Глава 8
О хорошем думают в состоянии полного покоя, а о плохом — в нервном движении. Именно поэтому начальник ОВД мерил шагами свой кабинет.
— Я понимаю, дело это не совсем наше, но раскрыть убийство должны мы, — сказал он.
— Я не против, — заявил Степан.
— Я только «за», — добавил Комов.
Кузовиков остановился, вперил в него взгляд и проговорил:
— Это ваше первое задание у нас, товарищ старший лейтенант! Для вас это дело чести! — Кузовиков отвернулся.
Комов едва слышно цокнул языком и выразительно глянул на Степана. Эка начальник задвинул!
— Зацепка у нас есть, осталось только клубок раскрутить, — сказал Круча.
— Зацепка есть, а человека нет…
— В Крым надо ехать, — заявил Комов. — На месте этого Николая Прокопова искать.
— А сотрудницу вам не выделить? В мини-бикини!
— Ну, если бикини с мини-погонами… А если серьезно, у Прокопова есть друзья, знакомые. Через них будем копать.
— Если не дозвонимся.
— Так звоните!
— Шкаликов звонит.
— Он из камеры звонить должен! Каждый час!
— Можно и в камеру, — сказал Степан.
Не стали они вчера закрывать Шкаликова, но в принципе можно было на это пойти. Автомобиль, принадлежащий ему, засветился на месте убийства, мало того, с него слетел фальшивый номер…
— А если этот Прокопов ничего не знает?
— Шкаликов что-то знает… А закроем, вспомнит…
— К нему обязательно надо ехать, — сказал Комов.
— Найдите мне красную «девятку» и ту собаку, которая в ней зарыта! — потребовал Кузовиков.
Степан кивнул. Кузовиков хотел блеснуть перед начальством, но что в этом плохого? Показуха в правильном ее понимании — двигатель прогресса.
— Ну и чего сидим? — спросил начальник ОВД.
Не успел Степан зайти в кабинет, как зазвонил телефон. На проводе был Шкаликов.
— Товарищ капитан, Коля уже в Москве! — выпалил он.
Степан заглянул в кабинет к операм. Комов на месте, а Малыгин где-то бегает. Не вопрос, дел у Славы по горло, а сыскного волка кормят ноги. Но если его нет, когда он нужен, то это примета, которая обещает серьезное происшествие вплоть до перестрелки.
— Прокопов нашелся, — сказал Степан.
Шкаликов дал вчера подробное описание человека, которого он знал под именем Миши. Еще у него имелась фотография, на которой был заснят Николай Прокопов. Это были два совершенно разных человека. Но ведь не исключено, что Миша находился сейчас в компании Прокопова, а это очень серьезно. Преступник может быть вооружен.
— Едем! — заявил Комов и резко поднялся.
— Думаю, броники нам не помешают.
Группу захвата Степан брать не стал, но бронежилеты прихватил, бросил их на заднее сиденье своей машины.
Они выехали на Советский проспект, повернули на Москву.
— Ба! Знакомые все лица! — Комов кивком показал на остановку.
Там стояла девушка, которую Степан видел в кабинете у Сафрона. Только вот узнал он ее не сразу. В ночном клубе она была яркой, эффектной, а сейчас ее красота казалась приглушенной. Волосы собраны на затылке, минимум косметики, платье серое, средней длины, туфли на маленьком каблучке. Но все-таки это была она.
— Смотри-ка, без году неделя у нас, а все тебе здесь уже знакомы, — с усмешкой проговорил Степан.
Он притормозил, принял влево, остановился рядом с Лией, если это была она. Девушка тускло глянула на его машину. Она не ловила «мотор», а просто стояла — в ожидании автобуса.
Степан открыл дверь. Девушка увидела его, узнала. В ее взгляде мелькнула тревога.
— Лия? — приближаясь к ней, спросил он.
Как свидетель, Лия интересовала его мало. Да, была знакома с Павлом Кравченко, и что с того? В тот момент, когда к телохранителям Бродилова прицепилась киллерша, Лия отрабатывала свой номер в клубе. Поговорить с ней, конечно, стоило, но не сейчас, когда их ждала куда более интересная встреча.
Степан и сам не понял, почему подошел к этой девушке. Уж не заворожила ли она его своими светло-серыми глазами. А они у нее красивые, даже более чем…
— Да, Лия.
