Глава 8
Ночь с кромешником
«Фрост, я понимаю, что сейчас не время для расспросов…» Нет, не то. Раз понимаю, почему мешаю спать?
«Думаю, ты устал, но нам нужно поговорить…» И снова не так. Я не думаю, знаю, что устал. Ох, как же сложно начать важную беседу!
– Не сопи, спрашивай, – внезапно предложил Фрост.
– Что? – От неожиданности я оторопела.
– Тебе лучше знать что. Ты сегодня угрожала мне, – тягуче произнося слова, заявил он, – разговором. Мы не дома, но можешь высказать свои претензии.
Кромешник что, читает мысли?
Несколько секунд испуга, а потом я успокоилась. Нет, это случайность! Я слышала, что среди воинов ордена есть телепортисты и те, кто умеет ломать волю человека, но не телепаты. Тьма и чтение душ несовместимы.
И все же я растерялась, забыла, что утром хотела сказать.
– Претензий нет, только вопросы.
– Не стесняйся, отвечу на все.
Какая неосторожная щедрость! Я ведь спрошу. Начну с простого, а там по ситуации.
– Ты каждую ночь приманиваешь к дому целителя нечисть, чтобы уничтожить ее?
– Если излишки силы ищут выход.
– Ага, ясно… А я уж подумала, что у тебя это такое еженощное увлечение. Я бы не смогла спокойно спать, зная, что за стеной ты рискуешь жизнью.
Еще несколько минут назад я жаждала задать Фросту десятки вопросов. И куда они все подевались? Неужели его близость настолько лишает самообладания? Что же еще спросить?
– Почему ты сказал, что не такой, как кромешники с моей практики?
– Они женаты.
– Ты тоже, – ляпнула, не подумав.
– Они женаты по-настоящему. – Немного помолчав, Фрост добавил: – Успешно преодолели рубеж, после которого велик риск превратиться в монстра.
Он ведь иносказательно?
И я шутливо спросила:
– А какого вида монстра? Наземного, воздушного, водоплавающего?
– Отращивать когти и покрываться чешуей я не стану, – успокоил мужчина.
А я повернула голову в надежде увидеть улыбку. Увы, показалось. Значит, не шутит.
– Тогда как?
Он не спешил отвечать, и мне стало не по себе. Что-то подсказывало, что услышу вещи, которые изменят взгляды на магию, кромешников и самого Фроста.
– Тьма – могущественная сила, и цена обладания ею велика. Когда воину ордена исполняется тридцать лет, Тьма постепенно вымораживает душу, лишая человечности, понемногу превращая его в безжалостного монстра. Сдерживать разрушение помогает самоконтроль, семья, друзья. Но единственно верное спасение – любимая женщина, источник света, маяк, который не позволит заблудиться в ярости, раствориться во Тьме.
Самый длинный монолог из уст Фроста вызвал мурашки страха. Действительно, цена могущества высока. Рискнула бы я на месте членов ордена? Не знаю, сомневаюсь…
Я долго молчала, прежде чем осмелилась спросить осторожно:
– Что будет, если кромешник не найдет свою возлюбленную?
– Он окончательно уходит во Тьму – и его убивают братья по ордену.
Нет, цена за могущество не высока, она чудовищно несправедлива!
– Эйден, – я впервые назвала фиктивного мужа по имени, – сколько тебе лет?
Тьма над нашими головами ощутимо сгустилась.
– Тридцать два.
Я младше на десять лет, хорошая разница в возрасте. Только какого шмыря меня это волнует? Разозлившись на себя на ненужные размышления, спросила о важном:
– Спасая от Кастаноса, ты легко женился на мне, значит, свою возлюбленную не встретил? – Мое сердце стучало быстро-быстро.
Не знаю, что я надеялась услышать? Что ошибаюсь, и любимая женщина ждет его в Давелии? Наверное, хоть и видела, что с ним не все ладно. Его отстраненность, холодность – признак угасания человечности. Тьма захватила Фроста и не собиралась отпускать. И мне искренне, до слез жаль этого благородного, сильного мужчину. И я не хочу, чтобы однажды он впал в безумие и был убит своими же. Нет, я искренне желаю ему долгой жизни и счастья.
Быстро заморгав, чтобы прогнать подкравшиеся слезы, повторила:
– Так как? Ты ее не встретил?
