У Марото невыносимо пекло ноги. Исцеленное Вратами колено решило, что все лечение пошло насмарку, и ощущение было такое, будто он шагал по битому стеклу. Наложенные швы причиняли почти такую же боль, как и сама рана в боку. Рука с копьем едва не отваливалась, но ей могла лишь позавидовать другая, в которой он нес птичью клетку ведьмы. Он в буквальном смысле потел кровью. С лица словно содрали кожу и посыпали его солью. Ах да, глаз тоже не радовал. Но лучше уж так, чем омертвевшая дыра на этом месте. Отсутствие боли пугало бы гораздо сильней.

Но при всем этом он давно не чувствовал себя так хорошо, как сейчас, когда вел сотню с небольшим уцелевших цепистов назад, в Отеан. Марото забыл про жуков и вообще возродился для новой жизни! Ведьма угостила его чудесной дурью, кроме шуток. Во всяком случае, это средство не заглушало боль, как другие, а давало силы, чтобы вытерпеть ее и взять на себя еще больше. Надо отдать должное ползучим гадам: если бы он не охотился за многоножками пару десятков лет, то не приобрел бы такой замечательной устойчивости к ядам и сейчас, скорее всего, был бы уже мертв. Какую бы гадость игольчатый тотанский шлем ни впрыснул ему под кожу, вызвав кровавый пот и изрядно навредив нервной системе, но руки по-прежнему способны держать оружие, а чье сердце не бьется быстрее в сражении? Разумеется, еще не вечер, и ведьма, похоже, считает, что это лишь вопрос времени, когда его размягченный токсинами мозг вытечет через нос, но ведь то же самое можно сказать о чем угодно, разве не так? Это лишь вопрос времени, когда вы умрете.

Взобравшись на развалины внутренней городской стены, он постоял на самом верху. Его окровавленные добровольцы проходили мимо, спускались на улицу и устремлялись к обещанной безопасности за стеной, разделяющей Отеан пополам. Феннека подвезла на своей гигантской мокрице, или кто это был на самом деле, одна из сестер Чи Хён, ведущая объединенные, но наголову разбитые силы кобальтовых через напичканную ловушками западную часть города, а Марото оставался в арьергарде вместе с новыми друзьями. Неми, пыхтя, пробиралась к нему между обломками, за ней следовала Индсорит, а еще дальше, в трущобах, Чи Хён и Мрачный с остатками кобальтовой кавалерии прикрывали их отступление.

Это выглядело совершенно безнадежной затеей, потому что огромная северная армия уже вливалась в город через внешнюю стену, а многие тотанцы из первой армии все еще скрывались в близлежащих переулках. Единственное неожиданное преимущество состояло в том, что большая часть их наводнила Осенний дворец, встроенный во внутреннюю стену к югу отсюда. Люпитера оказалась права, благодаря ложным, но правдоподобным сведениям, полученным от Марото, что тотанцы попытались захватить в плен императрицу Непорочных островов и весь ее двор, ошибочно решив, что те находятся в пустом замке. Глядя на ступенчатые террасы и наружные лестницы, заполненные гадами в черных панцирях, спешащими вниз, Марото пришел к выводу, что они уже убедились в необитаемости дворца. А это означало, что тотанцы вскоре снова бросятся в погоню за убегающим противником, и, когда они достигнут пролома, все кобальтовые, оставшиеся в трущобах между двумя стенами, окажутся в западне.

Марото почувствовал, как напряглось его Милосердие от перспективы принять смерть прямо здесь и сейчас. Представление Хортрэпа, окружившего себя огромной оболочкой из тараканов и бросившегося на тотанцев, задело какую-то струну в его груди. Хватальщик был самым эгоистичным подонком из всех, кого Марото когда-либо встречал, но колдун героически пожертвовал жизнью, чтобы спасти друзей. Думал или нет старик о том, что это будет его последний бой? Почти нет сомнений, что он уже мертв, если не случилось чего похуже, ведь недаром Ассамблея вексов без устали выпытывала у Марото все, что он знал о Хортрэпе, проявляя к ведьмаку исключительный интерес. Хотя никто из этих уродов не объяснил, чем им так ненавистен Хватальщик, не было сомнений, что они ждут не дождутся того дня, когда Хортрэп попадет в их морщинистые лапы. Марото полагал, что это обычная конкурентная борьба, колдуны всегда были зловредной породой. Увидев, как один из древних жрецов направил своего дракона-кальмара прямо в грудь хортрэповского колосса и сбил с ног, Марото решил, что Ассамблея вексов наконец-то добралась до ведьмака.

