Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Нас часто спрашивают, при каких обстоятельствах нас посетила идея создать этот фильм. Я думаю, что мы занялись этим давным-давно, еще до того, как здесь появились… Ну, вы знаете, как это бывает: летишь на Самолете Блаженства за новым телом для следующего воплощения… И вот к вам подходит ангел и говорит: «Эй, ребята, хотите сделать фильм?»
«Да, это интересно… А будет трудно?»
«Нет-нет! Это замечательное занятие! Вы отправитесь на Землю, и там с вами произойдет много удивительных событий. Вас ждет успех, вы будете выступать на конференциях…»
Несколько лет назад я продал свою первую компанию по производству программного обеспечения и удалился от дел. Вскоре я заскучал. Вернее, не столько заскучал, сколько стал ворчливым и злым, потому что продал курицу, которая несла золотые яйца. Я писал программы, продавал их и зарабатывал хорошие деньги. Но люди, купившие мою компанию, сделали больше – они стали миллионерами.
Поэтому я в конце концов решил создать вторую компанию, и у меня были деньги, чтобы осуществить свои планы. Я отправился в Нью-Йорк, и вот тогда-то и наступил ключевой момент, который, как я теперь понимаю, означил переворот в моей жизни. Мой друг написал пьесу «Ухожу с Бродвея», и я принял участие в финансировании ее постановки. Пьеса была посвящена буддизму. В ней было много интересного и необычного, и я почувствовал, что мне приятно спонсировать работу друга.
Однажды я шел к Всемирному торговому центру, размышляя о своем новом проекте. Приблизительно в то время Тэд Тернер обещал пожертвовать ООН миллиард долларов. И я думал: «Что ж, это прекрасная акция. Но имеет ли она смысл? Тернер лишь вливает деньги в уже существующие структуры власти. Известно, чем это закончится: ничего нового не произойдет. Кто-то должен создать нечто такое, что кардинально изменит сознание людей. А кто-то другой должен это профинансировать…»
И внезапно меня пронзила мысль: «Но я же сам могу сделать это! Разработаю новые программы, заработаю побольше денег – и профинансирую! Если не я, то кто же?» Я сам себе удивлялся, но продолжал размышлять: «Хорошо, пусть так и будет! Я вложу в компанию по производству программного обеспечения 6 миллионов долларов, а часть прибыли от нее буду использовать в интересных проектах».
За год или два до этого я начал ходить в Школу Просветления Рамты. Он учил фокусировать внимание на создании своей реальности: удерживать в уме намерения и желания, тем самым усиливая их, а затем воплощать их в реальности. Тогда я подумал: «Ну да, пора применять эти принципы на практике. Если есть намерение, усилим его. Я организую компанию не за шесть, а за тридцать миллионов долларов и половину денег, которые заработаю, буду направлять на финансирование духовной работы».
Таким образом, тогда, по дороге к Всемирному торговому центру, я в некотором роде заключил сделку с духом. Мой первый учитель имел обыкновение вести с Вселенной игру под условным названием «Кто круче?». Вселенная делает тебе что-то хорошее, а ты ей: «Ты думаешь, это так уж классно? Ха! Классно то, что я сделаю для тебя. Я отдам тебе вдвое!»
И Вселенная отвечает: «Отлично, но теперь я отдам тебе вдвое».
А ты ей: «Ты меня не слишком впечатлила…»
И так далее.
Нечто подобное происходило тогда и со мной. Я подумал: «Ну что ж, возьмемся за дело?» И мысленно подписался под договором с Вселенной.
Итак, я создал вторую компанию, заработал денег и опять отошел от дел. Я не собирался заниматься поисками тех людей, работу которых мог бы спонсировать. Мне казалось, что однажды они сами придут и скажут: «У нас есть потрясающий проект!», а я выпишу им чек. Затем они пришлют мне видеосъемку того, что им удалось сделать. Но все вышло иначе.
Однажды в Школе Рамты я познакомился с киносценаристом и режиссером Марком. Я тоже когда-то снимал фильмы – любительские, когда был студентом. Я слушал, как Марк рассказывает мне о производстве кино, и думал: «Ух ты, это здорово. Я бы тоже мог этим заниматься».