– Не знаю.
Краткий ответ потряс настолько, что я приподнялась на локте и уставилась на спокойного брюнета. Заложив руки за голову, он безотрывно смотрел в потолок.
– То есть как – не знаешь?!
Робкая мысль, что избранница – я, но Фрост в этом еще не уверен, тотчас издохла под давлением десятков аргументов. И главный из них – кромешник относился хорошо, но точно не любил – оказался самым весомым. Я бы сразу поняла, что он ко мне неравнодушен, любовь и кашель не скроешь.
– В последние дни вспышки агрессии отступили, контроль вновь силен. – Фрост смолк.
Взгляд его не отлипал от затянутого тьмой потолка, и кромешник не замечал, что я неприлично близко.
Когда до меня это дошло, стало жарко, даже испарина выступила на лбу. Хотя, может, виновато не смущение? Все же воздух в пещере быстро нагрелся. Отползая в сторону, я сняла верхний свитер.
– Вероятно, я мельком встречал подходящую мне девушку, но не понял из-за разделяющего нас расстояния, – продолжил Фрост объяснения.
Как это – не понял? Так не бывает! Что за странный мужчина, как у него все сложно!
Подавив изумление, я заставила себя лечь на спину, хоть очень хотелось наблюдать за бесстрастным лицом кромешника в ожидании малейшей искорки эмоций.
Тьма оказалась не статичной – она завораживающе двигалась, как стремительная река, скрывая за вроде бы неподвижной гладью сумасшедшее течение. И хотелось бы назвать покровительницу Фроста бессовестной гадиной, но язык не поворачивался – все же воины ее ордена сделали много хорошего.
Вспомнить хотя бы повстанцев, называющих себя по имени легендарного камня «Покровом Латории». Почти десять лет они терроризировали нашу страну, готовя переворот. Если бы не кромешники, в королевстве сейчас бушевала бы гражданская война.
А немертвые? Долгие годы в горах находился очаг заразы, превращающей людей в тупую, кровожадную нежить. Стража при крепостях-градах порой полностью меняла свой состав за год. Немертвые не давали покоя в любое время, зимняя нечисть и то спокойнее. Ох, а ведь я и не подумала, что у лорда Свера остались еще старые замашки, когда о чувствах боевиков, посылаемых на смерть, не думали совсем…
Кромешники сократили смертность, возглавив карательные отряды, а потом и вовсе уничтожили скверну.
Поэтому я не могу назвать Тьму злом, нет. Она обратная сторона Света и, как многие считали, еще одна магическая стихия.
И все же Тьма еще та стерва, не щадящая своих воинов…
– Вопросы закончились? – поинтересовался Фрост, не подозревая, как плохо я думаю о его покровительнице. – Будем спать?
Я встрепенулась и активно помотала головой, забыв, что он на меня не смотрит.
– Нет! И не дождешься, мне тебя пытать и пытать!
– Я и не надеялся, что быстро отстанешь.
О! Он язвит?
– Это что, эмоции?
В нетерпении я приподнялась на коленях, почти утыкаясь макушкой в потолок. Тьма легко шевельнула волосы – по спине побежали мурашки. Щекотно. Страшно!
Я легла на бок и уставилась на кромешника.
А ничего у него профиль, выдающийся… особенно нос.
– Тьма выжигает светлые эмоции, оставляя темные, – напомнил Фрост. – Не обольщайся, я фактически живой мертвец.
Слова прозвучали безмятежно, без единой капли горечи. Так о смерти говорит человек, проживший долгую, хорошую жизнь. Но ведь этого нельзя сказать о Фросте! Ему тридцать два года. Всего лишь! Он молод, полон сил, ему рано прощаться с жизнью!
Смутная идея обрела очертания и превратилась в дельный план по спасению одного отмороженного кромешника. Нужно сделать несколько уточнений и можно высказаться вслух.
– Эйден, поправь, если ошибаюсь, хорошо?
Имя вырвалось само. Ладно, себе признаюсь: называть кромешника не по фамилии понравилось.
– Ты встретил девушку здесь, в нашем граде? А когда?
– В день знакомства с тобой, Изольда. Мы могли пересечься с ней, когда я ехал по тракту на службу, или же когда спускался со стены за пирогами в трактир.
Ближайший принадлежал Хельге, но я все равно уточнила:
– В «Снежную ведьму»?