Впечатляющий пример для подражания. Но Марото был специалистом в своем деле, он всегда оставался на последнем рубеже, и если Хортрэп Хватальщик своей смертью помог кобальтовым пройти так далеко — что ж, Марото поможет им дойти до конца. А конец наступит неподалеку от храма Пентаклей, где, вероятно, погиб Канг Хо. Вот вам материал для новой легенды: Пятый Негодяй присоединяется к Третьему и Первому, приняв достойную смерть у стен Осеннего дворца. Настоящая гребаная классика.

— Идем, — позвала Индсорит, соскальзывая с кучи мусора на улицу Западного Отеана. — Они уже поравнялись с нами.

— Они уже выше нас, — поправила Неми и указала назад, туда, где покрытая мехом тварь с миножьей пастью на каждой из гибких конечностей взобралась на неразрушенную часть внешней стены. Если бы в первой тотанской армии были такие огромные чудовища, они бы взяли Осенний дворец за считаные часы, а не за недели. — Пора убегать, капитан Марото. Вы обязаны мне жизнью, и правила приличия требуют отплатить тем же.

— Я тоже так считаю, — ответил он, вдохновленный мыслью о самопожертвовании. — Буду удерживать этот проход столько, сколько вам понадобится для бегства. Не могли бы вы передать моему племяннику копье? Сомневаюсь, что у меня будет возможность самому сделать это…

— Ни в коем случае! — рассердилась ведьма. — Я не для того спасала вашу жизнь, чтобы вы тут же ее выбросили.

— Простите? — не понял Марото. — Вы же сказали, что яд, попавший мне на лицо, убьет меня, правильно? Так почему я не могу остаться на последнем рубеже, чтобы выручить остальных?

— Я сказала, что яд может оказаться смертельным, — ответила Неми и поднялась на цыпочки, чтобы осмотреть лицо Марото, превратившееся в медленно сочащуюся кровью игольницу. — Но мое яйцо замедлило его действие, и у вас еще есть немного времени; не стоит тратить эти бесценные минуты на глупый спектакль. Вы должны отнести Зитатрис в безопасное место, потому что я сама, даже приняв двойную дозу, не смогу бежать с клеткой в руках… Если вы погибнете, погибнет и она, и тогда я тоже умру.

— Ох-х-х! — Марото кивнул неожиданно поплывшей головой и оглянулся туда, где чудовище с пастями на лапах спрыгнуло с внешней стены на соседнюю крышу, разбросав черепицу, но не провалившись, а затем помчалось прямо к ним. — Бежим!

Неми уже сорвалась с места, догнав Индсорит на булыжной мостовой. Марото тоже спрыгнул, василиск под покрывалом шипел каждый раз, когда клетка покачивалась в руке. Кобальтовые перебирались через груду развалин, направляясь в Западный Отеан. Пересекая улицу, всего в шести кварталах отсюда выходившую к величественным внутренним воротам Осеннего дворца, Марото заметил спешивших наперерез тотанцев.

Позади грохочущих солдат еще один восьминогий монстр спрыгнул со стены, пробив крышу храма… и вырвался наружу из двойных дверей, ничуть не замедлив скорости после падения. Приподняв свое гладкое белое тело на задних лапах, он вытянулся до второго яруса замка: из широко открытых пастей на всех шести раскачивающихся передних лапах вырывались нестройные трубные завывания. Марото не взялся бы сказать, что это означает, но сомневался, что тварь собирается сдаться в плен. В мгновение ока он догнал Индсорит и Неми.

