Глава 7
День Доктора

Шел девятый час переговоров, и судя по виду, обе Кейт готовы были заснуть прямо за столом. Клара заметила, что Осгуд вместе ушли на перерыв и даже делили один ингалятор, что можно было счесть добрым знаком будущего мира на Земле. Двое Докторов, которые были помоложе (или скорее наоборот, постарше?), бродили вдоль полок, вертели в руках разные предметы и время от времени сплетничали о спутниках, фотографии которых висели на доске. В один прискорбный момент они обнаружили кассету с фильмом «Вторжение далеков на Землю» и настояли на том, чтобы его посмотреть. А потом чуть не сорвали переговоры своими криками, аплодисментами, болтовней и весь следующий час называли друг друга «Доктором Кто» и пародировали голос Питера Кушинга. Клара с содроганием подумала о том, что ее Доктор может взять это себе в привычку.

– У него ноги колесом, я в восторге! – воскликнул он, изображая походку Доктора Кто, которая почему-то ничем не отличалась от его собственной.

– Оно и видно! – отозвался другой.

– Почему это?

Когда они нашли DVD второго фильма («Обновленная версия!»), то попытались втянуть в свои забавы и старика, но он только улыбнулся и отмахнулся.

Клара нахмурилась, размышляя об этой его улыбке. Именно по улыбке всегда лучше всего видно, насколько человеку грустно, подумалось ей. Поэтому Клара налила чашку чаю и присела рядом с ним.

– Вы опять заглядываете в мои мысли, – сказала она.

– Да, заглядываю, прости, пожалуйста, – ответил я. – Мне очень жаль, сейчас же прекращаю. Пойми, я бы ни за что не стал выискивать что-нибудь личное.

– Знаю. – Она пожала плечами. – Мой Доктор иногда тоже так делает. Но обычно когда дела совсем плохи. А вы зачем заглядывали?

– Искал Доктора, – признался я. – Хотел его понять.

– Но вы ведь и есть Доктор.

Нет, хотел ответить я ей. Но вместо этого сказал:

– Я пришел сюда узнать человека, которым стану. И нашел его в твоих мыслях.

– Так вот зачем все это? За этим вы и появились здесь?

– Совершенно верно, ты молодец. Мальчишки, видно, совсем позабыли спросить об этом. Полагаю, это потому что они вечно ведут себя как беспокойные дети, будто сластей объелись.

Клара улыбнулась.

– Это все фильмы. По-моему, они сейчас звонят Питеру Кушингу и предлагают ему снять третий.

– Видимо, мои будущие воплощения стремятся отвлечься от воспоминаний, от которых не могут избавиться.

– Так и есть, – ответила Клара. – По крайней мере мой Доктор – точно. Я это всегда знала. – Она хотела продолжить, но засомневалась.

– Что-то не так? – спросил я ее.

– Доктор – мой Доктор – очень часто говорит о дне, когда сделал это. Когда уничтожил Повелителей времени, чтобы прекратить войну.

– А кто не стал бы говорить? – Я уклончиво кивнул. Как я мог сказать ей, что мне ничего не известно о сожалениях Доктора, потому что его поступок я еще не совершил? Как я мог объяснить, что для меня последний день Войны Времени все еще продолжается и убийство 2,47 миллиардов детей мне еще только предстоит? Клара смотрела на меня в упор. Думаю, загляни я в ее разум в этот миг, увидел бы только свои собственные мысли – так напряженно и внимательно она вглядывалась в мое лицо.

– Вы бы не стали, – сказала она наконец. – Потому что вы этого пока не сделали. Для вас это еще в будущем.

На миг мне показалось, что во всем мире не осталось никого и ничего, кроме Клары Освальд, а все прочее стремительно погружается во мрак.

– Завидная уверенность, – сказал я и пожалел, что у меня такой уверенности нет.

– Он жалеет о своем поступке, – сказала Клара. – Я каждый день это вижу. Он бы пошел на что угодно, чтобы все изменить.

– И изменил бы слишком многое, – возразил я. – Как думаешь, сколько миров спасло его сожаление? Только взгляни: зайгоны и люди сотрудничают, готовятся заключить мир. Вот оно, сожаление Доктора, – это его плоды. Такова кара, которую я должен понести, и все это ради спасения многих, очень многих людей.

