63
По ту сторону зеркала
Вернувшись в башню, я обнаружил вместо гордых рыцарей каких-то препирающихся детишек. Вот почему я ненавижу это место. Я собираюсь составить карту сокрытых пещер подземного моря Аймиа; найдете результат моих трудов в Акине.
Из ящика 16–16, аметист
Вуали понравилось снова находиться в настоящем городе, пусть полудиком.
Большинство крупных городов расположились на самом краю цивилизации. Все говорили о поселках и городишках посреди пустошей так, словно они были нецивилизованными, но она обнаружила, что жители тех мест милы, характер у них ровный и своей более тихой жизнью они вполне довольны.
Крупные города – другое дело. Они балансировали на грани нестабильности, вечно в шаге от голода. Когда столько людей собирались вместе, их культуры, идеи и запахи не очень-то уживались друг с другом. Результатом была не цивилизация. Это был сдерживаемый хаос, который засунули в сосуд под давлением, чтобы не сбежал.
В крупных городах ощущалось… напряжение. В каждом вдохе, в каждом шаге. Вуали это нравилось.
В нескольких улицах от портновской мастерской она надвинула шляпу на глаза и поднесла к лицу страницу из альбома, словно сверяясь с картой. Прикрывшись, выдохнула буресвет, обращаясь в Вуаль.
Не появилось ни одного спрена, вопя и оповещая всех о том, что она сделала. Значит, со светоплетением все не так, как с фабриалями. Девушка была достаточно уверена, что это безопасно, поскольку они пришли в город замаскированными, но хотела на всякий случай оказаться подальше от дома портнихи.
Вуаль неспешным шагом направилась по оживленной улице, и длинный плащ развевался у ее икр. Она тотчас же решила, что в Холинаре ей нравится. Ей нравилось, как город расположился на холмах, словно примятое одеяло из зданий. Нравилось, как ветром принесло аромат рогоедских пряностей, а потом – алетийских крабов, сваренных на пару. Впрочем, это были, скорее всего, не крабы, а кремлецы.
И это ей не нравилось. Бедные люди. Даже в этом более богатом районе она и квартала не могла пройти так, чтобы не пришлось огибать группы беженцев. Внутренние дворы зданий забили люди, которые, наверно, совсем недавно были обычными сельчанами, но теперь превратились в нищих, которые потеряли все.
Колесного транспорта на улицах оказалось мало. Несколько паланкинов, окруженных охранниками. Никаких карет. Но жизнь не останавливалась на время войны – или даже второго Ахаритиама. Нужно было носить воду, стирать одежду. В основном работали женщины, а мужчины, как заметила Вуаль, собирались тут и там большими группами. Раз городом по-настоящему никто не управлял, кто заплатит мужчинам на труд в кузницах? За уборку улиц и их очистку от крема? Даже хуже – в городе такого размера бо́льшую часть черной работы выполняли паршуны. Никто не спешил занять их место.
«И все-таки мостовичок прав, – подумала Вуаль, слоняясь на перекрестке. – Город действительно кто-то кормит». Поселение вроде Холинара должно было за несколько дней сожрать само себя, как только иссякнут запасы еды или воды.
Нет, города не были обителями цивилизации. Ведь не назовешь белоспинника ручным просто потому, что он в ошейнике.
По улице проковыляла небольшая группа поклонников культа, обряженных спренами гниения: красная краска на их одежде изображала кровь. Шаллан считала этих людей одержимыми и опасными, вероятно, чокнутыми, но Вуаль придерживалась иного мнения. Они вели себя чересчур театрально – и их было слишком много, – чтобы все на самом деле оказались сумасшедшими. Это все причуды. Способ справиться с неожиданными событиями и придать некий смысл жизни, которая внезапно перевернулась вверх тормашками.
Это не значило, что они не опасны. Группа людей, пытающихся впечатлить друг друга, всегда опаснее психопата-одиночки. И потому она обошла процессию по широкой дуге.