Когда они перескочили через развалины внутренней стены и оказались в Отеане, Мрачный решил, что теперь можно немного сбавить скорость. Однако вышло наоборот, широкие улицы позволяли скакать еще быстрей, и каждая встряска в седле будто снова пробивала его дырявый живот. Половина тотанской армии уже наводнила город, а вторая, еще более многочисленная, мчалась по пятам, так что даже такой быстроты могло оказаться недостаточно. Они прорывались через кварталы столицы, то совсем опустевшие, то заполненные вражескими солдатами; панголин скользил на поворотах по булыжной мостовой, ударяясь в опрятные каменные дома и ломая изгороди. Чем глубже они забирались в жилые районы, тем реже встречались на пути кобальтовые, и Мрачный не мог понять, пытается ли Чи Хён отвлечь на себя вражескую погоню, или же они просто заблудились в самом большом городе Звезды, вероятно битком набитом смертельными ловушками.

Они застали врасплох еще одну группу тотанцев, а затем Чи Хён похлопала Мрачного по бедру:

— Мрачный, подержи поводья, мне нужно свериться с картой.

— Да, конечно, — согласился Мрачный, опасаясь, что животное сбросит их обоих, как только он коснется поводьев.

Этого не произошло, но теперь, когда Чи Хён перестала придерживать его, шансы сползти по чешуйчатому боку увеличились. Так и не дождавшись, когда ее рука вернется на место, он увидел, что улица впереди разделяется на две, и выкрикнул:

— Эй, Чи Хён! Влево?

— Да, влево! — ответила она, и Мрачный слегка потянул поводья, стараясь направить скакуна в нужную сторону.

Огромное животное никак не отреагировало, и он потянул сильнее… Но вместо того чтобы принять влево, скакун повернул вытянутую морду, выдернул поводья из рук Мрачного и остановился на развилке.

— Мрачный!

— Проклятье!

Он наклонился вперед и потянулся к свисавшим поводьям, но зверь фыркнул на него. Мрачного не вытошнило и живот не лопнул, хотя и то и другое было вполне возможно. Когда он наконец-то схватил кожаные ремни и выпрямился, оказалось, что скакун вовсе не обиделся на его неумелое управление, — огромная серая тень мчалась по левой дороге, отталкиваясь многочисленными лапами от стен и мостовой. Эта тварь слегка напоминала лысого мамонта с острыми, словно зубы, хоботами вместо ног, притом что конечностей было вдвое больше. Однако Мрачный не успел как следует рассмотреть чудище, а сразу же дернул поводья, разворачивая скакуна, и ударил его каблуками в бока изо всех оставшихся сил.

Настала очередь Чи Хён вцепиться в Мрачного, когда они рванулись по правому ответвлению. На них градом сыпалась черепица — монстр срезал угол по крышам домов, разделяющих улицы. Чудовище припустило еще быстрей, его пасти поочередно вздрагивали. Чи Хён принялась дергать Мрачного за волосы и царапать руки, крича, чтобы он остановился, но, хотя идея и показалась ему разумной, он все равно не знал, как это сделать.

Далеко впереди улица выходила на площадь, и за пеленой дождя было видно, как монстр спрыгнул, чтобы перехватить их. Толстые лапы разворотили мостовую, чудовище развернулось в их сторону… и исчезло, потому что широкая площадь исчезла в невообразимом жаре и ослепительной вспышке. Их окружил густой туман — это мгновенно испарилась дождевая влага.

— Да, — проговорил Мрачный, когда в ушах перестало звенеть и он понял, что Чи Хён спрашивает, все ли с ним в порядке. Скакун остановился, улицу скрыл из виду туман, но Мрачный все же разглядел, что стены соседних домов покрыты серыми и черными пятнами крови. — Как я понял, ты тогда имела в виду другое «влево»?

Она не успела ответить, потому что из туманных развалин проступили какие-то тени. Привлеченные взрывом солдаты в черных доспехах наступали с оружием наперевес. Мрачный дернул поводья, разворачивая скакуна, и пробормотал:

— Будем считать, что ты сказала «да».

Самая последняя стена Отеана возвышалась над центральным рынком всего в дюжине кварталов впереди. Поэтому тяжело дышавший Марото был разочарован еще сильней, сделав последний поворот и увидев между прилавками тотанцев, преградивших путь к спасению. Ну хорошо, возможно, часть кобальтовых или даже большинство сумели прорваться к надвратной башне, но далеко не все, если судить по растерзанным трупам в синих плащах, усеявших рыночную площадь.

