Глава 10
Ночь, полная тревоги
– Мы что, так и будем сидеть здесь? – прорычал оборотень.
– Это мы сидим, а ты почем зря топчешь казенный паркет, – уточнил Оливер Пим, развалив свое аристократическое тело на диване.
Команда принца Райвиля собралась в одном из кабинетов западной пристройки. Не хватало только Джерома и черной парды Ноэми Вейрис. Лиам с грустью отметил, что отсутствие любого другого члена их маленькой банды осталось бы незамеченным, но не этих двоих. Джером их стержень, центр мира, вокруг которого они обязаны вращаться. Ноэми… Черная парда была всегда сама за себя, вне команды, вне системы, чем привлекала к себе еще больше внимания.
В углу сухо закашлялась Памела Райч, смущенно потупилась и зажала рот рукой, стараясь подавить приступ. Их с братом вытащили из лазарета «Черных когтей» и перебросили сюда, в западную пристройку. Убедившись, что ученики в безопасности, преподаватели заперли Джерома наверху, а сами ушли на экстренное совещание в домике ректора.
Звонко тикали часы, отмеряя минуты, возможно, последние минуты в жизни бунтарки Ноэми Вейрис.
– Нет, я так не могу! – вскочила Памела. – Поверьте, у меня есть куча поводов злиться на Мими, ведь как-никак я ее соседка по комнате. Но мы не можем ее бросить.
– И что предлагает наша пугливая скромница? – со злой усмешкой спросил Энтони Хемпден. – Пойти на штурм королевского дворца?
– Нет, – подхватил Гуд Кромвель. – Лучше встать под окнами королевской опочивальни и слезно умолять его величество вернуть нам нашу подружку.
– Ставлю на то, что стража скрутит нас через десять минут! – подключился к беседе Оливер Пим.
– Маршрут стражи не меняется уже много лет, поэтому ставлю на семь минут и горшок с геранью, который полетит в наши головы, едва мы начнем горланить среди ночи.
– А может, и не один…
Парни переглянулись и криво заулыбались, думая явно о чем-то своем.
Памела, раскрасневшаяся то ли от подскочившей температуры, то ли от возмущения, повернулась к сидящим рядом каннису и лиэсу.
– А вы что думаете?
– Шархай, ты видел записку? – неожиданно переключил внимание всех присутствующих лиэс.
Оборотень, продолжавший мерить шагами комнату, остановился и привалился на подлокотник кресла, где сидел Том Митчел.
– Ну.
Лиэс сделал глубокий размеренный выдох и переформулировал:
– Ты прочел адрес места встречи?
– Ну.
Памела схватилась за голову и топнула ногой.
– О, всемогущие создатели! Шархай, не тупи. Где это место?
Хмуря брови, Шархай назвал адрес дома, брат Памелы создал проекцию карты города, как учил его дворф, и увеличил нужную улицу.
– Вот наша цель, – ткнул пальцем в сторону дома в самом сердце квартала лиэс. – Если свалим сейчас, пока преподы заняты обсуждением ситуации и поиском подходящего плана, окажемся там первыми.
– И что дальше? – ухмыльнулся Гуд Кромвель. – Выпрыгнем, как самоубийцы, из кустов с криком «Ура»? Да нас ухлопают одной левой.
Салли Грэм встал и задумчиво обошел проекцию.
– Можно устроить поджог в этих двух домах, – предложил он. – Огонь заставит всполошиться всех жителей улицы, приедут пожарные маги и службы спасения.
– При таком скоплении народа можно незаметно проскользнуть на территорию, – одобрительно хмыкнул лис.
– Да… Шанс есть.
– Но мы не готовы! – дернулся всем телом Энтони.
– Мы никогда не будем готовы, если не перестанем сомневаться! – холодно, словно истинная правительница, припечатала Памела.
На минуту в комнате воцарилась тишина принятия решения. Каждый сосредоточенно вглядывался в проекцию карты города, обдумывая детали предстоящей операции спасения парды из лап похитителей. А может, всматривался сам в себя, пытаясь понять, хватит ли ему смелости на этот поступок.
Первым не выдержал Оливер Пим.
– Спасибо, но мне не хочется умирать. Не сегодня.
– Согласен, – поднимаясь следом за ним, сказал Энтони Хемпден. – Я давал клятву Джерому и не готов рискнуть всем ради какой-то парды.
