Глава 29

Как-то раз после утренней прогулки случилось неожиданное. Замечательная погода первых дней июня сменилась удушающей жарой, а от постоянных дождей в доме стояли сырость и прохлада. Шум волн, разбивавшихся о скалы, который обычно наполнял де Джерси чувством свободы, теперь действовал на нервы. Взглянув на календарь, Эдвард увидел, что до дерби осталось всего несколько дней. Впервые с момента побега он испытал ужасную тоску по родным, по своей прежней жизни. Это привело его к глубокой депрессии. После нескольких месяцев непрерывного движения и постоянного стресса он наконец имел в своем распоряжении уйму времени, однако внутри его поселились апатия и опустошенность.

Темнота давила Эдварду на плечи. Он с трудом поднял голову. Слезы, которых он прежде не проливал, теперь струились по щекам. Де Джерси даже не пытался смахнуть их. В ушах стоял голос Кристины, когда она сказала ему, что нашла в сапоге бриллиант Кохинур. Тогда он понял, что придется покинуть жену. Он заранее спланировал свой отъезд, поскольку понимал, что скоро полиция сомкнет круг поисков, но даже не подозревал, как сложно ему будет потерять Кристину и дочерей. Де Джерси медленно поднялся на ноги и подошел к окну, глядя на океан. Над водами, словно темно-серое одеяло, повис туман.

Де Джерси понятия не имел, как стал именно таким человеком и почему совершил такой поступок. Единственное, что вело его в жизни, – это стремление к победе. Когда его скакуны первыми пересекали финишную черту, он испытывал ни с чем не сравнимые эмоции. Де Джерси зашагал по комнате. Он по-прежнему был победителем – сбежал от полиции, остался на свободе. Он выиграл тогда и выиграет снова. Но в этот раз его интересовали не деньги, не спрятанные под половицами купюры, не то, что он получил бы с продажи дома Морено.

С каждым шагом темнота отступала. Эдвард расхохотался. Любовь к родным и Флэш-Роялю пересилила все прочее – он отдал бы что угодно, лишь бы снова взглянуть на них. По телу де Джерси пробежала волна адреналина, похожая на электрический разряд. Исчезли запреты, которые ограничивали его сознание, ушла депрессия, и каждая клеточка его организма трепетала. Он снова фыркнул со смеху, издав странный гортанный звук. Ему казалось, что своим поступком он посмеется над всеми в последний раз. Де Джерси знал, что его ждали на дерби, и понимал, что будет арестован за считаные минуты. Однако какой фурор он мог там произвести! Что до Бэндит Куин, она станет для него не будущим, а последней насмешкой – особенно если Флэш-Рояль победит в дерби. С ее жеребенком никто не сравнится.

Де Джерси загорелся поездкой на дерби, желая услышать рев огромной толпы. Именно там люди становились неотъемлемыми участниками соревнований: цыгане и игроманы, помощники букмекеров, кассиры, женщины в экстравагантных шляпах, мужчины в цилиндрах и фраках, а среди всех них – ароматы картофельных чипсов, моллюсков и мидий, хлопки от бутылок шампанского. Еще ребенком он приходил туда с отцом, который собирался вместе с друзьями из Ист-Энда на Цыганском холме, прихватив с собой пиво и корзину для пикника. Де Джерси раньше и подумать не мог, что окажется по другую сторону – услышит приветствие от королевы, склонит перед ней цилиндр, а она тихо скажет: «Мистер де Джерси». Эдвард помнил, как рыдал от радости отец, зажав в руках кепку, когда лошадь, на которую он поставил все свои сбережения, с легкостью выиграла. Сперва это были слезы удивления, и лишь потом – неподдельного счастья. Ронни поклялся больше никогда не делать ставок, открыв на выигрыш от явного аутсайдера свою первую букмекерскую контору. Свое слово он сдержал. Ронни Джерси ни за что в жизни не пропустил бы скачку дерби. Эдвард понимал, что обладал явным фаворитом. Он потратил столько времени на его тренировку, и теперь ничто не могло остановить Флэш-Рояля – он, без сомнения, придет на финиш первым. Осознание этого задело де Джерси сильнее, чем он мог себе представить.

– Как там моя леди? – раздался из телефонной трубки знакомый голос.

– Это мистер Шонесси? – спросила работница конюшни.

– Да, всего лишь хотел проверить состояние моей девочки, – сказал де Джерси, и в его голосе слышалась улыбка.

