Днем 16 декабря император и Алексей выехали из Ставки на поезде инспектировать войска. Цесаревич был болен – он простудился, и у него начался сильный кашель и насморк. Вскоре открылось носовое кровотечение. Императорский хирург Сергей Федоров счел состояние мальчика серьезным. Вечером он посоветовал императору вернуться в Ставку. Отправили телеграмму Александре, чтобы она приехала. На следующее утро императорский поезд вернулся в Могилев. Алексей страшно ослабел, поднялась температура. В 10.35 Александра прислала телеграмму, чтобы врачи попытались прижечь рану в носу мальчика, как в таких случаях рекомендовал доктор Поляков. Но при этом она писала Николаю, что не тревожится, потому что наш «Друг говорит, что все это от усталости и скоро пройдет»¹.

Но состояние Алексея ухудшалось. По совету Федорова было решено вернуться в Царское Село. В дороге Алексей вроде бы ожил, но лишь ненадолго. Кровотечение продолжалось, и температура повышалась. Мальчик быстро терял силы. Поезд приходилось несколько раз останавливать, чтобы врач мог поменять тампоны в ноздрях. Ночью Алексей дважды терял сознание. Те, кто был рядом с ним, опасались, что он может умереть. Николай дал Александре телеграмму, чтобы на вокзале их никто не встречал.

Поезд прибыл в Царское Село в 11 утра 18 декабря. Александра уже ждала. Николай сказал, что Алексею лучше, и кровотечение прекратилось. Она повернулась к наставнику мальчика Пьеру Жильяру и спросила, когда это случилось. Он ответил, что в 6.20 утра. «Я знала это», – сказала императрица. Именно в это время Распутин прислал ей телеграмму: «Бог поможет, будет здоров». Алексея осторожно перенесли из поезда в Александровский дворец. От движения рана в носу мальчика снова открылась, и началось кровотечение. Врачи прижгли рану, но безуспешно. Кровотечение продолжалось. Теперь уже Александра была вне себя от беспокойства².

В воспоминаниях Вырубова пишет, что в тот день, когда Алексей вернулся из Ставки, она тоже была во дворце. Она видела, как врачи беспомощно суетились вокруг мальчика. Александра стояла на коленях у постели сына, не зная, что еще сделать. Вернувшись домой, Вырубова получила записку от императрицы с просьбой сразу же вызвать Распутина. Он тут же приехал. Николай и Александра проводили его к мальчику. Он подошел к постели и перекрестил цесаревича, а потом сказал, что причин для волнений нет, ничего серьезного, Алексей поправится. С этими словами он повернулся и вышел. Вскоре кровотечение остановилось, как это было в Спале три года назад. И врачи снова не смогли объяснить, что произошло. Алексей почувствовал себя настолько хорошо, что Николай, как пишет Вырубова, смог на следующий день вернуться в Ставку³.

Однако оказалось, что воспоминаниям Вырубовой доверять нельзя. Николай выехал в Ставку только 25 декабря, через неделю после приезда в Царское Село. Кроме того, похоже, что Распутин не приезжал во дворец 5 декабря – в критический день возвращения цесаревича. К Алексею он приехал лишь на следующий день. В дневнике Николай записал, что 19 декабря вся семья собралась за завтраком, а потом они навестили Алексея. Он чувствовал себя лучше, температура спала, и, самое главное, «кровотечение прекратилось после второго прижигания». Распутин приехал гораздо позже, уже после обеда. И вот тогда он пришел навестить Алексея⁴. Белецкий сказал Комиссии, что Распутин не приехал 5 декабря, когда его вызывали, а ждал следующего дня⁵. Не помогают выяснить истину и полицейские донесения, поскольку, судя по ним, Распутин посещал дворец только 11, 26 и 29 декабря.

Однако сохранилась перехваченная полицией телеграмма Распутина императору, отправленная 19 декабря в 1.20 ночи: «Чтимый твой день прославлен творениями чудес, многотерпением пример с великого чудотворца – Он нас утешит и с нами вовек. Некого страшиться»⁶. 6 декабря был день именин императора, и Распутин отправил ему поздравление. В жизни Алексея вновь произошло чудо – он вновь спасся от, казалось бы, неминуемой смерти. Для Распутина это было чудо, сотворенное Богом, а не врачами. Неясно, как оценивал выздоровление сына Николай, но Александре этот случай в очередной раз доказал безграничную силу Друга.