Часть седьмая
Отголоски. 1917–1918

В начале января 1917 года германский представитель в Стокгольме, Гельмут Люциус фон Штедтен, встретился со шведским дипломатом, недавно вернувшимся из России, где он присутствовал на новогоднем приеме во дворце. Дипломат сказал Люциусу, что лицо царя было очень красным, говорили, что к концу он сильно напился. Никто не говорил об убийстве Распутина. Все считали, что в этом преступлении участвовали великие князья из всех ветвей семьи. Говорили, что было совершено покушение на жизнь императрицы, но убийцу схватили, прежде чем он смог совершить злодеяние, и немедленно повесили в обстановке строжайшей тайны. Но новые убийства наверняка последуют. Следующей в очереди является Вырубова, за ней – Протопопов, князь Андроников и генерал Воейков¹.

В конце декабря Вырубова получила угрожающее письмо:

Бьюкенен отсылал сходные депеши об убийстве в Лондон. Еще до начала 1917 года он сообщал, что в ходе беседы с великим князем Николаем Михайловичем узнал, что в России наверняка последуют и другие убийства – все начнется с Протопопова³. Премьер Трепов настолько напуган, что даже подумывает об отставке. Ходят слухи и о грядущем убийстве императрицы⁴. 3 января Бьюкенен писал, что в Петрограде все считают, что «если государь не уступит, то в течение ближайших недель что-нибудь произойдет или в форме дворцового переворота, или в форме убийства. Убийства все считают более вероятными. Хотя все эти разговоры могут быть простым преувеличением, я слышал, как бывшие министры и высокопоставленные чиновники обсуждали вопрос о том, будет ли убит император и императрица»⁵.

Военный врач Василий Кравков в январе описывал в дневнике свой приезд с фронта в Петроград. Он был поражен революционной атмосферой, царящей в городе. Все ожидали дворцового переворота, постоянно велись разговоры о политических убийствах. Кравков слышал даже, что генерал Брусилов пытался застрелить императора⁶. В начале февраля министр иностранных дел Германии получил депешу из Копенгагена, в которой сообщалось, что гвардейский офицер, близкий к князю Юсупову, стрелял в императора, но промахнулся. Судьба офицера неизвестна⁷. Секретный доклад об обстановке в России 24 января (по новому стилю) получил начальник германского генерального штаба, маршал Пауль фон Гинденбург. В докладе сообщалось, что в стране царят революционные настроения. Девяносто гвардейских офицеров поклялись убить Протопопова и Вырубову, а затем императора и императрицу. Гинденбург переслал доклад кайзеру Вильгельму, который в нижней части листа записал свои мысли по этому поводу:

В январе германское правительство получило информацию о том, что у русского правительства есть по меньшей мере один план: династия попытается обратить ненависть, направленную на нее, против евреев и пойдет по пути еврейских погромов. Идея заключалась в том, что евреи должны заплатить за убийство Распутина. «Евреи заплатят за кровь Распутина собственной кровью»⁹.

Конечно, были те, кто пытался открыть Николаю глаза на сложившуюся в стране ситуацию, но он отказывался признавать это. В конце января Сандро писал ему, что страна переживает самый опасный момент в истории и движется к неизбежной гибели. Царь должен действовать, должен прислушаться к голосу народа, перекинуть мост через все расширяющуюся пропасть между престолом и подданными. Сандро приехал к Николаю и Александре, чтобы лично предупредить их об опасности. Александра приняла его холодно. Николай спокойно курил, поправлял складки на своей черкеске и ничего не говорил. «Я отказываюсь продолжать этот спор, – холодно сказала Александра. – Вы преувеличиваете опасность. Когда вы будете менее возбуждены, вы осознаете, что я была права»¹⁰. Это была их последняя встреча. Примерно в то же время Александре приснился сон: Распутин с небес простирает руки, благословляя Россию¹¹. Все будет хорошо. Друг сказал ей это из загробного мира.

За месяц до встречи Сандро с царской четой аналогичный разговор с царем состоялся у Бьюкенена. «Я спросил императора, осознает ли он тяжесть ситуации и революционную атмосферу, которая царит уже не только в Петрограде, – писал он в секретной депеше, – но и во всей России. Его величество сказал, что он прекрасно знает, что люди ведут подобные разговоры, но мне не следует воспринимать их слишком серьезно. Я ответил, что за неделю до убийства Распутина мне говорили, что будет совершено покушение на его жизнь, но я не обратил на это внимания. Я не могу игнорировать информацию о других задуманных убийствах, которые поступают со всех сторон. И никто не говорит, когда это прекратится. […]

В заключение я просил его величество простить мою откровенность, продиктованную исключительно теплым чувством преданности его величеству и императрице и страхом, что без примирения монарха со своим народом война будет проиграна. Его величество стоит на развилке. Одна дорога ведет к победе и славному миру, другая – к революции и катастрофе».