– Да.
– Если снова увидишь, поймешь, что она твой источник света?
Фрост молчал, и я заволновалась: мой замечательный план по спасению мог накрыться медным тазом.
– Думаю, да.
– Отлично! – На радостях я вскочила на ноги. Точнее попыталась, забыв, что нахожусь в пещере. Не вышло – только больно стукнулась макушкой о каменный, судя по ощущениям, потолок.
– Сильно ударилась?
Фрост приподнялся на локте и другой рукой попытался нащупать шишку. Волна смущения омыла меня с головы до пят.
– Нет, я в порядке, правда.
Он не слушал моих возражений – чуткие пальцы пробежали по коже головы, ласково гладя и слегка охлаждая. Чем это он? Неужели тьмой? Она холодная?
– Я почему обрадовалась, – уже спокойно заговорила, осаженная сводом нашего убежища. – Я знаю, как найти твою незнакомку. Послезавтра большая ярмарка.
– Ярмарка раз в неделю, – возразил мужчина, – необязательно, что она придет на эту.
Фрост сразу понял, к чему я веду, – это понравилось, а вот его скептицизм нет. Нельзя сомнениями омрачать замечательные идеи, от этого они слабеют и сложнее воплощаются в жизнь.
– На эту придет непременно! Это же большая, последняя перед Переломом зимы, и длится два дня. Каждая хозяйка что-то да не купила перед главным праздником Северных земель.
– Что предлагаешь? Встать в центре площади и озираться по сторонам? – Все-таки он язвил, хоть и отрицал это.
– Нет, зачем? – Предвкушая развлечение, я потерла руки. – Мы тоже растрясем кошельки. Но начнем это делать с самого открытия ярмарки и до ее конца. Мы обязательно найдем твою незнакомку, если не в первый, то во второй день!
Моего оптимизма кромешник не разделял – кажется, я ощущала его сомнения всей кожей.
– На этой неделе у меня остался один дневной выходной.
– Ничего, можешь с кем-то поменяться.
Я верила в свою затею от души, и какие-то мелочи вроде неудобного графика испугать не могли.
– Кстати, ты же ни разу не отмечал Перелом зимы?
– В Давелии нет такого праздника.
– А зря! Он замечательный – веселый и яркий. А знаешь, чем еще он хорош? – Фрост не ответил, и я нарочито бодро продолжала: – Выбирают лучшего стража года. Я отдам свой голос за тебя.
Он снова промолчал, и я обиделась. Вот так, да? Я пытаюсь расшевелить, заинтересовать, а ему как будто все равно! Да я подвиг совершаю на самом-то деле – собираюсь отдать своего фиктивного мужа неизвестной девице! Отдам идеального – заботливого, надежного, терпеливого и молчаливого мужа. Надеюсь, в добрые руки.
Понятно, нам придется развестись раньше, чем планировали, но чего не сделаешь ради спасения хорошего человека!
Эх, какая же я добрая… дура. Или нет? Все же мы не настоящие супруги, а верные союзники, что тоже немало.
Усмехнувшись печальным мыслям, попыталась усмирить вихрь эмоций. Я должна помочь Фросту, хоть и не очень-то по душе отпускать его. Предлагая простой, но действенный план поиска, не сразу поняла, что меня коробит от самой идеи. Сожаление, что вскоре расстанусь с ним, царапалось в глубине души маленьким пищащим ньйором – слепым и оттого еще беспомощным.
Не мой мужчина и никогда не будет моим, так почему жаль отдавать его другой? Гипотетической идеальной девице, выбранной Тьмой?
Так, хватит думать о грустном! Лучше лечь спать. Но прежде задам последний вопрос:
– Эйден, а почему ты здесь? Зачем устроился стражем в крепость вместо того, чтобы путешествовать по империи и Латории в поисках своей избранницы?
Логично же, что лучше потратить время на розыски, чем служить на задворках чужого королевства.
Фрост перевернулся на бок, лицом ко мне.
– В тридцать два для поисков поздно, шанс упущен. Я здесь, чтобы помочь вьюжанам пережить буран.
– О… – Слов подобрать не смогла, одни междометия.
– На какие районы Северных земель падет главный удар бурана, неизвестно, – сказал Фрост. – И наш кронпринц направил по кромешнику в каждую крепость-град, чтобы усилить защиту.