Когда сотни пустотелых солдат и зеленоглазая конница бросились навстречу, Марото передал клетку с василиском Неми и крепко сжал обеими руками копье племянника. Ни одного мудрого слова не пришло в этот момент на ум, и он решил: лучше ничего не сказать, чем ляпнуть какую-нибудь глупость. К тому же это кремнеземельское копье скоро все скажет за них обоих.

Откуда-то сзади донесся взрыв, подчеркнувший его мужественное молчание, и Марото усмехнулся, несмотря на то что лицо ужасно болело. Или, может быть, благодаря этому; все перемешалось в его высушенных ядом мозгах. Если пожертвовать ночным отдыхом ради долгого и жестокого сражения с монстрами, словно явившимися из кошмаров ужальщика, то скоро сама жизнь покажется сном. Этот взрыв означал, что ловушка непорочных сработала и всех тотанских уродов теперь ожидает жуткая смерть. Да, они погибнут вместе с Марото и остальными кобальтовыми, оказавшимися по другую сторону центральной стены, но так порой и заканчиваются песни.

Однако не всегда.

Дождь над атакующими усилился, а затем на их передние ряды обрушился град стрел, пущенных навесно из-за стены. Многие упали, преимущественно пехотинцы, но табун конеподобных монстров устоял, хоть стрелы и торчали из их тел во все стороны. Этот залп был добрым подспорьем, пусть даже его оказалось недостаточно, чтобы спасти беглецов от остатков преследовавшего их легиона. Но тут случилось невероятное: на дальней стороне рыночной площади решетка надвратной башни поднялась и к уцелевшим тотанцам волна за волной устремились всадники, не только непорочновские, но и ранипутрийские драгуны с опущенными пиками и поднятыми щитами.

К тому времени Марото уже изрядно намучился со своей физиономией, пораженной ядовитыми жучиными соками. Но до того как Неми угостила его яйцом, он успел получить первоклассный приход. Индсорит прошла мимо него со вскинутым мечом, напомнив, что пора сделать хороший день еще лучше, — к чему тупо таращиться на свою причудливую судьбу, если можно подоткнуть юбку и станцевать с ней? Он обернулся к Неми, собираясь сказать, чтобы та держалась у него за спиной, но от удивления забыл о своем намерении. Неми уселась на клетку, подвернула платье и зажала между ногами зазубренный, словно пила, меч. Она подняла навстречу дождю маленький лук, прошептала что-то, стряхнула влагу с тетивы и заиграла на мече.

Звучало это ужасно. Прямо-таки адски. Но разве найдется лучшая музыка для такого танца? Остроногим демонам, похоже, эти звуки понравились еще меньше, чем Марото. Приближавшийся табун заверещал, затем попятился. Горящие зеленые глаза подернулись розовым, на вертикальных пастях выступила пена, а затем твари развернулись и помчались обратно, топча своих же солдат. Какое-то злое колдовство, вне всякого сомнения.

Пробиваясь вперед следом за Индсорит под звуки экзорцистского концерта, Марото невольно улыбнулся. Много лет назад он поклялся никогда не поднимать оружия против багряной королевы, но он и представить себе не мог, что однажды будет сражаться вместе с ней. Как бы отчаянно ни жаждал Марото медленной и мучительной смерти, но все же понимал, что в нем сейчас говорит тотанский яд, а на самом деле очень хочется пережить этот день и рассказать Индсорит, как строго соблюдался обет, даже в битве у Языка Жаворонка. Нет ничего плохого в хвастовстве, если оно заслуженное.

Марото поразило то, как удобно в обращении копье. По правде говоря, он никогда не любил колющего оружия и вообще любого кремнеземельского, но, как говорится, бывают жуки и жуки. Вероятно, яд в голове тоже способствовал этим странным галлюцинациям, но каждый раз, когда тотанцы подходили со стороны слепого глаза, ухо начинало гореть, как будто его выкрутил злобный старый пердун, и, получив предупреждение, Марото успевал повернуться, чтобы отбить удар и проткнуть врага. Он чувствовал себя так хорошо, что хотелось завыть, и выть было так приятно, что он удивлялся, почему не делал этого прежде.

Завыл, ударил, уклонился. Завыл, уклонился, ударил. Сбил с ног, завыл, пронзил. Завыл, завыл, завыл.

