыре корабля этого типа. Каждый из них должен был совершать по три полета в год. Всего 12 пусков за 360 дней. Потом эти планы были расширены, и предполагалось, что каждый челнок будет совершать по 15 полетов в год – то есть общее число пусков составит 60 полетов в год. Это были очень грандиозные планы, но осуществиться им было не суждено. В 1985 году состоялось 11 полетов, и такую же интенсивность запланировали на следующий год. Признать свой план утопией американцы не могли. В результате старт «Челленджера» стоил жизней семи членов экипажа.

В 2003 году мир потрясла еще одна катастрофа шаттла. Прямо на старте у корабля «Колумбия» оторвался кусок теплоизоляционного покрытия внешнего топливного бака. Этот кусок ударил сам корабль, образовалась небольшая пробоина размером буквально в несколько десятков сантиметров, но именно она стала причиной всех дальнейших катастрофических событий. Корабль сошел с орбиты, начал снижение, и где-то на высоте 100 км тепловые потоки нагрели обшивку корабля, и повреждение стало расширяться, плазма проникла внутрь корпуса. Дальше события начали нарастать как снежный ком: разрушение одной конструкции, другой, и в результате где-то уже на высоте 40–50 км шаттл разрушился полностью. На борту «Колумбии» находились семь астронавтов – столько же, сколько на шаттле «Челленджер», который взорвался в 1986 году.

Резюмируя, можно сказать, что амбиции руководителей СССР и США и погоня за званием космической державы номер один стоила жизней сотен людей. Летчики-космонавты и испытатели осознанно шли на риск ради первенства своей страны.