Кто делает что? Кто делает как?

Войдя в класс, я обнаружил там героя дня собственной персоной. Билал сидел за своей партой в пустом классе. Его огромные руки лежали на столешнице, он строчил что-то в телефоне и вид имел весьма помятый и больной.

– Помогите мне, Билал, – попросил я, показывая на аудиоколонки, которые намеревался снять со шкафа.

– Да, преподаватель, – сказал он с неизменной почтительной, но очень грустной сегодня улыбкой и охотно поднялся мне навстречу.

Пока я влезал на стул, я заметил кровь на его руке.

– Покажите руку! – потребовал я.

– Что? – Он корчил из себя идиота до тех пор, пока я не задрал его рукав.

Теперь Билал стоял смирно, и мы вместе любовались на его огромную кровоточащую татуировку от запястья до локтя. ОЛГА.

– Черт возьми, что за придурок! – не выдержал я. – Вы могли хотя бы в Интернете посмотреть, как пишется имя вашей любимой женщины? Что еще за «Олга»?

– Я люблю, она не любит. Сердце болит, – тяжело вздохнул Билал, прижал руку к сердцу и уполз на свое место, видимо, растолковав мое замечание, которого он, само собой, не понял, как восхищение его жертвой во имя любви.

Урок был сорван. Эльвира Руслановна предположила правильно: афганцы действовали вместе. Они в подробностях знали о любовной драме своего товарища, и волновало их только одно: почему Ольга отказала?

Это был какой-то ад. Татуировку они, само собой, тоже накалывали всем миром.

– Вы в своем уме? Вы – военные люди, вам нельзя иметь отличительных знаков. Зачем вы это сделали?

– Пачиму, преподаватель? – Мохаммад взял меня в свой косой захват.

– Что почему?

– Пачиму… Русский чилавэк харашо… Афганский чилавэк тоже харашо. Правда?

Пришлось согласиться, и он тут же подловил меня.

– Пачиму русский муж – харашо, а афганский муж – плохо?

– Потому что Ольга выходит замуж. Ольга любит другого. Афганский или русский – это тут не важно.

– Пачиму она не слушает?

– Вы почему не слушаете?!

Коль уж разговор не клеился, я решил пошутить над ними, заодно вернув в горизонт «учитель – ученик», о котором они, кажется, вообще не вспоминали ни разу за сегодняшний день, мысленно поместив себя на позицию «мужчина – женщина».

– Билал делает что? – задал вопрос по схеме, которую мы только что изучили. – Билал хочет жениться. Билал делает как? Билал делает неправильно. Почему Билал делает неправильно? Потому что у Ольги есть жених.

– Хм, – покачал головой Ахмадшах и даже как будто улыбнулся. Остальные повернули головы к своему старосте и ждали.

В этой простой логике даже мудрый Ахмадшах не смог найти изъян.

Все это время незадачливый поклонник чужой невесты сидел с видом несчастным и потерянным, вздыхал, прижимал к груди свои гигантские кулачищи и слушал внимательнейшим образом. Ему, наверное, казалось, что мужской разговор с глазу на глаз сможет исправить положение: я смягчусь, куплюсь и как-нибудь повлияю на жестокую красавицу. Увидев, что друзья заколебались, он решил напомнить о себе:

– Что говорите, Саша-джан! – трубно завыл Билал. – Как неправильно? Любовь всегда правильно! Муж еще нет! Жених – любит – не любит. Кто знает? А я люблю! Я бороться!

Произнеся этот вдохновенный упоротым Болливудом спич, герой-любовник упал грудью на стол, уронил голову и прикрыл ее ладонями, как шалашом. По сравнению с руками его голова казалась маленькой, как будто даже недоразвитой. Это было не так, конечно, но сейчас, когда группа сорвала мне из-за этого перца занятие, мне вдруг стало приятно думать, что Билал просто идиот и отсюда все наши беды.

Что интересно, никто не ржал. Кашмир, сидевший за Билалом, хлопнул его по спине. Я не понял, был ли это жест утешения или одобрения, мол, так держать, настоящий мужик. В это время у Билала снова нашелся аргумент, и он начал махать руками у себя перед носом, что-то объясняя. Мохаммад следил за беседой и хлестал по мне своим неповторимым витиеватым, как сам Восток, взглядом, что каждый раз, словно гигантский спрут, появлялся с неожиданной стороны. Что-то лопотал Захарулла.

В конце концов я устал ориентироваться в их косноязыком галдеже и ушел из класса, не дождавшись окончания урока. Я сидел один на кафедре и думал о том, что, несмотря на показную лояльность и даже некоторые успехи в обучении, афганцы не признали в нас учителей. Они льстили, покорялись, но были готовы вытереть о каждого из нас свои подошвы, независимо от наличия штанов. Точно так же покорялся мне кот Филюша, когда выпрашивал еду, однако уже через пять минут он мог с чистой совестью и уверенностью в своей правоте нассать в мои ботинки.

После занятий ко мне подошла Ольга и показала свой телефон. Билал разыскал ее страницу в Фейсбуке и забросал пошлыми мелодраматичными картинками с нежными поцелуями, голубками, горящими и разрубленными сердцами. Однако, видимо, этих соплей ему показалось недостаточно, и самым последним сообщением красовалось уже весьма натуралистичное фото молодого человека, валяющегося на земле в луже собственной крови с кинжалом в груди.

– Мужика в крови я бы приберег для более торжественного случая, – прокомментировал я.

– Я его заблокировала. Думаю, для более торжественного случая он нашел бы что-то еще более физиологичное.

Я усмехнулся, но Ольге было невесело.

– Как домой теперь идти? – вздохнула она, и я, конечно, вызвался ее проводить.

Сравнив время, мы убедились, что сообщения Билал слал прямо во время моего занятия, лежа на парте у меня под носом. Какой все-таки скотина!

В общем, 4 ноября был сорван напрочь, как и голова нашего восточного Пьеро.

В этот же день прекратилась и без того затухавшая игра «кто раис». На иерархические связи у наших студентов особый нюх. Они разобрались во всем довольно быстро и так же быстро приспособились к новым обстоятельствам: юбка на факультете оказалась главнее штанов, а мой рейтинг стремительно просел.

– Надо сообщить о Билале майору Мачихо, – предложила Эльвира Руслановна. – Он же начальник по воспитательной работе. Пусть усилит контроль.

– Согласна, – откликнулась Ольга. – Я уже написала рапорт.

Однако Каролина выступила резко против.

– Народ, вы что, не понимаете, начнутся проверки! Они же всех перетрясут. Нет! Одного раза точно недостаточно, я вам как руководитель говорю. Сначала попробуем справиться сами. Мачихо не даст нам работать, к каждому по соглядатаю приставит. Замучает бумажками. Я категорически против.

– Ну и пусть приставит. Так даже спокойнее. Пусть вводят более строгий режим, я согласна бумажки писать, – настаивала Ольга, которой все еще было страшно после вчерашнего.

– Нормально все будет, – успокоила Каролина. – Я с ними поговорю, и все разрешится.

– Поговоришь? – изумилась Ольга. Она теряла терпение. – Ты для них такая же «женщина, надень чадар», только за тебя больше баранов полагается. Но не потому что ты заведующая кафедрой, а потому что у тебя семья богаче. А так – все то же самое, они не будут тебя слушать.

– Будут, – убежденно заявила Каролина.