Вокруг Клары замерцал свет, но это были не лампы Черного Архива. Поначалу смутно, но я различил лучи солнца, проникающие сквозь трещины в стене старого сарая. Я решил, что готов.

– Как ты узнала? – спросил я.

Клара сощурилась, будто ей стало труднее меня разглядеть.

– Ваши глаза, – сказала она. – Вы гораздо моложе.

Сарай стал ярче, и, хотя Клара не двигалась с места, казалось, она все дальше и дальше от меня.

– Значит, с учетом всех обстоятельств, мне пора повзрослеть, – сказал я.

Клара вскинула руку, будто хотела схватить меня и не отпускать.

– Не надо, – сказала она и исчезла.

Жар сарая сомкнулся вокруг меня, и у моих ног вновь оказался ящик, способный убить всех детей Галлифрея. На его вершине появилось нечто новое. Я стоял на жаре, слушал жужжание мух и смотрел на новую деталь.

– Что ж, – шепнула Интерфейс мне на ухо. – Ты просил большую красную кнопку.

Не знаю, как долго я стоял там. Может быть, час. Или минуту, или целый день. Время воспринимается иначе, когда исчисляется ударами сердец миллиардов людей, которых ты вот-вот погубишь.

Интерфейс стояла напротив меня, и я могу ошибаться, но кажется, в ее глазах читалось сочувствие. Может ли быть способен на сострадание интерфейс самого смертоносного оружия во Вселенной?

– Один большой взрыв, – сказала она. – И никаких больше далеков, никаких Повелителей времени. Ты уверен?

– Был уверен, когда пришел сюда. И уверен сейчас, – ответил я. – Другого выхода нет.

– Ты видел людей, которыми станешь.

– Видел. – Секунду я поразмыслил об этом. – И они замечательные, – продолжил я, внезапно осознав, что это правда. – Они были храбры, добры, гениальны – именно такими они и должны быть.

– Они были тобой.

Я покачал головой.

– Нет. Они – Доктор.

– Неужели ты так и не понял? – Мог ли оружейный интерфейс потерять терпение? – Ты и сам – Доктор!

– Нет, – ответил я. – Великие люди куются в огне. А люди простые огонь зажигают. – Я поднес руку к красной кнопке. – Любой ценой.

Я подумал о детях Галлифрея. Понадеялся, что все случится быстро и им не будет страшно.

– Прежде чем ты сделаешь это, – сказала она. – Пообещай мне кое-что. Поклянись.

– Что? – спросил я. Что могло быть важно в такую минуту?

– Знаешь, что за звук издает ТАРДИС, когда приземляется? Этот стон, этот хрип?

– Да.

– Я очень люблю этот звук. А ты?

– Люблю, конечно.

– Тогда поклянись, – сказала Интерфейс, беря меня за руку. – Поклянись, что, где бы ни раздался этот звук, он всегда будет приносить надежду.

– Клянусь.

Она сжала мою руку крепче.

– Нет, поклянись всерьез. Клянись, что любой человек, услышь он этот звук где угодно, обернется и поймет, что не одинок.

Я улыбнулся этой мысли. Чудесная мечта. Мне даже почудился рев двигателей ТАРДИС, я отчетливо услышал его в мыслях. Доктор мчится на своем корабле сквозь звезды и спешит на помощь. Я никогда не смог бы им стать, но мог бы наставить его на этот путь.

– Клянусь. Клянусь обоими своими сердцами и всеми своими жизнями, что любой, кто услышит этот звук, поймет, что не одинок.

Она улыбнулась.

– Я тебе верю. И знаю, что ты говоришь искренне. И главное – знаю, что ты сдержишь свое слово. А потому, мой милый, хрупкий смертный… ты это заслужил.

– Что заслужил?

Она наклонилась ближе ко мне и прошептала:

– Обернись, Доктор. Обернись и посмотри.

Я обернулся. Боюсь, в тот миг мое лицо взмокло, а глаза заслезились от жара. Признаюсь, я затрепетал.

Звук двигателей ТАРДИС мне вовсе не почудился – не одна, а целых две прекрасных синих полицейских будки стояли в сарае, а перед ними стояли двое – и эти двое были мной.

Это был последний день Войны Времени. Худший день в моей жизни. Но я больше не был одинок.