Гуд Кромвель просто молча поднялся и вышел вслед за приятелями.
– Трусливые аристократишки! – презрительно выплюнул Шархай и обвел оставшихся тяжелым взглядом:
– А вы что скажете?
Салли Грэм повернулся к выходу.
– Мне нужны запчасти для пиротехники, – на ходу пробубнил парень, морща высокий лоб. – Том, куда Айрис Руколо убрала склянки с нашей последней лабораторной?
– В шкафу, – крикнул тот в уже удаляющуюся спину друга. – И захвати мешок с кристаллами. Пайп, Памела, вы сможете заложить в кристаллы наши проекции?
Близнецы переглянулись и синхронно кивнули.
– Вот это я понимаю размах организации! – широко улыбнулся тигр. – И раз пошла такая веселуха, пойду взломаю оружейную комнату Ши-Вана. Магия магией, но добрая старая сталь понадежнее будет.
– Я с тобой! – крикнул лис. – Хочу еще взять пару зелий… Черт! Вот кто бы мог подумать, что наши практические хоть когда-то пригодятся!
Лиам улыбнулся. Впервые на его памяти команда, пусть и не полным составом, вела себя как одна стая.
* * *
Крошечная мерцающая снежинка ворвалась в комнату, облетела сопящую в кресле горгулью, миновала развалившегося на софе широкоплечего мужчину и наконец нашла свою цель. С тревожным писком сигналка принялась скакать по спящим в обнимку мужчине с женщиной, жаля обоих холодными краями.
– Твоя очередь… – сонно прошипел мужчина.
– Еще чего! Я вставала в прошлый раз, – не согласилась женщина, отворачиваясь и забирая с собой одеяло.
– Гуля?!
Каменная горгулья с неохотой дернула хвостом и демонстративно накрыла голову крылом.
– Дерен?!
– Заткнись и иди, – не открывая глаз, ответил декан факультета закрытых знаний.
Рыжеволосый мужчина резким движением поймал снежинку, сжал в кулаке и нехотя поднялся. Тихонько ругая приятеля за чувствительность и дурость, Ши-Ван стянул просторные штаны (полностью голым Айрис наотрез отказалась пускать его к себе на разложенный диван) и обернулся. В тесном пространстве комнаты черный с рыжими подпалинами змей казался внушительным. Воинственно распушив перьевой воротник, уже хорошенько прореженный из-за постоянных стычек с Итоном, наг пополз в подвал, где был заперт один из виновников их коллективного ночного бдения.
Верткий хвост оборотня еще не успел полностью скрыться за дверью, как в комнату через распахнутое окно ввалился Страж. Издав нечто среднее между печальным уханьем, шипением раскаленной стали при соприкосновении с колодезной водичкой и взрывом из лаборатории, где остались студенты, Лопастик заголосил:
– Прорыв!
Маккалич подорвался со своей узкой лежанки, на ходу умудряясь открывать портал по координатам Стража, поправлять примятую одежду и материть команду принца, переквалифицировавшуюся в команду спасения парды.
Преподавательский состав разделился еще в начале ночи. Ши-Ван был вынужден оборачиваться и воевать с ректором, чья вторая сущность вырвалась из-под контроля. Дворф ушел улаживать проблемы с хозяйкой дома желаний, внезапно ставшей хозяйкой кучи развалин, и еще с десятком горожан, попавшихся на пути разозленного нага. Профессор Тесме умчался в город, крикнув напоследок, что знает, где искать лекарство. Айрис пыталась притвориться ранимой и хрупкой женщиной, но Ши-Ван очень кстати вспомнил о ее врожденной устойчивости к ядам и взял к себе в напарники, качать «неугомонного ребенка», запертого в подвале.
Маккалич, на правах телохранителя принца, и Гуля (сама, дура, вызвалась) решили следить за учениками, внезапно воспылавшими надеждой спасти Ноэми Вейрис из ручонок похитителей.
Малолетние идиоты!
– Когда эта ночь уже закончится? – флегматично выдохнула Айрис Руколо, едва декан пропал в ослепительной вспышке портала.
Горгулья вспомнила, как час назад собственными лапами выловила поганцев из парковых кустов, уложила неугомонных заср… учеников по постелям, привязала каждого к ножкам кроватей и строгим голосом велела спать. Ненадолго же хватило ее стараний.
