Насчет Неми Мрачный был уверен лишь в одном: ведьма ни за что не скажет ему «Я же тебе говорила». Может, потому, что все и так понимали, или, может, потому, что она повесила нос, как и Дигглби, и сам Мрачный. Они в самом деле рассчитывали привлечь на свою сторону Народную Стаю и получить от нее помощь в войне против Джекс-Тота. Только графу Ворону известно, что бы получилось, добейся они встречи с советом, который управлял теперь Диадемой.

Штука в том, что им не удалось поговорить с нужными людьми или хотя бы с теми, кто знал, где найти этих нужных людей.

Замок, встроенный в естественную стену города, был открыт для публики, но Мрачный и его спутники, войдя, тут же наткнулись на длинную очередь посетителей, которые тоже хотели поговорить с нужными людьми. Предположение Дигглби, что их должны пропустить без очереди, поскольку дело касается судьбы всего мира, не встретило понимания у тех, кто ждал здесь уже не первый день. Возвращение Джекс-Тота беспокоило местных жителей куда меньше, чем голод, эпидемии или разбойники, прикрывавшиеся оранжевой одеждой народного ополчения.

Брат Рит вызвался постоять в очереди за своих товарищей. Уж всяко она приведет монаха к кому-нибудь, кто скажет возвратившемуся от язычников миссионеру, куда ему следует пойти, чтобы отчитаться, исповедаться и получить епитимью.

Мрачный и его товарищи решили оставить брату Риту письмо с кратким изложением случившейся катастрофы и грозящей миру опасности, чтобы монах передал его своим церковным начальникам, а те в свой черед вручили его Народной Стае. Не то чтобы кто-то всерьез рассчитывал, что от этого будет толк, еще даже до того, как выяснилось, что написать они могут только на сигаретной бумаге паши. За неимением выбора они на словах объяснили монаху, что нужно сказать тому, кто согласится выслушать самую сенсационную новость с Века Чудес. Дигглби несколько раз громко повторил эту фразу, пытаясь привлечь внимание охранников, следивших за порядком, но его усилия ни к чему не привели.

Унылое трио потащилось прочь под непрерывным черным дождем, хотя при виде множества древних зданий, превратившихся в обугленные остовы, Мрачный ощутил кратковременный прилив надежды. Возможно, София действительно пыталась наводнить город горящей нефтью или демонским огнем, как предупреждала Безликая Госпожа, но кто-то помешал ей зайти слишком далеко, выполнив за Мрачного всю грязную работу. Разве это было бы не здорово?

Впрочем, на промозглом пепелище радостные мысли продержались недолго. Только к вечеру, отчаявшись добиться встречи с представителями Народной Стаи, пришельцы сменили клаустрофобические пещеры замка на такие же тесные и давящие улицы города. Обычно Мрачный хорошо ориентировался в незнакомой местности, когда мог хотя бы видеть ночное небо, но здесь он потерялся, словно в огромном муравейнике, блуждая по тоннелям, расположенным в недоступном уму смертного порядке. Неми слышала, что путь к Вратам Диадемы преграждают кордоны, и поэтому хотела попасть туда до рассвета, на случай если придется лезть через стены, чтобы выйти к адской дороге в Отеан.

Однако дождь полил с такой силой, что даже Мрачный, с его демонскими глазами, перестал что-либо различать перед собой. Едва ли сейчас на улице мог повстречаться прохожий, который к тому же отважился бы на разговор с подозрительной троицей, спрашивающей дорогу, и они в конце концов укрылись под мостом, словно составленным из прилегающих друг к другу домов, чтобы переждать дождь, а потом продолжить поиски. Прошло уже много времени с тех пор, как они поужинали домашними пирожками и жареным мясом, так что Мрачный незамедлительно вытащил фаршированный камбалой хлеб, который Дигглби купил в дорогу. Хлеб размяк от дождя и в любом случае мало напоминал то, что едят в Мерзлых саваннах, но все-таки был ближе по вкусу к кремнеземельской пище, чем все, чем Мрачному доводилось питаться после ухода из дома. Ему очень не хватало привычных с детства пряностей. Во имя загадочной Безликой Госпожи, это было прекрасно. Лишь бы снова не пришлось жевать сорную траву!

— Как думаешь, они уже там? — спросил Дигглби. Он сидел на корточках рядом с потоком черных сточных вод, Мрачный прислонился к внутренней стене моста, а Неми использовала вместо стула клетку с василиском. — Я имею в виду, они уже вернулись в Отеан после вылазки на Джекс-Тот?

— С таким провожатым, как Хортрэп, наверняка куда-нибудь вернулись, — тяжело вздохнула Неми. — Остается только надеяться, что это куда-нибудь окажется приятным местом.

Ее унизанные кольцами пальцы дрожали, когда она принимала кусок пирога, и Мрачный подумал, что Неми шла так медленно не только из-за раненного в живот спутника. Он до сих пор не привык к обществу ведьмы, хотя они путешествовали вместе уже не одну неделю и ей дважды приходилось лечить его. Но с ней определенно что-то было не так, какая-то болезнь или проклятие, исчезающее только после захода солнца. Свой недуг Неми лечила тем же способом, что и все остальное.