Казалось, все вокруг застыло, и я сам замер, не в силах сказать ни слова. Затем из ТАРДИС выпрыгнула Клара Освальд.

– Видите? Я же говорила! – воскликнула она. – Он этого еще не сделал!

Ее голос вывел меня из транса. Я откашлялся и понадеялся ничем не выдать своего смятения.

– Господа, я ценю ваше присутствие здесь и еще более ценю вашу поддержку. Но это мое дело, только мое. Прошу и благословляю вас оставить меня и вернуться в свои времена и пространства.

Всю свою жизнь я не обращал ни малейшего внимания на эту просьбу – и теперь понял, что никогда не буду.

– Эти события должны быть заперты во времени, – сказал тот, что в костюме в полоску. – Мы даже не должны были суметь попасть сюда.

– Значит, что-то нас пропустило, – ответил тот, что в бабочке.

– Умные мальчишки, – шепнула мне Интерфейс. – Не волнуйся, они меня не видят. Если бы увидели, очень растерялись. Особенно Полоска.

Полоска! Бабочка и Полоска. Идеально, решил я. В иное время я бы рассмеялся, но сейчас только повернулся к ним спиной. Если они позабыли, как страшно мне было в этот миг, я не хотел, чтобы они увидели страх на моем лице и вспомнили его.

– Уходите, – сказал я. – Возвращайтесь к своей жизни. Идите и будьте тем Доктором, каким я так и не смог стать. Пусть все это того стоит. – Я положил руку на кнопку. Им пора было уходить, и я знал, что они не захотят остаться и смотреть на это.

На короткое мгновение все застыло. Затем я услышал, как они оба подходят ко мне.

– Столько лет я хоронил тебя в своей памяти, – сказал Полоска.

– Делал вид, что тебя нет, – добавил Бабочка. – Держал тебя в тайне даже от самого себя.

– Притворялся, что ты не Доктор, хотя ты был Доктором больше всех нас.

– Ты был Доктором в день, когда поступить правильно было просто невозможно.

Они стояли по обе стороны от меня, а между ними находился ящик. Я не мог смотреть им в глаза и потому не сводил взгляда с кнопки.

– Но на этот раз… – сказал Полоска и положил свою руку на мою.

– Тебе не придется делать это одному, – договорил Бабочка, и его рука легла на наши.

Я должен был приказать им бежать прочь. Убираться подальше и оставить все мне. Но я был стар, устал и собирался убить миллиарды.

Поэтому я просто сказал:

– Спасибо.

Я посмотрел на Интерфейс, а она на меня. Конечно, это было невозможно, но казалось, у нее в глазах стоят слезы. Несколько мгновений я не видел ничего, кроме ее лица.

Много лет спустя, уже в новом теле, я встретил Розу Тайлер и долго думал, почему ее лицо кажется мне таким знакомым.

Через некоторое время я оказался в ловушке на 500-м этаже Игровой станции, и Император далеков насмехался надо мной. «Ты трус или убийца?» – спросил он меня. Я вспомнил сарай, вспомнил, что сделал в тот день, – и отошел от рычагов, которые погубили бы и далеков, и людей. «Трус, – ответил я. – Несомненно». Я вспоминал красную кнопку и плакал, потому что знал, что это не всегда было правдой.

На планете Мессалина я направил пистолет на человека, который убил мою дочь, а потом пощадил его. «Я бы никогда не поступил так, – сказал я ему. – Ты меня понял? Никогда».

Я сказал, что никогда не поступил бы так, но знал, что уже так поступил.

Прошло много лет, и я снова оказался в том же сарае в последний день Войны Времени. Я положил свою руку на руку человека, которым был когда-то. Я вспомнил, как был трусом, а не убийцей, вспомнил, как был человеком, который никогда бы так не поступил. А потом сказал:

– Мы делаем это сегодня не из страха или ненависти, а потому, что иного выхода нет.

Когда я говорил это, я все еще знал, что это правда. Несмотря на все, что я сделал, на все, во что пытался верить, иного выхода все еще не было.