Удивляясь детской неутомимости, Гуля поднялась на лапы, зубами стянула со спинки кресла покрывало и вновь свернулась в компактный клубок.
– Относись к этому как к репетиции, – посоветовала она, глядя на Айрис Руколо, и с намеком добавила:
– Вот появятся у вас собственные дети…
– Спасибо, как-то не тянет.
– И зря! – ухмыльнулась горгулья. – Что может быть прекраснее, чем ор лежа, ор сидя, ор на ручках и хит детской программы – ор столбиком! А как развивается координация, когда ты в ночи крадешься к детской кроватке среди разбросанных игрушек, ориентируясь только на звук голосящего спиногрыза! Но и это не все! В программе карапуза безлимит на молочную сиську, экскурсия с элементами квеста по самым травмоопасным местам дома, бессменные хиты «не хочу», «дай», «купи» и круглосуточный бесплатный цирк с мамой в роли клоуна и папой в роли вьючного животного.
– Отпад… – как всегда, меланхолично отозвалась Айрис и тихо засопела.
Ненадолго.
Пинком распахнув входную дверь, в коридор, а затем и в гостиную ректорского домика влетел помятый, растрепанный и безумно счастливый профессор Тесме.
– Нашел! – закричал он, победно поднимая за горловину холщовый мешок.
– Что нашел? – подозрительно прищурилась горгулья, и даже Айрис приподнялась со своего места.
– Петуха нашел! – радостно заявил профессор Тесме. – Все подпольные клубы обежал, но нашел красавца. Чемпион прошлого сезона в боях тяжеловесов. Там такой гребень… А уж крылья и клюв – мама не горюй! Но главное, голосит, как трубы Иерихона!
И в доказательство своих слов Тесме вытряхнул птицу из мешка.
– М-да… – протянула помощница ректора, оглядывая так называемого «петуха».
Помятый, побитый, блеклый. Если пернатый и был когда-то чемпионом, то очень давно, а теперь птичка вышла на заслуженную пенсию и коротала последние деньки, пока не понадобилась чокнутому профессору.
– И зачем нам этот суповой набор? – уточнила Айрис с видом: «Старик, ты где так головой стукнулся?»
Петух, до этого клевавший узор на ковре, так же покосился на профессора.
– Как – зачем! – возмутился Тесме. – Даже детям известно: заслышав крик петуха, испуганные наги возвращаются в человеческий облик.
– Это известно детям, потому что это детские страшилки, – буркнула Айрис, кутаясь в одеяло.
Глаза профессора заблестели нехорошим блеском экспериментатора со стажем.
– Вот и проверим!
Вытаращив глаза, Гуля молча наблюдала за тем, как неглупый с виду мужчина гоняется за по-прежнему проворным петухом и тащит отчаянно бьющую крыльями птицу в сторону подвала.
– Дурдом! – наконец смирилась с очевидным каменная горгулья и постаралась заснуть.
* * *
Утро началось с провокации. Глошад смахнул кончиками пальцев волосы от моего ушка и хрипло уточнил:
– Уже влюбилась в меня?
Точнее, не так!
Утро началось с того, что я широко зевнула и пошла спать. Глошад клятвенно уверил, что посягать на единственную в номере кровать не собирается, и вообще, у него в планах сидеть и думать, как склонить Итона-Бенедикта к сотрудничеству. Пожелав горе-интригану удачи, я прошмыгнула в ванную, оставила на бортике одежду и вернулась в комнату уже на четырех лапах.
Грациозно виляя эм-м… хвостом, черная красавица продефилировала по комнате, обогнув по широкой дуге софу с погруженным в нелегкие думы принцем, запрыгнула на кровать и, предварительно потоптавшись, легла.
Кошачья сущность не любила гостиничные номера (уж слишком мерзко пахли матрасы сотнями чужих тел), но хвостатая уступила моей просьбе подежурить, дав возможность человеческому телу поспать без нервотрепки. А вдруг кому опять понадобится меня похитить. Или хуже того, в гостиничный номер заявится разгневанный Джером и Ко.
Нет уж, дудки! Пардочка хочет спать.
