Глава 9
Громадный кулак, обмотанный ремнями, разминулся со скулой буквально на волосок. Если бы не невероятная, нечеловеческая скорость Дегера – сейчас он уже валялся бы на песке, и скорее всего – со сломанной шеей.
Янгар был невероятно быстр. Почти так же быстр, как и Дегер, и белокожему, уже привыкшему к медлительности обычных людей, сейчас было трудно. Нет, не трудно, но… не легко. Это все равно как если ты длительное время боролся только с детьми, и вот тебе попался соперник взрослый, такой, что если слегка не напрячься, так можешь и потерпеть поражение.
Поражения терпеть Дегер не хотел, по крайней мере – пока. За прошедший месяц он провел два десятка боев, которые выиграл аккуратно, не выказывая особого превосходства.
Вообще-то довольно-таки трудно изображать, что ты едва не проигрываешь, когда можешь покончить с противником в первые секунды боя! Когда он для тебя – как человеческая рука для мухи, движется ме-е-едле-е-енно-о… Так и хочется с ходу врезать разок, да и пойти отдыхать! Но нет, надо кружиться по площадке, обмениваться ударами с этой беременной коровой. Даже пропускать кое-какие удары, изобразив, что вот-вот свалишься на песок!
Честно сказать, Дегера разбирал смех, когда он изображал шатание и ковыляние, и каждый раз чудом, совершеннейшим чудом, «на последнем издыхании» вышибал дух из соперника! Они с Юсасом потом ржали, как лошади, вспоминая особо страдальческие рожи, что строил Дегер, и гадали – когда же народ поймет, что перед ними разыгрывают спектакль?
Кстати сказать, Амбассор, как ни странно, был очень доволен этими представлениями. После первого же «спектакля» он подошел к Дегеру, ласково потрепал его по плечу и довольным голосом сказал: «Ты молодец! Правильно понимаешь! Зритель пришел за зрелищем, и ты даешь ему это зрелище! Никому не интересно смотреть на то, как ты валишь противника на первых секундах. А вот когда бойцы якобы тяжко бьются, шатаются, обливаются кровью – это наше! Для этого мы тут и работаем! Для зрителя! А зритель любит кровь и любит долгие, трудные бои. Так и продолжай».
И Дегер продолжал. Шатаясь, как и его противник, «на последнем издыхании», он как бы случайно цеплял кулаком челюсть бойца, и тот валился срубленным деревом, чтобы больше уже не подняться. На бой не подняться. В этот день.
В смертельных поединках Дегер участвовать категорически отказался.
Впрочем, Юсаса такое обстоятельство ничуть не огорчило, скорее наоборот, – они заработали целое состояние, и рисковать Дегеру совершенно незачем.
И вот против Дегера выпустили Янгара. На каждом перекрестке, на базарной площади, в порту специальные гонцы истошно вопили о том, что в седьмой день недели третьего месяца азана состоится великий бой между непобедимым кулачным бойцом Янгаром, доселе не проигравшим ни одного боя, и Дегером, не менее известным поединщиком, степным монстром, прибывшим в столицу с границ Империи и тоже не проигравшим ни одного боя! Этот бой будет приурочен к празднику летнего солнцестояния, празднику урожая, и за поединком будет наблюдать сам император со своей свитой!
Юсас был в восторге. Вот теперь, теперь они станут по-настоящему богаты! Ведь большинство поставит на Янгара! Он ведь не проиграл еще ни одной схватки! А значит, ставка один к пяти обеспечена!
Впрочем, а разве сейчас они не по-настоящему богаты? На счетах Юсаса и Дегера – они открыли два счета в банке, на всякий случай – уже почти сто тысяч золотых! Их сад, их дом обихаживают слуги – бывшие рабы, которых купили на рынке.
Еду готовит собственный повар!
Их одежду, постельное белье обихаживают прачки!
У них даже привратники-охранники есть!
Два нищеброда – один бывший вор, другой вообще непонятно кто – живут как настоящие аристократы и ни в чем себе не отказывают!
Еда – самая свежая, из дорогих лавок!
Питье – самое свежее, не прокисшее и не забродившее!
Одежда – сшита портным! Всего за несколько месяцев они превратились из нищих в богачей!
И кто все это придумал? Юсас! Он! Если бы тогда, в тюрьме, Юсас не осмелился познакомиться со странным парнем, если бы не придумал, как Дегеру избежать наказания, если бы не спланировал, как им разбогатеть, – где бы он, Юсас, сейчас был? Срезал бы кошельки на улицах, и больше ничего! А теперь? Теперь он будто настоящий дворянин! И то ли еще будет!
Да… все выглядит как настоящий сон! Славный, цветной, красивый сон! И кажется, что вот-вот Юсас проснется. И становится страшно…
Однажды он даже не выдержал, пошел в банк, взял со счета золото – сколько смог унести – и отнес в лес. Нашел здоровенный дуб, выкопал под ним ямку и уложил туда монеты, упакованные в промасленную бумагу, а потом в кожаные кошели. Если что-то случится, у них с Дегером будет хорошенький запас денег, с которым можно безбедно жить долгие годы. В деревне золото очень ценится; селяне, бывает, и за всю свою жизнь не видят ни одной золотой монеты. Разве что серебро у них бывает, да и то не у каждого! Так что можно будет спокойно, сытно жить в деревне и не думать о том, что будешь завтра есть или надевать.
А можно еще и купить трактир – вроде того, что у Андара. Выгодное дело! Юсас займется торговлей, работой трактира, а Дегер обеспечит порядок. И всем хорошо!
В кожаный мешок с золотыми монетами сунул еще и горсть камешков, оправленных в золото и серебро. Перстни, амулеты. Всего один такой камешек мог купить жизнь, если его нужному человеку отдать.
Юсас кое-что понимал в камнях, отличал полудрагоценные от поделочных и бриллиант от стекляшки. Все-таки в городе старателей жил, не в какой-нибудь глухой деревне! Потому камни были пусть и небольшие, но весьма дорогие. Часть из них он купил еще у старателей, нередко сбывавших камни за бесценок. Кто-то не понимал их настоящей стоимости, кто-то просто сбывал за медяки, напившись до умопомрачения. Но все эти их проблемы не были делом Юсаса – ты хотел продать, я купил! По той цене, по которой договорились. Так что будь доволен!