Как-то вечером Рамта поднялся на сцену и сказал: «Здесь мы с вами много говорим о квантовой физике, молекулярной биологии…» И стал перечислять науки, о которых мы беседовали на занятиях. И заключил: «Кто-то должен написать книгу об этом». Я подумал: «Написать книгу? Кто-то должен сделать фильм!»
Это был один из тех моментов, когда вы понимаете: «О черт, я только что подписался на это…»
Прошел месяц, но мысль о фильме продолжала крутиться у меня в голове, и однажды я сказал: «Ладно, все равно меня одолевает скука. Похоже, что мне надо браться за дело».
Я поговорил с Джей Зи Найт и начал действовать. Сначала мы планировали взять большую часть видеоматериалов, отснятых в Школе Рамты, отредактировать их, «разбавить» анимацией и добавить несколько интервью. Тогда у нас получился бы небольшой симпатичный документальный фильм. Затраты на него должны были составить около 100 000–125 000 долларов.
Я начал просматривать имеющиеся видеоматериалы и пытался смонтировать из них нечто связное. Одновременно я создавал небольшие забавные сюжеты, призванные проиллюстрировать этот странный, безумный квантовый мир. Один из них все-таки вошел в окончательный вариант фильма – Аманда стоит на баскетбольной площадке, а вокруг нее скачут мячи. Это единственный эпизод в первом сценарии, который не был впоследствии отвергнут.
Затем я начал погружаться в работу все глубже и глубже и понял: «Я хочу чего-то гораздо большего. Но в таком случае мне нужна помощь». Я обратился к Марку и сказал: «Помоги!»
Вскоре мы уже вместе работали над сценарием. И с каждым днем ощущали все больший прилив энтузиазма.
Мы работали, работали, работали, написали массу игровых эпизодов… И тут Марк понял, что вдвоем мы тоже ничего не сделаем. Я в тот момент был так глубоко погружен в работу, что не сразу понял, о чем он говорит. А он сказал: «Нам нужен настоящий продюсер».
«Правда?» – рассеянно пробормотал я.
«Мы должны поговорить с Бетси».
«Хорошо. А на какой студии она работает?»
«Она работает дома. Кормит и выгуливает собак».
«Ничего себе! – подумал я. – Но раз Марк говорит…»
Ладно, я позвонил Бетси. К тому времени Марк уже дал ей наш новый сценарий. Она прочитала его и сказала: «Это здорово! Я нашла здесь ответы на множество вопросов». Когда я разговаривал с ней по телефону, довольно нагло спросил: «А скажите: почему в качестве продюсера мне нужны именно вы? Я могу нанять любого профессионала, он будет использовать потенциал студии, на которой работает».
«Да, вы можете нанять такого человека, – ответила она. – Но знаете, когда имеешь дело с организациями… Грузовика нет на месте, потому что профсоюз объявил забастовку. Водители студии отказываются работать больше восьми часов в день. И все такое… А время – деньги!» И я ответил: «Вы правы. Возможно, мне действительно нужна ваша помощь».
И вот, когда я уже выходил из дома, чтобы лететь в Лос-Анджелес для личной встречи с Бетси, меня остановил телефонный звонок. Звонил мой друг: «Что ты делаешь?» – «Собираюсь ехать в аэропорт». А он: «Ты сегодня никуда не поедешь». Я удивился: «Это почему?» – «Включи телевизор».
На экране телевизора я увидел, как падает вторая башня Всемирного торгового центра.
Я не знал, что мне делать. Мне хотелось нанять Бетси, но я не привык никого нанимать без предварительного личного знакомства и очной беседы. Она могла оказаться совсем не тем человеком, что мне был нужен. Мы еще несколько раз разговаривали по телефону, но я никак не мог прийти к определенному решению. И вдруг она рассказала мне замечательную историю. Оказывается, она очень жалеет бездомных животных. Подбирает их на улице и ухаживает за ними. Но вот однажды неизвестно каким образом в ее ванную комнату залетела птичка и заметалась там. За ней, естественно, устремились коты, доселе дремавшие в кухне. Она закрыла перед их носами дверь и стала ласково разговаривать с птичкой. Через некоторое время та далась ей в руки, и Бетси вынесла ее на улицу.
