5 июня (по новому стилю) фельдмаршал Китченер, граф Хартумский, британский военный министр, на Оркнейских островах сел на военный корабль «Хэмпшир» и отправился в тайный вояж. Через несколько часов корабль взорвался и за несколько минут затонул. Из 655 человек, находившихся на борту, спастись удалось лишь 12. Китченера среди них не было. Его тело не удалось обнаружить. Китченер направлялся в Россию, чтобы заверить царя в том, что Британия поставит все необходимые боеприпасы, несмотря на существующие сомнения в том, что Россия намерена продолжать войну.

Смерть Китченера стала национальной трагедией и породила разнообразные слухи. С самого начала пошли разговоры о заговоре. Пресса писала о том, что за взрывом стоят тайные германские агенты. Ходили слухи о саботаже, организованном то ли большевиками, то ли ирландскими националистами, то ли таинственным агентом буров, замаскировавшимся под русского дворянина, то ли предателями в британской секретной службе. Любовник Оскара Уайльда, лорд Альфред Дуглас, считал, что убийство организовал Уинстон Черчилль и международная еврейская каббала. (Черчилль подал в суд, и Дуглас провел шесть месяцев в тюрьме за клевету.) Были и те, кто утверждал, что Китченер выжил, добрался до России и теперь командует царской армией. Истина была гораздо более банальна. Миссия Китченера не представляла секрета, и германской разведке не составило труда узнать о ней. Незадолго до отплытия «Хэмпшира» немецкая подводная лодка U-75 заминировала проход, по которому шел корабль. Корабль наткнулся на мину и взорвался¹.

В России во всем, естественно, винили Распутина и Александру. Люди говорили, что у императрицы во дворце есть особая «радиотелеграфная машина», по которой она передает информацию о действиях русской армии в Берлин. Посредством этой машины она сообщила врагу о времени и маршруте корабля Китченера². Феликс Юсупов был уверен, что информацию немцам передал Распутин. Убежденный в том, что в свите Распутина полным-полно немецких шпионов, он утверждал, что они его напоили, и он рассказал им о дате отплытия Китченера³. Надо сказать, что Распутин на гибель Китченера отреагировал странно. Александра писала Николаю: «Какой ужас с Китченером! Сущий кошмар, и какая это утрата для англичан!» Распутин же сказал Вырубовой, что это хорошо, что Китченер погиб, иначе «позже он мог бы причинить вред России, и нет беды в том, что вместе с ним погибли его бумаги», о чем императрица написала Николаю 5 июня (по старому стилю)⁴.

Упоминание о неких «бумагах» вновь дало пищу для слухов о заговоре. В 2004 году историк Олег Шишкин заявил, что истинная цель вояжа Китченера заключалась в том, чтобы доставить Николаю документы, собранные британскими агентами в России, а также другими разведывательными службами по всей Европе. Документы эти доказывали, что Александра, Распутин и другие тайно ведут переговоры с немцами. Задача Китченера заключалась в том, чтобы убедить Николая в реальности этих обвинений и склонить к продолжению войны. Когда Распутин и его союзники узнали о миссии Китченера, они сообщили о его вояже немцам. Китченер был убит, а германская клика при дворе была спасена⁵. Мнение о том, что Распутин был германским шпионом, сохранилось до наших дней.

Истории о шпионаже Распутина порой превращаются в настоящую комедию. Говорили, что Распутин сделал огромное состояние в золоте, продавая русские военные тайны немцам. Ходили слухи о том, что во время войны он даже инкогнито путешествовал в Берлин, чтобы встретиться с благодарным кайзером⁶. В биографии Распутина, опубликованной в 1917 году, плодовитый писатель Уильям ле Кэ зашел так далеко, что заявил, что он обнаружил «массу документов», которые Распутин хранил в сейфе в подвале дома на Гороховой, и документы эти однозначно подтверждают, что он был шпионом. Ле Кэ собирался опубликовать факсимиле этих документов, но ему помешала «острая нехватка бумаги в настоящее время», о чем он с сожалением сообщал своим читателям. В фантастической биографии Ле Кэ утверждал, что Распутин был частью германского заговора по распространению холеры в России посредством отравленных яблок, импортированных из Канады⁷. Другие говорили, что Александра дала Распутину тайный пароль от сейфа с драгоценностями короны, и Распутин их украл и переслал в Германию⁸.