Юсас не привык все яйца складывать в одну корзину. Жизнь научила. Улица научила. Теперь, если придется бежать из столицы, – есть с чем!
Почему Дегеру не сказал? Да мало ли что случится… вдруг ему в голову стукнет что-то непотребное, возьмет да потратит не туда! Раздаст деньги! А что, с него станется! Взял да и отпустил рабов на свободу! Дорогих рабов, между прочим! И вместо того, чтобы они работали в доме бесплатно, рабам… бывшим рабам теперь они с Дегером платят жалованье! Видите ли, Дегер считает, что покупать и продавать рабов – это гадко, это подло и всех рабов надо освободить! Вот так пойдет на рынок, купит на все деньги рабов – и отпустит! И жить потом на что? На деньги Юсаса!
Вот почему два счета. И вот почему Юсас припрятал такую кучу денег. Всегда можно сказать, что денег на счете нет! А куда делись? Не знаю! Потратил! Потерял! Нету, и все тут!
Может, и глупо звучит, да, но ничего другого, чтобы уберечь Дегера, Юсас не придумал. Правильно говорят, что у магов голова работает не так, как у нормальных людей. Вот с чего Дегер решил, что рабство – это плохо? Всегда было рабство и всегда будет! Раньше он все-таки спокойнее относился в рабству, а в последнее время как с цепи сорвался. Работорговцев просто готов убить! А как рабов увидит в рабских ошейниках, его будто перекашивает. Глаза темные делаются, злые такие! Зверь зверем!
А все после того мага! И на кой демон согласились, чтобы он в голову к Дегеру полез?! Вот что-то и повредил! Хорошо хоть, на бойцовских способностях это не отразилось, а то совсем было бы плохо! Вернее, был бы полный крах!
Вообще-то Юсас так и не заметил, чтобы у Дегера проявлялись магические способности. Никакой магии! Как был Дегер боец на Арене, так он им и остался. И останется еще какое-то время. После боя с Янгаром, наверное, не очень долгое. Вернее, они с Дегером так решили: после боя с Янгаром Дегер будет выступать только на призовых боях, с большим кушем. Выступит, побьет какого-нибудь чемпиона (или не побьет) и на какое-то время затихнет. Нового чемпиона ожидаючи. И так можно протянуть долгое, очень долгое время. Пока Братство от них не отстанет. Хотя вообще-то оно к ним пока и не приставало. Никак не проявлялось. Почему? Юсас не знал и знать не хотел. Не пристают – и ладно! И как можно дольше бы их не видеть!
Одно страшно: а вдруг в один прекрасный момент к ним придут люди из Братства и скажут: «Вы заработали много денег. А не пора ли поделиться с Братством? Вы ведь помните, что являетесь Братьями? Что вас приняли в нашу гильдию? Так делитесь! Давайте мы посмотрим, что там у вас на счетах».
Хм… про гильдию они, конечно, не скажут, гильдией убийц их называют только недоброжелатели. Они – Братство, и никак иначе! Но вот насчет денег – запросто может быть. Придут и заберут. И эта мысль давно не давала покоя Юсасу, сверля его мозг как жало осы! Именно она, эта мысль, была основной причиной того, что он прикопал деньги у дуба.
Дважды туда ходил – оглядываясь, перепроверяясь, прячась за углами домов, за кустами, за деревьями. За один раз много унести трудно. И тем более избежать слежки, таща груз. Опять же нужно как следует замаскировать место, где закопал клад. Чтобы не было видно, что здесь копали.
Почему не закопал в поместье? А если придется бежать из города? Если поместье обложат со всех сторон? Как ты вырвешься с грузом тяжелого металла? Нет уж… Создатель человека бережет, но… человек и сам должен себя поберечь. И пусть кто-то скажет, что Юсас сошел с ума, что он всюду видит слежку и врагов! Побыли бы в его шкуре, узнали бы, как это – видеть вокруг себя только врагов! Когда каждый проходящий мимо человек может схватить тебя за воротник и крикнуть: «Стража! Это он срезал у меня кошель на прошлой неделе! Я запомнил его! Только поймать не смог». А то и без крика, без Стражи – просто свернет башку, и все!
Нет уж, нет уж… Юсас умный! Он промаха по цели не даст! Половину – в землю. На другую половину – ставки! А на деньги Дегера – и дом содержать, и необходимое покупать. А сам Дегер ничуть не бережет свое золото. Плевать ему на него. Даже не следит, сколько у него на счете осталось. Дурачок, точно!
Но… свой дурачок. Брат! Юсас отдал бы все золото мира, лишь бы с другом ничего не случилось! Не будет его – как жить? В кои веки у Юсаса-вора появилась своя семья! Человек, которому он верил… больше, чем себе! И плевать, что он сумасшедший. Все мы не без греха и не без сумасшедшинки в башке! А деньги… да плевать на деньги! Что они, денег не заработают?! В крайнем случае отберут у кого-нибудь. У нехороших людей! У которых денег гораздо больше, чем у хороших.
В общем, жизнь хороша! И дай Создатель, чтобы стала еще лучше! Хотя куда лучше-то?!
Юсас вздохнул, вернее, выпустил воздух, так как сидел не дыша и только теперь это обнаружил. На этот бой он поставил сразу сорок тысяч золотых! Почти весь счет Дегера обчистил! Если ставки сделаны один к пяти, то они получат двести тысяч! Двести!
Кое-что на счетах, конечно, оставил – мало ли как дело повернется, а вдруг что-то случится и Дегер все-таки проиграет? Нога подвернется, или молния с неба ударит. В правилах ведь ничего не сказано о том, что можно переиграть бой потому, что в одного из бойцов ударила молния! И наоборот, четко сказано, что бой продолжается до тех пор, пока один или оба бойца не смогут его продолжать! Ну или бой будет остановлен организаторами состязаний. Например, этого потребует император, если такая блажь с какой-то стати придет в его голову.
Вот он, сидит в императорской ложе – весь в белых одеждах, расшитых золотом! Кстати, не очень-то и похож на свой портрет, выбитый на монетах. И вообще – не очень этот человек похож на настоящего императора! Ведь настоящий должен быть героем! Победителем! Бойцом! Ну, как Дегер, к примеру. А этот… какой-то обычный мужик с красной мордой! Явно любит винца попить! И сынок его такой же – рядом сидит, наследник. Тоже морда красная. Только помоложе.
