28
Еще одна возможность
И наконец, я признаюсь в своей человечности. Меня называли чудовищем, и я соглашаюсь с этим прозвищем. Я чудовище – и боюсь, что все мы способны стать такими же.Из «Давшего клятву», предисловие
«Было принято решение, – прочитала Тешав, – опечатать эти Клятвенные врата, пока мы не сможем их уничтожить. Далинар Холин, мы понимаем, что это не тот путь, который ты хотел нам навязать. Знай, что Верховный владыка Азира относится к тебе беззлобно и ждет взаимовыгодных торговых соглашений и новых договоров между нашими государствами. Но магический портал, ведущий в самый центр нашего города, представляет слишком серьезную опасность. Мы более не потерпим просьб открыть его и предлагаем тебе смириться с нашей суверенной волей. Хорошего дня, Далинар Холин. Да пребудет с тобой благословение и наставление Яэзира».
Стоявший посреди маленькой каменной комнаты Далинар ударил кулаком по ладони. Тешав и ее подопечная занимали подиум для письма, в то время как Навани расхаживала из угла в угол перед Далинаром. Король Таравангиан сидел в кресле у стены, ссутулившись и сцепив руки, и слушал с озабоченным выражением.
Вот и все. Азир прервал связь.
Навани коснулась его руки:
– Мне жаль.
– У нас еще осталась Тайлена, – буркнул Далинар. – Тешав, проверьте, сможет ли королева Фэн поговорить со мной сегодня.
– Да, светлорд.
Благодаря Таравангиану у него были Йа-Кевед и Харбрант, и Новый Натанан отвечал положительно. С Тайленой Далинар сможет выковать единую воринскую коалицию из всех восточных государств. Возможно, это послужит хорошим примером и убедит западные государства к ним присоединиться.
Если к тому времени кто-то еще останется.
Далинар расхаживал туда-сюда, пока Тешав связывалась с Тайленой. Он предпочитал маленькие комнаты вроде этой; большие подчеркивали, насколько это место громадное. В такой маленькой комнате можно притвориться, что находишься где-то в уютном бункере.
Конечно, даже в маленьком помещении не забудешь о том, что Уритиру не назовешь нормальным местом. Слои на стенах, точно складки веера. Или дыры в странных местах – например, где стены встречались с потолком. Та, что имелась в этой комнате, не могла не напомнить ему отчет Шаллан. Неужели здесь что-то есть и наблюдает за ними? Мог ли спрен на самом деле убивать людей в башне?
Он подумал было покинуть Уритиру. Но куда идти? Бросить Клятвенные врата? Пока Далинар в четыре раза увеличил количество патрулей и поручил ученым Навани отыскать возможное объяснение. По крайней мере, пока он не найдет свое решение.
Пока Тешав писала королеве Фэн, Далинар подошел к стене, внезапно обеспокоенный дырой. Она была прямо под потолком, слишком высоко – ему не дотянуться, даже если встать на стул. Взамен он вдохнул буресвет. Мостовик рассказывал, как при помощи камней взбирается на стены, так что Далинар взял деревянный стул и «выкрасил» его спинку серебристым светом, воспользовавшись собственной левой ладонью.
Когда прижал заднюю часть стула к стене, тот прилип. Далинар хмыкнул и осторожно забрался на сиденье стула, который висел в воздухе примерно на уровне столешницы.
– Далинар? – изумленно окликнула его Навани.
– Я подумал, чего зря терять время, – ответил он, осторожно балансируя на стуле. Затем подпрыгнул, ухватился за край дыры у самого потолка и подтянулся, чтобы заглянуть в нее.
Она была шириной в три фута и примерно в один фут высотой. Туннель за ней казался бесконечным, и он чувствовал, как изнутри дует легкий ветерок. А это что за звук… царапанье? Миг спустя из темного перекрестка в главный туннель выбралась норка с мертвой крысой в зубах. Маленькое животное с продолговатым тельцем дернуло мордочкой в его сторону, а потом унесло свою добычу прочь.
– Через них циркулирует воздух, – сообщила Навани, когда он спрыгнул со стула. – Метод сбивает нас с толку. Может, какой-то фабриаль, который нам еще предстоит обнаружить?
Далинар снова посмотрел на дыру. Мили и мили еще более маленьких туннелей пронизывали стены и потолок и без того сложной системы. И где-то посреди них пряталось существо, которое нарисовала Шаллан…
– Светлорд, она ответила! – воскликнула Тешав.