– Сэр, должна сказать вам, что она в превосходном состоянии. Кушает за троих и скоро наберет приличный вес. Ветеринар осматривал ее и сказал, что скоро карантин закончится. Он считает, жеребец будет огромным, но никаких опасений на этот счет не имеет. Кобылица и сама не маленькая, поэтому ветеринар думает, что осложнений не возникнет. Осталось еще четыре месяца.

– Но ведь она не слишком поправилась? – встревоженно спросил де Джерси.

– Ветеринар говорит, что нет причин для беспокойства, мы сделали УЗИ, как вы и хотели.

– Я приеду во второй половине дня, – внезапно сказал де Джерси.

Персонал на карантинной конюшне еще не видел Майкла Шонесси, поэтому высокий сухопарый мужчина в старом плаще их немного удивил. Он подъехал на столь же дряхлом джипе, покрытом грязью. Де Джерси прошагал внутрь в тяжелых ботинках. Выглядел он так, словно уже некоторое время голодал, однако его манеры не совпадали с внешностью. Властным тоном он попросил оставить его наедине с кобылицей, чтобы лично осмотреть ее.

По конюшням расползлись слухи о приезде Шонесси. Все с любопытством наблюдали, как этот мужчина направился в офис управляющего. После долгого разговора Шонесси вышел наружу, проследовал к джипу и был таков. Управляющий появился следом, качая головой:

– Он хочет, чтобы кобылицу и жеребенка переправили обратно в Англию, когда она разродится.

– Где он живет? Он из местных?

– Говорит, что снимает дом в Гардинерс-Бей в Спрингсе, но решил вернуться в Лондон. – Он взглянул на часы. – Времени у него в обрез. Он говорит, что хочет успеть на дерби.

Скачки дерби всегда собирали толпы народа. Охрану королевской семьи усилили к мероприятию. Когда подъезжали «даймлеры» и «роллс-ройсы», пассажиров сразу же отводили в королевскую ложу. Помещения со всех сторон окружили охранники и полицейские. Большое количество охраны находилось и на парковках вокруг эпсомского ипподрома, а специальные службы по два раза проверили все входы и выходы. Автобусы, арендованные основными участниками, и другие транспортные средства тщательно проверялись, как и главные ворота, хотя отследить среди многих тысяч людей всех и каждого было практически невозможно.

На дерби участвовала и лошадь королевы, являясь вторым фаворитом. Главным же, причем с большим отрывом, был по-прежнему Флэш-Рояль. О том, что у скакуна сменился хозяин и теперь им владел Шейх, почти никто не упоминал. Флэш-Рояля называли не иначе как «Конь королевского вора».

Для букмекеров день стал бы особенно знаменательным в случае проигрыша Флэш-Рояля. Игроки сходили с ума, делая ставки только на него. Полиция попросила букмекеров сообщить, если какую-то ставку сделает де Джерси, но те отвечали, что это прямое нарушение закона о неприкосновенности частной жизни. Они не могли разглашать ставки игроков, и любой член конторы «Ладброкес» или другого букмекерского учреждения не отступил бы от кодекса. Однако из Штатов пришло сообщение, что они обязательно доложат о любой крупной ставке на Флэш-Рояля.

Кристина приехала из Швеции в Дорчестер, оставив себе немного времени на покупку нового наряда. Она путешествовала без сопровождения, а в аэропорту ее встречали офицеры на тот случай, если ей станут надоедать журналисты, однако те не объявились. Кристина заселилась в номер отеля. Вернувшись в Лондон в одиночестве, она пережила огромное чувство утраты. Кристина не знала, как бы она отреагировала на встречу с Эдвардом, какие эмоции испытала бы. Но если муж появится, ей следовало сдать его полиции. Кристина не знала, сможет ли сделать это.

Офицеры приготовились к началу операции. Потребовалось несколько недель для организации, однако появление де Джерси все еще оставалось гипотетическим. Роджерс поставил на карту свою карьеру. Астрономические затраты на расследование и широкомасштабное наблюдение, которое развернулось на ипподроме, находились под прицелом начальства, как и действия самого старшего суперинтенданта. К этому дню Роджерс подготовил парадный костюм с серым шелковым цилиндром. Если он и пойдет ко дну, то будет выглядеть как джентльмен. Но он мог и взлететь до небес – исход операции покажет.

Настало воскресенье, восьмое июня – день дерби.

Трехлетки бежали в четвертом заезде. Первый закончился спустя двадцать минут, и лошади, готовившиеся к следующему, легким галопом шли к старту. Пока ничто не предвещало появления де Джерси, но толпа в этом году собралась огромная, привлеченная вниманием прессы к фавориту, Флэш-Роялю, и всеобщей убежденностью, что на скачки явится самый разыскиваемый преступник Великобритании. Кто-то надеялся увидеть сенсационный арест. Другие верили, что де Джерси приедет, но ему удастся скрыться.