Шишкин совершенно справедливо отмечает, что европейские разведки изо всех сил пытались понять позицию Распутина относительно войны. Но удивительно, что ни один из его биографов не удосужился изучить, что же было установлено. В берлинских архивах сохранилась ценная информация о том, как отчаянно немцы пытались выяснить взгляды Распутина и как мало они узнали. Доклады, которые поступали в министерство иностранных дел, были противоречивыми. В германском секретном коммюнике от 6 февраля 1916 года (по новому стилю) говорилось, что Распутин выступает за мир, но считает, что еще слишком рано⁹. Через три недели Гельмут Люциус фон Штедтен, бывший германский посол в России и германский посланник в Стокгольме, сообщал рейхсканцлеру фон Бетман-Гольвегу, что «Распутин все еще обладает влиянием, и теперь его купила Англия»¹⁰.

12 мая 1916 года (по новому стилю) барон Фридрих фон дер Ропп, прибалтийский немец из Литвы, генеральный секретарь Лиги нерусских народов России (группа эмигрантов, сотрудничавших с Германией во время войны), послал в министерство иностранных дел секретный документ «О русском теневом правительстве и его деяниях по надежным источникам». В документе утверждалось, что Россией тайно управляет неофициальная группа – теневое правительство, которое сотрудничает с так называемой «германской партией», возглавляемой Распутиным. В нее входят Питирим, Вырубова и Андроников. Сегодня Распутин контролирует все основные решения правительства и ход ведения войны. Группа не имеет политической программы и руководствуется исключительно алчностью и честолюбием. Распутин вымогает огромные взятки, требуя с каждого, кто хочет с ним встретиться, не меньше тысячи рублей. Официальный девиз теневого правительства – «Избавить Российское государство от германского влияния». Во всех проблемах страны группа винит этнических немцев и евреев. Но было бы ошибочно думать, что Распутин и его клика хотят окончания войны. Как раз наоборот. Война дает им неограниченные возможности осуществлять различные махинации и культивировать коррупцию в огромных масштабах, что позволяет им обогащаться. Именно это, по оценке Роппа, и было их главным мотивом. Он советовал Германии не искать мира с Россией, поскольку никто не поддержит эту идею. Кроме того, в России скоро произойдет революция, и наступит полный хаос. Русская монархия обречена. Доклад Роппа прочел сам кайзер Вильгельм. Копию документа отослали королю Болгарии Фердинанду I, который в октябре 1915 года был союзником Германии¹¹.

Некий герр Юнгхаус, богатый бизнесмен из Парижа, имевший широкие торговые связи с Россией, в августе сообщил германскому чиновнику в Базеле, что «Распутин снова в фаворе, и он друг Англии»¹². Через несколько месяцев министерство в Берлине получило донесения, в которых утверждалось обратное: Распутину надоела война, и они с императрицей едины в желании заключить сепаратный мир с Германией. Подобная противоречивая информация поступала в Берлин вплоть до смерти Распутина – до декабря 1916 года. Герр Р. А. Зисе из германского посольства в Стокгольме писал Т. фон Бетман-Гольвегу, что у него есть полученная из надежного источника информация о том, что «…о Распутине мало что известно. Говорят, что он миролюбив и честен настолько, что любые попытки обратиться к нему с деньгами ни к чему не приведут. (Такие действия могут лишь навредить.)»¹³. Даже после смерти Распутина немцы все еще пытались понять, на чьей же стороне он был. В докладе о ситуации в России от 6 января 1917 года (по новому стилю) говорилось, что, хотя Распутин мог когда-то быть сторонником мира, в последнее время он принадлежал к тем, кто выступал за продолжение войны, «потому что он боялся за собственную жизнь»¹⁴.

Распутин выступал за мир. Распутин выступал за войну. Распутина купили англичане. Распутин хотел заключить сепаратный мир с немцами. Распутин был алчным и продажным. Распутин был честным и неподкупным. Распутин передавал германскому правительству военные секреты. Одно можно сказать с уверенностью: германским шпионом он не был.