Хотя… хм… может, тот, постарше, и есть сынок? А император – тот, что моложе? Говорили, что император прошел курс омоложения у сильных магов и теперь выглядит лет на тридцать. Так что вполне это может быть сам император. То-то у него сапоги красные! В красных сапогах имеет право ходить только сам император, и больше никто!
Но сейчас не до императора и его сапог. Дегер бьется! И похоже, что противник ему попался серьезный. Точно, Янгар в прошлый раз ему поддался. Ах Амбассор, ах негодяй! Коварный, гад!
Мышцы на спине и плечах бойцов играют, удары так и рассекают воздух! Зрелище, достойное кисти великих художников! Может, когда-нибудь и правда напишут картину: «Дегер побеждает чемпиона Янгара». Этот день точно запомнится зрителям! И будут они его называть: «День, когда Дегер побил Янгара».
В том, что Дегер победит, у Юсаса не было никаких сомнений. Почти никаких. Зная друга, видя, как он «работает» с Янгаром, парень успокоился. Этот бой если и отличался от других боев, проведенных Дегером, так только скоростью и силой ударов. В остальном – друг изображает великие трудности, Янгар лупит со всей дури, как это делали его предшественники, и ничего нового нет под этим солнцем. Сейчас Дегер наиграется с противником, поизображает трудности и страдания и нормально уложит его на песок. Жаль, конечно, Янгара – он так-то не злой парень. Веселый, уважительный. Всегда поздоровается, спросит: «Как дела?» Вчера сунул Юсасу конфетку – угостил. Юсас ее есть не стал (вдруг отравлена?), скормил соседской собаке. Но та сожрала и не сдохла. Значит, отравить не хотел. Юсас оценил этот факт.
Удар! Еще удар!
Хлесткие, громкие удары, на самом деле они не представляли собой ничего опасного. Ничего опасного – для Дегера. Другого человека эти кулачищи давно превратили бы в отбивную. Друг же только мотался, якобы потрясенный мощью удара, и принимал их на плечи или на руки, на перчатки, закрывающие костяшки пальцев. Основная часть ударов проходила мимо, в воздух, но надо же было изобразить жесткую борьбу? Чтобы грохот по всему амфитеатру! Чтобы от этого грохота захватывало дух! Чтобы люди вздрагивали и замирали, когда эта черная «дыня» неслась к неиспорченному шрамами лицу провинциала!
Бац! Бац! Бац! Янгар провел серию ударов, целя в голову, в корпус, а затем попытался подцепить ногу Дегера носком своей ноги, заставить потерять равновесие, выбить из стойки!
Конечно же не вышло. Дегер ушел от захвата, принял удары на руки, и, когда Юсас уже мысленно закричал: «Давай! Что же ты медлишь-то так?!» – резко, легко коснулся перчаткой головы Янгара у скулы. Тот замер и мягко, будто лишился костей, осел на песок.
Есть! Готово! Выиграли! А-а-а!
Юсасу хотелось петь! Ему хотелось выбежать на площадку и броситься на шею Дегеру! Выиграли! Опять выиграли! Богаты! Бо-га-ты! И ставка, и приз в три тысячи золотых – все для них! Все! Весь мир для них! А-а-а! Счастье! Это счастье!!!
Юсас, клокоча от прилива восторга, смотрел на то, как Дегер переворачивает упавшего Янгара, хлопает его по щекам, возвращая к жизни. Он уже не слышал, как прозвучал сигнал к окончанию боя, не слышал криков беснующейся толпы, он ждал только Дегера, чтобы броситься брату на шею и завизжать, как маленький ребенок после выигрыша в карты: «Я выиграл! Выиграл! Мы богаты!»
Юсас понимал, что так никогда не закричит. Слишком он был осторожен и научен горким опытом, но шепнуть-то на ухо другу может? Не только может, но и должен! Что это за тайна, которой нельзя поделиться с другом?! Именно самые жгучие тайны так и тянутся с языка, чтобы закончить свое путешествие в ушах того, который – ты точно это знаешь – никогда и никому не расскажет услышанное!
Так вот и выходят в свет тайны, которым лучше было бы посидеть на привязи в глубине глупых мозгов.
Юсас почти вбежал в раздевалку, в комнату, где уже сидел Дегер. Собирать набросанные на площадку деньги он не стал – для такого важного агента это просто унижение! Да и что там накидают? Ну, на десяток золотых серебрушками и медяками – и что? Ползать по песку в поисках затоптанного серебра? Рабы-уборщики соберут. За малую долю. А если что-то и припрячут, так демон с ними. Он, Юсас, совсем не жадный, надо же и рабам иметь свой маленький кусочек?
– Дег, ты как? – Юсас остановился перед другом, молча сидевшим на скамье и даже не снявшим перчатки. – Что с тобой? Что случилось?!
У Юсаса вдруг защемило сердце в предчувствии беды, и он мгновенно решил: все! Хватит! Это был последний бой! Они заработали достаточно, чтобы больше вообще не выступать! Братство? Как-нибудь откупимся от Братства! Теперь денег столько, что за всю жизнь не потратить, даже если тратить на себя по золотому в день! А у него в жизни были годы, когда он тратил десяток медяков в день на протяжении недель и месяцев! Так что выживет и сейчас – ничего не случится!
Додумать не успел. В дверь раздевалки вкатился Амбассор и с порога заговорил, едва не завопил:
– Ты чего сидишь?! Тебе сам император должен вручить приз! Ты забыл? А! Я тебе разве не сказал?! Может, и не сказал! Откуда я знаю, что вы, провинциалы, ничего не знаете о наших правилах! Император очень ценит хороших бойцов, интересуется единоборствами, так что нередко принимает призовых бойцов. Янгару он вручал приз уже три раза! И теперь хочет познакомиться и с тобой!
– А я?! – пискнул Юсас. – А я могу с ним пойти?! Я же его агент!