Затем я повстречал Эми Понд и Рори. Спасся из Пандорики, сразился с Тишиной. Узнал, кто на самом деле такая Ривер Сонг. Встретил Клару Освальд, увидел свою могилу на планете Трензалор. Я пытался быть трусом, а не убийцей, каждый день повторял, что никогда не поступил бы так. Но каждый миг я чувствовал, что это ложь, – потому что человек, которым я был, дважды совершил в том сарае ужасную ошибку.

Прошли века, и я оказался в сарае в третий раз. И снова я положил свою руку на руку человека, которым когда-то был. Глубоко вздохнул, собрался с духом и сказал:

– Мы делаем это не с радостью или торжеством, но во имя множества жизней, которые не можем спасти.

Мы посмотрели друг на друга через пропасти столетий и кивнули. Мы были готовы. Мы совершали ошибку, но иного выхода не было и не было никогда.

А затем, во второй раз за день, Клара Освальд сказала:

– Не надо.

Она смотрела на меня, и в глазах ее были слезы. Будто в тот день слезы могли хоть что-то изменить.

– «Не надо»? – спросил я. – Что значит «не надо»? Что толку сейчас от этих слов?

– Не знаю, – ответила она дрожащим голосом. – Просто не надо, не делай этого. Ты не такой. Ты не можешь быть таким. Просто не делай того, что хочешь сделать.

– Клара, – сказал я. – Это должно произойти. Это всегда происходит. Я никогда не лгал об этом, всегда честно говорил о том, что совершил, и вот, это происходит прямо сейчас.

Она отшатнулась, и я понял, что сорвался на крик. В наступившем молчании она просто стояла, глядя в пол. За все время, что я знал Клару, она никогда не избегала моего взгляда.

– Что такое? – спросил я, уже мягче.

– Ничего, – сказала она, но глаз не подняла.

– Нет, что-то не так, – возразил я. – Скажи.

Она все так же не поднимала взгляда.

– Ты говорил, что уничтожил свой народ, я знала это. Просто… никогда не представляла, как ты это делаешь. Вот и все.

– Посмотри на меня!

– Нет.

– Почему?

– Потому что тебя здесь нет, – ответила она, и голос ее надорвался. – Потому что Доктора нет в этой комнате.

– Доктор – это… – я осекся. – Это просто имя, а не… – Я снова примолк, чтобы успокоиться и собраться с мыслями. – Я Повелитель времени, и мое имя… это просто нечто вроде обещания. А обещания не всегда выходит сдержать. Клара, взгляни на меня!

– Ладно, – сказала она, но посмотрела не на меня, а прямо мне за спину. – Я вижу старика, который считает себя воином. – Она перевела взгляд в сторону. – Вижу парня, который считает себя героем. – И, наконец, она обратила взор ко мне. – И вижу тебя.

Я шагнул к Кларе. Мне хотелось удержать ее взгляд, потому что, когда она его отводила, мне становилось страшно.

– И кто же я? – спросил я.

– Неужели ты правда забыл?

– Да. Может быть, да.

– У нас довольно воинов, – сказала она. – Любой болван может быть героем.

– Так что же делать мне? – Я слышал, как жалко звучат эти слова, будто крик испуганного ребенка.

– То же, что и всегда. То же, что делаешь каждый день. – Она взглянула на мою бабочку, потянулась ко мне и поправила ее, будто этим можно было все исправить. Затем снова посмотрела на меня и на этот раз улыбнулась. – Будь доктором, – сказала она.

Я пытался что-то ответить, но не нашел слов.

– Если твое имя – обещание, – продолжала она. – Скажи, в чем оно заключалось?

И снова я не нашелся, что сказать.

– Никогда не быть жестоким и трусливым, – раздался голос за моей спиной. Голос героя.

– Не сдаваться и не отступать, – сказал воин.

Клара смотрела только на меня.

– Настал день, когда ты сдержишь свое слово. Потому что именно для этого дня ты его и давал. Доктор, – сказала она. – Будь доктором.

И, как ни странно, спустя четыре сотни лет большего оказалось не нужно. Пол задрожал у меня под ногами, воздух наполнил грудь.

Доктор вернулся.

Мы стояли так около часа – Клара и я, – хотя, возможно, на самом деле всего несколько секунд. Я потянулся поправить бабочку, но обнаружил, что она ровна как никогда. Я одобрительно подмигнул Кларе и обернулся к остальным. Наверное, я улыбался, потому что они на меня посмотрели с ужасом.