В этот момент я решил взять ее на работу. Ну, естественно, как только я ее нанял, она из кроткой любительницы птичек и котов превратилась в Водителя Грузовика: «Ни черта не понимаю! Эти идиоты опять все сделали не так. Так их и разэтак…»
«Бетси, что с вами случилось?» – спросил я однажды.
«А-а, привыкай!» – отмахнулась она.
Теперь мы занимались сценарием втроем. Но к тому времени кое-что изменилось. Нас захватила сумасшедшая идея: мы решили сделать фильм наполовину игровым. Документалка нас уже не устраивала. Мы хотели, чтобы наше детище смотрели в кинотеатрах по всей стране.
У нас было ощущение, что миллионам людей во всем мире такая информация просто необходима. Мы это чувствовали. Людям нужен был новый взгляд на вещи. «Чему бы нас ни учили, что бы мы ни делали, у нас ничего не получается», – словно говорили нам они. Мы непосредственно ощущали эту растерянность, эту сильнейшую потребность в новом знании. И это стало одной из причин того, почему мы не отступили, хотя с кем бы из профессионалов кино ни разговаривали, слышали одно: «Ребята, вы с ума сошли. Вы не сможете сделать такой фильм интересным. Его никто не будет смотреть». И вот вам фокус-покус: получается, что сотни тысяч людей, которые посмотрели наш фильм, – а сейчас их, вероятно, уже миллионы, – не существуют. Если верить специалистам Голливуда.
Теперь можно определить это так: мы имели четко сформулированное намерение и сосредоточились на нем. И еще мы были убеждены: фильм получится, успех придет. Это была реализация внутреннего знания и веры в свои силы.
«Эй, мы сделаем кино, которое изменит мир!»
«Это прекрасно. А как? Как мы собираемся сделать это?»
«Я знаю! Мы возьмем видеокамеру!»
Долго мы с Марком доводили сценарий до ума… Но вскоре после своего появления Бетси решительно заявила: «Знаете, парни, вы ведь делаете кино – ни много ни мало – для канала «Дискавери». А тут у вас ведущий по экрану бродит…» И это была сущая правда: тогда у нас был «прописан» в сценарии ведущий персонаж, который шлялся перед камерой и периодически выдавал что-то вроде: «Вы думаете, что квантовая реальность странная? Посмотрите-ка на это явление…»
Бетси начала кампанию по избавлению от навязчивого центрального персонажа. Мы с Марком игнорировали ее замечания, игнорировали, не обращали на нее внимания… и продолжали надеяться… Мы понимали, что она права, но тогда не могли понять, что же нам делать.
У нас в головах творился хаос. В конце концов кто-то из нас признал: «Мы не знаем, что делать. – И предложил: – Давайте пока брать интервью у людей, сведущих в том, о чем наш фильм. Может быть, они в процессе работы что-то нам подскажут. А может быть, мы послушаем их и сами поймем, куда двигаться дальше. А сейчас мы явно этого не знаем».
Мы стали обзванивать физиков, мистиков, философов. Знакомились, назначали встречи, брали интервью, снимали. Для меня одним из важнейших эпизодов в этой работе стало интервью с Рамтой. Мне показалось, что оно длилось десять секунд. На самом деле мы разговаривали три часа. Он сказал: «Ты ждешь, что я буду здесь сидеть, как манекен, и отвечать на твои вопросы, чтобы ты создал великое кино? Еще чего! Я просто собираюсь расширить твое сознание, а значит и возможности, а ты уж сам сделаешь свою работу».
Позже он разъяснил: мне необходимо смирение. Я полагал, что если финансирую работу над фильмом и оплачиваю все счета, имею право распоряжаться. А Рамта сказал: «Цель твоей работы над фильмом – вызвать у зрителя изумление и те эмоции, которые они, возможно, никогда не испытывали. Этого можно добиться только тогда, когда ты во время работы создаешь в себе соответствующее эмоциональное состояние. Но дело в том, что ты действуешь с чувством, которое исходит из известной, привычной тебе, Вселенной. Ты все контролируешь… И знаешь, что ты получишь в ответ от зрителя? Те же старые и паршивые эмоции, которые испытывал всегда!»