– Пойдем, – кивнул Амбассор. – Только быстрее! Дегер, накинь рубаху – да вперед! Перчатки, перчатки сними! И вот еще что – без разрешения распорядителя ни шагу! Никаких резких движений! На императора не смотреть, пока он не позволит! Кланяться в пол! Нарушите, придвинетесь ближе, чем надо, – вас застрелят на месте или зарубят. Или все вместе и сразу! У него охрана – звери! Нет, не лесные звери, а люди – как звери! Почище наших бойцов! Тут же разделают на части, как мясную тушу! Поняли? Отвечайте императору вежливо, не громко, но и не тихо. Слова подбирайте. Его именовать только «ваше императорское величество», и никак иначе! В общем, готовьтесь. Если понравишься императору, он и еще золота подсыплет!
Пока Амбассор говорил, Дегер одевался. Он и в самом деле не стал надевать что-то еще – только рубаху накинул да на несколько крючков ее защелкнул.
– Готов? Пошли! – Амбассор выкатился в коридор и пошел в сторону императорской ложи, подходы к которой перекрывали латники-гвардейцы в стальных кольчугах – высокие, крепкие мужчины, глаза которых внимательно следили из проемов стальных шлемов за подходящими людьми. Руки на рукоятях мечей. Ноги чуть расставлены – две стальные статуи, да и только!
– Быстрее! Его величество уже заждался! – из-за спин гвардейцев протолкался высокий худой мужчина, одетый во что-то похожее на форму, и с тонким, вероятно, церемониальным мечом на поясе камзола. – Амбассор, ты как будто в первый раз! Почему так долго?!
Амбассор начал оправдываться, лепеча извинения, но распорядитель его уже не слушал. Он махнул рукой, и троица понеслась за ним почти бегом. Дегер с Юсасом поспешали без труда, а вот Амбассор пыхтел и заливался потом – ступени, ведущие в ложу, были довольно круты.
Юсас раньше уже был в этой ложе – попросил Амбассора пустить его туда, чтобы посмотреть. Интересно же! Сам император иногда тут сидит! По особым случаям. Так вот, ложа не вызвала у него никакого почтения. Скорее даже разочаровала. Широченная площадка, по бокам наглухо отгороженная от трибун высоченными стенами. Возвышение в глубине площадки, барьер на ее краю. И все. Серый камень, деревянный навес от солнца – никаких тебе признаков императорского могущества.
А вот теперь… теперь совсем другое дело! Каменные плиты площадки укрыты дорогими даже на вид коврами, навес драпирован дорогой тканью, и, самое главное, на возвышении – огромный, украшенный резьбой и позолотой стул! Нет, это трон! Это, вероятно, какой-нибудь походный трон!
Свободна только полоска вдоль барьера, все остальное пространство заполнено людьми. Цепочка гвардейцев, таких же, что стоят внизу. У входа, за ними, – приближенные, дворяне. Все в ярких, новых, дорогих одеждах, увешанных драгоценностями, сверкающими на солнце. Их человек двадцать, не меньше – стоят, переговариваются, смеются, скучают.
За придворными – еще цепочка из охранников. Высокие, стройные мужчины с обнаженными мечами в руках. Они неподвижны, как статуи, и внимательно отслеживают все, что происходит на площадке. Заметно, как двигаются их глаза, обшаривая толпу придворных. Кольчуг у них не видно, хотя вполне вероятно, что они спрятаны под глухими куртками, застегнутыми под самое горло. Но шлемов нет.
За этими охранниками – тот самый трон, и рядом с троном – красные скамейки с мягкими сиденьями. На них сидят трое: двое мужчин средних лет и девушка – похоже, что родственница этим двоим. Уж больно похожие лица!
И вот он, сам император. Тот, чье лицо отчеканено на монетах Империи.
Ничего в нем великого. Совсем ничего! Сплошное разочарование! Мужчина как мужчина – лет за сорок, не больше. Хотя ему должно быть уже далеко за семьдесят. Маги-лекари на то и существуют, чтобы творить чудеса! Ни худой, ни толстый, ни высокий, ни низкий. Лицо спокойное, доброжелательное – разговаривает с мужчинами, сидящими рядом, и видно, как они похожи. Сыновья, точно! Наследники!
Когда троица приглашенных появилась на площадке, их не сразу заметили – угощались со столов, расставленных вдоль стен, продолжали беседы. Дамы, коих тут было совсем немного, вообще не обратили на пришедших никакого внимания. Неинтересны им эти простолюдины. Есть объекты поинтересней!
Только когда сам император обратил внимание на пришельцев, разговоры стихли, и на площадке воцарилась почти полная тишина, прерываемая лишь бульканьем вина, заливаемого в глотки, да чавканьем особ, не утруждающих себя демонстрацией хороших манер.
– Наш победитель! – голос императора был милостиво радушен, как если бы он увидел любимую собачку или кота, подошедших к столу за лаской и подачками. – Великий боец! Заслуживший свой приз!
Придворные дружно захлопали ладонью правой руки по тыльной стороне левой – вслед за императором, сделавшим несколько легких, медленных хлопков.
– Подойди же ко мне, получи свою награду!
Голос императора стал совсем уж пафосным, а распорядитель, который стоял рядом с Дегером, громко прошептал:
– За вторую линию не заходить! Стоять, двигаться медленно, отвечать на вопросы четко! Пошел!
Юсас посмотрел на Дегера и едва не ахнул – с другом что-то случилось! Его лицо побелело, глаза едва не вырывались из орбит, он тяжело дышал, и на коже Дегера выступил пот. Юсас непроизвольно схватил его за руку, но друг, похоже, его даже не узнал. Он вырвал руку из захвата и двинулся вперед, не обращая внимания на парнишку, и было в его движениях что-то такое, от чего у Юсаса похолодело сердце и в душу впилось предчувствие страшной беды. Звериное чутье уличного вора подсказывало: «Беги! Скорее беги! И не останавливайся! Спасайся!»
Чутье не раз выручало его, когда он тянулся к кошелю. Он успевал отдернуть руку – ровно за миг до того, как «клиент» оборачивался и смотрел на него внимательным взглядом. Если бы он тогда хотя бы взялся за кошель, ему бы точно пришел конец. Так было не раз и не два. Не умеющие чуять беду воры долго не живут. Предчувствие – так это называют умные старые книжки. Предчувствие, уберегающее тебя от неминуемой беды.