Де Джерси подошел к захмелевшему молодому гуляке и предложил двести фунтов за то, чтобы обменяться костюмами. Парень сперва замешкался, и Эдвард поднял сумму до трехсот. Они прошли в мужскую раздевалку, и, пока менялись вещами, покрасневший паренек спросил, почему у него нет своего костюма.

– Потому что я – Эдвард де Джерси, – сказал он и вышел, растворившись в толпе.

Парнишка запаниковал. Позабыв застегнуть ширинку, он кинулся поскорее рассказать об этом событии, а когда поймал офицера в форме, тот в первый миг отмахнулся от него.

– Он здесь! Тот человек, которого все ищут! Укравший драгоценности!

– Что?

– А что с наградой? Я получу награду? Я только что видел этого парня!

– Да, да, конечно, приятель, – ответил офицер, – ты и еще две сотни других.

– Я говорю вам правду. Он, черт подери, нацепил мой костюм.

Слух разлетелся мгновенно. Полиция бросилась обыскивать мужскую раздевалку и прилегавшую территорию, но к этому времени де Джерси уже прошел к боксу, где седлали лошадей. Эдвард приблизился к своему бывшему тренеру:

– Привет, Дональд, это я.

Флеминг обернулся и чуть не выронил из рук седло:

– Вы с ума сошли! Здесь повсюду полиция.

– Знаю, но я хотел отдать тебе это. Право собственности на одну особенную лошадь. Дональд, она сейчас находится в Штатах, на карантине. Жеребенок отлично себя чувствует. Он принадлежит тебе и Микки. Благодаря ему вы станете богачами.

Флеминг не знал, что и сказать. Внезапно на его глаза навернулись слезы.

– Я передам Микки. Его жена беременна и…

Де Джерси пошел дальше, не проронив более ни слова. Флеминг смотрел ему вслед. Он даже не успел пожать боссу руку.

Де Джерси зафиксировала камера видеонаблюдения, когда он выходил из зоны седлания, но, пока туда добрались офицеры, его уже след простыл. Скрыться в такой толпе было нетрудно. В следующий раз де Джерси засекли в ложе, где продавали моллюсков и мидий. Он взял себе всего понемногу и заплатил купюрой в пятьдесят фунтов, оставив сдачу продавцу. Роджерс и Сара Редмонд находились на грани нервного напряжения, отовсюду получая данные об обнаружении де Джерси.

Скакуны дерби вышли на парадный круг, а жокеи встретились с владельцами и тренерами. Когда появился жокей Флэш-Рояля, толпа заревела. Это был Микки Роулэнд. Не важно, как он относился к краже драгоценностей, совершенной его бывшим боссом. Все же де Джерси обеспечил его участие в скачках, включив это в договор, и Микки хотел воздать ему должное. Взобравшись на Флэш-Рояля, он проехал вперед, держа высоко над головой камзол в цветах де Джерси. Микки размахивал рубахой как безумный, пока ту не отнял у него телохранитель Шейха. Это событие попало на камеры, и толпы людей и телевизионных зрителей по всей стране увидели поступок жокея.

Полиция продолжала поиски де Джерси, но все скорее напоминало охоту на Алого Первоцвета. Его видели повсюду на ипподроме, а тем временем наездники собрались на старте.

Кристина наблюдала за телевизионной трансляцией из ложи своих друзей – огромных поклонников скачек. Стало очевидно, что де Джерси объявился, но где? Кристина замерла перед экраном, пребывая в подавленном настроении, когда в ложу вошел офицер и спросил, не видела ли она своего мужа.

– Нет. Прошу, оставьте меня в покое.

Полицейский ушел, но возле дверей встали два офицера. Стоило Кристине выйти, как они сразу последовали бы за ней. Однако она осталась на месте, держа в руках полный бокал шампанского и не отрывая глаз от экрана. Увидев, как Микки Роулэнд размахивает камзолом в цветах конюшни ее мужа, она чуть не выронила бокал. Владельцы ложи оставили попытки привлечь Кристину к торжеству. Ее присутствие отчасти вызывало у людей тревогу, а мысль о том, что Эдвард де Джерси может появиться на скачках, лишь усиливала азартное предвкушение.

Наконец Кристина извинилась, сказав, что отлучится в дамскую комнату.

Она знала, что за ней следят, а когда они дошли до места, то обернулась к офицерам и обворожительно улыбнулась:

– Я ненадолго. Вряд ли вам поручено заходить вместе со мной.