– Отлично, – отозвался Далинар. – Ваше величество, наше время истекает. Я бы хотел…
– Она еще пишет, – перебила Тешав. – Прошу прощения, светлорд. Она говорит… э-э…
– Просто читайте. Я уже привык к Фэн.
– «Клянусь Преисподней! Ты когда-нибудь оставишь меня в покое? Мне уже несколько недель не удавалось проспать всю ночь. Буря бурь обрушилась на нас вот уже два раза; нам едва удается удержать город от гибели».
– Понимаю, ваше величество, – продиктовал Далинар. – Я с нетерпением жду возможности послать вам обещанную помощь. Пожалуйста, давайте заключим договор. Вы достаточно долго уклонялись от моих запросов.
Поблизости стул наконец-то отлепился от стены и с грохотом рухнул на пол. Далинар приготовился к очередному раунду словесного поединка, полного неискренних обещаний и завуалированных намерений. Фэн во время их бесед становилась все более официальной.
Даль-перо начало писать, но остановилось почти сразу. Тешав посмотрела на него, помрачнев.
– «Нет», – прочитала она.
– Ваше величество! – упрямо продолжил диктовать Далинар. – Сейчас не время воевать в одиночку! Прошу. Умоляю. Прислушайтесь ко мне!
– «Да будет тебе известно, – пришло в ответ, – что этой коалиции не суждено появиться на свет. Холин… честно говоря, я сбита с толку. Твой усыпанный гранатами язык и любезные слова выставляют все так, будто ты на самом деле веришь, что это сработает. Ну ты ведь все понимаешь. Королева должна быть либо глупой, либо отчаянной, чтобы впустить армию алети в самый центр города. Иногда я бываю первой и, возможно, приближаюсь ко второй, но… клянусь бурей, Холин. Нет. Я не собираюсь сделаться той, кто наконец-то позволит Тайлене пасть под натиском твоего народа. И на тот маловероятный случай, если ты искренен, я прошу прощения».
В словах ощущалась завершенность. Далинар подошел к Тешав, взглянул на неразборчивые каракули женского алфавита, из которых каким-то образом складывались слова.
– Можешь что-нибудь придумать? – спросил он Навани, которая вздохнула и села на стул рядом с Тешав.
– Нет. Фэн упрямая.
Далинар посмотрел на Таравангиана. Даже он предположил, что цель Далинара – завоевание. А разве кто-то мог подумать об ином, учитывая его историю?
«Возможно, все было бы по-другому, сумей я проникнуть к ним лично», – подумал он. Но без Клятвенных врат такое было практически невозможно.
– Поблагодарите ее за потраченное время, – попросил Далинар. – И скажите, что мое предложение остается в силе.
Тешав принялась писать, и Навани посмотрела на него, подметив то, что ускользнуло от внимания письмоводительницы, – напряжение в голосе.
– Я в порядке, – солгал Далинар. – Мне просто нужно время на раздумья.
Он вышел из комнаты, прежде чем Навани сумела возразить, и охранники снаружи двинулись по его следам. Далинар хотел подышать свежим воздухом; открытое небо всегда казалось таким манящим. Однако ноги понесли его не туда. Сам того не ожидая, он принялся бродить по коридорам.
И что теперь?
Как обычно, люди не обращали на Далинара внимания, если у него в руках не было меча. Буря свидетельница, они как будто хотели, чтобы князь набросился на них, замахиваясь.
Он почти час шатался по коридорам, но так никуда и не пришел. В конце концов посланница Лин его обнаружила. Тяжело дыша, женщина сообщила, что он нужен Четвертому мосту, но не объяснила почему.
Далинар последовал за ней, размышляя о рисунке Шаллан. Неужели нашли еще одну жертву убийства? И правда, Лин повела его в ту часть Уритиру, где прикончили Садеаса.
Зловещие предчувствия усилились. Лин повела его на балкон, где дожидались мостовики Лейтен и Пит.
– Кто на этот раз? – спросил он, приблизившись.
– Кто… – Лейтен нахмурился. – Ох! Сэр, дело не в этом. Тут кое-что другое. Сюда.
Лейтен повел его по лестнице на широкое поле на первом уровне башни, где еще три мостовика ждали возле каких-то рядов каменных кадок – видимо, для выращивания клубней.
– Мы его заметили случайно, – объяснил Лейтен, пока они шли между рядами кадок. – Здоровенный мостовик был веселым и общительным и разговаривал с Далинаром – великим князем – так же легко, как мог бы болтать с друзьями в таверне. – Мы были в дозоре согласно вашим указаниям, приглядывались, не случится ли чего странного. И… в общем, Пит заметил кое-что. – Он показал вверх, на стену. – Видите эту линию?