– Ты ведь не предлагаешь?.. – начал капитан Пижон.

– Что предлагаю, родной? – спросил я.

– Да мне просто интересно, не собрался ли ты предложить нам изменить нашу собственную личную историю. – Он вытаращил глаза и в целом, похоже, был изумлен. Ему шел остолбенелый вид, особенно рот хорошо получился.

Я пожал плечами.

– Историю мы и так меняем все время. Я предлагаю нечто куда похуже.

– Что именно? – требовательно спросил капитан Ворчун. Он выглядел таким серьезным, что я едва удержался, чтобы не пощекотать ему подбородок.

– Господа, – сказал я. – У меня было четыреста лет, чтобы все обдумать. К черту изменение истории – я меняю свое решение. – Я вытащил отвертку, направил на ящик и включил ее. Большая красная кнопка со щелчком исчезла, будто ящик ее проглотил.

На короткое мгновение в сарае воцарилась чудеснейшая тишина. Мы переглянулись. Все изменилось. Новая реальность рисовалась вокруг нас. Будто мы вдруг оказались за гранью карты, в незнакомых местах, и понятия не имели, что будет дальше. Думаю, поэтому мы все разом и улыбнулись.

– Надеюсь, вы понимаете, – сказал капитан Ворчун, силясь снова нахмуриться, – что миллиард миллиардов далеков все еще там, в небе, и атакует нас.

– Да, – ответил капитан Пижон, лицо которого почти полностью захватила широкая ухмылка. – Но кое-чего этот миллиард миллиардов далеков не знает!

– Чего? – спросила Клара Освальд. Бедняжка, она не поспевала за нашей мыслью. – Чего не знает миллиард миллиардов далеков?

– Что на этот раз, – сказал я, – нас трое.

– А что это меняет? – спросила Клара, которая в такие моменты всегда бывает той еще кайфоломщицей, ей не помешало бы немного оптимизма. (Я смутно чувствую, что с моей стороны так говорить несколько несправедливо, но момент был такой волнительный!)

– Ну не знаю, – сказал я. – Но, по сути, у нас есть примерно двадцать минут на то, чтобы остановить величайшую атаку далеков в истории, спасти Галлифрей и навсегда положить конец Войне Времени.

– Ага, – поддакнул капитан Пижон. – Учитывая срочность ситуации, я даже не буду предлагать ставить чайник.

– Да где ваша серьезность? – возмутился капитан Ворчун.

– Здесь, – сказал я. – Это она и есть. Мы по умолчанию исходим из того, что со всем разберемся, а потом разбираемся, как нам со всем разобраться. Ты ведь знаешь, это наш стиль.

– Но как нам со всем разобраться? – спросил он.

– Это ты нам скажи, – ответил я. – Ты же у нас военный гений. Лучший из генералов, которыми мне доводилось быть. Как нам все это вытянуть?

– Да как я… Откуда мне вообще…

Я решил, что, если не вмешаюсь, он сейчас дозаикается до смерти.

– Слушай, Дедуля, просто умолкни и подумай головой! Что мы имеем, что можем использовать? И хватит думать как старый скучный вояка – думай как Доктор!

Он уже почти набрал воздуха, чтобы поведать мне, какой я олух, но тут я заметил, как в глазах у него искоркой вспыхнула идея.

– О! – выдохнул он и так сильно треснул себя по лбу, что я заволновался, не рухнет ли он прямо на месте. – О! – повторил он. – Отлично! Прекрасно, просто прекрасно!

Что бы это ни была за идея, она кометой промчалась сквозь года и дошла до капитана Пижона.

– Я понял, понял! – воскликнул он. – Гениально! Правда, гениально!

Идея понеслась дальше, миновала сотни лет и бомбой взорвалась у меня в голове. Внезапно я принялся прыгать, вопить и колотить стены (по большей части случайно).

– Шикарно! Просто шикарно!

– Да что, что шикарно? – взмолилась Клара.

– Она не просто показала мне какое-нибудь там случайное будущее, – выпалил капитан Ворчун. – Она показала мне именно то будущее, которое мне нужно было увидеть! Она дала мне ответ! Ответ, как все исправить! Вот зачем все это было нужно! Она мне помогала!