Внезапно он вышел, пошатываясь, с другой стороны тотанского войска и уткнулся прямо в бок ранипутрийского гнедого жеребца. На него с удивлением воззрился всадник, старый драгун, чье обрамленное бармицей лицо украшали еще более густые усы, чем у императорской многоножки на защитной планке его шлема. Эй, подождите, демоны вас подери!..

— Доброе утро, капитан, — сказала кавалересса, салютуя ему по уставу кобальтовых. — Какая неожиданная встреча!

Все противоречивые фрагменты этого безумного утра наконец-то сложились в одну картину.

— Скажи мне честно, Сингх, — с подозрением проговорил Марото, — я знаю, что на этот раз не просто пообтрепался, а на самом деле умер… Но что это за место? Какая-то особая разновидность рая или ада?

— Это просто жизнь, старый Негодяй, — ответила она, сплевывая кусок бетеля в окрашенную кровью лужу под ногами. — То есть это смесь и рая и ада. А теперь нам пора бежать обратно за стену, пока твои пропитанные жуками мысли не стали пророческими.

— Заметано, — кивнул Марото, наблюдая за тем, как Неми, Индсорит и немногие уцелевшие кобальтовые и цеписты подныривают под решетку.

Сам он вместе со старой подругой Негодяйкой вошел в надвратную башню позади всех. Но последними оказались его племянник и Чи Хён. Скакун протащил их под решеткой, когда та уже опускалась. Всадники выглядели столь же утомленными, как и их зверь, когда прорвались с западного рынка к его восточному близнецу. Животное сопело и пыхтело, пробираясь по забитой народом площади, совсем как это делал Марото, когда поднимался по стене каньона, еще до того, как восстановил былую форму.

— Эй, резвые всадники, как дела-делишки… — хотел было поприветствовать их Марото, но Мрачный наклонился и выблевал свой завтрак, не успев даже коснуться земли.

Чи Хён спешилась следом и погладила Мрачного по спине. Это был такой интимный жест, что Марото не решился добавить свои родственные похлопывания. Он не стал сопротивляться, когда Сингх повела его через переполненную площадь, на которой кобальтовые пили из одного бурдюка с цепистами, а ранипутрийские всадники делились своим биди с непорочновскими лучниками. Среди них попадались и кремнеземцы, но, судя по их раскованному поведению и обшитым черной кожей доспехам, это были уроженцы Рега, побережья Бал-Амона или еще какой-нибудь цивилизованной части родины Марото. Почти все Лучи Звезды были представлены на оживленной рыночной площади Восточного Отеана, и здесь, в отличие от опустевших кварталов по ту сторону стены, в окнах домов видны были лица горожан. Испуганные лица.

— Ты успел позавтракать? — спросила Сингх, проходя мимо палаток, заменивших привычные торговые прилавки.

Вдыхая запах шипящих в импровизированной кухне непорочновских барбекю, Марото дождался своей порции с неимоверным трудом. Очередь двигалась быстро, солдатам не приходилось платить за обернутый лопухом или листом морской капусты рисовый рулет с маринованной говядиной и кислым соусом, но даже многотерпеливая кавалересса не раз порывалась уйти. Марото уговорил ее проглотить три вкуснейшие трубочки возле палатки и сам подкрепился, запив водой из соседней дождевой бочки. Нет ничего лучше, чем поесть после драки… Разве что посидеть после драки, но в планы Сингх, похоже, отдых не входил.

— Ты куда-то ужасно опаздываешь? — тяжело дыша, поинтересовался Марото.

Спазмы в боку больше не казались ему желанными напоминаниями о смерти и прочей хрени.

Сингх тем временем вывела его с площади через дверь в стене. Марото взвыл, увидев, что за дверью его ожидает еще одна бесконечная лестница.

— Да, — подтвердила она, не сбавляя шага. — Мы должны выяснить, сможем ли победить в войне, и я не собираюсь пропустить это исключительное событие, застряв на лестнице.

— Чуде-е-есно, — сказал он и двинулся следом. — Но что именно должно случиться?

— Разве Феннек не объяснил? — Из-за яркого желтого узора одеяние из десяти тысяч гвоздей Сингх блестело в свете факела, словно золотое. А ее усы завивались еще круче, чем прежде. — Мне он говорил, что ты в курсе.

— Да, верно. Мы должны были заманить тотанцев в ловушку. — Марото прижался к холодной каменной стене головой, той ее частью, которая не выглядела бесформенной массой с присохшими бинтами. — Феннек здесь? У него получилось?