– Тоже инкогнито?
– Да, чтобы не сеять панику. С тех пор как угроза немертвых миновала, в помощи ордена особой нужды нет – КУМ готовит отличных специалистов.
Почему у меня такое ощущение, что он говорит и обо мне в том числе? Или же просто хочется так думать. Оказывается, я тщеславна.
Я слабо улыбнулась:
– Ректор Йохенссельский был бы рад услышать твое мнение.
Улыбка не сходила с лица, даже когда навалилась сонливость. День выдался тяжелым, сказывалось нервное напряжение.
Уплывая в дрему, задала уж точно последний вопрос, подброшенный неуемным любопытством:
– А почему отправили тебя, Эйден? Кромешника на грани?
Что была бестактна, осознала, когда слова сорвались с языка. Понятно, что Фрост предпочел промолчать. Завтра обязательно извинюсь.
Я перестала бороться со сном, и он незаметно утянул в свои ласковые объятия.
– Меня не отправляли.
Странный ответ. И мне, несомненно, померещился.
Девушка уснула, и он бесшумно потянулся за флаконом с успокаивающим зельем. Сделав большой глоток горького настоя, смог расслабиться.
В очередной раз Изольда поразила нестандартной реакцией на слова. Она предложила план по его спасению. Кто из знакомых незамужних женщин додумался до подобного? Ни одна не жаждала спасти кромешника, которому она не подходила, за исключением императрицы и жен принцев.
Изольда же удивила снова. Своей непредсказуемостью она постоянно держала в напряжении. Цепляла звонким, мелодичным голосом, неугомонным любопытством и дерзостью. Редкая латорийка не вздрагивала в присутствии темных, а Изольда видела в нем защитника, не подозревая, что тем самым пробуждает в нем чудовище.
Безумное в своей нелогичности, беспринципное, бесчестное чудовище. Чудовище, которое жаждало наложить лапу на то, что ему не принадлежало.
Волнующим ароматом волос, нежной сияющей кожей, стыдливым румянцем она сводила с ума. Хотелось запустить пальцы в серебристую косу, прижать хрупкую девушку к земле всем весом, чтобы точно не убежала… и поцеловать по-настоящему.
Целовать вечность. Забыться, утащить за собой… Утащить в пропасть? Зачем ей обреченный? А если он сорвется и сделает ей больно? В любом случае он сделает ей больно, если они сблизятся.
Клим был прав, признаки пробуждения он выдумал. Нет незнакомки. Просто он на шаг ближе к моменту, когда засыпают убеждения и оголяется суть. Все темное и первозданное, которое усилила Тьма.
В висках шало пульсировала кровь. Сердце грохотало в груди, постепенно успокаиваясь под действием зелья. Клим – талантливый целитель, один из немногих, кто умел готовить травяные настои, которые действовали и на кромешника.
Изольда вздохнула во сне, заставив его вздрогнуть. Какая же она красивая, его фиктивная жена… Жена. Его.
Остро захотелось прикоснуться к безмятежно спящей девушке. Самоконтроль трещал, зелье еще толком не подействовало, и Фрост потянулся к ножу. Воображение, освободившееся от пут принципов, рисовало дикие, разнузданные картины, которые могла перечеркнуть только сталь.
Нож порезал мозолистую ладонь, вызвав мимолетную боль. Но просветления Фрост все же добился. Вернув оружие на место, позволил тьме мгновенно затянуть рану.
Пора признаться: он желает свою фиктивную жену. Но страсть только все осложнит и не нужна ни ему, ни ей. Если он поддастся соблазну, нарушит свои жизненные принципы.
Нет, он не имел права прикасаться к ней – остатки совести не позволяли сломать девчонке судьбу.
Не важны его желания, Изольда не для него – Тьма ее не признала.
Девушка застонала и, перевернувшись на бок, закинула ему на грудь руку.
Фрост перестал дышать. Секунды тянулись бессердечно долго, напоминая утонченную пытку.
Когда дыхание спящей выровнялось, он осторожно убрал ее изящную руку.
– Не уходи! – простонала Изольда, и он дернулся.
Девичья рука вновь вольготно устроилась на мужской груди.
Мука… тонкие пальцы смяли ткань его безрукавки.
Широко распахнув залитые чернотой глаза, одними губами спросил:
– Ты издеваешься, да?