Далинар прищурился и увидел щель в каменной стене. Что могло так рассечь камень? Это смахивало на…
Он перевел взгляд на ближайшие кадки. И там, между двумя из них, в полу торчала рукоять.
Осколочный клинок.
Не заметить его было легко, поскольку лезвие полностью вошло в камень. Далинар присел на корточки рядом с ним, потом достал из кармана платок, обмотал рукоять и взялся за нее.
Хоть он и не прикоснулся к клинку напрямую, в голове у него раздался далекий вой – словно крик, родившийся в глубине чьей-то глотки. Далинар собрал все силы, выдернул клинок и положил поперек пустой кадки.
Серебристый клинок, изогнутый на конце почти как рыболовный крючок. Оружие было даже шире большинства осколочных клинков, и возле рукояти лезвие шло волной. Он знал свой меч, свел с ним тесное знакомство. Далинар носил этот клинок с собой десятилетия, с тех пор как выиграл его у Разлома давным-давно.
Клятвенник.
Он посмотрел вверх:
– Убийца, должно быть, выбросил его из того окна. Клинок задел камень, падая, потом приземлился здесь.
– Светлорд, так мы и подумали, – согласился Пит.
Далинар посмотрел на меч. Его меч.
«Нет. Совсем не мой».
Он схватил клинок, приготовившись к крикам. Крикам мертвого спрена. Они не были похожи на пронзительные болезненные вопли, которые князь слышал, когда трогал другие клинки, – скорее, на всхлипы. На звуки, которые издает человек, загнанный в угол, вынесший суровые побои и столкнувшийся с чем-то ужасным, но слишком уставший, чтобы продолжать кричать.
Далинар собрался и понес меч – такой привычный груз, – опустив его на плечо плашмя. Он намеревался вернуться в город-башню через другой вход, в сопровождении своих гвардейцев, разведчицы и пятерых мостовиков.
Ты обещал, что не будешь носить мертвый клинок, – загрохотал в его голове Буреотец.
– Успокойся, – прошептал Далинар. – Я не собираюсь связывать себя с ним узами.
Буреотец издал рокот, низкий и опасный.
– Этот не кричит так громко, как остальные. Почему?
Он помнит твою клятву, – сообщил Буреотец. – Помнит день, когда ты его выиграл, и еще лучше – день, когда ты его отдал. Он тебя ненавидит, но не так сильно, как остальных.
Далинар миновал группу фермеров Хатама, которые безуспешно пытались высадить лависовые полипы. Он привлек много взглядов; даже в башне, населенной солдатами, великими князьями и Сияющими, человек, открыто шествующий с осколочным клинком на плече, был необычным зрелищем.
– Нельзя ли его спасти? – прошептал Далинар, когда они вошли в башню и поднимались по лестнице. – Мы можем спасти спрена, который сделал этот клинок?
Я не знаю такого способа, – признался Буреотец. – Он мертв, как и человек, который нарушил клятву, чтобы его убить.
Все вернулось к Сияющим-предателям, к Отступничеству – тому роковому дню, когда рыцари нарушили свои клятвы, бросили осколки и ушли. Далинар был свидетелем этого события в видении, хотя он до сих пор не понял, что послужило его причиной.
Почему? Что заставило их пойти на столь решительный шаг?
В конце концов он оказался в той части башни, что принадлежала Садеасу, и хотя стражники в темно-зеленом и белом охраняли подходы, они не могли перечить великому князю – в особенности Далинару. Гонцы помчались впереди него, чтобы оповестить всех. Далинар двинулся следом, используя их крики как указатели направления движения. Не ошибся: она, похоже, была в своих покоях. Он остановился у красивой деревянной двери и проявил по отношению к Йалай любезность – постучался.
Одна из посланниц, за которой он и пришел сюда, открыла дверь, все еще тяжело дыша. Светлость Садеас сидела на троне в центре комнаты. Амарам стоял рядом.
– Далинар. – Йалай приветствовала его кивком, как королева – вассала.
Далинар снял с плеча тяжелый осколочный клинок и аккуратно положил на пол. Не из-за того, что мог проткнуть им каменные плиты, но из-за того, что теперь, когда он слышал крики оружия, ему казалось правильным обращаться с клинком почтительно.
Он повернулся, чтобы уйти.