Николай поблагодарил Бьюкенена за откровенность и сказал, что он с этим согласен. Но посол покинул дворец в твердом убеждении, что царь проигнорирует его советы и ничего не сделает¹².

Судя по всему, в тот период Николай и Александра слушали только Протопопова, а его действия были просто безумными. 29 января американский посол Дэвид Фрэнсис писал в Госдепартамент о том, что Протопопов во время разговора с императрицей впал в транс, а затем сказал ей, что беседовал с Иисусом Христом, и он велел ему следовать учению «святого Распутина»¹³. Ходили слухи, что Протопопов вместе с Николаем и Александрой проводил спиритические сеансы, где они вызывали дух Распутина и спрашивали его советов. Другие утверждали, что Протопопов сказал их величествам, что душа Распутина покинула его мертвое тело и теперь живет в нем. Один русский дипломат утверждал даже, что Протопопов старается подражать манере речи Распутина¹⁴. Германское министерство иностранных дел от источника в Швеции получило информацию о том, что Протопопов часто молится с Александрой у могилы Распутина и что министр отчаянно нуждается в деньгах, а это открывает возможность для переговоров о сепаратном мире¹⁵.

Хотя все считали, что место фаворита теперь занял Протопопов, были и другие претенденты. Бывший соперник Распутина, Митя Гугнивый, вернулся и был не прочь занять освободившееся место¹⁶. Еще одним кандидатом был монах Мардарий. Отец Мардарий (Ускокович), впоследствии епископ, родился в Черногории и учился в Петербургской духовной академии. С начала 1916 года его считали возможной заменой Распутина. Он славился вдохновенными проповедями, обладал даром пророчества и такими же горящими глазами, как и Распутин. Он был молод – всего двадцать семь лет – и красив¹⁷. Вскоре после смерти Распутина журналисты стали писать, что он боялся, что Мардарий вытеснит его, и три года добивался высылки черногорца из России. Растущая популярность красивого монаха в петербургских салонах Распутина раздражала¹⁸. Как вспоминал Родзянко, Хвостов собирался заменить Распутина Мардарием и использовать его при дворе в собственных интересах¹⁹.

Мардарий и сам был не прочь повысить свой статус. Он хотел выступить в Думе 22 декабря с речью «Тайна России» и высказать свои соображения об убийстве Распутина²⁰. Он действительно выступил в тот день в Петрограде, но не перед Думой. На его проповедь собралось огромное множество народа. Приехавшие поклонники Распутина предлагали ему четыре тысячи рублей, чтобы он не упоминал его имени, но он не взял денег. Впрочем, тут же появился товарищ министра внутренних дел и весьма настоятельно посоветовал ему не упоминать имени Распутина – иначе его выступление будет немедленно прекращено. Этому совету монах внял. Мардария осаждали молодые женщины, желавшие узнать номер его телефона и адрес. Один из его поклонников в тот вечер записал в дневнике, что Мардарий совершенно не похож на Распутина и духовно выше его: «Мардарий – человек совершенно иного рода: истинный патриот России и борец за славянское единство. Он из Черногории – очень красивый, темноволосый, похожий на Христа. Если бы он был блондином, то сходство было бы еще более поразительным»²¹.

Но никто не мог заменить Распутина цесаревичу Алексею. В феврале он заболел. Когда матрос Деревенько, присматривавший за царевичем, посоветовал ему молиться святым, чтобы поправиться, мальчик и слышать об этом не захотел. «Нет теперь больше святых!.. Был святой – Григорий Ефимович, но его убили. Теперь и лечат меня, и молятся, а пользы нет. А он, бывало, принесет мне яблоко, погладит меня по больному месту, и мне сразу становится легче»²².

7 марта Александра писала Николаю из Царского Села:

На следующий день она отправила Николаю крест, который был на Распутине в момент убийства. Императрица просила мужа носить его – он поможет принимать трудные решения²⁴. Николай не чувствовал потребности в подобном, поскольку не собирался принимать никаких трудных решений. Из поезда по пути в Ставку он писал, что собирается приняться за домино, поскольку для него здесь «нет работы».