Я растерянно пробормотал: «Да, я полагаю…»
Рамта прервал меня: «Нет, нет и нет! Ты не понимаешь всей серьезности проблемы. Ты был таким же простаком на протяжении сотни жизней!»
Вот так вот! Я, значит, сижу и не знаю, что и думать, камеры жужжат. А Марк и Бетси смеются: «Ну-у! Как хорошо! Наконец-то кто-то сказал ему это!» Операторы ухмыляются. И это было только начало.
«Ты мечтаешь о гениальном творении, – сказал Рамта, – но гений всегда приходит с внешней стороны известного, из-за границ контролируемого тобою мира. Если ты сделаешь фильм, как задумал, это будет просто мусор, который никто не станет смотреть!»
И это была правда. Я знал, что это правда. Он уничтожил меня. Он сразил всех нас. Мы действительно хотели создать нечто великое, и ради этого уже были готовы даже избавиться от эго. И Рамта выбрал наилучший момент, чтобы показать нам, что это такое.
Учителя любят, когда ученики чего-то хотят: «Вот теперь я могу надавить как надо!» Ибо просветленные знают: лишь пройдя сквозь хаос и неизвестность, без страха и упрека шагнув в неведомое, можно надеяться на пробуждение в себе человеческого гения. Порой у меня перед глазами возникает такая картинка: Рамта наблюдает за нами, а перед ним кнопка с надписью «Хаос». «Ах, так они думают, что у них хорошо получается…» – и нажимает на кнопку. И все летит в тартарары.
Это был для нас важный поворотный момент. Позже, когда мы остались втроем, меня все еще продолжало трясти. Бетси сказала: «Да, нам придется все менять!.. Давайте избавляться в сценарии от Аманды».
Мы с Марком переглянулись: «Нет, мы думаем, Аманда нам нужна».
«Ну, ладно! Тогда давайте избавляться от ведущего!» – вскричала Бетси. Она пыталась добиться этого уже в течение трех месяцев.
«Да, – согласились мы. – Ведущего надо убрать».
В один момент мы перечеркнули полгода или даже год работы. И отправились брать очередное интервью.
Поскольку я раньше был немного связан с наукой и мог сделать умный вид, мне приходилось начинать все интервью, задавая «специальные» вопросы. Затем, когда ученый начинал от меня уставать, в бой вступала Бетси: «Знаете, вас было интересно послушать. Возможно, все это для вас, людей науки, многое значит. Но что это значит для меня? Ну, я имею в виду квантовую суперпозицию. Как мне применить это в своей жизни?»
Она делала это совершенно искренне. И в результате, как правило, получала совершенно неожиданный ответ, который совершенно менял ход беседы.
Затем наступала очередь Марка. Посидев в сторонке и послушав, он или выдавал какой-нибудь сакраментальный вопрос, или затевал любопытную инсценировку.
Мы сделали все интервью, которые хотели, – и снова погрузились в хаос. Ну ладно, у нас нет никакого сценария, но есть шестьдесят часов необработанного отснятого материала. Что мы будем со всем этим делать?
Тем временем бюджет фильма неуклонно рос. К тому времени он составлял более миллиона долларов. Я смиренно говорил себе: «Ну что ж, парень, вот так идут дела…»
Нам предстояла сложная работа – смонтировать фрагменты интервью так, чтобы создалось впечатление диалога между интервьюируемыми и все вместе имело какой-то смысл. При этом мы не собирались показываться в кадре. Мы так решили: нас в фильме не будет. В конечном счете, все получилось. Я смонтировал порядка двух с половиной часов интервью, выстроив материал так, как вы видите его в фильме.
Но легче от этого нам не стало. Теперь мы должны были опять писать сценарий. И теперь не знали, что делать, потому что полгода назад «убили» центрального персонажа – ведущего, а все ставки в фильме были сделаны на него. Как теперь выстроить сюжетную линию? Мы обдумали и отбросили сотни идей. Каждый из нас взял на себя обязательство выдвигать «дежурную идею», то есть придумывать что-то раз в день. Иногда на кого-то с утра находило озарение, и он прибегал на работу с воплем: «Ага! Есть! Вот как надо делать!» Но все напрасно. Трудное было время…
Полгода фонтанирования идеями – а у нас все еще не было ни сценария, ни даже названия фильма. Мы записывали наши мысли на кусочки самоклеющейся пленки и залепили ими все окно.