– Пожалуйста, просто скажите мне, – сказала Клара. – Скажите мне, о чем вы!

Старик подскочил к ней.

– Флотилии далеков окружили Галлифрей и стреляют без остановки. Небесные окопы еще держатся, но вот идейка: что, если вся планета вдруг возьмет и исчезнет?

– Сложновато будет такое устроить, – заметила Клара.

– Да, но если получится, только представь, что будет! – сказал Пижон. – Если планета внезапно пропадет, окажется, что далеки стреляют друг в друга. Столько гипердвигателей в стольких кораблях – в одной и той же огненной буре. Взрыв сверхновой! Они погибнут в своем же перекрестном огне.

– Галлифрей исчезнет, далеки сгинут, а со стороны будет казаться, что они уничтожили друг друга, – сказал Ворчун.

– А где же будет Галлифрей? – спросила Клара.

– Он застынет! – ответил он ей. – Застынет во времени, в безопасности и в укрытии!

Клара посмотрела на меня. Ее глаза были полны безумной надежды, но она до сих пор не понимала сути.

– Как картина, Клара, – сказал я. – Как масляная 3D-картина.

Справедливости ради стоит сказать, что день у Генерала с самого начала не задался, и он уже несколько часов как понял, что этот день станет для него последним. Война Времени подходила к концу, и конец не обещал выйти приятным. Тем утром Воин, ранее известный как Доктор, оставил послание далекам и Повелителям времени – послание о том, что войне конец. Оно вышло зловещим, и намерения Доктора явно были решительны и смертоносны: он проник в Хранилища Времени и украл самое убийственное оружие во Вселенной. Близился Армагеддон, Генерал был в этом уверен. Но в последнем уцелевшем командном центре Галлифрея, где царил хаос, дрожали стены и осыпалась кладка, Генерал изо всех сил пытался не показывать истинных чувств. Пусть держат себя в руках, пусть сражаются – так он всегда говорил. И все же, откуда бы ни пришла смерть – от далеков, наводнивших небо, или от Доктора, решившего уничтожить всех и вся, – она была очень близко.

– Но недостаточно близко, – буркнул Генерал себе под нос.

Поэтому, когда Андрогар подошел к нему и сказал, что Доктор прислал очередное послание, Генерал не выказал почти никакого интереса.

– Послание точно от него? – спросил он.

– Да, сэр, – ответил Андрогар. Подполковник провел в рушащемся центре столько времени, что казалось, будто он целиком слеплен из пыли. – От Доктора, мы уверены.

– И что он сказал?

– Посмотрите сами.

Генерал обернулся и увидел голограмму – всего два слова в облаке пыли над столом. Он изумленно моргнул.

– Что теперь несет этот сумасшедший глупец?

«ГАЛЛИФРЕЙ ВЫСТОИТ», – мерцали буквы голограммы.

– «Галлифрей выстоит», – вздохнул Генерал. – И что это значит? Галлифрей уже пал!

– Привет! – раздался радостный голос и мгновенно заполнил собой комнату. – Привет, Верховное командование Галлифрея. Доктор на проводе!

Один из экранов замерцал, и на нем возникло улыбчивое юное лицо человека с очень странным галстуком.

– Алло, я тоже Доктор, меня слышно? – На другом экране появился еще один улыбающийся юный болван.

– И я тоже Доктор! – И вот он возник и на третьем экране – морщинистый старый воин, которого Генерал знал очень хорошо. Странно, подумалось Генералу. Обычно он себя Доктором не звал. – В полной готовности, – объявил старик.

Генерал схватился за стол.

– Боже правый, – сказал он. – Их трое! Все мои худшие кошмары наяву!

– Готовности к чему? – спросил Андрогар.

– Генерал, у нас есть план, – сказал один из молодых Докторов.

– Честно говоря, план просто кошмарный, – заметил другой.

– Который, скорее всего, не сработает.

– «Кошмарного» было вполне достаточно.

– Прости, я так, размышляю вслух.

Старик закатил глаза.

– Господа, время на исходе, может быть, перейдем к делу?

– Прости, Дедуля, – сказал молодой, поправляя галстук. – Генерал, мы на своих трех ТАРДИС поднимаемся в верхние слои атмосферы Галлифрея.