На протяжении следующего часа Вуаль изучала город, постепенно приближаясь ко дворцу. Район, в котором располагалась портновская лавка, выглядел самым нормальным. Там имелся хороший работающий рынок, который она намеревалась изучить позже, когда времени будет побольше. Там были парки, и хотя их наводнили толпы беженцев, люди выглядели бодрыми. Семьи – и даже целые общины из дальних деревень – держались как могли.
Она миновала похожие на бункеры особняки богачей. Несколько оказались разграбленными: ворота сломаны, ставни разбиты, повсюду палатки из одеял и лачуги из мусора. Похоже, кое-каким светлоглазым семьям не хватило охраны, чтобы выстоять во время бунтов.
Всякий раз, когда дорога уводила Вуаль ближе к городским стенам, она оказывалась в тех частях Холинара, которые были сильнее всего заполнены беженцами и выглядели самыми отчаявшимися. Люди просто сидели на улицах. Застывшие взгляды, одежда в лохмотьях. Ни домов, ни общин.
Чем ближе ко дворцу, тем более пустыми становились улицы. Даже несчастные, поселившиеся под открытым небом возле стен – которые то и дело атаковали Приносящие пустоту, – старались держаться подальше от этого района.
И потому здешние дома богатеев выглядели… неуместными. В обычные времена жить рядом с дворцом считалось бы привилегией, и у каждого большого имения здесь высились стены, укрывающие изысканные сады и окна. Но сейчас Вуали казалось, что от неправильности всего района покалывает кожу. Семьи, живущие здесь, должны были это чувствовать – но, наверное, из упрямства оставались в своих особняках.
Она заглянула в один из таких особняков через железные ворота и обнаружила солдат на посту: мужчин в темной униформе – геральдические обозначения ей не удалось разобрать. Вообще-то, когда один из них посмотрел в ее сторону, она не смогла разглядеть его глаза. Наверное, это была игра теней, но… вот буря. В солдатах ощущалось что-то неправильное; они двигались странными рывками, словно крадущиеся хищники. Расхаживая туда-сюда, охранники не переставали разговаривать друг с другом.
Она попятилась и продолжила идти по улице. Дворец был прямо впереди. К нему вела широкая лестница, у подножия которой предстояло встретиться с Каладином, но у Вуали еще осталось время. Она прошмыгнула в парк неподалеку – первый из увиденных городских парков, не наводненный беженцами. Здесь высились тенистые культяпники, которые выращивали ради высоты и раскидистой кроны.
Вдали от чьих-нибудь непрошенных взглядов она поместила поверх лица и одежды Вуали обличье Лин. Сильное, более крепкое тело, синяя униформа разведчицы. Шляпа превратилась в черную шапку-дождевик – такие часто носили во время Плача.
Она вышла из парка как Вуаль, играющая роль. Шаллан попыталась в уме сохранить это четкое различие. Она все еще была Вуалью. Просто в новом облике.
А теперь надо было проверить, что она сумеет выяснить о Клятвенных вратах. Дворец был построен на возвышенности с видом на город, и она проскользнула по улицам к его восточной стороне, где действительно нашла платформу Клятвенных врат. Та была застроена и имела ту же высоту, что и дворец, – может, футов двадцать. С основным дворцом ее соединяла крытая галерея, проходящая поверх небольшой стены.
«Они построили эту галерею прямо над рампой», – подумала она с неудовольствием. Единственным другим способом подняться на платформу были ступеньки, высеченные в камне, и их охраняли люди в костюмах спренов.
Вуаль следила за ними с безопасного расстояния. Значит, культ каким-то образом был к этому причастен? Выше, на платформе, виднелся дым от большого костра, и Вуаль слышала доносящиеся с той стороны звуки. Неужели это… крики?
Все это место вызывало тревогу, и она задрожала, а затем отступила. Она нашла Каладина прислонившимся к основанию статуи на площади перед дворцовой лестницей. Статуя, духозаклятая из бронзы, изображала человека в осколочном доспехе, который словно поднимался из волн.
– Привет, – тихо сказала она. – Это я. Как тебе нравятся мои ботинки? – Она приподняла ногу.