Британцы тоже пребывали в недоумении. В анонимном письме некоего английского чиновника от 4 ноября 1916 года о ситуации в России утверждалось, что «правящая клика – наш враг». Она настроена прогермански и распространяет разнообразные слухи, направленные против Англии. «В одном из великокняжеских дворцов (Константиновском дворце) устраиваются тайные встречи, на которых присутствуют дамы Распутина, два-три реакционных чиновника и один из Гессен-Дармштадтских князей, вроде бы военнопленный. Ситуация опасна. Эта банда явно собирается предать нас и предать Россию»¹⁵.

Британцы явно боялись, что Распутин убедит Николая предать Англию. А Распутин был очень плохого мнения о союзнике России. «Англия всегда была предательницей, – говорил он губернатору Ордовскому-Танаевскому. – Они и сейчас нас продадут»¹⁶. Распутин не любил Англию и испытывал серьезные сомнения относительно того, как сложатся отношения с этой страной после войны. Именно поэтому он так равнодушно отнесся к гибели Китченера – вовсе не потому, что был шпионом.

Даже если Распутин не был шпионом, он, несомненно, был орудием в чужих руках – по крайней мере, многие так считали. Список этот очень велик. Князь Жевахов, тот самый, что пытался получить высокий пост в Синоде с помощью Распутина, писал в мемуарах, что бывший его покровитель в действительности был невольным оружием против монархии в руках еврейского «Интернационала». Интернационал завербовал Распутина еще до того, как он стал известен. Эта организация распустила слухи о его невероятной духовной силе и подготовила почву к его появлению в Петербурге. Мировое еврейство проложило ему путь во дворец, а потом решило уничтожить свое творение – и вместе с ним династию Романовых¹⁷. Отец Владимир Востоков придерживался того же мнения, хотя он был убежден в том, что Распутин – не невольное орудие, а реальный агент Интернационала, избранный для уничтожения не только «Святой Руси», но и самого христианства¹⁸.

Стоило завести речь о евреях, как тут же вспоминались масоны. И дело Распутина – не исключение. Среди первых, кто связал Распутина с масонами, был Михаил Родзянко. В мемуарах он рассказывает, что, готовя доклад царю о Распутине, он наткнулся на статью из иностранной газеты, в которой говорилось, что на международном конгрессе масонов в Брюсселе в 1909 или 1910 году (точно он не был уверен) Распутина избрали как идеальный инструмент для проведения «лозунгов партии» в России, чтобы дестабилизировать и погубить династию не более чем за два года¹⁹. История Родзянко перекликается со статьей, опубликованной 6 марта 1912 года в газете «Голос Москвы». В статье утверждалось, что Распутин отправился в Брюссель на встречу с «некой известной титулованной личностью», которая собирается использовать его для борьбы против России²⁰. Родзянко был прав: в 1910 году в Брюсселе действительно проходил международный съезд масонов, но такие же съезды проходили в 1894 году в Антверпене, в 1900 году в Париже, а в 1902 году в Женеве, и ни на одном из них имя Распутина даже не упоминалось. Впрочем, для сторонников теории тайной руки как движущей силы истории это не имело никакого значения²¹.

Современные историки-националисты имеют слегка измененное представление о масонском заговоре. Они считают, что российские масоны создали миф о Распутине – алкоголике, распутнике, хлысте, предателе, поскольку такой миф являлся самым эффективным средством в борьбе с существующим режимом. Лидерами этого заговора были либеральные депутаты Думы, лидер партии кадетов, Павел Милюков, и лидер центристской партии октябристов, Александр Гучков²². Эти аргументы имеют целый ряд серьезных недостатков. Ни Милюков, ни Гучков не были масонами. Первые нападки на Распутина исходили не от левых, а от правых. Более того, правые никогда не переставали нападать на Распутина и буквально соревновались с либералами и крайне левыми в том, кто нанесет самый губительный удар²³. Правые считали подобные действия необходимыми для спасения России путем спасения монархии. Левые же стремились спасти Россию иначе – либо путем реформирования монархии, либо путем ее свержения. И левые и правые усердно трудились над созданием мифа о Распутине. Распутин, сам не желая того, объединил против себя всю Россию – но не только против себя, а и против существующего режима.