— Куда-то собралась?
— В Москву.
— Мы тоже… Могу подвезти.
— Если до станции метро, — немного подумав, сказала она.
Степан открыл заднюю дверь, перебросил бронежилеты с левой стороны на правую, помог Лие сесть в машину.
— Мы тут совсем закрутились, — сказал он, выезжая на полосу. — Некогда с тобой поговорить.
— А надо?
— Может, Кравченко рассказывал тебе о своем боссе.
— Кравченко — это Паша?
— Он самый.
Степан глянул в салонное зеркало и увидел, как Лия пожала плечами.
— Зачем ему рассказывать о своем боссе?
— Например, для поддержания разговора, — сказал Комов. — Был у меня один знакомый, он своей девушке рассказывал исключительно о карбюраторах… И ничего, теперь они вместе в автосервисе работают. Любовь у них не глохнет…
— Хорошо, когда любовь не глохнет. Плохо, когда ее нет, — сказала Лия.
— Это вы о себе или вообще?
— Это я о Паше… Не было у нас ничего… Я ему сказала, что не выйдет. Он не понял. Тогда я пригласила его в клуб. На свою голову…
— Почему на свою голову? — спросил Степан. — Ничего страшного не произошло… С вами.
— А то, что меня крайней сделали?
— Вас?! Крайней?
— Если я Пашу в клуб заманила, значит, я его и убила… Ну, не я, а моя сообщница.
— У вас была сообщница? — Комов обернулся, с удивлением глянув на девушку.
— Нет, конечно!.. Но вы-то думаете именно так.
— Что мы думаем?
— Я же вижу, что думаете… Если бы не Сафрон… — Лия осеклась.
— Что, если бы не Сафрон?
— Он же попросил вас, чтобы вы оставили меня в покое.
— Это кто вам такое сказал? — Степан тоже оглянулся, на мгновение забыл о дороге.
— А разве нет?
— Мы Сафрону не подчиняемся. Он нас ни о чем не просит.
— Ему никто не подчиняется, — сказала Лия и усмехнулась: — Но его все слушаются.
— Может, кто-то и слушается, а мы умеем отличать друзей от врагов.
— Сафрон — ваш враг?
— Так можешь ему и сказать, — заявил Степан.
— Вы не боитесь?
— Нет.
— Я не спрашиваю, видела. Его все боятся, а вы нет.
— Ты ему не верь. Ни о чем он с нами не договаривался. И тебя крайней мы делать не собирались. Просто поговорить хотели. Может, Кравченко заранее знал, что ему угрожает опасность…
— Нет, не говорил он ни о чем таком.
— А о чем говорил?
— Да так, о всяком.
— Нас интересует все, что Кравченко говорил про своего босса.
— Насчет босса не говорил. Больше про экономку…
— Это интересно, — сказал Комов.
— Я, говорит, слишком правильная. И экономка у них такая же.
— Елизавета.
— Да, он назвал ее Лизой.
— Правильная Лиза.
— Да, только это не мешает ей с хозяином спать и на что-то надеяться, — сказала Лия и усмехнулась.
— На что?
— На то, что он на ней женится. А он никогда этого не сделает… Паша так сказал.
— И что?
— Ничего!.. Я бы и не вспомнила, если бы вы не спросили.
— В смысле, может, Лиза злилась на своего хозяина, отомстить ему хотела?
— Не говорил он этого. А зачем?
— Так он же телохранитель, должен о безопасности своего босса думать. Может, Паша даже пытался определить настроение Лизы, были у него какие-то опасения на ее счет.
— Хотите сказать, что мы с ним разговаривали о карбюраторах?
— А вдруг? — заявил Комов.
— Нет, о карбюраторах с ним поговорить хотела я. Потому и пригласила его в клуб. Чтобы он посмотрел… — Лия запнулась.
— В карбюраторе бензин зажигает.
— И у нас зажигают.
— Впрыск топлива, холостой ход…
Степан не выдержал, толкнул Комова локтем.
— Только холостой. Без впрыска… Я не обижаюсь… Тем более что всякое бывает… — проговорила Лия и вздохнула: — Значит, крайней вы меня делать не собирались?
— Нет.
— Вот и зачем мне обижаться?
— На кого? — спросил Степан.