— Он ждет нас на стене, — сказала кавалересса, сбегая по лестнице, чтобы помочь Марото с подъемом. — Там мы выпьем и покурим, а заодно посмотрим, что за ловушку приготовили непорочновские жрецы. Было бы хорошо, если бы она сработала, потому что вы привели целую армию монстров прямо к нам.

— Выпьем и покурим. — Марото причмокнул губами, оперся на плечо Сингх и заковылял вверх. — До неприличия прекрасно. Думаешь, сейчас нам позволительно такое удовольствие?

— Другой возможности может и не быть, — ответила Сингх. — Я верю, что это хорошая традиция, когда осужденным разрешают покурить перед казнью, и еще могу одолжить тебе трубку.

— Хочешь верь, а хочешь не верь, но на этот раз у меня есть своя.

Он остановился на верхней площадке и показал трубку. У Марото дрожали руки, поэтому набивать ее пришлось Сингх, а заодно и свою — верескового монстра, которого София вырезала для нее много лет назад. У Марото защемило сердце, потому что прекрасную трубку с чашей в форме пивной кружки, которую Холодный Кобальт сделала для него, он потерял одни демоны знают где, а потом сама же София волшебным образом вернула ему пропажу в лагере… Где он снова лишился ее, потому что забыл в своей палатке, уходя на битву, с которой так и не вернулся. Он проклинал себя за то, что потерял бесценный подарок, причем дважды.

Но самая лучшая трубка в мире — та, что у тебя в руках, и надо же такому случиться — ее тоже вырезала Кобальтовая София! Сингх и Марото раскурили трубки, прежде чем выйти наверх. Боевой ход на стене был крытым, но при таком ветре и дожде лучше зажечь спичку заранее. Когда лестничный пролет заполнился знакомым ароматом восточной смеси, которую так любил Канг Хо, Сингх постучала условленное количество раз, и охранник открыл дверь с той стороны.

Неудивительно, что Сингх так спешила сюда. С такой высоты Марото видел весь Западный Отеан, аж до внутренней стены с горбом Осеннего дворца. Между двумя стенами на много миль протянулся город, который Марото со спутниками только что прошли насквозь. В некоторых кварталах дома теснились почти по-трущобному, в других роскошные поместья аристократов раскинулись столь же широко, как ранипутрийские замки. Богатые и бедные районы теперь оказались в равном положении — повсюду копошились гребаные тотанцы. Каждая улица была запружена солдатами в черных доспехах, монстры покрупнее перескакивали с крыши на крышу, а самые большие чудища лезли напролом, разрушая дома и протаптывая в строго распланированном городе совершенно беспорядочные тропы. Через считаные минуты авангард должен был добраться до центральной стены, но, куда бы ни смотрел Марото, он не видел, где заканчивается тотанская армия. Насколько ему было известно, она и не заканчивалась, а простиралась до храма Пентаклей и еще дальше.

— Все это жутко похоже на конец нашей песни, — вздохнул Марото, разглядывая павший город. Дождь прекратился, и мягкий, но пряный тубак из трубки Бань приятно щекотал язык. К дыму все еще примешивалась нотка морской воды, и у Марото повлажнели глаза… Ну хорошо, один глаз. — Честно говоря, Сингх, я никак не мог предположить, что ты отправишься сюда с Чи Хён через Врата Языка Жаворонка. Я поставил бы все монеты, какие только смог бы раздобыть, что ты дашь деру с равнин Ведьмолова, ничуть не сомневаясь в своей правоте. Но я рад, что ты здесь.

— Зря ты не сделал эту ставку, потому что именно так я поступила… Я помчалась в Зигнему во весь опор моей лошадки. — Сингх пустила колечко дыма в серое небо. — Я могу рискнуть жизнью ради правого дела и ради выгодного тоже, но ничто не заставит меня рискнуть моей душой и шагнуть во Врата.

— Да? — Марото перевел взгляд с надвигающейся армии на старую Негодяйку. — Но постой, я думал, Феннек просто забыл упомянуть про тебя. Если ты не пришла вместе с кобальтовыми через Врата, то как оказалась тут?