– Светлорд? – Йалай встала. – И что вы попросите в обмен?
– Никакого обмена, – ответил Далинар, снова поворачиваясь. – Он по праву ваш. Мои гвардейцы нашли его сегодня; убийца выбросил его из окна.
Она уставилась на него, прищурив глаза.
– Йалай, я его не убивал, – устало проговорил Далинар.
– Я это поняла. У тебя слишком затупились зубы для такой добычи.
Не обращая внимания на насмешку, он посмотрел на Амарама. Высокий прославленный маршал встретил его взгляд.
– Амарам, однажды я увижу тебя под судом, – пообещал Далинар. – Когда все это закончится.
– Как я и обещал, ты можешь это сделать.
– Хотелось бы мне верить твоему слову.
– Светлорд, я защищаю то, что вынужден защищать, – заявил Амарам, шагнув вперед. – Прибытие Приносящих пустоту лишь доказывает, что я был прав. Нам нужны опытные осколочники. Истории о темноглазых, добывших клинки, очаровательны, но ты и впрямь думаешь, что у нас сейчас есть время для сказок?
– Ты убил беззащитных людей, – процедил Далинар сквозь зубы. – Тех, кто спас тебе жизнь.
Амарам наклонился, поднял Клятвенник.
– А как насчет сотен и даже тысяч, которых убили твои воины? – Их взгляды скрестились. – Светлорд, я вас очень уважаю. Ваша жизнь полна великих достижений, и вы посвятили ее благу Алеткара. Но вы – и учтите, что я говорю это с уважением, – лицемер. Вы добились того, чего добились, благодаря жестокой решимости делать то, что требовалось делать. Лишь благодаря следу из трупов вы можете позволить себе роскошь придерживаться некоего кодекса с возвышенными и расплывчатыми заповедями. Что ж, может, это позволяет вам смириться с прошлым, но мораль – это не шляпа, которую можно сменить на шлем, а после бойни снова надеть.
Он поклонился с уважением, будто и не вонзил словесный меч Далинару в живот.
Далинар повернулся и оставил Амарама с Клятвенником в руке. Князь Холин так быстро шел по коридорам, что его свите пришлось поспешить.
Великий князь наконец-то добрался до своих покоев.
– Оставьте меня, – скомандовал князь своим гвардейцам и мостовикам.
Они колебались, забери их буря. Далинар повернулся, едва не вспылив, но взял себя в руки.
– Я не собираюсь бродить по башне в одиночку. Я буду соблюдать собственные распоряжения. Ступайте.
Они неохотно вышли. Князь вошел в свою гостиную, где приказал сложить почти всю мебель. Обогревающий фабриаль Навани светился в углу, рядом с ковриком и несколькими креслами. У них наконец-то нашлось достаточно буресвета, чтобы его запустить.
Далинар подошел к фабриалю, поближе к теплу. К его удивлению, в одном из кресел сидел Таравангиан, уставившись в глубины светящегося рубина. Что ж, Далинар сам предложил королю пользоваться гостиной, когда тот пожелает.
Князь хотел побыть в одиночестве и задумался, не уйти ли. Он не был уверен, заметил ли Таравангиан его присутствие. Но тепло было таким приятным. В башне редко горел огонь, и пусть стены препятствовали ветру, люди всегда ощущали прохладу.
Он устроился в другом кресле и тяжело вздохнул. Таравангиан молчал, вот и славно. Они сидели вместе у ненастоящего огня и смотрели в глубины самосвета.
Буря свидетельница, это провал. Коалиции не будет. Он даже не сумел приструнить великих князей алети.
– Не очень-то похоже на настоящий очаг, верно? – тихонько спросил Таравангиан.
– Да, – согласился Далинар. – Мне не хватает потрескивания дров и танца спренов огня.
– Но все же собственное очарование у него есть. Едва различимое. Можно увидеть, как внутри движется буресвет.
– Наша собственная маленькая буря. Пойманная, заточенная в кристалле, направленная в нужное русло.
Таравангиан улыбнулся. В его глазах отражался буресвет рубина.
– Далинар Холин… не возражаешь, если я задам тебе вопрос? Откуда ты знаешь, что правильно?
– Сложный вопрос, ваше величество.
– Пожалуйста, просто Таравангиан.
Далинар кивнул.
– Ты отверг Всемогущего, – пробормотал король Харбранта и Йа-Кеведа.
– Я…
– Нет-нет. Я не осуждаю тебя за ересь. Мне все равно. Я и сам подвергал сомнению существование этого божества.