– Неужели мы будем об этом постоянно вспоминать?
– Это же пароль, мостовичок. Чтобы доказать, что я та, за кого себя выдаю.
– Лица Лин более чем достаточно, – отрезал он, вручая письмо короля в конверте, скрепленном печатью.
«Он мне нравится», – подумала Вуаль. И… странно, что для нее это чувство оказалось куда более сильным, чем для Шаллан. «Мне нравится его мрачный вид, его опасные глаза».
И с чего вдруг Шаллан так сосредоточилась на Адолине? Он милый, но мягкий. Его и подразнить не получится без угрызений совести, но Каладин – о, его сердитые взгляды весьма радовали душу.
Та ее глубоко запрятанная часть, что все еще была Шаллан, встревожилась из-за этих мыслей. И потому Вуаль обратила все свое внимание на дворец. Это было грандиозное сооружение, больше похожее на крепость, чем она представляла. Очень алетийское. Нижний этаж – массивный прямоугольник с короткой стороной, обращенной к буре. Верхние уровни были существенно изящнее, а из центра здания поднимался купол.
С близкого расстояния она не могла понять, где именно исчезал солнечный свет и начиналась тень. Действительно, атмосфера тьмы ощущалась… иначе по сравнению с тем, что было в Уритиру, когда там обитал темный спрен. Ее преследовало чувство, что она не видит всей картины. Шаллан отвернулась, взглянула искоса. Что-то явно изменилось! Может, сдвинулись кадки с растениями, выставленные вдоль парадной лестницы? Хм… а вон та дверь и раньше была выкрашена в синий?
Она сняла образ, отвернулась, посмотрела туда же и сняла еще один образ. Она не была уверена, что от этого будет какая-то польза, поскольку раньше у нее были проблемы с тем, чтобы нарисовать дворец.
– Ты видишь их? – прошептал Каладин. – Солдат, стоящих между колоннами?
Она не видела. Фасад дворца – на вершине длинной лестницы – был снабжен множеством колонн. Приглядевшись к теням, Шаллан увидела там людей, которые собрались под выступом, опирающимся на колонны. Они стояли точно изваяния, держа копья прямо и не шевелясь.
Вокруг Вуали поднялись спрены предвкушения, и она вздрогнула. Два из них выглядели нормально – как узкие знамена, – но другие были неправильными. Они развевались не так, как должны бы, и походили на узкие хлысты, которыми наказывали слуг.
Они с Каладином переглянулись, и Шаллан сняла Образ спренов.
– Начнем? – спросил Каладин.
– Я начну. Ты оставайся тут.
Он посмотрел на нее.
– Если что-то пойдет не так, предпочтительнее, чтобы ты был тут, готовый прийти на помощь. Нельзя, чтобы нас обоих сцапал Несотворенный. Я закричу, если ты мне понадобишься.
– А если не сможешь? Или я тебя не услышу?
– Пришлю Узора.
Каладин скрестил руки на груди, но кивнул:
– Ладно. Только будь осторожнее.
– Я всегда осторожна.
Он вскинул бровь – но он думал про Шаллан. Вуаль не была такой безрассудной.
Подъем по этим ступеням, казалось, занял слишком много времени. На мгновение она могла поклясться, что они тянулись к самому небу, к вечной пустоте. А потом лестница вдруг закончилась, и Вуаль оказалась перед колоннами.
К ней подошла группа охранников.
– У меня есть послание от короля! – заявила она, подняв конверт. – Доставить следует непосредственно ее величеству. Я прибыла сюда с самых Расколотых равнин!
На охранников это не произвело впечатления. Один открыл дверь во дворец, другие построились за Вуалью, вынуждая ее пойти вперед. Она сглотнула, почувствовала на лбу холодный пот и позволила им завести себя в ту дверь. Как в пасть…
Вуаль оказалась в грандиозном вестибюле с мраморными стенами и блистающей сферной люстрой. Никаких Несотворенных. И тьма не ждала ее, чтобы поглотить. Она выдохнула, хоть и почувствовала кое-что. Призрачный зловещий ореол в самом деле ощущался здесь сильнее. Неправильность. Вуаль вздрогнула, когда один из солдат положил руку ей на плечо.