Его критики проецировали на его образ образы своих врагов. В июле 1914 года тифлисская «Новая Рабочая Газета» назвала Распутина символом реакции: «За ним скрывались те тайные силы, которые у нас, при отсутствии настоящей европейской свободы, при отсутствии настоящей конституции невидимо ведут свою работу, невидимо направляют правительство и министров, сменяют и заменяют их другими, готовят стране те или другие реакционные сюрпризы»²⁴. Немецкая газета «Фольксфройнд» (Volksfreund) тем летом писала, что Распутин – орудие Церкви, что он сотрудничает с небольшой, но очень влиятельной группой консерваторов, а польская газета «Курьер Познаньский» (Kurjer Poznanski) утверждала, что он является членом тайного общества «старцев-чудотворцев», власть которого распространяется на всю Российскую империю²⁵. Ленин считал, что Распутин вместе с Николаем заключил союз с английскими и французскими миллиардерами, а Сергей Мельгунов не сомневался, что Распутина вслепую использует группа придворных фаворитов и придворных, преследующих личные цели²⁶. Лили Ден писала, что Распутин был орудием в руках революционеров. Поначалу они хотели использовать Иоанна Кронштадтского, но он умер, и тогда они обратились к Распутину. Хозяйкой его, по утверждению Лили Ден, была Акилина Лаптинская, которая под видом домохозяйки тайно сотрудничала с революционерами и искусно манипулировала Распутиным²⁷. Британский журналист Роберт Уилтон называл Распутина агентом Фердинанда Болгарского²⁸. Алексей Хвостов же считал, что он – орудие графа Сергея Витте²⁹.

Самые странные идеи бродили в голове Феликса Юсупова. В мемуарах он писал, что Распутин был орудием группы «зеленых», которые управляли им со стороны (судя по всему, из Швеции), и он даже не понимал, кто они такие и как именно они его используют. Как им удалось обрести такой невероятный контроль над разумом человека, Юсупов не объяснял, но утверждал, что прекрасно понимал их главную цель – использовать Распутина для того, чтобы убедить Николая заключить сепаратный мир с Германией. Юсупов утверждал, что в конце 1916 года видел в квартире Распутина четырех людей «характерной еврейской внешности» и еще трех таких же возле дома – не «зеленые» ли они, подумал он. Следователь Николай Соколов также упоминал о неких таинственных «зеленых» людях. Он писал, что центр этой группы находился в Стокгольме, и они использовали Распутина для управления действиями правительства.

Юсупов и Соколов хотели сказать, что Распутина использовали германские агенты³⁰. В то время эта точка зрения была очень распространена. В это верили Алексей Хвостов и другие государственные чиновники. Квартиру Распутина на Гороховой считали местом, где шпионы собирают информацию для передачи в Германию³¹. Одним из самых подозрительных людей, часто бывавших на Гороховой, был Артур Гюллинг. Сорокалетний Гюллинг, сын финского сенатора, познакомился с Распутиным в июле 1916 года и регулярно встречался с ним до самой смерти. Точный характер их отношений нам неясен, хотя не вызывает сомнений то, что Гюллинг пытался использовать Распутина для заключения выгодных сделок, в частности для продажи кораблей, за что Распутин мог получить комиссионные в размере миллиона рублей. Охранка подозревала Гюллинга в шпионаже: в его квартире в доме 54 на Фонтанке жили и собирались офицеры русской армии; он утверждал, что имеет состояние в 600 тысяч финских марок, из которых он спокойно может платить 600 рублей в месяц за аренду квартиры и 300 рублей в месяц своему личному секретарю, Леонтию Воронину, который являлся главным политическим репортером консервативно-православной газеты Скворцова «Колокол». Он сообщил охранке, что вложил деньги в ряд предприятий, но ни одно не принесло ему дохода. Но у охранки имелись сомнения. В записной книжке Воронина они обнаружили ряд имен лиц, уже заподозренных в шпионаже. Более того, Воронин был женат на австрийской гражданке. А Гюллинг, по словам Воронина, был родственником шведского министра иностранных дел Кнута Валленберга³².