Бетси часто восклицала: «Так что же, на фиг, мы знаем?» И мы с Марком нередко вслед за ней повторяли эту «умную» фразочку. А действительно: что, на фиг, мы знаем? Мы даже не способны придумать название фильма! Мы думали, что можем во всем разобраться и сделать, что надо, а получилось… Затем кто-то однажды выдал: «А давайте назовем фильм именно так! Ха-ха!» Мы записали это название на стикер (только «на фиг» заменили на «все-таки») и наклеили на окно. Все-таки нам хотелось придумать что-нибудь похлеще. Ну и что, придумали? Ничего мы не придумали. Так это название и прилепилось к фильму – как стикер к оконному стеклу.
А если честно, мы ведь не собирались кричать: «Вот – истинный путь! Вот как функционирует Вселенная!. Мы в этих вещах хорошо разобрались. Так что выбирайте: или вы с нами, или отправляйтесь в ад!»
После многих месяцев работы постепенно забрезжил свет в конце тоннеля. Сценарий постепенно складывался. Однажды Марка осенило: «Пусть Аманда будет фотографом!» Хорошо. Это сработает. Аманда – фотограф.
Наконец сценарий был написан. И я подумал: «Ничего себе! Ну и дела, у нас теперь есть сценарий! Теперь все пойдет намного легче. Нам осталось только смонтировать фильм по сценарию, и все!» Конечно, этого не произошло.
Когда мы начали отсылать сценарий актрисам, которых приглашали на роль Аманды, неизменно получали вежливый отказ. Почему? Это – странное кино, никто не будет его смотреть.
Ну надо же, все знают, что фильм будет неинтересным! И что нам делать?!
Тогда ассистент режиссера, подбиравший актеров, плюнул и стал раздавать сценарий всем, кто имел хоть какое-то отношение к кино. В результате с ним ознакомился Джек Джейсон, работавший с Марли. В документальной части фильма было полтора часа разговоров. Поэтому в игровой части мы старались свести количество диалогов к минимуму. Джексон написал нам: «Это идеально для Марли, потому что она чаще всего общается со зрителем невербально».
Моей первой реакцией на возможность участия Марли в фильме было: «Вы что, шутите? Нет, нет и нет!» Но Марк и Бетси в один голос возразили: «А что, это может сработать!»
Люди спрашивают, каково нам было работать втроем. Представьте себе трех котов, которые все время дерутся и царапаются из-за мячика, пока не упадут без сил. Потом тот, у кого осталось еще немного энергии, встает и играет с этим мячиком. В тот момент больше сил оказалось у Марка и Бетси, и они захватили инициативу. Мы встретились с Марли и поняли: «Она – та, кто нам нужен».
Возможно, выбор тогда сделал сам фильм. Когда работаешь над творческим проектом, он начинает жить собственной жизнью, и в какой-то момент надо просто замолчать и отойти в сторону. Вот мы и подумали: «Не будем мешать. Есть Марли. Превосходная идея. Пусть так и будет».
Игровую часть снимали в Портленде. Это замечательный город. И я тогда думал: «Теперь, когда все сошлось, дела пойдут намного легче». А потом кто-то снова нажал на кнопку «Хаос».
Мы выстроили сценарий так, что он имел модульную структуру – чтобы различные его части можно было менять местами. Мы думали, что это очень умно и позволит нам чувствовать себя свободно при монтаже. Ну что ж, так и получилось, но свободы мы получили слишком много! И снова погрузились в хаос. Мы не знали, как собрать все «модули» воедино. У нас было сто различных способов построения сюжета, десять хороших, а девяносто – плохих. И все надо было попробовать применить. Мы провели полтора года в постпроизводстве: редактировали, монтировали, подбирали музыку, создавали компьютерную анимацию – делая то, делая это, делая всякое разное…
Поскольку мы создавали нечто необычное, важно было удостовериться, что мы не двинулись умом. Поэтому мы устраивали тестовые показы фильма перед небольшими зрительскими аудиториями. Они были полезны еще и тем, что во время этих «пробных прогонов» погружали нас, как говорят мастера дзэн, в «сознание новичка». Сидя среди людей, смотревших фильм впервые, мы будто заново знакомились с материалом и могли правильно оценить все нюансы. После тестовых показов люди говорили: фильм получается интересным. Но мы продолжали шлифовать материал. Кажется, у нас получилось выпустить двадцать «окончательных» версий. И наконец, через три года после начала нашей работы, она была завершена.