— Это я о своем, о девичьем… Да, если я вам нужна буду, в том «Бумбе» меня не ищите.
— А где искать?
— Нигде. Я в клубах больше не работаю…
— А где работаешь?
— Пока нигде… Но обязательно что-нибудь придумаю.
— Удачи тебе.
— А у вас, я смотрю, с работой все в порядке. Это что, бронежилеты?
— От стрел Амура, — сострил Комов.
— И как, помогает?
— Я, например, холостой. Товарищ старший капитан тоже.
— Старший капитан? Разве такое бывает?
— У нас бывает.
Машина пересекла Кольцевую, прошла контрольный пост милиции.
— Мне возле метро остановите, — сказала Лия.
Вопросов у Степана к ней больше не было, но и отпускать девушку ему не хотелось. Когда она ушла, в душе у него вдруг возникло чувство пустоты.
Бронежилеты действительно защищали его от стрел Амура. Двадцать восемь лет ему, а он до сих пор не женат и не стремится к этому. Потому что знает, как семья отвлекает от службы.
Но сама по себе служба не может быть смыслом жизни. Ради чего или кого он рискует собой? Ради государства? Но оно ведь бездушно по самой своей сути, от него не стоит ждать ни восхищения, ни благодарности.
А любимая женщина могла и оценить. Но нет у него никого, с кем он мог бы связать свою жизнь. Лия — далеко не лучший для этого вариант. Но все равно ему вдруг стало одиноко.
Впрочем, это была минутная слабость. Чувство надвигающейся опасности заставило его забыть о личном.
Они подъехали к многоэтажному дому. Люди вокруг, дети бегают, мамаши с колясками ходят. Степан просто не захотел надевать бронежилет, да и Комов отказался это делать.
— А чего бояться? — спросил он.
Дверь им кто-то открыл практически сразу. Из сумрака квартиры вынырнула скалка, которая тут же обрушилась Комову на голову. Он едва успел подставить левую руку. А правой вполне мог нажать на спусковой крючок пистолета.
— Ой, извините! — донеслось из квартиры.
Дверь стала закрываться, но Комов ее удержал, ворвался в квартиру, прижал к стене крупнотелую женщину. Степан услышал, как скалка вывалилась из ее руки. Видеть этого он не мог, потому что влетел в гостиную.
Там никого не было. Диван разобран, журнальный столик с остатками пиршества. На полу чемодан и спортивная сумка.
Кроме женщины, в квартире никого больше не было.
— Да отпустите вы меня! — заявила она и запоздало дернулась, пытаясь оттолкнуть Комова.
Тому пришлось поднапрячься, чтобы сдержать ее нешуточный порыв.
— Капитан Круча, уголовный розыск. Где Прокопов?
— Он что, теперь еще и милиции понадобился?
— Я вас отпускаю, только вы ведите себя спокойно, — осторожно сказал Комов и отошел.
Женщина расправила плечи, угрожающе глянула на него. Но скалку, лежащую на полу, глазами не искала. Это обнадеживало опера.
— Вы жена Прокопова? — спросил Круча.
Женщина была в цветастой рубашке, в шортах, в каких любят щеголять курортники.
— Жена.
— А где Николай?
— Я и сама хотела бы это знать.
— Вы только что с дороги?
— Ну да. — Женщина глянула на свою поклажу, которую даже не успела распаковать.
— А Коля тут накуролесил?
— Тяжелая у вас рука, гражданочка, — заявил Комов, мрачно усмехнулся и зачем-то потер макушку.
Он вроде бы отбил удар, не получил по голове. Наверное, представил себе, как оно могло быть.
— Да уж, накуролесил.
Степан зашел в гостиную, еще раз окинул ее взглядом. Бутылки пустые на полу, одна из-под шампанского, в другой не так давно был коньяк. И на столе ополовиненная бутылка, тот же трехзвездочный коньяк. Два бокала, на одном Степан заметил следы помады. В комнате было накурено, в пепельнице «бычки» — и от мужских, и от дамских сигарет. Гражданка Прокопова, может, и не эксперт, но женщину она учуяла сразу.
Да и постель о многом говорила. Презервативы на полу не валялись, но на простыне имели место быть весьма подозрительные пятна.
— А муж когда вернулся? — спросил Степан и провел рукой по своей груди.