Тьма не ответила.
Новый жалобный стон – и, не просыпаясь, девушка подалась к нему, закидывая ногу на его напряженные бедра.
Сейчас бы стаю волколаков – он порвал бы их голыми руками, без магии. Или пару-тройку вековых дубов, которые нужно срубить…
Фрост стиснул зубы. Покровительница однозначно глумилась, испытывая волю. Он железным не был – и медленно, до последнего сражаясь с запретным желанием, опустил ладонь на девичью спину. Всего лишь прикосновение, легкое и невинное… только бы не сорваться.
Шумно дохнув ему в голое плечо, Изольда прошептала:
– Не уходи…
Она продолжала звать его во сне. Стоило откликнуться?
– Не уходи, пап…
Папа? Новый возглас сквозь сон остудил его пыл, как неожиданное падение в полынью.
И все же руку Фрост не убрал.
Жарко. Неудобно. Твердо…
Я открыла глаза и в голубом свете «стрекозы» увидела белую ткань, в которую утыкалась носом. Сонливость вмиг слетела, когда поняла ужасное: я лежала на Фросте! Одна его рука покоилась у меня на спине, не позволяя скатиться, не разбудив.
Сердце застучало быстрее. И как я залезла на кромешника? Позорище! Если он сейчас проснется, решит, что я его домогаюсь!
Стараясь дышать ровно, попыталась выбраться из своеобразной ловушки. Упершись одной рукой и пальцами ноги в нашу жесткую лежанку, попробовала скользнуть в сторону.
Не тут-то было! Тяжелая ладонь меня придержала, предотвращая побег.
Приподняв голову, с подозрением уставилась на безмятежное лицо мужчины. Нет, спит. Каменный монолит – вот как можно описать кромешника, настолько мускулистого, что он преспокойно спал, не ощущая неудобства из-за моего веса. Хотя нет, не весь он спал…
Щеки залил жар.
Чтобы не сгореть со стыда, напомнила себе, что это обыкновенная физиологическая реакция, о которой я не только читала в учебниках, слышала от подружек, но и нечаянно видела во время практики. Мужчины есть бестактные и бестолковые, не думают щадить нежное восприятие юных адепток и любят купаться в озерах нагишом, а то и переодеваться без стеснения прямо возле костра. Нет, если у меня будет когда-нибудь дочь, я не разрешу ей поступать на боевой, там такого насмотрится…
Мысли ни о чем помогли справиться со смущением, и я продолжила рассматривать Фроста. Расслабленный и оттого обманчиво открытый, он нравился мне таким, и я залюбовалась татуировкой. Чем дольше смотрела, тем сильнее убеждалась, что это не тату – рисунок застывшей тьмы. Случайность? Какой-то знак отличия? Или метка, указывающая на опасность, ведь он все-таки на грани? У кромешников с моей практики таких тату не было.
Чеканные черты притягивали взгляд. Боги мои, как же мне нравились его острые скулы! Интересно, подбородок такой же? Или более мягкий и округлый? О! А может, на нем есть ямочка?
Мне никогда не нравились бородатые, а сейчас до дрожи захотелось провести пальцами по черной густой щетине. И я не устояла перед соблазном – не думая о последствиях, свободной рукой потянулась к тому, что давно вызывало неугасимый интерес. Осторожно двумя пальцами я погладила по щетинистому подбородку.
Закрыла на миг глаза, анализируя ощущения. Не жестко, но и не мягко. Приятно? Легкое покалывание в кончиках пальцев взбудоражило что-то внутри, удивляя необычностью ощущений. Захотелось повторить, накрыть подбородок уже всей ладонью и медленно провести…
Уфф… какие странные желания!
Испугавшись своей чудной реакции, я опустила глаза и натолкнулась взглядом на амулет Фроста. Сине-зеленое сияние охватывало стеклянный медальон с кристаллом внутри и придавало ему нереально хрупкий вид, а ведь большинство нательных артефактов должны быть крепкими. Интригующая вещь, и сейчас я могла рассмотреть ее вблизи. Почему бы не воспользоваться шансом и не понять, для чего она предназначена?
Сосредоточиться на магических плетениях не получилось – дыхание спящего изменилось.
– Так что все-таки интересней – медальон или я? – хрипло спросил Фрост.