— Вняла совету той, которая здесь была, той, которая давно ждет твоего возвращения, — сказала кавалересса и, взяв его под руку, повела по боевому ходу.

Везде стояли солдаты, непорочные с одним павлиньим пером на шлеме, ранипутрийцы с двойным черным плюмажем, который извивался на ветру, словно гусеница; но ни один из этих людей не был знаком Марото.

— Правда, появившись на моем пороге, она предложила разграбить Отеан, а не спасти, и мы именно так и собирались поступить. Пока я наслаждалась воссоединением кобальтовых на равнинах Ведьмолова, мои неблагодарные дети каким-то образом ухитрились воссоединить доминионы, но я знала: если не позвать их на войну против общего врага, они скоро передерутся между собой. Однако, когда путешествие уже подходило к концу, мы повстречали того самого демона-ягнятника, что принес в лагерь у Языка Жаворонка письмо для Чи Хён от императрицы Рюки. По иронии судьбы он прилетел с точно таким же призывом: Малые Небеса в осаде, судьба всей Звезды висит на волоске и все смертные скоро погибнут, если мы не придем на выручку Отеану… Мы решили помочь, но прибыли сюда лишь сегодня утром, так же как и ты.

— Ты приплыла, чтобы сокрушить непорочных, но вместо этого решила помочь им в борьбе с непобедимой армией монстров? — Марото сквозь прищур оглядел собравшихся на бастионе. — Похоже, ты такая же сумасшедшая, как и я.

— По-твоему, я должна была надеяться на то, что демоны, покорив острова, откажутся от дальнейших завоеваний? — Зазвенев браслетами, Сингх покачала одновременно и головой, и трубкой. — У меня есть дети, Марото, и у моих детей есть дети, и у тех тоже будут дети… но только в том случае, если Звезда уцелеет. Теперь ты понял?

— Мм… — протянул Марото, отыскав в небольшой кучке ранипутрийцев Феннека. — Я понял, что императрица обещала богатую награду каждому, кто встанет на защиту Отеана, а если город падет, твои всадники доберутся до гавани быстрей, чем кто-либо другой.

— Ну да, так и есть, — признала Сингх, выходя на переполненный бастион. — Что-то мне подсказывает, что у твоего азгаротийского флота тоже имелись практические соображения вдобавок к благородным порывам. Как и у морских кремнеземцев, которые опередили нас обоих. В Отеане должна решиться судьба всей Звезды, и если мы победим — что ж, это приключение избавит моих детей от многих трудностей, и у меня хорошие связи при дворе, так что сумею выбить для моих награду пощедрее.

— А что за женщина, демоны ее подери, предложила тебе отправиться сюда? — спросил Марото в тот момент, когда Феннек помахал им рукой. — Чи Хён? Я слышал, что она спрыгнула в здешние Врата и исчезла, но если ее выбросило в доминионах, то…

Женщина, с которой беседовал Феннек, обернулась, и Марото понял, что, несмотря на ранипутрийские доспехи, она родом не с Юго-Западного Луча. Она… она…

Марото выронил трубку.

Это была она. Не совсем такая, как в его снах, поскольку видение было с ног до головы облачено в броню и статную фигуру не позволяла разглядеть бригандина. По ехидной усмешке Сингх Марото понял, что Негодяйка хотела сделать ему сюрприз, вот и не произнесла имя женщины, позвавшей ее в поход.

Как эта женщина улыбается! И так трудно поверить, что она на самом деле здесь, рядом, но из-за этой улыбки происходящее кажется нереальней, чем любой сон.

Она подошла, а он так и стоял на вмиг ослабевших ногах, глядя в прекрасные рубиновые глаза.

Вдалеке загрохотало. Марото почувствовал волнующую близость, вроде той, что испытывал на Джекс-Тоте, когда кто-нибудь из Ассамблеи вексов проникал в его голову. Только на этот раз вторжение было желанным — и почему-то таким знакомым, что Марото подумал: не видела ли она его во сне точно так же, как он ее? Как будто оба они сотни раз переживали этот момент в своих мечтах, пока мечты наконец не сбылись.