Не уберегло. Не могло уберечь! Некуда здесь было бежать, и нет выхода с этой площадки, кроме одного: прыгнуть через барьер туда, где только что мутузили друг друга бойцы Арены. Если попробовать спуститься по лестнице – там гвардейцы, которые не выпустят без разрешения начальства. А победить их у Юсаса нет никаких шансов. Ни малейших. И потому он мог лишь с тоской и ужасом смотреть на то, что перед ним происходило.
А происходило вот что: миновав первую цепочку охранников, Дегер не остановился. Он продолжал идти туда, где на троне сидел улыбающийся император, улыбка которого внезапно застыла на широком лице. Дегера окликнули охранники второй линии, приказав ему стоять на месте и не двигаться, но он продолжал идти – как ожившая статуя, как заколдованный злым магом мертвец. И выглядел так же – мертвенно-бледный, вытаращенные глаза, руки расставлены чуть в стороны, и пальцы, будто клешни, смотрят вперед, как если бы они хотели кого-то поймать.
Кого именно поймать, охранники поняли верно и тут же прыгнули вперед, отводя мечи для смертельного удара, – их было шестеро, и безоружный одиночка не имел в стычке с ними никаких шансов. Четверо других охранников полукругом прикрыли императора и его родню, буквально телами защищая их от нападения безумца.
Но Дегеру не нужно было никакого оружия. Он сам был оружием – страшным в своей смертоносной эффективности. Приказ, вбитый в голову преступным магом, приказ, впечатанный в мозг мстительным, злобным безумцем – самым умелым и самым сильным магом своего времени, – сработал, стоило живой стреле оказаться в пределах досягаемости «мишени».
Дегер легко и вроде как играючи уклонился от ударов мечей, даже не озаботившись тем, чтобы оттолкнуть напавших на него, затем жестокими, мгновенными ударами, похожими на барабанную дробь, сбил с ног четверых защитников императора и одним ударом раздробил ему череп.
Брызнула кровь, мозги и кусочки кости полетели в разные стороны, упали на девушку, сидевшую возле трона. Она страшно, дико закричала, закатывая глаза. Ее братья бросились на убийцу, мгновенно выхватив дуэльные мечи, и… умерли так же, как их отец, сраженные смертельными ударами.
А потом, сделав свое грязное дело, убийца застыл как вкопанный. Телохранители императора тут же кинулись его рубить, колоть, протыкать насквозь, орошая ковры кровью и громко вопя, будто их крик мог исправить дело. Дегер, чудом оставаясь на ногах, смотрел вперед, на Юсаса, остолбеневшего, словно его приморозили к полу, и не пытался сопротивляться.
Его еще долго топтали, превращая в бесформенный кусок мяса, а когда стало ясно, что в убийце не осталось даже искорки жизни, гнев защитников императора обратился на тех, с кем пришел негодяй и кто, скорее всего, был с ним связан. На Юсаса и Амбассора.
Юсаса сбили с ног, и он почувствовал, как рот наполнился кровью. Последней его мыслью было: «Зубы выбили! Эх, а как все было хорошо! Только жить начал!»
А потом его мозг погасил сознание, чем уберег от страшной, мучительной боли. Ему выбили глаз, сломали руки, ноги и, если бы не распорядитель, приказавший не добивать «негодяя», забили бы до смерти прямо здесь, на месте преступления.
Приказ этот распорядитель отдал не от доброты душевной – необходимо было допросить заговорщика, узнать, кто за ним стоит, кто послал и все такое прочее. В том, что это заговор, распорядитель не сомневался. Если у существа четыре ноги, хвост и оно мяукает, значит, это кошка! Это истина, не требующая доказательства. Но… нужно узнать все до самого конца. Убийцу допросить не удастся, так пригодится его подельник – авось что-то и скажет!
Амбассору досталось полегче – его сбили с ног, попинали, но не калечили. То, что преступление совершилось на его Арене, еще ничего не значило. Мало ли какие бойцы здесь бывают? Хотя и его следует допросить с пристрастием, даже с использованием магии. И только тогда можно будет точно сказать: виновен он или нет.
Мальчишку, конечно, не стоило так калечить, но телохранители были слишком расстроены смертью господина, так что хорошо хотя бы то, что и совсем не забили. Впрочем, иногда лучше умереть сразу…
* * *
– Он ни при чем, – маг устало потер лоб и уселся на скамью, опустив руки на колени. – Он не причастен к убийству императора.
– Как это – не причастен? – начальник Тайной Стражи недоверчиво помотал головой. – Этого не может быть! Он привел своего бойца! Он был с ним! Не может быть, чтобы ничего не знал!
– Еще раз говорю, он ничего не знал о том, что должно было случиться! – маг едва заметно повысил голос. Он был раздражен, хотел есть, и голова его просто-таки трещала от используемых заклинаний высшего уровня. – Я влил в него снадобье, которое подавляет волю. Использовал заклинания, которые сломили его душу. И он рассказал все: где встретил этого Дегера, о чем с ним говорил, кто тот и откуда. И ничего нового не рассказал. Все то же самое, что говорил вам во время пыток.
Маг окинул взглядом искалеченного паренька и внутренне содрогнулся. Попасть в застенки Тайной Службы и врагу не пожелаешь. От некогда здорового, веселого мальчишки остались лишь воспоминания: один глаз вытек, выколотый чем-то острым, то ли когда его били на месте преступления, то ли уже здесь, во время пыток. Второй скрыт в опухоли, возникшей из-за того, что его били по голове. Кожа свисала лохмотьями, длинные порезы покрывали тело. Ноги сломаны, и одной, правой, считай что и совсем нет – нога загноилась, распухла, от нее шел отвратительный гнилостный запах. Похоже, что заражение уже распространилось по всему телу. Ему отрубили ступню и замотали обрубок грязной тряпкой. Если не ампутировать ногу выше колена, шансов на жизнь нет даже при использовании магии.
«Да-а… досталось парню», – подумал маг почти с сочувствием. Почти – потому что, хоть в заговоре парень и не участвовал, но кто притащил убийцу к императору? Он! И пусть даже его использовали втемную – какая разница? Наказания без вины не бывает! Погнался за прибылью, хотел разбогатеть? Разбогател. Надолго ли?
Мотыльки летят к пламени яркого костра и сгорают в мгновение ока. Богатство, яркая жизнь манит всех, но не все могут выжить возле пламени этого богатства. Вот и этот парнишка оказался не в то время не в том месте.