Вечером 1 января 1917 года петроградская охранка арестовала Гюллинга и еще шесть человек, среди которых были бывший жених Матрены Распутиной Пхакадзе, князь Нестор Эристов и Воронин. Охранка полагала, что эти люди готовились устроить некую «демонстрацию» на похоронах Распутина. Воронин сообщил, что его хозяин Гюллинг встречался с Распутиным только для того, чтобы направить его действия «на добрые дела», а встречи в квартире Гюллинга носили чисто светский характер – и ничего более. Воронин утверждал, что ничего незаконного и предательского в деятельности Гюллинга и его отношениях с Распутиным не было. Главной целью Гюллинга, по словам Воронина, было создание антигерманской коалиции скандинавских стран. Воронина и Гюллинга продержали два дня и отпустили. Никаких доказательств шпионажа в пользу Германии найти не удалось³³.

Затем было странное дело Чарльза Перрена. Никто не знает, кем он был на самом деле. Он прибыл в Петроград до войны с американским паспортом и назвался врачом. На страницах местных газет он рекламировал свои таланты гипнотизера, медиума и предсказателя судьбы. Демонстрации он устраивал в дворцовом театре. Перрен подружился с Распутиным, надеясь с его помощью установить связи с видными государственными чиновниками, что ему и удалось. Особенно тесными были его отношения с последним министром внутренних дел Александром Протопоповым. Русская контрразведка обратила внимание на Перрена во время войны. Выяснилось, что на самом деле зовут его не Чарльзом, а Карлом, что он не американец, а австриец. 4 июля 1916 года Перрена выслали из России по подозрению в шпионаже в пользу врага. Он обосновался в Стокгольме. После убийства Распутина Протопопов пытался вернуть Перрена в Петроград, чтобы воспользоваться его мистическими силами. По крайней мере, так утверждали, но последний начальник царской полиции, Алексей Васильев, заявил Комиссии, что Перрен дважды писал Протопопову с просьбой вернуться в Россию, но Протопопов вежливо ему отказал³⁴.

Вряд ли Гюллинг, Воронин или Перрен были германскими шпионами. Вряд ли германским шпионом был новый американский посол Дэвид Роуленд Фрэнсис, прибывший в Россию весной 1916 года. Однако именно это утверждала одна из великих княгинь. Она утверждала также, что американская столица находится под полным влиянием Германии³⁵. Однако не только русские считали, что Распутина окружают шпионы. В начале 1918 года американская военная разведка следила за баронессой Идой Леони фон Зейдлиц; известной венгерской портретисткой, долго жившей в Германии, княгиней Вильмой Львофф-Парлаги; и Дмитрием Флоринским, бывшим русским вице-консулом в Нью-Йорке. Этих людей считали «тайными агентами русской царицы, монаха Распутина и бывшего русского премьера Штюрмера». Они якобы проводили тайные встречи в «апартаментах некоей миссис Голдсмит в Нью-Йорке», на которых присутствовали бывший посол Германии Иоганн Генрих фон Бернсторф и Якоб Шифф, известный миллионер, филантроп, банкир еврейского происхождения из Германии. Военная разведка была убеждена, что эти люди прибыли в США с целью организации сепаратного мира, и все они подозревались в связях с «русским большевистским движением» – еще один новый элемент в мифе о Распутине. К ноябрю 1918 года баронессу фон Зейдлиц арестовали и интернировали в Форт-Оглторпе, штат Джорджия³⁶.

Одна из задач, стоявших перед Комиссией в 1917 году, заключалась в раскрытии истинного лица «темных сил» старого режима, а также в установлении, являлись ли Распутин, Вырубова и императрица шпионами или орудиями в руках Германии. Надо сказать, что найти доказательства, подтверждающие подобные обвинения в адрес всех троих, так и не удалось. Комиссия так и не пришла к какому-то выводу³⁷. Различные ученые сто лет изучали этот вопрос – с тем же результатом.