Она проследовала в кабинку, закрыла дверь и прислонилась к ней. От нестерпимого напряжения Кристину всю трясло.

Она заставила себя успокоиться и вышла к зеркалам. Отраженное там лицо было белым как мел, а глаза казались чересчур крупными. Руки Кристины дрожали, пока она поправляла макияж и шляпу с широкими полями. Сделав глубокий вдох, миссис де Джерси вышла наружу. Оба офицера отступили в сторону.

– Мне бы хотелось посмотреть заезд на трибунах для владельцев и тренеров.

– Хорошо, миссис де Джерси, но нам придется сопроводить вас.

– Понимаю.

Вместе они двинулись дальше. Толпа почувствовала, что намечалось нечто важное. Даже если люди не узнавали в этой красивой женщине, шедшей в сопровождении двух офицеров, жену де Джерси, то все равно сторонились, чтобы дать им пройти.

На входе распорядитель преградил им путь, но офицеры показали удостоверения. Один из полицейских по рации сообщил, что миссис де Джерси пожелала перейти на трибуны для владельцев и тренеров и посмотреть заезд поближе. Офицеры получили разрешение, но им следовало не отходить от нее ни на шаг.

Скакуны замерли в ожидании команды, и хотя полиция получила двадцать пять наводок о местоположении де Джерси, сам он оставался на свободе. Офицеры не знали, что его нет в ложах и на балконах. Вместо этого Эдвард направился на Цыганский холм, где находились автобусы и семьи из Ист-Энда и развернулась ярмарка. Де Джерси выделялся среди толпы, словно белая ворона. Никто из присутствовавших там не носил цилиндры и фраки, и люди моментально принялись скандировать его имя, подталкивая ближе к перилам, чтобы он смог посмотреть заезд. В окружении жителей Ист-Энда, своего народа, Эдвард ощутил себя как дома. Они взяли его в кольцо, будто бы защищая.

Один из мужчин, расталкивая всех, принялся пробираться к высокой фигуре. Он весь вспотел в своем стремлении приблизиться к де Джерси, прикоснуться к нему, дать ему знать, что он там.

– Эдди, Эдди! – кричал мужчина, становясь на цыпочки. Он нагнулся, пытаясь проскользнуть сквозь плотно сомкнутые ряды зрителей. – Эдди! Эдди! – Он охрип от крика, но их с де Джерси по-прежнему разделяла толпа. – Эдди, это я! Я его знаю, пропустите меня!

Де Джерси, окруженный мужчинами и женщинами, желавшими получить его автограф, повернулся вполоборота и увидел круглое вспотевшее лицо Гарри Смедли.

– Пропустите моего приятеля, – сказал Эдвард и протянул к нему руку.

Мужчину пропустили вперед.

– Это я, Гарри Смедли, – запыхавшись, выговорил тот. – Мы учились в школе вместе. Помните меня?

Де Джерси глянул вниз и улыбнулся. Он по-прежнему не мог вспомнить этого невысокого человечка.

– Конечно. Идите сюда, Гарри, заезд вот-вот начнется.

Это был лучший день в жизни Гарри Смедли – ему выдалось стоять рядом с самым разыскиваемым человеком в Великобритании. Как же удивится его жена, а сыновья и внуки! Он никогда не забудет этого момента.

– Я поставил двести фунтов на победителя! – кричал он, пока его толкали со всех сторон.

Толпа оживилась еще больше, когда де Джерси открыл бумажник и подбросил в воздух купюры по пятьдесят фунтов.

– Флэш-Рояль победит! – крикнул он, и они с радостными возгласами принялись собирать деньги.

На другой стороне ипподрома полиция с помощью телескопических камер наконец засекла де Джерси, но скорое начало заезда делало невозможным направить к тому месту машины и офицеров по скаковому полю. Все офицеры, которые находились вблизи Цыганского холма, получили приказ как можно скорее добраться до де Джерси и арестовать. Корреспонденты информационных передач и каналов скачек переживали самый сенсационный день в своей жизни.

– В довершение к оживленной атмосфере, которая царит на этих замечательных скачках, поступили данные о том, что самый разыскиваемый человек в Великобритании сейчас находится здесь, среди толпы. Его жеребец Флэш-Рояль стоит на старте, и похоже, что до окончания заезда никто ничего не может поделать. Сейчас все ждут команды на старте и… пошли!