Где-то через полчаса, презрев принесенную клятву и переступив через собственные уверения, на край кровати завалился Глошад и громко (это с точки зрения чувствительных кошачьих ушек) засопел. Черная кошка не смогла снести такого вопиющего нарушения территориальных границ и отправилась мстить. Мстя оказалась коварной, но совершенно напрасной. Едва кошка прыгнула на обидчика, как сработал блокиратор, и вместо черной гладкой шкуры на грудь принца легла моя спящая голова.
Глошад что-то сонно проворчал и теснее прижал меня к своему боку. Так мы и продрыхли все оставшиеся до побудки полтора часа.
Скорее почувствовав, чем расслышав звук будильника, я сонно заворочалась и вцепилась в теплую, восхитительно пахнущую живую подушку. Ибо нет ничего трагичнее, чем расставание. Расставание с крепкими объятьями сна!
А потом Глошад нарушил всю идиллию:
– Уже влюбилась в меня?
Если это такой странный способ поднять девушку с кровати, то он работает. Смахнув с ресниц остатки сна, я громко фыркнула, села и потянулась.
Томно. Сладко. До тихого хруста. Еще и по плечам провела, якобы убирая назад темный густой водопад из волос. Все для Глошада. Точнее, все для того, чтобы этот самоуверенный принц понял, кто и в кого тут должен влюбляться.
С не меньшей грацией спустила ноги на пол и пружинящим шагом отправилась за одеждой. Торжествующей улыбки не скрывала, но в сторону Глоша нарочно не смотрела, чтобы не выйти из роли. С него станется закатить глаза или прыснуть от смеха, потешаясь над моими телодвижениями. И только в дверях ванной позволила себе повернуться и бросить мимолетный взгляд на спасителя.
Уж лучше бы шла себе и шла, не оглядываясь!
Потому что Глошад смотрел. Смотрел с подчеркнутым вниманием. С незнакомой мне жаждой в глубине потемневших глаз. Смотрел завороженно. Смотрел так, что меня бросило в жар.
Он просто смотрел, но это было изысканнее самых неприличных ласк.
Положение спасла кошачья сущность, в коей еще бурлила нереализованная жажда мести. Дав лапой мне мысленную оплеуху, она скорчила такое выражение, что я поспешно нырнула в ванную, закрыла дверь и даже заперлась. От греха подальше! А то мало ли на какие эксперименты потянет.
Не его, так меня.
Открыв кран на полную, быстро умылась и подставила руки под струю. Вода успокаивала и вводила в какой-то особый транс, из разряда «и пусть весь мир подождет».
Мир не выдержал столь вопиющей наглости и забарабанил в дверь.
– Мими, хочу заметить, что для представительницы кошачьих ты слишком долго плещешься в воде!
Тон принца был скорее насмешливым, чем недовольным, поэтому я не стала прерывать занятие.
– Не торопи девушку, мышиный король! – крикнула в ответ. – Я еще не отошла от мысли, что это по твоей милости несчастная парда принимала контрастный душ.
Глошад негромко рассмеялся и ушел, позволив мне вволю поплескаться в раковине и извести половину жидкого мыла с запахом жасмина.
– Кстати, а как так вышло, что ты стал Блошем? – полюбопытствовала, выходя из ванной уже при полном параде. – Внедрение в тело? Захват сознания? Созданная оболочка?
Глошад, занявший прежнее место, повернул голову и вопросительно поднял темные брови.
– Внедрение. Захват. Оболочка, – медленно повторил он, не скрывая неодобрения. – А чему-нибудь полезному вас учат?
Я вспомнила тренировки Ши-Вана и была вынуждена честно признаться:
– Редко.
Обойдя кровать, притормозила перед зеркалом, придирчиво оглядывая растрепанную черную копну волос.
– Кому-то срочно нужно заняться моим просвещением. В противном случае…
– …ты скончаешься от любопытства? – закончил Глош.
Пригладив пятерней безнадежно спутанные волосы, я фыркнула и оставила попытки выглядеть чуточку приличнее.
– И не надейся! Я не доставлю такой радости своим врагам. – Обойдя стол с посудой, присела на пуфик и оценивающе оглядела собеседника. – И все-таки, как тебе удалось использовать мышей в качестве шпионов?
Глошад чуть поморщился, словно я вынуждала его признаться в чем-то не слишком приятном.