– И располагаемся вокруг планеты на равноудаленных промежутках. – Настал черед другого поправлять галстук. – «Равноудаленных» – вот это по-взрослому!

– Мы готовы сделать это, – сказал старик.

– Сделать что?!

Повисло молчание, будто никто из них не хотел произносить это вслух. Наконец подал голос тот, у которого был нелепый галстук:

– Генерал, мы собираемся заморозить Галлифрей.

– Что, простите? Что-что вы хотите с ним сделать? – переспросил Генерал потрясенно.

На экране Галстук поднял что-то, показывая им. Серебристый шар.

– Мне удалось заполучить вот эту штуку, – сказал он. – И с ее помощью и с помощью наших ТАРДИС мы заморозим Галлифрей во времени.

– Ну, знаете, как в кубах стазиса, – сказал старик. – Отдельное мгновение времени, сохраненное в собственной карманной вселенной.

– Вот только мы хотим сделать это с целой планетой. И со всеми людьми на ней.

Генерал оглядел их лица, каждое из которых пылало уверенностью безумца.

– Даже будь это возможно… а это не так… зачем вам делать подобное?

– Потому что альтернатива – пламя! – сказал старик.

– А пламя я видел, – добавил один из молодых.

– И больше его видеть не хочу, – закончил Галстук.

– Но мы будем затеряны в другой Вселенной, одни, навечно! – возразил Генерал. – У нас не останется ничего!

– У вас будет шанс, – сказал Галстук. – И прямо сейчас именно его у вас нет.

Генерал вдруг осознал, что все в комнате смотрят только на него, и на лицах у них было нечто страшное. Надежда. Не нужно, Доктор, не дари им надежды, не будь так жесток!

– Это вздор, – сказал Генерал. – Такое невозможно. Перенести целую планету, во всех деталях, со всем населением… это немыслимо.

– Моя ТАРДИС сможет.

– Времени не хватит. На одни расчеты уйдут сотни лет.

– О да, сотни, много сотен лет, – согласился другой Доктор помоложе. – Но не волнуйтесь. Я взялся за дело давным-давно!

Другой голос прокатился эхом по комнате:

– Вызываю Военный Совет Галлифрея! Это Доктор. Захожу на посадку! – очередной экран зажужжал, оживая, и на нем появился старик с длинными седыми волосами. – Меня слышно? Это Доктор. Я получил ваше сообщение и прибыл на помощь.

Генерал уставился на него. Он знал это лицо сотни лет назад. Темноглазый мальчишка, который утверждал, что живет в сарае. Паренек, который вечно пропадал в горах. Ученик, который пробрался на самые нижние этажи Клуатров и никому не сказал ни слова о том, что видел там. Юноша, который украл луну и президентскую жену. Сейчас он выглядел старше и суровее, будто пытался казаться солидным человеком, но Генерал помнил, какой переполох случился в день, когда он сбежал с Галлифрея. И не просто потому что он угнал ТАРДИС, но потому что взял с собой…

– Это первый, да? – перебил Андрогар его мысли. – Самый первый Доктор?

Генерал закатил глаза. Все его служащие были одержимы Доктором и его лица знали наизусть.

– Четверо! – сказал он вслух и тяжко вздохнул.

– Начинаю расчет, – сказал изначальный Доктор.

Андрогар схватил Генерала за локоть.

– Вы понимаете, что он сделал, сэр?

Еще бы мне не понять, черт его подери, подумал Генерал.

– Он распределил работу по всей своей линии времени. Он успеет! У компьютера в его ТАРДИС будут столетия на то, чтобы произвести расчет. Он сможет!

– Послушайте меня, пожалуйста! – крикнул Генерал четырем лицам на экранах. – Вы понимаете, что произойдет, если перенести целую планету в другое измерение? Представляете, какой на ней начнется хаос? Полюса могут поменяться местами. Начнутся землетрясения, цунами! Мы можем потерять половину населения, а то и всех!

– Я осознаю риск, – сказал Галстук. – К этому я еще вернусь потом.

– Потом? Когда потом?

– Расчет завершен! Благодарю, Доктор номер один! Простите, Генерал, мы выдвигаем свои ТАРДИС на позиции. Перемещение начнется через две минуты. Приготовьтесь.

Все четыре экрана погасли.

Генерал ударил кулаком по столу.