Флэш-Рояль неудачно стартовал из стойла, потесненный конкурентом справа. Ему потребовалось время, чтобы приспособиться к ситуации и набрать скорость. К повороту он занимал шестую позицию, но шел уверенно. Де Джерси стоял в окружении мужчин и женщин, похожих на тех, с кем дружил его отец. Все позабыли о репутации Эдварда, устремив взгляды на скаковую дорожку. Гарри Смедли кричал, подбадривая коня, пока не сорвал голос. Большинство присутствовавших ставили на Флэш-Рояля, и крики в его честь оглушительно гремели в воздухе.

Участники прошли изгиб, повернули и поскакали по прямой. Казалось, Флэш-Рояль так и останется позади, если не сделает рывок.

Гарри Смедли чуть ли не плакал. Он поднял голову и посмотрел на де Джерси, неподвижного, словно ледяная глыба.

Эдвард, намертво сцепив кулаки, мысленно подгонял своего мальчика.

– Давай же. Выводи его, Микки. Давай, мой мальчик, давай, сынок, – шептал он.

Неожиданно огромный скакун рванул вперед, подгоняемый жокеем, и теперь шел третьим. Когда он занял вторую позицию, толпа радостно взревела.

Де Джерси не мог шелохнуться. Только когда его драгоценный Флэш-Рояль перешел на первую позицию, Эдвард закричал вместе с остальными. Фаворит скакал голова в голову с соперником, но через мгновение оторвался от остальных и одержал победу с такой легкостью, с такой мощью, что от рева толпы закладывало уши.

Воистину стоило приехать сюда. Увидев, как Флэш-Рояль пересекает финишную черту, де Джерси испытал сияющее упоение, превосходившее все, что ждало впереди.

Гарри Смедли всхлипывал, перегнувшись через перила.

– Он это сделал. Он это сделал, – проговорил он. Но, повернувшись к де Джерси, не обнаружил его – тот словно растаял в воздухе.

Вряд ли он мог просто протиснуться сквозь толпу. За ними было рядов двадцать, не меньше, а с таким высоким ростом он легко бы выделялся среди всех. Гарри растерянно повернулся, и его сердце замерло.

– О господи, он перелез через ограждение!

– И победителем дерби две тысячи второго года становится… Флэш-Рояль.

Когда Шейх зашел на площадку для победителей, готовясь получить самую желанную награду в мире скачек, в этот момент через ограждение на Цыганском холме перелез рослый человек, который теперь шел с высоко поднятой шляпой. Он с важным видом прошествовал по беговой дорожке, и толпа приветствовала его не менее оглушительно, чем победителя.

– Мы взяли его! – заявил вспотевший и покрасневший Роджерс.

По радиомикрофону он отдал команду схватить де Джерси.

– Нет, не мы, – возразила Сара, придерживая шляпу с цветами. – Он сдался сам.

Казалось, она вот-вот расплачется. Сара повернулась и посмотрела на Кристину де Джерси, которую все еще охраняли два офицера. Она стояла у перил возле постамента победителей.

Роджерс убедился, что она находится в поле его видимости, не сомневаясь, что де Джерси попытается приблизиться к ней. Старший суперинтендант не сводил взгляда с этой женщины, пока ее муж подходил все ближе и ближе.

Роджерс шагнул вперед, чтобы задать ей бессмысленный вопрос:

– Этот мужчина – Эдвард де Джерси?

Кристина повернулась к Роджерсу, и тот не смог посмотреть ей в глаза – слишком много боли в них было.

– Да, это мой муж, – сказала миссис де Джерси.

Все повернулись к скаковому полю: туда со всех сторон сбегались офицеры, направляясь к де Джерси, но он все еще нахально принимал поздравления.

Эдварда де Джерси арестовали на ипподроме в окружении полицейских в штатском и в форме. На него надели наручники и увезли с территории в полицейском фургоне, чтобы доставить на допрос в Скотленд-Ярд.

– Вы желаете увидеться с ним? – спросил Роджерс у Кристины, но она покачала головой:

– Нет. Я хочу уехать домой.

Миссис де Джерси увели, и Роджерс дал указания офицерам оградить ее от фотографов. Он испытывал к Кристине искреннее сострадание и восхищался ее выдержкой.

Королева тоже стала свидетельницей ареста. Она ничем не выдала своих чувств, но казалась недовольной тем, что ее лошадь пришла пятой.

Эдвард де Джерси провел много месяцев в тюрьме, ожидая судебного заседания, поскольку освободить под залог его не могли. Его осудили за участие в скандальном ограблении. Он так и не назвал своих сообщников и отказался давать показания. Де Джерси не предъявили обвинений в убийстве Сильвии Хьюитт, поскольку следствие не собрало достаточных доказательств, чтобы довести дело до суда. Его приговорили к двадцати пяти годам лишения свободы.