– Что вы с ним сделаете? – неожиданно для себя спросил маг. Неожиданно, потому что на самом деле – какое ему дело до этого парня?
– Повесим. Или сожжем. Или выгоним на улицу – пусть ползает в грязи, как крыса! – пожал плечами начальник Стражи. – Говоришь, не виноват? Все мы виноваты перед Создателем! Одни больше, другие меньше. А этот виноват хотя бы в том, что привел убийцу к императору. Если его использовали втемную, это его вина. Не будь ослом, не давай себя обмануть!
– То же самое я подумал только что, – хмыкнул маг. – Наши мысли совпадают! Даже странно…
– А что странного? – снова пожал плечами начальник. – Умные мысли умных людей всегда совпадают.
– М-да… пропал парень, – пробормотал маг и внезапно спросил: – На улицу? У него ведь свой дом, слуги, счет в банке?
– Какой дом? Какой счет? – начальник скривил губы. – Само собой, все конфисковано в уплату за понесенный троном ущерб! Мы были бы глупцами, если бы позволили убийцам императора пользоваться всеми благами, что дала им Империя! Убийца не должен иметь ни счета, ни красивого дома – только страдания и кару. Кару и страдания. Так что… он теперь никто. Нищий калека, который должен получить окончательную кару. И жить до конца своей ничтожной жизни с пониманием того, что он сделал! И каяться.
– Да в чем ему каяться? К чему этот пафос? – не выдержал маг. – Он нашел хорошего бойца, притащил его на Арену, пытаясь получить как можно больше денег, а когда тот спятил и убил императора с наследниками, охрана отыгралась на парне! Оставьте пафос для идиотов! Вам нужно было показательно наказать убийцу – вы его наказали. Его труп гниет сейчас в клетке на месте казней. Этот парень ни при чем! Он страшно искалечен и, похоже, помутился в разуме. И вы выставите его как убийцу императора? Человека, который прошел через два ряда лучших имперских телохранителей? Сквозь тайных агентов охраны, которые стояли рядом? Как будет выглядеть вся ваша служба? Чего она тогда стоит, если ее сумел обойти какой-то мальчишка? Это позор!
– Вы-то обойдитесь без пафоса, – перебил начальник Стражи, – вы что предлагаете?
– То, что предлагали вы. Чтобы он жил и мучился осознанием своей вины. Я его сейчас подлечу – закрою раны, освобожу от лихорадки. А вы его выкиньте на улицы города. И пусть там живет, если сможет. Нищим неплохо подают, город наш богат. Раньше он был воришкой…
– Не сможет он быть воришкой без пальцев! – фыркнул начальник Стражи. – Только попрошайкой. Хм… а что, в принципе нормальный исход. Богатства его лишили, здоровья лишили – пусть живет и мучается. Мне он неинтересен. Убийца у меня есть, а этот… этот пусть идет… ползет… на все четыре стороны.
Маг шагнул к распятому на стене человеку, который когда-то был молодым, симпатичным пареньком лет пятнадцати, и пристально всмотрелся в лицо несчастного. Вернее, в то, что от него осталось. Никогда тебе уже не быть красавцем! Никогда. Зубы выбиты, глаза нет, на щеку свисает оторванный кусок скальпа, за которым просматривается кровавая поверхность черепа. Половины пальцев на руках нет – похоже, их выкусывали раскаленными щипцами. Раскаленными, чтобы кровь сразу запекалась и узник не истек кровью.
«Зачем было отрубать ногу? Ну что за идиотизм? – подумал маг. – Они даже пытать как следует не умеют! Зачем калечить? Угроза искалечить гораздо страшнее, чем само уродство! Наверное».
Он взялся за край обрывка кожи с волосами, прилепил его на место. Зашивать не стал – идти за нитками и иглой не хотелось. Да и пачкаться… нет, и так сойдет. Он, конечно, великий человеколюб, но не до такой же степени. Пусть парень довольствуется тем, что есть, и радуется, что не посадили на кол. Только вот что-то подсказывало, что радоваться он больше не будет. Никогда. Только если в другой жизни.
Достал из кармана небольшой сборник заклинаний размером с ладонь и толщиной тоже в ладонь. Самые необходимые магу-лекарю заклинания: «восстановление», «противоядие» и еще десятка два заклинаний высшего уровня. Нашел нужные, стал вчитываться. Загрузил и начал выдавать первое – осторожно, следя за тем, чтобы ослабевшее тело бесчувственного калеки не получило слишком большой заряд магии на единицу времени. Может не выдержать мозг, да и кровь вскипит, свернется в прогреваемых жилах.
Через десять минут вся зараза, гниль, которая гуляла по телу больного, была выжжена. Теперь следовало приступить к сращиванию плоти.
Сорвал повязку с культи ноги – вместе с прилипшей на нее гнилой плотью. В жаре раны загнивают быстро: прошло всего три дня, и вместо раны – раздувшаяся гангренозная черная подушка. Теперь на ее месте открытая рана, из которой сочится кровь.
Затягивать и зашивать рану не хотелось. По той же причине, что и прежде, – грязь, вонь, инструментов нет. Вообще-то следовало прикрыть ее кожей, натягивая с голени, но… нет. Кость видна? Ничего страшного. Огрубеет. Закроется. Нет времени на такую хирургию!
Подумалось: а парень-то совсем на издыхании. Еще немного – и отправится на тот свет. А может, не трогать его? Может, дать умереть? Или… убить? А что, тихонько усыпить, и пусть отправляется на получение нового тела. Уж лучше, чем так жить – убогим калекой!
Но маг отбросил эту мысль, – кто он такой, чтобы перечить воле Создателя? Если лекарь касается больного, если берется его лечить, значит, должен лечить! А не убивать. На то он и лекарь!
Уже не раздумывая, активировал заклинание восстановления – руки засветились, голубоватое облако окутало почти обнаженное тело парня. Затягивались раны, образуя рубцы, прекращалось кровотечение, и обрубок, некогда бывший шустрым, веселым молодым человеком, превращался в калеку, раны которого были получены, судя по состоянию рубцов, якобы давным-давно, много лет назад.