– Приготовиться? И как же нам это сделать? Он быстрее всяких далеков разнесет Галлифрей в щепки!

– Но ведь он обещал заняться этим потом.

– Не будет никакого «потом»! – рявкнул Генерал.

– Тогда, может быть, лучше прямо сейчас? – предложил я.

Оба они обернулись. Только теперь Генерал и Андрогар заметили, что я в комнате, и в ужасе на меня уставились. Возможно, это из-за бровей, так часто бывает.

– Доктор? – спросил Андрогар, а Генерал только пробормотал что-то на тему «Ну вот, пятеро уже».

– Сэр, вам сюда нельзя, – продолжил Андрогар.

– О, правда? – спросил я, по большей части потому, что слово «правда» с шотландским акцентом звучит очень красиво. – Досадно, потому что вот он я. – Я посмотрел наверх, а следом за мной и они.

На огромном экране на самом верху стены были кадры неба над Капитолием, и среди огня и дыма мы увидели крохотные синие фигурки. Крутясь, они мчались к нам.

– Я кинул клич, – объяснил я.

Андрогар смотрел на вращающиеся фигуры.

– Что это?

Но Генерал уже знал ответ.

– Сколько? – спросил он слабо.

– Сложно сказать, – ответил я. – Много. Множество. Со всей моей линии времени. Как назвать их все вместе? Может, «вьюга»? Как вам? – Никто не ответил, все просто смотрели вверх. – Ну что ж, тогда к делу. Галлифрей вот-вот исчезнет в водовороте, и это будет тот еще аттракцион. Мне понадобится постоянная прямая трансляция из всех районов стихийных бедствий на планете. В буквальнейшем из смыслов сейчас я должен быть везде и сразу.

Они молчали. Просто стояли и смотрели, как пылающие небеса Галлифрея накрывает целая вьюга полицейских телефонных будок.

Чтобы перенести Галлифрей из реальности в реальность, потребовалась добрая половина дня. И генерал был прав: планета кричала, пылала и бушевала.

Город на южном берегу озера Каласпер разрушило страшное землетрясение. Никто не должен был выжить, но куда бы ни бежали люди, всюду они видели полицейские будки, которые ожидали их, распахнув двери.

В крохотной деревушке буйствовал ураган, пока кольцо синих будок не закружилось вокруг вихря в обратную сторону, сведя его на нет.

Города и деревни горели огнем по всей планете, но синие будки со свистом носились в дыму, спасая людей с крыш и окон.

Пилотом небесного транспортёра, падающего прямо в центр Капитолия, внезапно оказался забавный мужчина в черной куртке и с большими ушами. Все на борту выглянули в иллюминаторы и смотрели, как он карабкается по крылу и чинит один из двигателей.

Капитаном корабля, готового вот-вот перевернуться в открытом море, вдруг оказался странный низенький мужчина в сюртуке и брюках в клеточку. Он без конца предлагал людям леденцы и все что-то причитал про свою тетушку.

Мужчина с нелепейшим зонтиком эвакуировал всех из школы, погребенной под горой, да еще и ухитрялся смешить беженцев на ходу. Кроткий крикетист взял на себя командование больницей, которую охватило пламя, спас всех пациентов и завершил операцию, когда языки пламени уже коснулись дверей операционной. Мужчина в развевающемся плаще с целым облаком седых волос встал посреди пляжа и с помощью крошечного серебристого стержня заморозил цунами, грозившее обрушиться на город. Смешливый шут в разноцветном пальто вывел шахтеров из туннелей, которые рушились вокруг них. Четверо детей оказались в ловушке на краю обрыва и знали, что никто не сможет их спасти, – пока перед ними не возник свисающий конец до нелепости длинного шарфа.

В тот день я побывал везде, где был нужен, в каждой из своих жизней. И, думаю, я никогда в жизни так быстро не бегал. Если в моих словах слышится гордость – простите. Это обратная сторона стыда, груз которого я нес столько лет. Это был последний день Войны Времени, но он больше не был худшим в моей жизни. Отнюдь – в тот день народ Галлифрея воспрял духом, а 2,47 миллиарда детей заснули в своих кроватях мирным сном. В этот день я вспомнил, кто я такой, и поклялся больше никогда не забывать.

Это был день Доктора.