– После покушения родители очень боялись, что звериная ипостась вырвется на свободу. На меня надели очень сильный блокиратор. – Глошад поднял руку, демонстрируя этот мерзкий с точки зрения оборотня артефакт. – Я не мог пользоваться своей силой, не мог признаться кому-то, что адекватен, поэтому начал развивать в себе дар видящего.
Я выразительно скривилась, транслируя, очевидно: «Да-да, и этому нас тоже не учили». Ну, может, я прогуляла… Или проспала эту пару. Да, второе более правдоподобно.
– Дар видящего встречается редко, и чаще таких одаренных отдают служить в храмы или крепости, расположенные на границах с другими королевствами, – ответил Глош, опять-таки с неохотой, словно это признание я из него клещами вырывала. – При должном старании видящий способен видеть глазами других существ. Для этого берется новорожденное существо, и видящий учится… так скажем, проникать. После многолетних тренировок одаренный способен переносить часть своего сознания в выбранное животное и уже через него смотреть глазами других. Доподлинно известно, что разные видящие брали в разведчики птиц, летучих мышей, хорьков, некрупные породы собак, бродячих кошек. Эддар использовал в качестве шпионов и посланников птиц, я был вынужден…
Он смущенно умолк, не договорив. А я вдруг встрепенулась, шокированная пришедшей в голову догадкой.
– Глош, а кто ты во второй ипостаси?
Принц чуть опустил голову и набычился.
– Дракон, – с вызовом ответил он и тихо добавил: – В теории.
Секунду я переваривала его ответ, убеждаясь, что это не слуховые галлюцинации, а потом покатилась со смеху.
– Дра-кон, – стонала, хватаясь за живот и утирая выступившие слезы. – Повелитель мышей! Ой, не могу! Мать моя кошка! Он – дракон!!!
Представитель семейства крылатых и огнедышащих ящеров спокойно смотрел на хохочущую кошку, лишь изредка качая головой. Мол, не ожидал от тебя такой реакции.
– Ладно, ладно! Не смотри так! – воскликнула я, старательно гася веселье. – А почему в теории-то?
– Потому что я никогда не превращался, – забил последний гвоздь в крышку моего спокойствия принц. – Ой, да ну тебя! – с наигранной обидой буркнул он, хотя у самого губы тоже подрагивали в улыбке, и ушел умываться.
Мой приступ смеха сменился улыбкой. Подумать только, Глошад – последний представитель драконов. Кстати, а почему последний?
Может, Алекс просто не в курсе, что старший наследник престола здоров и адекватен? Да и потом, как умственные способности, тем более утерянные при жизни из-за магического вмешательства, а не врожденные, могут повлиять на продолжение рода?
Ладно, не об этом надо сейчас думать. Еще неизвестно, что там удумал мышиный покровитель. С этого хитрого недоящера станется использовать меня в качестве предмета шантажа Итона, а мне быть пешкой в чужих играх больше не хочется.
А еще хорошо бы заранее придумать убедительную формулировку для Итона и Джерома. Что-то вроде: «Не виноватая я! Он сам пришел».
– Мими, – выходя из ванной и вытирая полотенцем мокрые темные пряди, позвал Глошад. – Я могу попросить тебя о небольшом одолжении?
Я аж подскочила со своего места.
– Э, нет! – вспылила, чуя в «небольшом одолжении» глобальную подставу. – С меня хватит этой ночи и «Команды мечты, команды принца»! Я, знаешь ли, еще от похищения не отошла, чтобы влипать во что-то новое. Нет, и не проси! – Я даже ногой топнула. – Тебя за язык никто не тянул. Сам дал Эддару слово, вот теперь сам и уговаривай Итона напялить корону.
– Вообще-то я хотел попросить тебя ни во что не лезть, – с улыбкой признался старший наследник, забрасывая полотенце на плечо. – Подумал, что ты не устоишь и… Мими, ты какая-то неправильная парда.
Я скрестила руки на груди и вскинула подбородок.
– Уж кто бы говорил, ящерка!
* * *
Сколько себя помню в серых и убогих стенах альма-матер, эмоции преподавателей никогда не совпадали с эмоциями учащихся. Так было при прошлом директоре и так же осталось, когда наша философская школа общего магического профиля имени всеми забытого Алекса (кстати, надо будет на досуге разузнать полное имя отца-основателя этого места, а то некрасиво как-то его просто Алексом звать) получила статус Академии.