Парень сильно похудел – лечение не проходит даром. Но теперь он был жив, и… почти «здоров». Он пришел в себя, пытался увидеть незрячими глазами, попытался что-то сказать, но изо рта вылетали лишь невнятные, исковерканные слова и брызги кровавой слюны. Немного слюны попало на рукав магу, он с брезгливым выражением лица поискал, чем ее вытереть, не нашел, воспользовался носовым платком. Вытерев, бросил его под ноги – клочок кружевной материи, весь в розово-желтых пятнах, выругался и пробормотал под нос:
– Любое доброе дело должно быть наказано!
Начальник Стражи, который все это время стоял тихо, не мешая колдовству, коротко хохотнул:
– И в этом вы, уважаемый, абсолютно правы! А парень теперь пусть живет и мучается! Долго живет и долго мучается! А вы молодец! Не ожидал от вас такой крепости духа! Думал, вы его убьете, чтобы прекратить мучения! Ан нет – подлечили! Ну вот теперь и пусть ползает по улицам города, слепой калека!
Маг коротко кивнул и пошел к двери. На душе у него было отвратительно. Это что за мир такой, где доброе дело делается для того, чтобы совершилось Зло?! Ведь на самом деле он хотел не помучить парня подольше, а дать ему шанс пожить подольше! А вдруг Создатель кинет кости и выпадет счастливое число? Выигрыш? И парень поднимется туда, откуда упал!
По большому счету маг в это не верил. Он никогда, даже в детстве, не верил в чудеса. Слишком был для того рационален и умен.
* * *
Стражники, которые сидят в будке возле клеток с преступниками – не самые хорошие стражники этого мира. Скорее наоборот, сюда ссылают за провинности. Например, за пьянство на посту. Только вот по здравом размышлении очень странно: неужели вонь гниющего человеческого мяса, доносящаяся из клеток, способствует излечению человека от пагубного пристрастия? Скорее наоборот! Каждый, кто вынужден нюхать этот смрад каждое свое дежурство, волей-неволей вынужден приносить с собой фляжку с крепким вином, отбивающим запах мертвечины! Ну или просто позволяющим человеку терпеть этот самый запах.
Вообще-то даже непонятно, зачем охранять клетки. Говорят, мол, родственники казненных могут украсть труп и похоронить его с почестями. А еще, что некие черные колдуны используют кусочки трупов, кровь и плоть для изготовления запрещенных снадобий. Каких, никто не знает, но очень злых снадобий.
Загир Иссам в последний раз осмотрел ряды висящих на стене клеток, десятки рядов, и, решительно повернувшись, ушел в караульную будку. Тесно в ней, конечно, но от дождя и ветра укроет. И в ней есть маленький откидной столик на петлях, приделанный к стене. Каждый раз, когда Загир и его напарник ставят на столик кружки с вином, они первый тост поднимают за того, кто этот столик придумал. Или не первый тост, но поднимают. Когда хорошенько выпьешь, служба не кажется такой гадкой, а вся эта жизнь проклятущей. Бывает ведь и хуже, правда же? Например, хуже тем, чьи кости белеют в мерзких вонючих клетках. Или вот этому – убийце императора, над которым кружатся мухи. Теперь он уже никого не сможет убить! Даже опарышей, которые выедают его вонючие кишки.
– Наливай! – Загир со вздохом опустился на скамейку и отпустил дежурную шутку, которой они привыкли начинать свои посиделки: – Покойники никуда не убегут! Служба идет, а мы сидим и пьем! И пусть так будет всегда!
Вино забулькало в кружки и вскоре благодатным потоком промочило пересохшее горло. Хорошо! Спасибо тебе, Создатель, что не оставил своей милостью! И пусть так будет всегда!
* * *
Я – Дегер! Я – Конор! Я – Толя! Кто я?!
Мысли шевелились медленно, как черви, присохшие к раскаленному асфальту дороги. Они умирали в умирающей голове. Они едва шевелились. Но еще жили.
Мое тело не желало двигаться, кровь не расходилась по жилам, и как я все еще жил – непонятно. Впрочем, мне вообще ничего не понятно. Ничего!
Я – Дегер! Я – Конор! Я – Толя!
Нас трое?! Нас трое в одном теле?! Как так может быть? Кто вы?
Я – Дегер… Дегер… знакомое имя! Ах да! Я – боец с Арены. А кто такой Конор?
Я – Конор! Конор, Конор… тот, кто должен был убить императора! Стрела, пущенная много лет назад! Нож, который метнули через годы! Камень, выпущенный из пращи в белый свет и нашедший свою цель!
Нашедший? Нашедший. Да, нашедший. Я его убил! Я выполнил твою волю, Учитель!
Я – Толя! Учитель?! Какой такой учитель?! Это вот тот самый хрен, который весь в шрамах?! Ах ты ж черт! Черт! Черт! То есть он нацелил тебя… меня много лет назад, и я все-таки завершил свой путь?! Ох, хреново я его завершил… мама, мама… ты ведь меня ждешь! Варя! Варя! Моя любимая! Ты ведь будешь меня искать! И не найдешь…
Отвратительно! Это все – отвратительно! Сдохнуть в мерзкой клетке, разлагаясь, мумифицируясь! Через некоторое время я и думать не смогу – впаду в кому, и все! Да, я буду жив, но… мертв!
Я – Дегер! Юсас, где Юсас?! Что с Юсасом?!
Я – Толя. Да что с ним может быть? Убили, наверное, гады…
Я – Конор. Главное, я выполнил приказ!
Я – Толя. Да пошел ты на хрен!
Я – Дегер. Убью, тварь! Заткнись! Это же наш Юсас!
Наш? Наш.
Я – Толя. Вот что, парни… полезайте-ка в меня. Давайте, давайте! Все-таки я владелец тела! Я его годами воспитывал! Кормил-поил! Так что – только я! Начали!
Темнота. Беспамятство.
Боль! Дикая, нестерпимая боль! И вонь. Ох, какая вонь!
Понимание – я един! Я целостный! Я – Толя-Конор-Дегер! И я все помню! Все! Я! Помню!
Я – Толя!
Боль приглушилась усилием воли. Как – не знаю. Просто захотел – и приглушил. Я ведь все-таки Носитель! Альфа!
И что теперь делать Альфе? Как выбираться?
