Божественность

Неожиданная милость

Моя последняя история родом с острова Бали – из культуры, в которой творческое начало понимается иначе, чем на Западе. Рассказал мне ее давний друг и учитель Кетут Лиер, медик, много лет назад взявший меня под свое крыло и щедро делившийся мудростью и своим расположением.

Как объяснил мне Кетут, балийский танец представляет собой высочайшее искусство. Этот древний танец затейлив и полон изящества. К тому же это танец священный. Его исполняют в храмовых ритуалах точно так же, как исполняли столетия назад. Жрецы строго следят, чтобы все его движения передавались из поколения в поколение в неизменном виде. Назначение этого танца – ни много ни мало сохранять Вселенную. У кого повернется язык сказать, что жители острова относятся к своему танцу недостаточно серьезно!

В начале 1960-х годов на Бали хлынула первая волна массового туризма. И конечно же иностранные гости загорелись интересом к загадочным священным танцам. Балийцы не склонны таить свое искусство, они гостеприимно принимали туристов в храмах и танцевали перед ними. За это взимали скромную плату, туристы платили, и все были счастливы.

Однако популярность древней формы искусства все росла, и храмы были переполнены зрителями. Начался некоторый беспорядок. К тому же храмы были не слишком приспособлены для публики: туристам приходилось сидеть на полу, в сырости, с пауками и т. п. Тогда какому-то балийцу пришла в голову светлая мысль выводить танцовщиц к туристам, вместо того чтобы запускать зрителей в храмы. Разве не лучше и не удобнее для загорелых австралийцев любоваться танцами, скажем, сидя рядом с бассейном, а не в темном и холодном храме? Так туристы смогут попивать холодные коктейли и в полной мере наслаждаться представлением! А танцоры заработают больше денег, потому что смогут собирать большие аудитории.

Итак, балийцы стали выступать со своими священными танцами на курортах, чтобы угодить богатым туристам, и все были счастливы.

Но на самом деле счастливы были не все.

Кое-кто из высоконравственных западных туристов возмущался. Это же десакрализация великого! Речь идет о священных танцах! Святое искусство! Вы не можете исполнять сакральный танец на профанном пространстве приморского курорта, да еще и за деньги! Это кощунство! Духовная, художественная и культурная проституция! Святотатство!

Высоконравственные западные гости поделились своими опасениями с балийскими жрецами. Те вежливо выслушали, несмотря на то что им, людям с балийской ментальностью, было не совсем просто адекватно воспринять безжалостное понятие о «святотатстве». Да и разграничение между «сакральным» и «профанным» здесь вовсе не такое жесткое, как на Западе. Балийским жрецам вообще было невдомек, почему высоконравственные пришельцы с Запада считают приморские курорты профанными. (Разве там не присутствует божественное начало, точно так же, как в любом другом месте Земли?) Точно так же не было им понятно, почему приветливым туристам из Австралии в их влажных купальниках нельзя смотреть на священные танцы, греясь на солнце и попивая коктейль май-тай. (Разве эти симпатичные на вид и дружелюбные люди не заслуживают созерцания красоты?)

Но высоконравственных западных людей так явно печалило это развитие событий, а жители Бали славятся тем, что не любят огорчать гостей, и они пообещали решить проблему.

Священники и мастера танца собрались вместе, и у них родилась вдохновенная идея – идея, навеянная прекрасной этикой легкости и доверия. Они решили, что придумают новые танцы, которые не будут священными, и только эти, официально «не божественные» танцы будут показывать туристам на курортах. Священные же танцы вернутся в храмы, и их будут исполнять исключительно во время храмовых ритуалов и церемоний.

Так и сделали. И все было проделано легко, без драматизма и травматизма. Позаимствовав жесты, позы и шаги из древних сакральных танцев, они соединили их в некую танцевальную галиматью, и эти-то лишенные смысла движения стали показывать туристам за деньги. Все были счастливы, потому что танцоры танцевали, туристы развлекались, а жрецы получали деньги на храмы. Лучше всего было то, что высоконравственные западные люди могли теперь расслабиться, потому что граница между сакральным и профанным надежно охранялась.

Все встало на свои места – определенно и окончательно.

Не считая того, что все это не было ни определенным, ни окончательным.

Потому что никогда и ничто не бывает определенным и окончательным.

Шли годы, и – только представьте – бессмысленные и не наполненные содержанием новые танцы становились все более изысканными и затейливыми. Девушки и юноши, почти дети, росли вместе с этими танцами, вживались в них и, вдохновленные новым чувством свободы и обновления, постепенно превращали свои выступления в возвышенное и одухотворенное действо. Их танцы явно обретали какую-то новую составляющую, обнаруживали в себе некое трансцендентное начало. Вот вам еще один пример спонтанного выхода в мистическое измерение: все обернулось тем, что обычные исполнители балийских танцев, несмотря на все попытки превратить их в просто пляски, сами того не ведая, каким-то образом призвали с небес Большое волшебство. Прямо туда, на курорт, к бассейну. Они-то собирались просто развлекать туристов и отчасти самих себя, а вышло так, что отныне каждый вечер у них происходила встреча с Богом, и это становилось очевидно для всех. Можно было бы даже поспорить, не стали ли новые танцы даже более духовными, чем те, древние, несколько закосневшие от времени.

Балийские жрецы, конечно, заметили этот феномен, и у них возникла восхитительная идея: почему бы не позаимствовать кое-что из новых танцев для храмов, включить их в древние религиозные ритуалы и использовать как форму молитвы?

И вообще, почему бы не заменить часть древних священных танцев этими новыми танцами, «фальшивками»?

И они это сделали.

С этого времени бессмысленные пляски стали священными танцами, потому что священные танцы утратили смысл.

И все были счастливы, кроме высокодуховных умников с Запада, которые теперь окончательно запутались и перестали понимать, где сакральное, а где профанное. Все перемешалось. Размылись границы между высоким и низким, легким и тяжелым, верным и ошибочным, между ними и нами, между Богом и землей… и вся эта парадоксальная ситуация полностью снесла им крышу.

А мне невольно приходит в голову мысль о том, что плутоватые жрецы задумали это с самого начала.