Это было захватывающее ощущение. Фильм готов. Людям нравится. Мы пригласили на просмотр потенциальных дистрибьюторов, подготовили для них маркетинговый план. Из него следовало, что аудитория у фильма имеется, хотя Голливуд в это и не верит.
Дистрибьюторы посмотрели фильм и сказали: «Да-а, интересное кино. Но публику оно не соберет. До свидания».
Тогда-то я и обратился к своему опыту работы с программным обеспечением. Когда вами на рынок продвигается какая-то новая технология, вы должны предоставить «обоснование концепции». Для нас «обоснование концепции» состояло в том, чтобы доказать: аудитория у фильма есть. Бетси стала упорно навещать директора местного кинотеатра (город Йелм, штат Вашингтон):
«Вы можете предоставить нам экранное время?»
«Не уверен, вряд ли».
«Пожалуйста, возьмите наш фильм в прокат!»
«Нет».
Но Бетси ходила и ходила. Каждый день. Туда-сюда, туда-сюда… Наконец, только чтобы избавиться от нас, директор сказал: «Хорошо. Я возьму ваш фильм. Но только на неделю показа!».
Фильм был в прокате семь недель. Через четыре недели директор сказал: «Да, я не сомневался, что вас ждет большой успех». Мы были так счастливы, что враз простили ему все и только смогли произнести: «Спасибо, дружище!» Но средства массовой информации все еще нас игнорировали.
В Портленде фильм шел восемнадцать недель. Итак, мы имели успех в двух кинотеатрах!
Причина, по которой в Голливуде считали, что наш фильм будет провальным, такова: он рассчитан на думающих людей. А голливудские «спецы» исходят из того, что массовая аудитория – это сборище идиотов, которым надо все тщательно растолковывать и показывать только то, что им уже известно. А мы сказали: «Нет, люди умные. Они любят использовать свои мозги». На самом деле, одна из наших задач – побудить людей к размышлениям. Марк любит повторять: он спит и видит, что наш фильм снова, как было в давние-давние времена, придаст процессу мышления сексуальность.
Вот так мы начали свой поход – кинотеатр здесь, кинотеатр там. Сначала действительно приходилось трудновато: привлечь своего зрителя – непростая задача. Мы встречались с руководством движения «Религиозная наука», приходили в фитнес-клубы на занятия по йоге. Я думаю, что нас по-настоящему «открыли» в кинотеатре города Темпе (штат Аризона), где фильм идет до сих пор. И это кинотеатр с одним большим экраном, а не какой-то зальчик в торгово-развлекательном центре.
Мы «покоряли» кинотеатр за кинотеатром – пока, наконец, нами не заинтересовался дистрибьютор. А дело было так. В то время киностудия «Samuel Goldwin Roadside Attractions» выпустила в прокат фильм «Безразмерный Я», и у нас частенько случались показы в одних и тех же кинотеатрах. Дистрибьюторы киностудии удивлялись: наполовину документальный фильм со странным названием дает сборы больше, чем их собственная добротно сделанная игровая картина. И это при том, что на рекламе они не экономили. Они стали присматриваться: почему у этих ребят все так здорово получается?
В конечном счете мы встретились с этими дистрибьюторами в Санта-Монике. Мы приехали туда по договоренности о показе – после успеха в Беверли, где наш фильм шел несколько недель подряд. Они спросили:
«Вы давали объявление в «Los Angeles Times»?»
«Нет, – ответил я. – Такого не было».
«Это важная рекламная акция, – сказали они. – Мы занимаемся этим бизнесом уже много лет, вам стоит дать объявление».
«Спасибо за совет, – ответил я. – А знаете, я хотел бы работать с вами, парни. Вы, похоже, в своем деле профессионалы».
Мы вместе дошли до кинотеатра, а у входа – большое объявление: «Продажа билетов на фильм «Так что же все-таки мы знаем?».