Но надо дождаться, когда утихнет очередной раскат, чтобы озвучить свои чувства…

Чхве встала на цыпочки, положила руку ему на шею и нежно, но твердо подтянула к себе для поцелуя. Когда их языки соприкоснулись, проклятые картины из снов, которые Марото никак не мог вспомнить после пробуждения, внезапно обрели невероятную четкость, но теперь для них не было времени. У нее был вкус исполнившихся желаний. Вкус кокосового молока, льющегося на воспаленные от морской воды губы. Вкус свежего калди под конец.

У нее был вкус жизни. И она поцеловала Марото еще крепче, так, как ему всегда хотелось. Ее пальцы пробежались по его волосам, осторожно, чтобы не задеть рану. Другая рука нашла его локоть, соскользнула к ладони и ухватилась, словно Чхве боялась, что он снова пропадет, пока она целует его…

И тут какая-то чудовищная сила ударила в бастион, и он накренился. Марото и Чхве разбросало в разные стороны; ее острый зуб царапнул ему язык. Они замерли, испуганно скорчившись, ожидая, что стена обрушится под ногами, что они разобьются насмерть. Но катастрофа откладывалась, и они выпрямились. Сопровождался ли еще чей-нибудь первый поцелуй такими зловещими предзнаменованиями?

Ну хорошо, возможно, что-то похожее случилось, когда Марото целовался с Бань на пасторальных холмах Джекс-Тота, перед тем как его схватили летающие монстры. Но то был вполне невинный чмок в щечку, сопровождавший яростные шлепки по заднице. От этих воспоминаний опять защемило сердце… Но вовсе не из-за раскаяния, поскольку они с Бань никогда не говорили о какой-то исключительности в своих отношениях. Сердце заныло, потому что Марото не поцеловал очаровательную пиратку еще один, последний раз, и если это выдает в нем развратника — что ж, он никогда и не утверждал обратного.

— Ой!

Чхве заметила что-то на мокрых каменных плитах, наклонилась и подняла. Это была скошенная чаша трубки и чубук из оленьего рога, отвалившийся при падении. Возможно, даже к лучшему, что Бань не явилась сюда ради спасения задницы Марото.

— Какая неприятность, я сломала твою трубку!

— Нет, это у меня недержание в руках, и, честно говоря, она никогда не была моей. — Марото положил обломки в кисет. — И мне начинает казаться, что в мире нет ничего такого, что нельзя починить.

— Извини, я пытаюсь не улыбаться, но не получается. Ты и в самом деле здесь. Это не сон.

— Улыбайся все время, прошу тебя! — Марото и сам с трудом верил, что все это происходит наяву. — Я не мог… то есть я хочу сказать… Значит, это ты предложила Сингх отправиться в Отеан? Надеюсь дожить до того дня, когда услышу эту песню.

— Она очень короткая, — ответила Чхве с обстоятельностью, которая так нравилась Марото. — После нападения тотанцев я решила рискнуть и одна шагнула в Голодную Пасть. Я внимательно следила за Феннеком, когда он провел нас через Врата Зигнемы, и отважилась повторить его действия. Попав в доминионы, я разыскала кавалерессу, чтобы переманить ее на мою сторону и отомстить императрице. У меня получилось. Вот и вся песня… Но… есть для тебя и другие.

Близкая вспышка осветила лицо дикорожденной, по которой Марото так соскучился, и едва ли он мог бы припомнить лучший момент в своей жизни. Но затем он увидел за ее спиной, как целый город взорвался, словно связка петард. Воздушная волна обрушилась на центральную стену, горизонт почернел от дыма, ослепительно вспыхивали целые поместья, пылающие головки сыпались градом. Взрывы подбирались все ближе, поднялся ветер, и Марото подумал, что эта стена недостаточно высока, чтобы сдержать жар. Западный Отеан погиб у него на глазах, но задолго до того, как разорвалась последняя бомба, в восточном городе тоже начались пожары. Спящие Жрецы Отеана устроили надежную западню: заманили вражескую армию в город, а затем сожгли свою проклятую столицу дотла! Честная игра, хотя и не очень дальновидная… А впрочем, непорочные могли с самого начала понимать, что их положение безнадежно и в лучшем случае они смогут лишить своих нечеловеческих врагов добычи.

Вот, значит, как все вышло. После всех ожиданий, кровопролитий и сомнений Марото наконец-то встретил девушку из своих снов, чтобы умереть рядом с ней. Неужели все и всегда должно получаться вот так, через жопу?