Медленно, отдыхая, подполз к дверце клетки. Сталь! Толстые прутья – руками не сломать и даже не погнуть. Тем более такому задохлику, как я. Хорошо еще, руки не поотрубали – я бы, может, и отрубил. Это же надо – посягнуть на императора! Ах чертов Учитель! Ах злодей!
Руки плохо работают. Очень плохо! Пальцы сломаны?
Пошевелил. Нет, работают. Мышцы повреждены, слабы. Немудрено – вон они меня как рубили. Как же я вообще выжил? Тьфу! Как выжил, понятно. Но я сохранил конечности? Почему мне не разрубили башку? А может, и рубили. Только башка-то у меня покрепче, чем у простого человека. Кости мои не так просто разрубить!
Они друг другу мешали. Их было много, толкались – каждый норовил воткнуть в меня свою железку. Только сердце проткнули раз пять. А еще – я все-таки уклонялся, не давал отрубить мне башку. И руки. И ноги. А то, что протыкали, так пусть радуются – проткнули. Впрочем, повезло. Могло все закончиться и гораздо хуже. После того как я убил несчастного императора, меня просто замкнуло. Застопорило. Задача выполнена – что дальше? Фактически Конор, часть моей нынешней сущности, – это ракета, созданная для выполнения только одной задачи. Долететь и уничтожиться. Ракета не может не уничтожиться после взрыва. После попадания. То есть нет никакого смысла давать ей задачу на самоспасение.
Лицо императора включило скрытую в мозгу кнопку, и Конор вылез из подсознания. Побежал исполнять приказ. Выполнил и встал, как тупой робот. И застопорил Дегера. И застопорил меня. Чтобы личностям слиться, нужно время! Небольшое, но время – осознать себя, осознать проблему, соединиться.
Времени не хватило.
Осел все-таки этот чертов маг! Когда я его встречу, все ему выскажу!
Опа! А ведь правда, зачем мне выбираться из клетки, разламывая ее прутья? Я ведь могу просто переместиться в свой мир, на Землю! И плевать мне на их клетки! А там как-нибудь доползу до людей, восстановлюсь, и все будет в порядке!
Стоп! А Юсас? Неужели я брошу парнишку? Русские своих на войне не бросают! Хм… вообще-то дебильное высказывание. Из него следует, что НЕ на войне бросать можно. Надо вот так: «Русские своих не бросают!» И это правда. Я не имею права бросить парнишку и не узнать, что с ним случилось. А если он жив? Если он страдает в застенках? Я что, не попытаюсь его выручить? Я, Альфа, маг! Вероятно, самый могущественный маг этого мира!
Да, так! Заклинания, которые я запомнил, – это заклинания высочайшего уровня. Многие из этих заклинаний не знает никто! Учитель был чернокнижником, частично он заложил в меня свою память. Не сознательно заложил. Так получилось случайно, когда загружал в меня язык и умения. Можно сказать, его память – побочное явление при загрузке.
Но я ведь могу уйти к себе, там подготовиться и переместиться сюда! И спасти Юсаса! Если он жив, конечно… Ох, аж сердце защемило! Мальчишка-то на самом деле замечательный. Жалко его аж до слез! И ни за что попал – чисто из-за меня! Из-за чертова Конора, маньяка-убийцы!
Стоп! Перемещусь, и… память потеряю! И что тогда?! Пока я там буду выходить из состояния овоща, Юсас тут концы отдаст! И выйду ли? Чтобы мне снова обрести себя, нужно было вылезти Конору. Кстати, Конор ведь тоже потерял память. За всю мою жизнь ни разу не проявлял себя! И только лицо императора включило память. Вернее, «послание на задание» – вот что вытащило убийцу из памяти. И на время он стал мной. На очень нехорошее, неприятное время…
Нет, выбираться нужно обычным способом, узнать, где находится Юсас, и, если он жив, спасти. Вариантов больше нет!
Ну а раз вариантов нет, тогда… тогда читаем книгу заклинаний! Ту книгу, которую я запомнил на Земле!
Кстати, а кто сказал, что это не Земля? Может, это далекое прошлое Земли или ее далекое будущее. Может, это параллельный мир – на той же Земле. Запросто может такое быть!
Итак, заклинания… вот!
Есть!
Замок? Амбарный? Не будет амбарного замка!
Щелчок! Замок раскрылся.
Я протянул руку и осторожно, чтобы не загромыхать, чтобы не уронить здоровенный кусок железа на мостовую, вытащил дужку из петли и втащил замок в клетку. Сделать это было очень трудно. Пальцы едва слушались, рука плохо сгибалась – заживление шло, но очень медленно, организм съедал сам себя. Мне нужно было есть! И есть очень много! Мышцы из ничего не построишь! Уже срастил кости, сухожилия, и то слава богу!
Дверца открылась с тихим скрипом, и я еще с минуту слушал, не бежит ли ко мне охранник, чтобы окончательно завершить мой жизненный путь. Но все было тихо. Темно, ветрено, небо в облаках, и только фонарь где-то вдалеке, вроде как у будки охранника, раскачивается в порывах ветра и бросает отблески на ряды клеток. Грустная и даже жуткая картинка. В другой жизни я бы содрогнулся от отвращения. Теперь содрогаюсь от боли. Больно!
Я повис на руках, скрипя остатками зубов от едва переносимой, шипучей боли, и спрыгнул на мостовую, охнув от еще более жгучей боли в переломанных, изрубленных ногах. Свалился на мостовую и остался лежать, задохнувшись и потеряв способность к движению. Если бы сейчас появился охранник, он смог бы взять меня голыми руками, безо всякого оружия. Я был обессилен, меня трясло от боли. Я лежал изломанным тупым бревном, и у меня из глаз лились слезы.
Сколько это продолжалось – не знаю. Полчаса? Час? Может, и два часа. Но как только голова прояснилась, я пополз прочь от рядов клеток. Именно пополз, не в силах встать на изуродованные ноги. Где взять еду, как выжить – совершенно не представлял. Но знал одно: я ДОЛЖЕН выжить. И не только для себя.
Юсас, если ты жив, жди меня! Я приду за тобой! Во что бы то ни стало – приду!
Мостовая холодила горячую, воспаленную кожу, смягчая боль. Ветер играл остатками пропитанной кровью рубахи. А я все полз и полз. И знал, что должен доползти.