До стрельбы дело не дошло, бронежилеты не понадобились. Но Прокопов еще не задержан, так что все возможно. Не хотелось бы.
— Да вчера еще… Видно, снял какую-то… Пока ехал… Или… — Прокопова осеклась.
Может, их семья и не мадридский двор, но свои тайны у нее имелись.
— Может, любовница у него была? — спросил Степан.
— В платье в горошек, — добавил Комов.
Да, Прокопов вполне мог прохлаждаться здесь с женщиной, убившей Бродилова. Но если так, то где-то в мусорном ведре должны быть использованные бинты. Ей ведь не только секс нужен был, но и перевязки. С ее-то рукой.
— Ну, насчет горошка не знаю, а патлы ей я повыдергивала бы! — заявила женщина.
— У вас бинты есть? Какие-нибудь перевязочные материалы?..
Аптечка в доме имелась, но все в ней оказалось на месте. В мусорном ведре ничего подозрительного не обнаружилось.
— С кем ваш муж мог быть? — спросил Комов. — У кого там патлы до сих пор не выдерганные?
— Коля говорил, что с ней все уже кончено, — сказала женщина.
— И все-таки?
— Юля ее зовут, они работают вместе… Ну что за баба! И муж у нее, и любовник! Нет, ей еще и Колю подавай! — распалилась Прокопова.
— С богатым опытом женщина.
— Да какой там опыт? Шлюха она!
— А мужа ее знаете? — спросил Степан, доставая из кармана фоторобот.
— Да, видела.
— Может, он? — Степан раскрыл листок, предъявил к опознанию.
— Нет… А кто это такой? Его что, милиция разыскивает?
— Разыскивает.
— А Коля что-то натворил? — Только сейчас до женщины дошло, что муж вляпался в куда более дурную историю, чем пьяный загул.
— Знаете этого человека? — спросил Степан.
— Нет.
— Может, видели его с Колей?
— Нет.
— А кого из его друзей Мишей зовут?
Женщина задумалась.
В тишине было слышно, как в замочную скважину кто-то вставил ключ.
Степан приложил палец к губам и тихо, но быстро шагом вышел в прихожую.
В квартиру вошел рослый мужчина. Голова его казалась маленькой из-за толстой крепкой шеи. Руки сильные. Движения напористые, энергичные.
Впрочем, Круча вовсе не собирался мериться с ним силой. Он просто направил на него пистолет.
— Эй, ты чего? — опешил мужчина.
— С Юлей развлекался? — спросил Степан и снял пистолет с предохранителя.
Щелчок прозвучал тихо, но эффектно.
— Ты кто такой?
Мужчина отступал от Степана и механически закрывал за собой дверь.
— Спал с ней, да? — Капитан взвел курок.
Он мог выстрелить и без этого, но ему опять же нужен был эффект. Тем более что палить Круча и не собирался.
— Я тебя не знаю, — заявил Прокопов, если это, конечно, был он, мотнул головой, открыл дверь и глянул на лестничную площадку.
Зря он горячился. Так ведь можно и пулю схлопотать.
— Я тебя знаю… — сказал Степан. — Я у Пети его «девятку» хотел взять, а ты мне дорогу перебежал. Кому вы ее там продали?
— Какой Петя? Какая «девятка»?
— Петя Шкаликов. А машину вы Мише продали.
Степан приставил рукоять пистолета к ладони свободной руки, чтобы легче было удержать оружие при выстреле.
— Петю знаю, а Мишу нет, — произнес мужчина и затрясся от страха.
— Тем лучше, — произнес капитан.
Он не заставлял Прокопова закрывать дверь. Пока у того есть хотя бы иллюзия выхода, он будет заговаривать Степану зубы, отвлекать этим его внимание. В таком положении легче всего на ум приходит правда, а не ложь, над которой нужно ломать голову.
— Что лучше?
— Миша — человек крутой, он и спросить с тебя может. Но если ты его не знаешь… Я скажу Юле, что ты умер как мужик. Даже свечку ей разрешу поставить…
— Да знаю я Мишу! — повелся Прокопов.
— На самом деле его не Миша зовут.
— Не Миша…
— Это для Шкаликова он Миша.
— Ну да.
— На самом деле его зовут… Ну!
— Юра… Э-э, что-то я ничего не понимаю.