Из комнатки, примыкающей к большому залу, вышел мужчина с узлами капитан-лорда:
– Что происходит?
– Посланница, – сказал солдат. – С Расколотых равнин.
Другой выхватил письмо из ее руки и передал капитан-лорду. Теперь она видела их глаза, и все казалось таким, как надо, – темноглазые солдафоны, светлоглазый офицер.
– Кто был твоим командиром? – спросил капитан, осматривая письмо и щуря глаза на печать. – Ну? Я служил на Равнинах пару лет.
– Капитан Колот. – Шаллан назвала имя офицера, который присоединился к ветробегунам. Он на самом деле не был командиром Лин, но в его подразделении имелись разведчицы.
Капитан-лорд кивнул и передал письмо одному из своих подчиненных:
– Отнесите его королеве Эсудан.
– Я должна была доставить его лично, – запротестовала Вуаль, хотя ее охватило непреодолимое желание убраться отсюда. Умчаться со всех ног, если уж быть честной. Но надо было остаться. Что бы она ни узнала здесь, это…
Солдат проткнул ее мечом.
Это произошло так быстро, что она сумела лишь разинуть рот при виде лезвия, высунувшегося из груди, влажного от ее крови. Он рывком вытащил оружие, и Вуаль рухнула со стоном. Она инстинктивно потянулась к буресвету.
«Нет… нет, сделай как… как Ясна…»
Притворись. Сыграй роль. Вуаль уставилась на стоявших над нею мужчин с ужасом и обидой, вокруг нее появились спрены боли. Один солдат побежал с письмом, но капитан просто вернулся на свой пост. Остальные не произнесли ни слова, пока она истекала кровью на полу и перед глазами у нее все тускнело…
Вуаль закрыла глаза и коротко, резко вдохнула буресвет – немного, чтобы спрятать внутри, затаив дыхание. Достаточно для сохранения жизни и залечивания раны…
«Узор. Пожалуйста, не уходи. Ничего не делай. Не гуди, не жужжи. Тихо. Веди себя тихо».
Один солдат поднял ее, закинул на спину и понес через дворец. Она посмела приоткрыть глаз и увидела, что в широком коридоре полным-полно солдат. И они… просто стоят. Все были живы – кашляли, переминались с ноги на ногу. Кто-то прислонился к стене, но все, в общем-то, стояли на месте. Они были людьми, но выглядели неправильно.
Охранник, который ее нес, прошел мимо зеркала от пола до потолка, в причудливой бронзовой раме. В нем Вуаль увидела солдата с Лин, переброшенной через плечо. А за отражением, глубоко внутри зеркала, что-то зашевелилось – нормальное изображение исчезло – и внезапно резко посмотрело на Шаллан. Оно выглядело как тень человека, но с белыми пятнами вместо глаз.
Вуаль быстро зажмурилась. Вот буря, это еще что?
«Не шевелись. Сохраняй полную неподвижность. Даже не дыши». Буресвет позволял ей выживать без воздуха.
Охранник спустился по ступенькам, затем открыл дверь и опять пошел вниз по лестнице. Он без особых церемоний бросил ее на камень, швырнул шляпу, а потом повернулся и ушел, закрыв за собой дверь.
Вуаль ждала, сколько сумела, прежде чем открыла глаза и обнаружила, что находится во тьме. Она вздохнула, и ее чуть не вырвало от гнилой, затхлой вони. Страшась и подозревая, что может увидеть, она втянула буресвет и заставила себя светиться.
Ее бросили рядом с небольшой вереницей трупов. Их было семеро, трое мужчин и четыре женщины – в хорошей одежде, но покрытые спренами гниения и с плотью, изжеванной кремлецами.
Сдержав крик, Шаллан вскочила. Возможно… возможно, это те самые светлоглазые, которые пришли во дворец, чтобы поговорить с королевой?