– Я чувствую, что бог должен существовать, – негромко проговорил Далинар. – Мои разум и душа бунтуют при мысли об ином.
– Разве наш долг как королей не в том, чтобы задавать вопросы, которые пугают разум и душу других людей?
– Возможно. – Далинар изучающе взглянул на Таравангиана. Король казался погруженным в размышления.
«Да, внутри еще живет что-то от старого Таравангиана, – подумал Далинар. – Мы его недооценили. Может, он медленный, но это не значит, что он утратил способность мыслить».
– Я почувствовал тепло, – объяснил Далинар, – пришедшее из некоего иного места. Свет, который почти вижу. Если бог и существует, то это не Всемогущий – или Честь, как он сам себя называл. Он был существом. Могущественным, но всего лишь существом.
– Тогда откуда ты знаешь, что правильно? Что тебя направляет?
Далинар наклонился вперед. Он как будто увидел что-то большое в недрах светящегося рубина. Оно двигалось, как рыба в миске.
Тепло продолжало омывать его. Свет.
– На шестидесятый день прошел я город, чье имя пускай останется неназванным. Хоть я все еще находился в землях, где меня называли королем, от дома уже сильно удалился, чтобы остаться неузнанным. Даже те люди, что каждый день имели дело с моим лицом – в виде моей печати, удостоверявшей их полномочия, – не узнавали в скромном путнике своего короля.
Таравангиан посмотрел на него, сбитый с толку.
– Это цитата из книги, – пояснил Далинар. – Давным-давно один король отправился в путешествие. Его пунктом назначения был этот город. Уритиру.
– А-а… – протянул Таравангиан. – «Путь королей», верно? Адротагия упоминала эту книгу.
– Да, – сказал Далинар и продолжил цитировать: – В этом городе я обнаружил людей, сбитых с толку. Было совершено убийство. Напали на свинопаса, который охранял свиней одного помещика. Он прожил достаточно, чтобы шепнуть: в преступлении повинны три других свинопаса, которые сговорились между собой. Я прибыл, когда задавали вопросы и допрашивали подозреваемых. Видите ли, на службе у помещика было еще четыре свинопаса. Трое из них были ответственны за нападение и, скорее всего, могли бы избежать подозрений, если бы довели свое мрачное дело до конца. Каждый из четырех громко заявлял, что он не участвовал в сговоре. И никакие допросы не помогали выяснить правду.
Далинар умолк.
– И что же случилось? – спросил Таравангиан.
– Сперва он не говорит, – ответил Далинар. – На протяжении всей книги он снова и снова задает этот вопрос. Трое из этих мужчин – опасная угроза, поскольку они виноваты в преднамеренном убийстве. Один невиновен. Что бы вы сделали?
– Повесил всех четверых, – прошептал Таравангиан.
Далинар, изумленный столь кровожадным заявлением, повернулся к собеседнику. Таравангиан выглядел опечаленным, а вовсе не кровожадным.
– Долг помещика, – пояснил Таравангиан, – в том, чтобы предотвратить дальнейшие убийства. Сомневаюсь, что описанное в книге на самом деле произошло. Слишком все аккуратно, уж очень простая притча получается. Наши жизни куда беспорядочнее. Но если предположить, что все и впрямь случилось именно так и нет никакого способа определить виновных… надо повесить всех четверых. Разве нет?
– А как же невиновный?
– Один невиновный умрет, но мы остановим троих убийц. Разве это не лучшее из всего, что можно сделать, и не лучший способ защитить своих людей? – Таравангиан потер лоб. – Буреотец. Я кажусь безумцем, верно? Но разве это не особый вид безумства – возлагать на себя ответственность за такие решения? На подобные вопросы трудно отвечать, не раскрывая собственного лицемерия.
«Лицемер», – прозвучало в голове Далинара обвинение Амарама.
Они с Гавиларом не прибегали к милым оправданиям, когда отправлялись на войну. Они делали то, что полагалось мужчинам: завоевывали. Лишь потом Гавилар попытался обелить их действия.
– Почему бы не отпустить их всех? – спросил Далинар. – Если невозможно доказать, кто виновен, если нельзя узнать наверняка, я думаю, их надо отпустить.
– Да… один невиновный из четверых – слишком много для тебя. В этом тоже есть смысл.
– Нет, любое количество невиновных – это слишком много.
– Ты так говоришь, – сказал Таравангиан. – Многие люди так говорят, но ведь невинные и впрямь становятся жертвами наших законов – ибо все судьи несовершенны, как и наши знания. В конце концов обязательно казнят человека, который этого не заслуживает. Таково бремя, возложенное на общество в обмен на порядок.
