Нисса ждала.

И ждала.

И ждала.

А Великий Уррий все не возвращался.

Девушка сидела на полу внутри храма, почти у самого входа. Время от времени она поднималась, почти готовая отправиться на поиски. Вставала, переминаясь с ноги на ногу, но, так и не решившись пройти вглубь храма без позволения, вновь садилась.

А потом Нисса услышала приглушенный голос Уррия. Голос, наполненный болью. Как тогда, когда зачарованное копье ранило его.

Девушка судорожно сглотнула, беспомощно оглянулась вокруг. Но зал был пуст. Храм — дом богини, как посмеет она…

Голос Уррия прозвучал вновь — не разобрать слов, только боль и мольба о помощи. И Нисса сорвалась с места, бросилась на звук — через зал храма и дальше по темному коридору. На первом же повороте споткнулась, упала, порвав одежду и содрав кожу на коленях. Вскочила, тут же забыв про саднящую боль, побежала дальше — и вдруг оказалась на лестнице, ведущей во двор храма. А там, внизу, от стражников пятился Уррий.

Почему он не раздавит их? — мелькнула мысль. Но лишь на мгновение — потом Нисса увидела жреца бога Солнца. Из поднятых вверх ладоней жреца выходили золотые нити и сетью окутывали тело Уррия. Сеть все глубже врезалась в его чешую, крошила ее.

Вот брызнула кровь. Уррий заметался, пытаясь сбросить сеть, заскулил в голос.

Они хотели убить ее Уррия.

Что она могла сделать?

Что?

Рука будто сама легла на бедро, где под длинной полой халата прятались пристегнутые к ноге ножны. Клинок — длинный острый кинжал, взятый ею из комнат бывшего хозяина — легко вышел из ножен. Ноги ее, в туфлях на мягкой подошве, бесшумно ступали по ступеням. Ни жрец, ни воины не видели и не слышали ее приближения.

Вот Нисса оказалась за спиной жреца.

Вот рука ее поднялась в замахе.

Никогда прежде она не убивала людей. Но этот человек мучил ее Уррия…

Шея жреца, широкая и морщинистая, была удобной целью, и лезвие вошло именно туда, куда Нисса целила. Потом — движение клинком вниз, и вытаращенные в изумлении и ужасе глаза старика, и его предсмертный хрип.

Нисса вырвала нож из раны, торопливо отступила от осевшего на землю жреца, но убежать не успела: ближайшие стражники уже развернулись к ней. По мечам их струились молнии, и что-то подсказало Ниссе: чешуя Уррия на ее теле от зачарованного оружия не защитит.

Первый клинок вошел ей в живот.

Второй пробил грудь.

В последнем усилии Нисса подняла голову, пытаясь за стеной враждебных лиц увидеть Уррия. Солнечная сеть на нем растаяла, кровь больше не текла.

У нее получилось спасти его.

Нисса улыбнулась сквозь боль и упала в темноту.

Нисса видела сон, где не было ничего, кроме темноты и холода. Потом холод сменился теплом, тьма — светом, а сон — бодрствованием.

Девушка открыла глаза и приподнялась на локте, оглядываясь. Она лежала на циновке на полу небольшой комнаты, лишенной обстановки, с голыми белыми стенами и таким же белым потолком. Яркий свет лился сквозь высокое окно, а у окна стоял человек.

Нисса моргнула, пытаясь рассмотреть человека, но сумела определить лишь очертания женской фигуры.

— Где я? — спросила Нисса.

— В обители, — отозвалась женщина.

Обитель…

Храм Великой Матери…

— Уррий? Великий Уррий? Что с ним? — Нисса вскочила на ноги и пошатнулась от внезапного головокружения. Прижала руки к животу и груди, куда пришлись удары. Смертельные удары — она была уверена в этом. Но ран под ладонями не ощущалось, и боли она тоже не чувствовала.

— Великий Уррий в безопасности, — сказала женщина. Девушка моргнула — на мгновение показалось, будто волосы на голове женщины зашевелились.

Конечно, показалось.

— Ты рисковала жизнью, чтобы спасти его, — сказала женщина. — Почему?

Он Великий Уррий, хотела ответить Нисса. Он дар богини и обещание счастливого будущего для нашего народа.

Но вместо того предательский язык выдал то, о чем она прежде позволяла себе думать лишь в самой глубине души, сознавая еретичность чувств:

— Великий Уррий — дитя. Мое дитя. Они хотели убить моего ребенка.

Женщина молчала, и Нисса продолжила, говоря все быстрее и быстрее. То, что последние месяцы копилось в ее душе, вырвалось наружу:

— Богиня не дала мне детей. Четыре года я молила ее, но чрево мое оставалось пустым. Но потом, в чужой земле, потом я поняла: мне была предназначена встреча с Великим Уррием. Ему нужна ласка, любовь, воспитание и забота. Мне… мне было суждено стать его смертной матерью…

Голос Ниссы сорвался, правая рука судорожно зажала ткань одежды — ткань, совсем целую на ощупь, — в том месте, куда пришелся второй удар меча. В глубине быстро-быстро билось сердце.

— Как ты поняла это? — голос женщины прозвучал так, будто крамолы в речах Ниссы не было.

— Я…я не знаю.

Женщина приблизилась к Ниссе, позволив девушке наконец разглядеть собеседницу.

Нисса вздрогнула, попятилась, торопливо зажимая ладонью рот, сдерживая рвущийся крик. Та, что стояла напротив, не была человеком. Вместо волос на ее голове росли живые змеи, лицо с красивыми тонкими чертами покрывал ровный зеленый мох. Ее длинное платье, сплетенное из водорослей и воды, колыхалось, перекатываясь волнами.

Ноги у Ниссы подкосились, она упала на колени. Великая Мать коснулась лба Ниссы благословляющим жестом.

— Ты все поняла верно, — сказала богиня. — Служи моему ребенку и люби его. Детям нужна любовь.