Александра часто ходила молиться у могилы Распутина. 26 февраля она пришла вместе с дочерью Марией. Ей нравилось, что строительство церкви идет полным ходом, и стены скрывают ее от посторонних глаз, когда она преклоняет колени для молитвы. В этом месте она ощущала глубокий покой. «Он умер, чтобы спасти нас», – писала она Николаю в тот день²⁵. На следующий день, 12 марта, императрица вновь пришла на могилу с Вырубовой и Лили Ден²⁶. Это было в последний раз. За два дня до этого в Петрограде начались волнения. Так началась Февральская революция.

Утром 8 марта тысячи женщин вышли на улицы, требуя хлеба. К демонстрации присоединились рабочие с городских фабрик и заводов. К полудню на улицах было уже более 50 тысяч человек, а к ночи количество протестующих выросло до 90 тысяч. Демонстранты уже не просто требовали хлеба, а кричали: «Долой войну!» и «Долой царя!». Люди били окна, разбивали витрины магазинов. Все городские пекарни были разграблены. Власти пытались восстановить порядок, но на следующий день количество демонстрантов выросло вдвое – до 200 тысяч человек. Бастующие рабочие прошли маршем по центральной улице столицы, Невскому проспекту. Полиция не знала, что делать. 24 февраля ключевые министры, председатель Думы Родзянко и градоначальник Петрограда собрались, чтобы обсудить кризис. Отсутствовал только Протопопов. Палеолог 10 февраля записал в дневнике, что во время кризиса он, «несомненно, консультировался с духом Распутина»²⁷. К 25 февраля количество протестующих достигло 300 тысяч – такого Россия не видела со времен революции 1905 года. На разгон демонстрантов бросили солдат, но те начали присоединяться к бастующим. Крики «Долой войну!» сменились на «Да здравствует революция!». Ситуация стремительно выходила из-под контроля. 26 февраля десятки протестующих были застрелены, но это не остановило демонстрантов, а наоборот, придало им сил. Солдаты повернули оружие против собственных командиров. Революционные настроения охватили все гарнизоны. Власти полностью потеряли контроль над столицей. 27 февраля рабочие и солдаты открыли двери городской тюрьмы, захватили полицейские участки, суды, министерство внутренних дел и Охранное отделение. Демонстранты сожгли все документы. Беспорядки ширились. Полицейских выслеживали и убивали прямо на улицах. Хорошо одетых людей избивали. Город опустел. Вечером министры собрались в Мариинском дворце, чтобы подать в отставку, а затем растворились в темноте, надеясь добраться до дома живыми. Над Зимним дворцом подняли красный флаг.

Рано утром 28 февраля Николай выехал из Ставки в Царское Село, но поезд его остановили примерно в ста километрах от города – было получено известие о бунте в армии. Императорский поезд направился в Псков, центр Северного фронта. Царь прибыл в Псков вечером 1 марта. «Вот что вы наделали, – сказал Воейкову генерал Рузский, командующий Северным фронтом, – вся ваша распутинская клика… До чего теперь довели Россию?»²⁸ Александра с ума сходила от беспокойства. Она не знала, что происходит с Николаем. 15 марта она послала ему письмо, умоляя надеть крест Распутина, даже если ему неудобно, хотя бы ради ее спокойствия²⁹.

События развивались стремительно. Два дня Николай провел в поезде. В Петрограде группа депутатов Думы создала Временный комитет, который вскоре стал Временным правительством. Временное правительство (номинально) управляло Россией восемь месяцев. Временный комитет пытался восстановить порядок в городе и сдержать растущее влияние другой организации – Совета рабочих и солдатских депутатов. Под давлением Родзянко, Рузского и других генералов, которым не хотелось подавлять восстание силами собственных армий (этот шаг мог бы принести плоды, но был чреват развязыванием гражданской войны), Николай решил, что у него остался единственный выход – отречение. Вечером 15 марта 1917 года правление Николая II подошло к концу, а вместе с ним и три века правления династии Романовых. Николай оставил в дневнике такую запись: «Кругом измена и трусость, и обман!»³⁰ В Царское Село он прибыл 22 марта. Вся царская семья находилась в Александровском дворце под домашним арестом.

Известие об отречении царя было встречено обществом с радостью. У людей зародилась надежда, что кошмар правления Николая и династии Романовых закончился. Наступила новая эра свободы. Кто-то слышал, как какой-то мужик сказал: «Народная душа сможет принять что угодно, кроме Гришки на троне». Люди смеялись и говорили, что над императорским дворцом развевается не царский флаг, а распутинские штаны³¹.