На экзаменах студенты тряслись от страха перед провалом, преподы украдкой зевали. На немногочисленных вечеринках по случаю праздников учащиеся отрывались на полную, учителя завистливо бдели. На практических занятиях молодые умы чувствовали себя первооткрывателями, а в души преподавателей вселялся обоснованный страх перед разрушениями.
Но в тот момент, когда мы с Глошадом вышли из портала аккурат перед крылечком западной пристройки, случилось невероятное. Преподавательский состав факультета закрытых знаний и немногочисленные студенты нашли общую точку соприкосновения.
Серьезно, еще никогда не видела на лицах такого коллективного желания прибить одну милую и красивую пардочку на месте.
– Эм… – промямлила я, совершая стратегическое отступление.
Ну хорошо! «Отступлением» мое позорное бегство за широкую спину Глошада это можно было назвать с натяжкой. И что с того, что парды не прячутся за чужие спины? Я бы на вас в похожей ситуации посмотрела!
– Ноэми… Иди-ка сюда, – прошипел кто-то.
Очень неодобрительно и зло прошипел. Естественно, я даже с места не сдвинулась.
– Не пойду! – крикнула, выглядывая из-за плеча Глошада. – У вас такие лица, словно вы всю ночь коллективно планировали принесение парды в жертву богам удачи!
Это было правдой.
На верхней площадке крыльца сидели связанные спиной друг к другу Салли Грэм, Том Митчел, лиэс и Шархай с внушительной шишкой на лбу, плавно переходящей в оплывший глаз. На козырьке крыши зло скалился белый волчонок (и какая нелегкая его туда только занесла), не решаясь съехать вниз по черепичному скату. На траве, привязанные за руки к перилам, стояли близнецы Райч, чей болезненный вид довел бы до слез даже самую бессердечную и опытную медсестру. За их спинами возвышался Дерен Маккалич. Каким-то немыслимым образом, даже растрепанный, с царапинами на лице и в разорванной рубашке, он умудрялся выглядеть словно бесстрашный принц, сошедший со страниц любовного романа.
– Ты где, зараза хвостатая, всю ночь шлялась?
Фу, сколько экспрессии и негодования! Еще немного, и я поверю, что бледный декан глаз не сомкнул, переживая о моей блестящей шкурке.
Угу, как бы эту самую шкурку прикарманить и постелить перед камином, в память о надоедливой пардочке.
– Неверно формулируешь! – влезла Гуля, сидящая на перилах крылечка. – Ты с кем всю ночь зажигала?
– А ничего, что меня едва не убили? – со смесью возмущения и обиды выпалила в ответ.
– Такую убьешь… – раздался голос из задних рядов.
Знакомый голос, но, к моему глубокому разочарованию, вычислить автора фразы не удалось. Я обиделась еще сильнее и решила, что больше общаться с этими бесчувственными существами, мнящими себя моими друзьями и соратниками по команде, не стану. Ну их на фиг!
Кусты с правой стороны затрещали, и среди дорожной каши из снега, гниющих листьев и мокрой земли показалась змеиная морда.
– Где она?! – прошипела морда голосом Ши-Вана и встретилась со мной взглядом.
По спине пробежали мурашки, а кошачья сущность в панике зашипела и выгнулась.
– Покус-саю… Придуш-шу… – пообещал преподаватель, который и в человеческой форме был не слишком симпатичным, а уж в обличье нага так вообще жуть!
– Я все сдам! – на автомате выкрикнула я, хватая Глошада за плечи и разворачивая свой живой щит в сторону нового врага. Щит едва заметно дрожал… от страха? Или нет!
Этот наглый мышиный король, ящерица недоделанная, кусал губы, сдерживая рвущийся наружу смех.
Вот ведь… сволочь королевских кровей!
Вскрик сорвавшегося волчонка и противный скрежет когтей заставил на миг отвлечься и поднять голову. Я с нескрываемым наслаждением следила за тем, как матерящийся Лиам скользит вниз, роняя на головы зевак куски черепицы. Нет, все-таки неприязнь к каннисам у кошек в крови.
А когда вновь взглянула на Глошада, то увидела сосредоточенное лицо принца. На его плече сидела неприметная серая птичка. Вестник Эддара.
– У нас пять дней.
Радости в его голосе было столько же, как если бы он выступал на похоронах любимой тетушки.
