Я осторожно шагаю вперед в своих носках, следую за буддистским монахом в самуэ (храмовая рабочая одежда) и маленькой шапочке. Это монах из Дзуйхо. Он обладает огромной мудростью – и множеством свитков с историями. Мне кажется, что я задаю слишком много вопросов в этом тихом месте, но он настолько удивителен, что не могу сдержаться. Я заказала чайную церемонию в Тайяне, копии оригинального чайного домика Сэн-но Рикю, построенной в честь четырехсотлетия со дня его смерти. Мы на мгновение останавливаемся, чтобы с деревянной веранды полюбоваться простым садом камней. Монах замечает за углом еще двух посетителей храма.

Первый – элегантный молодой человек в красивой одежде, но с усталым взглядом. Он несет сумку серебристого цвета: явно прибыл сюда из сверкающего огнями и бурлящего страстями мира Токио. Скоростной поезд за несколько часов доставил его в Киото, в этот тихий храм. Он кажется дезориентированным. Монах подходит, чтобы поговорить с ним.

– О, ты приехал из Гиндзы? – на удивление фамильярно спрашивает он.

– Нет, из Акасаки, – бормочет молодой человек с красными глазами, посматривая на подружку, словно ища подтверждения. Она тоже кажется мне усталой.

– Кем ты работаешь? – спрашивает монах.

– Я занимаюсь коммерческими коммуникациями, – отвечает он.

Ему не по себе – почему он разговаривает о своей карьере с буддистским монахом в саду камней?

– Что? – переспрашивает монах. – Что это такое? Реклама? Ты что-то продаешь?

– Эээээ… да, – выдавливает он, поглядывая на свои ноги.

Совершенно понятно, что` думает монах о его профессии. Это не осуждение – это жалость к молодому человеку, который явно работает с утра до ночи, поддерживает силы энергетическими напитками и ест лапшу рамен среди ночи.

– Думаю, время в храме пойдет тебе на пользу, – говорит монах, а потом поворачивается ко мне: – Ты не против?

Я заказала посещение храма в одиночестве, но теперь уже трое утомленных путников собираются насладиться безмятежностью чайной комнаты.

– Конечно, нет, – отвечаю я.

Монах собирает нас под свое крыло и ведет в Тайан. Это самая маленькая чайная комната, какую я когда-либо видела. Крохотный домик построен из специально отобранных деревянных досок. Приглушенный свет пробивается сквозь окна, затянутые бумагой. Солнечные лучи тщетно ищут пыль. В углах темно, но каллиграфический свиток сияет в алькове токонома.

Это место воплотило в себе сотни лет культуры и истории, но я все же решаюсь нарушить молчание и спросить про ваби-саби.

Монах задумывается, склоняет голову и произносит:

– Ваби-саби – это естественность, это мир в самом естественном и натуральном своем состоянии. Вот и все.

Молодой человек из Токио медленно кивает, чувствуется, что он полностью согласен.

– Наруходо, – говорит он. – Понимаю, – потом добавляет: – Как вышло, что мне пришлось проделать такой путь и ждать столько лет, а потом иностранка задает вопрос, на который я не знаю ответа?