— Дверь закрой.
— Дверь? — Прокопов тяжело вздохнул, но тут же взбодрился.
Он увидел, как его собеседник ставит пистолет на предохранитель.
— Капитан Круча, уголовный розыск, — вкладывая оружие в кобуру, сказал Степан.
— Уголовный розыск, значит? — Прокопов мигом разозлился.
— Приношу свои извинения.
— Извинения?! А они мне нужны?!
— А вот супруга ваша извиняться перед вами не станет. — Степан кивком показал на чемоданы.
— Супруга? — Прокопов глянул на поклажу и обомлел.
Из кухни донесся шум. Видимо, жена рвалась к мужу, а Комов ее сдерживал.
— Со сковородой. Для яичницы.
Комов не смог справиться с Прокоповой, и она выскочила в прихожую. В руке у нее действительно была сковорода.
— Для глазуньи!.. — заорала эта очаровательная дама. — Глаза у тебя сейчас сами выскочат!
Прокопов ошарашенно смотрел на нее. Степан даже не мог сказать, чего мужик боялся больше, его пистолета или своей жены. Да и некогда ему было сравнивать. Требовалось срочно останавливать бабу, пока она не покалечила мужа.
— Спокойно! — сказал Степан, раскинул руки и получил толчок в спину.
С места это его не сдвинуло, но ощущение было не из приятных.
— Гражданочка!.. — Комов настиг женщину, схватил ее за руки. — Вам будет предоставлено свидание в СИЗО!
— Как это в СИЗО? — оторопела она.
— А где вы хотели? — спросил Степан и снял с пояса наручники.
— За что в СИЗО? — Прокопов шарахнулся от него.
— Дружок твой за убийство разыскивается.
— За какое убийство?
— Все вопросы к следователю.
— Я только вчера из Крыма приехал.
— А почему ты думаешь, что это было до Крыма?
— Почему?.. — Прокопов не нашел убедительного ответа на этот вопрос и просто пожал плечами.
— Выручить тебя, мужик, может только активное сотрудничество со следствием. Поможешь найти Юру, глядишь, и снисхождение будет.
— Но я не знаю ни о каком убийстве?
— Как Юру найти?
— Не знаю.
— Где у нас находятся камеры для незнаек? — глянув на Комова, спросил Степан.
— Ты, мужик, не переживай, нормально все будет, — с усмешкой сказал старший лейтенант. — Там французское гражданство дают.
Прокопов недоуменно глянул на него, и Комову пришлось давать пояснение:
— Был Коля, станешь — Николь. Имя женское, зато французское. В Париж поедешь, будешь там зажигать, на улице красных фонарей.
— А без оскорблений можно? — буркнул Прокопов.
— Оскорблять тебя станут соседи по камере. И «Оскар» там будет, и ты добавочным словом станешь…
— Я не знаю, где Юра.
— А его самого знаешь?
— Немного, — сказал Прокопов и угнетенно глянул в сторону.
— Если бы ты знал его немного, то с машиной бы не помог. А там целая афера была.
— Да ладно, афера.
— С подставным нотариусом.
— Я откуда знал?
— Вот я и говорю, что в камере для незнаек тебе будет самое место. Собирайся, Николь, — выдал Комов.
— Не будет ему французского гражданства, — качнул головой Степан. — Подохнет он. Знаешь, как это у нас бывает? Сидишь в камере, затылком к двери, и ждешь, когда через окошко выстрелят. День, неделю, год, второй… Люди с ума сходят. Дерьмо потом по стенам размазывают. Ты этого хочешь?
— За что?
— Юра твой — это не одно убийство. Он профессиональный киллер. Машина ему нужна была для дела. А ты помог, значит, пособник…
— Да какой он киллер! — Прокопов сорвался на крик.
— Ольга Евгеньевна, соберите мужу вещи… — сказал Комов. — И простите его за все. Он к вам больше не вернется.
— Я знаю, где Юра живет! — не выдержал Прокопов.
— А может, и вернется.
— А что я такого натворил?.. Я в его делах не участвовал!
— Разберемся.
Наручники на Прокопова офицеры надевать не стали, но с собой забрали. Степан не исключал его причастности к убийствам в деревне Ковальцы. Возможно, этот жук помогал затягивать петлю на шее несчастного Бочкова.