Я снова покраснела, мечтая провалиться сквозь землю. Никому не нравится пристальное рассматривание, а я еще и щупала!
– Прости, Эйден. Я…
– Не прощу, – перебил он.
Сильное тело подо мной дернулось. Ахнув и потеряв опору, я вновь упала на грудь Фроста.
Резко перевернувшись, он оказался сверху. Удерживая вес на вытянутой руке, кромешник застыл, изучающе рассматривая меня. Глаза его постепенно заполнила тьма.
Сердце мое заколотилось быстрее. Я не боялась, нет. Мужчина смотрел так по-особенному, волнуя, будоража душу, что на миг я забыла, как дышать.
А вспомнив, сделала рваный вдох – и темный взгляд переместился на мои губы. Боги мои, как же Фрост на меня смотрел! Пристально, жадно, как будто на сокровище. И этот взгляд перевернул что-то внутри. В жар бросило, когда он начал наклоняться. Все ближе и ближе его губы… и все быстрее, оглушающе громко билось мое сердце.
Если не поцелует, меня хватит удар!
И когда кромешник внезапно застыл, я подалась вперед осмысленно, встречая его губы на полпути. Своим промедлением он словно молча спросил согласия. И потянувшись к нему, я ответила «да».
Горьковатые после зелья губы Фроста дурманили, пробуждая во мне желание открыться, ступить на неизведанную территорию. Медленный, пьянящий поцелуй, от которого закружилась голова, лучший в моей жизни. Удерживая вес на одной вытянутой руке, мужчина нежно погладил меня по щеке, изгибу шеи, спустился к ключицам…
И я снова забыла, как дышать. Но нет, путешествие ладони вниз закончилось. Подсунув ее под мою голову, Фрост обхватил затылок, лаская его, выводя круги кончиками пальцев.
Мои руки осмелели в ответ и прошлись по литым мышцам груди, наслаждаясь через слой ткани их теплом. Скользнули на стальные широкие плечи. Цепляясь за них, я ощутила, как напряжены мускулы. Это удивило, чуть остудив мой пыл. Что с Эйденом? Это нормально, что в такой момент он как натянутая тетива арбалета? Так и должно быть?
Сладостный хмель от поцелуев чуть развеялся – я вспомнила, как сама напрягаюсь, когда плету сложный щит и боюсь сделать фатальную ошибку. Распахнув глаза, увидела, что черты лица мужчины заострились еще больше.
Фрост сдерживался. Вот же шмырь! Когда желания подавляют, все что делают, отдает фальшью. Даже поцелуи! Рассердившись, я укусила Эйдена за нижнюю губу. Слегка. Он задохнулся от удивления и тоже открыл глаза. Наши взгляды скрестились, и в моем был вызов.
– Я умею целоваться. И я не хрустальная, – сообщила очевидное.
И – о чудо! – он улыбнулся.
И накрыл мои губы своими – теплыми, божественно настойчивыми.
Нетерпение… Голод… Страсть… Вот что нес в себе новый поцелуй. Будь он таким сначала, я бы испугалась.
Фрост целовал исступленно, заражая своей жаждой, своим безумием.
Мое тело плавилось, кожа горела, и я мысленно молила о прикосновениях, которые их остудят. Внизу живота будто свернулся в томительном ожидании огненный узел.
Горячечными поцелуями Эйден осыпал мое лицо, шею…
Тьма упала на нас плотным покрывалом. Ох, она шлепнула нас, приводя в чувство? Сверху посыпалось ледяное крошево.
Мужчина замер, тяжело дыша. Я смотрела на него, ничего не соображая. Тьме надоело бездействовать? Решила остановить нас? Ну что за зараза, а?
И тут, как творец щитов, я почувствовала, что они дрогнули.
– Кто-то ломится к нам!
До меня дошло наконец, что Тьма не приревновала, а предупредила об опасности.
Резким движением сдернув медальон, Фрост сунул его мне в ладонь.
– Оставайся здесь! – приказал хрипло.
Натянув сапоги, он грациозно, точно огромный змей, скользнул к выходу.
Я успела отметить, что на обнаженных руках кромешника проступили рисунки из тьмы – незнакомые мне знаки переплелись в текучий узор на стальных мускулах.
Фрост вынырнул из снежной пещеры, впуская холод и раскатистый рык.
Рык?..