Схватив шляпу, она взбежала по ступенькам. Это был винный погреб – сводчатое помещение, высеченное прямо в скале. У двери она наконец-то услышала Узора, который разговаривал, но его голос как будто звучал издалека.
– Шаллан? Я почувствовал, что ты мне сказала. Не уходи. Шаллан, ты в порядке? О! Разрушение. Вы уничтожаете некоторые вещи, но расстраиваетесь, когда видите других уничтоженными. Хм… – Он как будто обрадовался, что понял это.
Девушка сосредоточилась на его голосе, на чем-то знакомом. Не на памяти о том, как меч высунулся из ее груди, не на том, с какой черствостью ее сюда швырнули и оставили гнить, не на шеренге трупов с торчащими костями, искаженными лицами, съеденными глазами…
«Не думай. Не видь этого».
Она попыталась выкинуть эти мысли из головы и уперлась лбом в дверь. Потом осторожно приоткрыла ее и увидела пустой коридор с каменными стенами и лестницей, ведущей наверх.
В той стороне было слишком много солдат. Она надела новую иллюзию – обличье служанки из своего альбома. Может, так она вызовет меньше подозрений. По крайней мере, крови теперь не видно.
Она не пошла наверх, но вместо этого углубилась в туннели. Оказалось, это был холиновский мавзолей, полный иных трупов: древних королей, обращенных в статуи. Их каменные глаза преследовали ее в пустых туннелях, пока она не нашла дверь, которая, судя по солнечному свету, проникавшему в щель, вела в город.
– Узор, – прошептала она. – Проверь охрану снаружи.
Он загудел и скользнул под дверь, а затем вернулся через минуту.
– Мм… там их двое.
– Возвращайся, а потом медленно двигайся вдоль стены направо, – сказала она, заряжая его.
Спрен так и сделал, ускользнув под дверь. Звук, который она создала, шел от Узора, когда тот отодвинулся, имитируя голос капитана сверху, который призывал охранников. Вышло не идеально – ведь она не нарисовала этого человека, – но, похоже, сработало. Ноги в ботинках затопали прочь.
Она выскользнула наружу и оказалась у подножия возвышения, на котором расположился дворец, – на скале примерно в двадцати футах над нею. Охранники ушли вправо от нее, и потому Вуаль прошмыгнула на соседнюю улицу и немного пробежалась, радуясь возможности наконец-то выпустить часть скопившейся энергии.
Она рухнула в тени пустого здания, с разбитыми окнами и отсутствующей дверью. Узор, стремглав промчавшись по земле, присоединился к ней. Похоже, охранники ее не заметили.
– Найди Каладина, – попросила она Узора. – Приведи его сюда. Предупреди, что солдаты могут наблюдать из дворца и напасть.
– Мм.
Узор ускользнул. Она сжалась, прислонилась к каменной стене; ее плащ все еще был в крови. После нервного ожидания на улице появился Каладин и кинулся к ней.
– Буря! – воскликнул он, опускаясь рядом на колени. Узор соскользнул с его куртки, радостно гудя. – Шаллан, что с тобой случилось?
– Ну, – проговорила она, – как знаток вещей, которые меня убивали, я думаю, что случился меч.
– Шаллан…
– Злая сила, которая управляет дворцом, была не очень-то высокого мнения о человеке, который явился с письмом от короля. – Она улыбнулась Каладину. – Можно сказать, мне это очень четко объяснили.
«Улыбнись. Мне нужно, чтобы ты улыбнулся.
Мне нужно, чтобы случившееся было в порядке вещей. Простой факт, который я смогу стряхнуть с себя.
Прошу тебя».
– Что ж… – проворчал Каладин. – Я рад, что нас… колкостью не возьмешь.
Он улыбнулся.
Все хорошо. Просто еще один день, еще одна шпионская вылазка. Он помог ей встать и наклонился, чтобы проверить рану. Она шлепнула его по руке: порез был в неподходящем месте.
– Извини, – смутился Каладин. – Лекарский инстинкт. Обратно в логово?
– Да, пожалуйста. Предпочту, чтобы сегодня меня больше не убивали. Это так выматывает…