— Наверное, тебе стоит съесть яйцо, прежде чем мы тронемся дальше, — посоветовал Мрачный, когда она передала угощение Дигглби. — Я вижу, как тяжело ты опираешься на посох, а идти придется очень быстро, чтобы успеть до рассвета.

— Это твое ученое мнение как специалиста в медицине, магии и прочих искусствах? — огрызнулась Неми. — Не понимаю, как я раньше ухитрялась обходиться без твоей заботы?

— Мм, думаю, прекрасно обходилась, — ответил Мрачный, сообразив, что ляпнул глупость. — Извини, я просто так сказал, на случай если ты об этом не подумала. У меня сегодня все мысли путаются, так что…

— Ценю твою заботу, но это было не обязательно. — Судя по голосу, Неми тоже поняла, что неправильно истолковала его слова. — С тех пор как мы встретились, я столько времени посвятила твоему лечению, что ты, наверное, выучился основам моего метода. Но учителя редко благосклонно выслушивают подсказки учеников.

— Значит, я твой ученик? Прекрасно, — усмехнулся Мрачный.

Это была соль на его раны — в последнее время он уделял больше внимания своим неприятностям, чем чужим страданиям. Но и своих неприятностей хватало с лихвой. Улыбка сменилась гримасой, когда он вспомнил, как толкнул мальчишку из лагеря кобальтовых прямо на копье, которое держала его мать. Копье, которое теперь держал он сам и в котором был заключен прах дедушки. Это было превосходное оружие, но Мрачный, так мечтавший поначалу его опробовать в деле, теперь надеялся, что никого им не проткнет. Насколько он мог судить, Неми тоже кому-то причинила вред, будь то смертный или демон, и с тех пор старалась остановить чужую кровь, а не пролить ее.

Возможно, ему следовало бы и в самом деле напроситься к ней в ученики. На что это может быть похоже — жить, не причиняя вреда другим людям? Не убивая детей, даже случайно. Мрачный пытался вспомнить кого-нибудь из предков, кто предпочитал восстанавливать, а не разрушать, но безуспешно. Даже шаман Моющий Духов был в первую очередь охотником и только во вторую — целителем. Убийство было наследственным делом Мрачного — смерть и увечья, но не целительство.

— Старина, с тобой все в порядке? — заботливо спросил Дигглби, и Мрачный осознал, что дождь утих и теперь все слышат всхлипывания своего товарища.

После происшествия в таверне он часто плакал, иногда даже без видимой причины.

— Да… — Он откашлялся, пытаясь бодрым видом подтвердить свои слова. — Да.

— Прости, что я доел пирог. Думал, ты больше не хочешь. В следующий раз, когда у нас появится возможность, опустошу для тебя кондитерскую лавку.

Мрачный покачал головой, благодарный за попытку поднять настроение, пусть даже и не смог выдавить улыбку.

— Нет, со мной все в порядке. Просто не терпится снова встретиться с нашими друзьями.

— Тогда пошли, — предложил Дигглби, легко вскакивая на ноги, и озадаченно посмотрел на Мрачного и Неми, вовсе не спешивших выйти под дождь.

— Я не стану принимать лекарство, пока мы не поймем, можно ли подойти к Вратам до рассвета, а если нельзя, то я просто буду спать целый день. — Неми проверила, плотно ли сидит на клетке Зитатрис промасленное покрывало. — Ей не нравится покидать вардо, и она, когда волнуется, реже несет яйца. Поэтому я должна экономить те, что есть.

— Ты не обязана мне ничего объяснять, — сказал Мрачный. — Ты заботишься о себе, я тоже… В общем, я разрешаю тебе заботиться обо мне. Так надежней.

— Тогда дай взглянуть, не разошлись ли швы. — Неми уже собиралась поставить клетку на землю, но Мрачный замахал рукой:

— Нет-нет, с ними все в порядке.

Это была не совсем ложь, потому что он не чувствовал сильного недомогания, чем обычно, но даже попытка стащить с себя мокрую рубаху причинила бы ужасную боль. Дайте сначала добраться до Гын Джу и Чи Хён, и уж тогда он начнет беспокоиться за свои раны, а также за судьбу Звезды и прочие обыденные вещи.

— Как думаешь, Пурна поладит с твоей матерью? — спросил Дигглби, вглядываясь в даль сквозь дождь. — Я никогда бы себе не простил, если бы связал еще одну бедную тварь, как когда-то Принца, но все же хотел бы найти какой-нибудь другой способ оказаться сейчас с ними. Обернуться мухой и подслушать…

— Думаешь, они начнут выяснять отношения?

Мрачный всю дорогу представлял, как мать сердится на Гын Джу, и даже не задумался о том, что она может поссориться с Пурной.

— Уверен, они теперь неразлейвода, — сказал Дигглби. — Пурна жить не может без всей этой варварской клоунады. Только не обижайся.

— И не собираюсь.

— Остается надеяться, что им повезет и Хортрэп обойдется с ними мягче, чем с другими, доверившимися ему, — угрюмо проговорила Неми. — И что Отеан еще не пал.

— Везет дуракам и пьяницам. — Дигглби поднял свой утративший глянец мешок и вышел под дождь. — Но я чувствую, что все будет замечательно. Никто не хочет заключить скромное пари на то, что мы скоро увидимся с нашими старыми друзьями?