– Ненавижу это, – тихо проговорил Далинар.
– Да… я тоже. Но дело не в морали, верно? Дело в границах. Скольких виновных можно наказать, прежде чем смириться с одной невинной жертвой? Тысячу? Десять тысяч? Сотню? Если призадуматься, все расчеты бессмысленны, не считая одного. Было ли сделано больше добра, чем зла? Если да, то закон сделал свою работу. И поэтому… я должен повесить всех четверых. – Он помедлил. – И я буду плакать каждую ночь из-за того, что сделал это.
Проклятие. Далинар снова изменил свое мнение о Таравангиане. Король вел тихие речи, но не был тугодумом. Он просто любил все как следует обдумать, прежде чем действовать.
– Нохадон в конце концов написал, – сказал Далинар, – что помещик нашел компромисс. Он посадил всех четверых в тюрьму. Хотя наказанием должна была быть смерть, он соединил вину и невиновность и решил, что усредненная вина каждого из четверых заслуживает лишь тюремного заточения.
– Он не захотел принять окончательное решение, – возразил Таравангиан. – Он искал не справедливости, но возможности успокоить свою совесть.
– И тем не менее есть и тот выход, который нашел он.
– А твой король сообщил, что бы сделал он сам? – спросил Таравангиан. – Тот, кто написал эту книгу?
– Он сказал, что единственный путь – позволить Всемогущему решать, и пусть каждый случай удостоится особого решения судии, в зависимости от обстоятельств.
– Значит, он тоже не захотел принимать окончательное решение, – сказал Таравангиан. – Я ожидал от него большего.
– Его книга – о путешествии, – возразил Далинар. – И эти его вопросы… Я думаю, он так и не определился с ответом. Мне бы хотелось иного.
Они сидели у ненастоящего огня еще некоторое время, а потом Таравангиан встал и положил руку Далинару на плечо.
– Я понимаю, – тихо сказал он и ушел.
Он был хорошим человеком, – сказал Буреотец.
– Нохадон? – спросил Далинар.
Да.
Далинар встал, чувствуя затекшие мышцы, и прошел через свои покои. Он не остановился в спальне, хотя час был уже поздний, но вышел на балкон. Чтобы взглянуть на облака.
Таравангиан ошибается. Ты не лицемер, Сын Чести.
– Отчего же, – негромко сказал Далинар. – Но иногда лицемер – это всего лишь человек, с которым происходят перемены.
Буреотец заворчал. Сама идея перемен ему не понравилась.
«Стоит ли мне начать войну с другими королевствами, – подумал Далинар, – и, возможно, спасти мир? Или я должен остаться здесь и притвориться, что могу все сделать самостоятельно?»
– У тебя остались еще видения о Нохадоне? – спросил он Буреотца с надеждой.
Я показал все, что было предназначено для тебя, – ответил Буреотец. – Больше ничего показать не могу.
– Тогда я бы хотел пересмотреть видение, в котором встретил Нохадона. Но позволь мне отыскать Навани, прежде чем ты начнешь. Хочу, чтобы она записала все, что я скажу.
Может, мне показать видение и ей? – спросил Буреотец. – Тогда она сама все запишет.
Далинар обмер:
– Ты можешь показывать видения и другим?!
Мне дали такое дозволение: самому выбирать, кто достоин узреть эти видения. – Он помедлил, потом с неохотой прибавил: – Выбирать узокователя.
У Далинара промелькнула мысль, что Буреотцу не нравилась идея скрепления узами, но это было частью того, что ему приказали сделать.
Буреотец мог показывать видения и другим!
– Кому угодно? – спросил он. – Ты можешь показывать их кому угодно?
Во время бури я могу приблизиться к любому, кого выберу. Но тебе не надо быть в буре, так что ты можешь присоединиться к видению, в которое я поместил кого-то еще, даже если вы друг от друга далеко.
Вот буря! Далинар расхохотался.
Что я сделал? – спросил Буреотец.
– Ты только что решил мою задачу!
Задачу из «Пути королей»?
– Нет, куда более важную. Я жалел, что не существует способа повстречаться с другими монархами лично. – Далинар ухмыльнулся. – Сдается мне, во время надвигающейся Великой бури королева Фэн Тайленская получит весьма примечательный жизненный опыт.
Назад: 27 Притворство
Дальше: 29 Отступать нельзя