Мы вошли в зал и просмотрели весь фильм целиком. Потом дистрибьюторы задавали нам много вопросов, а когда получили исчерпывающие ответы, самый солидный из них сказал: «Я никогда не видел ничего подобного. Давайте вместе работать».
Так было положено начало широким показам нашего фильма.
Я тогда считал, что людям или очень понравится наш фильм, или они будут просто его игнорировать. Ни один из нас никогда не испытывал на себе прежде пристального внимания публики, мы никогда не общались со СМИ и не знали, чего ожидать.
И поэтому испытали настоящий шок, когда стали получать письма, полные ненависти. Нас проклинали. Нашим жизням угрожали. Боже мой, это было очень странно! Мы с Бетси перестали просматривать отзывы на нашем веб-сайте. Все равно позитивные комментарии зрителей были довольно однообразны: «Этот фильм перевернул мою жизнь!», «Это замечательно!», а вот «Вы нацисты. Без вас наша планета была бы чище!» нам читать не хотелось.
От всего этого я так плохо себя чувствовал, что, в конце концов, позвонил Джей Зи Найт. Она за многие годы уже получила свою долю угроз по почте и очень помогла мне правильно к ним отнестись. Она сказала: «Тебе не нужно обращать внимание на реакции людей – любят ли они тебя или ненавидят. Они все разные и будут относиться к тебе и вашему фильму соответственно своим предпочтениям. Ты должен сам оценивать свою работу. И если ваше творение кажется тебе замечательным, будь этого достоин. Будь счастлив – расслабившись вечерком в кресле у камина и попивая чай. Если ты позволяешь себе роскошь казниться всякий раз, когда кому-то не нравится то, что ты сделал, тогда согласись: тебе нельзя ни за что браться!»
Да, мы – я, Бетси, Марк – тогда многому научились…
Почти с самого начала в газетах писали, что наш фильм финансировался школой Рамты и создан как средство вербовки новых учеников. Мне это казалось диким: я-то лучше всех знал, кто оплачивал все счета!
Затем в «The San Francisco Chronicle» появилась статья, в которой журналистка назвала людей, что давали нам интервью, «так называемыми экспертами». Вы представляете? Эта женщина решила, что может (и имеет право!) определять, кто эксперт, а кто «так называемый эксперт»! Если тебе не понравился фильм, если тебе показалось все, что из него узнал, глупостью и враньем – ну что ж, отлично, это твое дело. Но нельзя же оскорблять ученых, посвятивших годы и годы жизни служению науке? На наш взгляд, именно они настоящие герои, а не те парни, которые мастерски бьют бейсбольными битами по мячу. Люди, что упорно и терпеливо проводят кропотливые бесконечные исследования, делая неизвестное известным, – вот герои!
Когда в тот вечер я ложился спать, у меня в голове зазвучала «Песня искупления» Боба Марли. В ней есть такие слова: «Долго ли мы будем стоять в стороне и смотреть, как они убивают наших пророков?». СМИ могут запросто убивать наших пророков, извращая факты, как им угодно. А мы отмахиваемся: «О, да это же репортеры, чего вы хотите? Все в порядке!» Но нам только кажется, что мы просто говорим «Все в порядке!» – на самом деле мы смотрим на убийство.
На следующее утро я вскочил с постели и первым делом бросился к компьютеру. Возмущенно фыркая, написал и отправил по электронной почте письмо автору статьи. И разослал эту статью и электронный адрес «The San Francisco Chronicle» всем друзьям, коллегам и знакомым: пусть тоже выскажут свое мнение.
Более 500 человек написали в газету! А как ответила редакция? Да никак. Они не напечатали в ответ ни слова.
Нам троим было интересно работать над фильмом. Мы как бы говорили людям: «Смотрите, мы считаем, что это важно – для каждого из вас, для всех». А еще мы научились правильно реагировать и на их негативное, и на позитивное отношение.
Вот и вся история о том, как мы делали фильм и зачем, собственно, здесь появились. У нас нет никаких мыслей относительно того, куда нам следует отправиться потом. Но мы благодарны судьбе за прекрасное путешествие, которое совершили.
Войти с помощью соц. сетей: