Старик Андропов их заметил…
29 июля 1974 года председатель Комитета государственной безопасности Юрий Владимирович Андропов своей рукой написал приказ о создании группы «А». Приказ был с двумя нулями, что значит «совершенно секретно», да еще и «особой важности». Предполагается такой уровень секретности, что первый приказ существовал в единственном, рукописном экземпляре. Его не отдавали на перепечатку даже самым проверенным машинисткам КГБ. О формировании группы в Комитете знали буквально единицы людей, без участия которых никак нельзя было обойтись.
Новую группу решили создать в 7-м управлении КГБ СССР. Точнее, в службе охраны дипломатических представительств «семерки». Командовал в ту пору управлением генерал-майор Михаил Михайлович Милютин.
В октябре 1974 года на этом посту его сменил генерал Алексей Дмитриевич Бесчастнов. Вся тяжесть по вводу в строй подразделения антитеррора легла на его плечи.
Юрий Владимирович Андропов был весьма прозорливым человеком. Надо отдать должное – он первым почувствовал опасность терроризма. Тревожным звонком прозвучали мюнхенские события, когда на Олимпийских играх в Германии в 1972 году палестинские террористы расстреляли израильских спортсменов.
В те дни корреспонденты «Пари Матч» писали: «Эта маска, эта сатанинская тень, возникшая внезапно посреди олимпийских торжеств, как танцор, нарядившийся смертью на средневековых балах, – это, к сожалению, стало символом целой эпохи. Большой и зловещий праздник насилия… пришел к нам, он стал реальным кошмаром, когда на балконе под израильским флагом появился этот террорист в черном колпаке. 11 израильских заложников и их палачи умрут».
Террористический акт на Олимпиаде 1972 года нанес сокрушительный удар по престижу Германии. Теперь кошмар Мюнхена преследовал руководителей многих стран. В подобной ситуации они оглядывались назад и… отступали перед террористами.
В 1973 году в Париже произойдет захват посольства Саудовской Аравии. Франция удовлетворяет требования террористов. В 1975 году семь вооруженных бандитов-молукцев нападут на поезд Амстердам – Бейлен и захватят его. Через два дня вторая группа террористов займет консульство Индонезии в Амстердаме. Голландские власти прибегнут к переговорам, несмотря на гибель двух заложников.
В том же году известный террорист Ильич Рамирес Санчес, более известный по кличке «Карлос Шакал», вместе со своими подельниками предпримет захват самолета израильской авиакомпании «Эль Ал» в парижском аэропорту Орли.
Они убьют двух полицейских, захватят восемь пассажиров, включая женщину с ребенком, и забаррикадируются в туалете.
Долго шли переговоры и правительство, наконец, решило погрузить Карлоса и его бандитов с заложниками в самолет, летевший в Египет. Собственно, как и требовал Карлос. Жандармы во главе с лейтенантом Кристианом Пруто (он станет известен позже, после проведения операции по освобождению заложников в Джибути) готовы были уничтожить «Шакала». И можно с уверенностью сказать, уничтожили бы, когда террористы поднимались друг за другом по трапу на борт самолета… Но команды на открытие огня не прозвучало.
Правительство в очередной раз отступило.
Что же было потом? Карлос через несколько месяцев вернулся во Францию, разумеется, не с благими намерениями. При попытке ареста он убьет двух агентов спецслужб и сбежит. Вскоре появится в Вене. Возьмет в заложники участников конференции нефтедобывающих стран и с большим выкупом скроется в Ливии.
Через год с небольшим молукские террористы вновь овладеют поездом Ассен Де Пунт в Северной Голландии и возьмут в заложники 51 человека.
Наконец, даже самым либеральным политикам станет ясно: мира у террористов не выпросишь. Это осознание будет ознаменовано созданием в своих странах специальных подразделений по борьбе с терроризмом.
Для борьбы с ирландскими террористами в составе 22-го полка английских САС сформируют группу, получившую название «крыла противодействия революционному экстремизму». К концу 1974 года антитеррористическая команда САС имела статус штатного подразделения, расквартированного в Херефорде, со своим штабом, службами транспорта и связи. Командиры и бойцы получили свободу выбора любого оружия вне зависимости от его стоимости и страны производителя.
После провала в Мюнхене правительство Западной Германии создало специальное подразделение по борьбе с терроризмом, названное ГСГ-9. Первоначально оно насчитывало 50 человек и вошло в состав Федеральной пограничной полиции. Возглавил подразделение Ульрих Вегенер, который являлся экспертом по вопросам терроризма. Он поддерживал тесные контакты как с израильскими силами специальных операций, так и с английскими сасовцами.
В эти годы свое антитеррористическое подразделение создает и Франция. Группа вмешательства национальной жандармерии (ГИГН) – Groupe d` Intervention de Gendarmerie Nationale, GIGN, численностью 200 человек, со штаб-квартирой в Версале.
В том же 1974 году председатель КГБ Юрий Андропов собственной рукой написал приказ № 1 о создании группы «А». Он не желал, чтобы «сатанинская тень» террора накрыла Москву или какой-либо другой город Советского Союза.
А тень эта уже маячила за горизонтом.
Нельзя сказать, что в те годы в Комитете госбезопасности недоставало хороших оперативников, отменных стрелков-снайперов, спортсменов. Но этого было мало. С терроризмом нельзя бороться временными, наспех сколоченными группами. На пути бандитов-профессионалов должны стать профессионалы антитеррора. Такова была главная мысль председателя КГБ, когда он формировал первую в нашей стране группу, известную ныне как «Альфа».
Подразделения антитеррора в ту пору лишь зарождались. Известно было, что несколько школ по борьбе с терроризмом имеет Израиль.
Израильтяне, после захвата террористами самолета в 1968 году, уже больше не позволяли никому угонять свои самолеты. Их инструкторы были весьма популярны в мире. Они работали в Парагвае, Гватемале, Сальвадоре, Тайване.
О ГСГ-9 – сведений самый минимум. Только то, что подразделение входит в состав командования пограничной охраны и подчиняется лично министру внутренних дел. Решает задачи по пресечению тяжких преступлений, связанных с убийством, взятием в заложники, разбоем, а также с покушениями на жизнь политических и государственных деятелей ФРГ.
Так что брать пример было особенно не с кого. Как, впрочем, и учиться. Путь был один – работать, искать, ошибаться и вновь искать, набивая синяки и шишки.
Первую тридцатку антитеррора поручили возглавить Герою Советского Союза пограничнику майору Виталию Бубенину.
Это назначение было не случайным. Как признался позже начальник погранвойск КГБ СССР генерал армии Вадим Матросов, когда Андропов приказал ему представить три кандидатуры на должность командира группы «А», фамилии Бубенина в этом списке не было. И Матросова можно понять. Их родной пограничник, боевой командир заставы на Даманском, Герой Советского Союза. В ту пору звание Героя – это большая редкость. Весь Союз его знает, да что там Союз – весь мир. Портреты героев-пограничников с Даманского обошли многие газеты и журналы планеты.
Но Андропов прочел данные по кандидатам и листки отложил в сторону. «Командиром группы «А» назначим Бубенина», – подвел он итог разговору.
Почему Председатель КГБ выбрал именно Бубенина? Да потому что он был мудрым руководителем и сумел осознать роль группы антитеррора в судьбе страны.
Это теперь «Альфа» такая известная и легендарная. А тогда никто бы не взялся предположить, что из всего этого получится.
Когда будущий начальник штаба «Альфы» полковник Анатолий Савельев, еще молодым прапорщиком, уходил в группу из своего подразделения, ему говорили: «Зачем это тебе нужно? Сколько таких групп создавалось под конкретные задачи… И где они теперь?»
Говорившие по-своему были правы. Действительно, в КГБ нередко формировались временные подразделения для выполнения конкретных задач. Но после решения задач они распадались, расформировывались. Кто о них знал, помнил? Многие считали, что и «Альфу» постигнет подобная судьба.
Однако был человек, который думал иначе. Этот человек не сомневался: путь «Альфы» окажется трудным, но, безусловно, славным. Что ж, решение председателя КГБ для подчиненных закон.
Прилетел Бубенин с границы. Ему объяснили, что за группа, каковы задачи, цели. В свою очередь присмотрелись к пограничнику. Офицер действительно боевой, авторитетный, со звездой Героя. Сам Виталий Дмитриевич сомневался, но дал согласие. Человек военный: надо – значит, надо.
Правда, через несколько лет он все же напишет рапорт – попросится опять на границу. Что поделаешь, тут как в любви: насильно мил не будешь. А насильно в группу никого не тянули. Она сама, как магнитом, притягивала к себе. Многим хотелось боевой работы.
Юрий Владимирович остался доволен. Он верил – рождалось подразделение, которое сможет защитить людей от терроризма.
Руководство группы понимало: традиционные методы отбора, принятые в КГБ, не годятся. Подразделение уникальное, и методы отбора должны быть уникальными.
Самое пристальное внимание – моральным и деловым качествам, умению работать в единой команде, одним коллективом.
Изучали кандидата, его наклонности, способности, коммуникабельность, реакцию, умение думать и принимать самостоятельные решения, идти на разумный риск. Излишне эмоциональных, взрывных, конфликтных старались не брать.
Словом, шли опытным путем. Ведь каких-то научных разработок в ту пору не было. Зато было большое желание создать крепкий, сколоченный коллектив единомышленников. И, как показала последующая жизнь, не ошиблись.
Что конкретно могли предложить вчерашний начальник погранзаставы майор Виталий Бубенин или его заместитель – офицер 7-го управления КГБ Роберт Ивон? Никто из них ничем подобным прежде не занимался. Опыта, что называется, ноль. И взять его негде.
Андропов хоть и разрешил набирать людей из штата всего комитета, но одним из условий для закрепления в группе будущего сотрудника была московская прописка.
Вот как о том времени вспоминают ветераны группы «А».
Валерий Емышев:
– В 1974 году я окончил очное отделение Высшей школы КГБ. Сказали, пойдешь в 7-е управление, хотя, признаться, планы у меня были другие.
Так распорядилась судьба. Наверное, в моем распределении сыграло роль и то, что я раньше служил в «семерке». Активно занимался спортом, был чемпионом управления.
О группе тогда практически ничего не знали, секретность полнейшая. Даже при зачислении в ее состав все беседы тет-а-тет, шептали на ухо. Мне, например, сказали, что будущая работа связана с риском для жизни. И только. Ну что ж, с риском так с риском.
В семьдесят четвертом мне уже было 32 года. Для нашей работы немало. Голов старше на год, немного помоложе Бодров и Федосеев, Савельеву меньше на четыре года. Самым старшим был Леденев, потом Ивон.
Помню, первая наша операция – освобождение Министерства здравоохранения в Рахмановском переулке. Тогда студенты-иностранцы захватили министерство…
Валентин Шергин:
– Родился в семье военнослужащего. Как и положено, отслужил срочную службу. Активно занимался спортом. Входил в сборную Москвы, мастер спорта по легкой атлетике.
Работал на ЗИЛе, окончил автомобильный техникум, поступил в Институт физической культуры.
В 1971 году пришел в Комитет госбезопасности, на самую низкую должность. А мне уже к тому времени 26 лет стукнуло.
Но рос по службе быстро, работа нравилась. За два года до прихода в группу был назначен начальником военно-физической работы управления.
Первый набор – 30 человек – оказался на редкость сильным во всех отношениях. Еще бы, выбирали из многих тысяч.
Работали мы за идею, никаких дополнительных льгот, выплат. Позже стали доплачивать 10 процентов. Часто сидели «на казарме», разъезды, вызовы. Бывали моменты, когда ко мне гости в дом, а я из дому. Вызывают на службу. Хорош хозяин, что и говорить…
Нина Зудина, вдова погибшего при штурме дворца Амина капитана Геннадия Зудина:
– Как Геннадий попал в «Альфу»? Случай по-своему курьезный. Он рассказывал, их было несколько кандидатов в группу. Беседовал с ними какой-то генерал и Ивон, заместитель начальника подразделения. Спрашивают: «Водку пьешь?» Геннадий замялся и говорит: «Пью, конечно. В гостях, по праздникам». «Ну а норма какая у тебя?» – «Не знаю, по обстоятельствам, от настроения зависит». – «Бутылку выпьешь?» – допытывался генерал. «Выпью». – «А больше?» – «И больше выпью». Засмеялся генерал и отпустил. А следом Ивон из кабинета выбежал, стал стыдить: «Ну как же ты, Зудин, с этой водкой!» – «Я ведь правду сказал, как есть».
А сам потом переживал крепко, думал, не возьмут в группу. Оказывается, взяли.
Михаил Картофельников:
– Отец у меня офицер, семья военная. Закончил десятый класс, поступил в школу тренеров при Московском институте физкультуры. Занимался лыжными гонками.
После школы направили в Свердловск тренером в «Локомотив». Дальше – армия, спортивная рота. В армии женился. Жена моя закончила химико-технологический институт, известную Менделеевку. Ну и я туда. Потом работал пять лет химиком. В 15-м Главке было такое подразделение. А в 1978 году мне предложили перейти в группу.
Как со мной беседовали в подразделении, до сих пор помню. Вопросы тогда казались странноватыми. Ну например: «Как у тебя дела с тщеславием?» О предстоящей работе ничего не говорили. Разве что спросили: «С парашютом прыгнешь?» – «Отчего не прыгнуть?» Я тогда здоровый был, мастер спорта по лыжам, горел душой и телом. Желание огромное работать.
Первым мне глаза раскрыл начальник отделения Шергин, когда я уже был зачислен в подразделение. Мол, есть необходимость бороться с международным терроризмом. Но как с ним бороться, никто не знал. Хотя общефизическая и огневая подготовка уже тогда оказалась весьма серьезной.
Помнится, выехали в Тулу: прыжки, ориентирование, огневая, марш-броски, переходы, минно-подрывное дело, гранатометание.
После этого выезд в Ярославль. Прошли колоссальную программу. Стрельба из всех видов оружия, включая бронетанковое: БМП, БТР, танки. Вождение всех средств.
Там много заброшенных деревенек. Мы их использовали для отработки различных вопросов: освобождение заложников, захват языка, нападение на часовых…
Виктор Блинов:
– Пришел в группу во втором потоке. Готовил себя упорно – занимался легкой атлетикой, единоборством, гиревым спортом, многоборьем. Был призером «Динамо» по боксу.
Но дело не только в физической готовности. В нашей работе очень важно уметь принять решение, не теряться, не делать квадратные глаза. Когда ситуация неординарная, надо сохранить холодный ум, всегда помнить, что рядом с тобой действуют товарищи и ты не должен поставить их в невыгодное или опасное положение.
Твои противники, хоть и преступники, тоже люди. Не говоря уже о заложниках. Этому нас и учили с первых дней пребывания в подразделении «А».
Михаил Максимов:
– Отбор в группу был очень жесткий, серьезный. В первый раз не прошел. Работал, готовился и через два года оказался в подразделении. Почему в группу «А» отбирали прежде всего спортсменов? Да потому, что спорт закаляет характер, кристаллизует волю, учит побеждать.
В подмосковных лесах мы тренировались в суточных, двухсуточных переходах, шли по колено в снегу. Назад ходу нет, сожмешь зубы и вперед. У незакаленных людей рвота от напряжения. А ты закусил удила и идешь.
То же самое в Афганистане. Там приходилось преодолевать огромные расстояния по горам. Или в пустыне, когда жара 70 градусов.
Первая по-настоящему боевая операция группы – террорист Власенко в американском посольстве в 1979 году.
С тех пор прошло уже без малого сорок пять лет, но первая «бубенинская» тридцатка и поныне считается лучшей. Почему?
Возможно, на этот вопрос ответят сами сотрудники группы «А». И в первую очередь из того первого набора.
Вот мнение полковника Анатолия Савельева, погибшего при освобождении заложников у шведского посольства 20 декабря 1997 года. Интервью у меня с ним состоялось в марте 1992 года.
Корреспондент:
– Как вы думаете, первый набор группы «А», первая тридцатка, был удачным?
Савельев:
– Да, очень удачным. Этот первый призыв и еще набор 1978 года – самые лучшие. Без сомнения. Хотя и позже выбор был большой…
Корреспондент:
– А почему так? От чего зависит?
Савельев:
– Мне кажется, это было совсем другое поколение людей. Иное отношение к делу. Ведь многое из того, что мы делали, нам никто не говорил, в шею не гнал, мол, делай добросовестно. Это как разумеющееся само собой.
Вот Сергей Александрович Голов. Он был уже майор, а я – лейтенант. Но если надо мыть туалет, никто не возражал. У нас ведь в ту пору уборщиц не было. Сейчас чуть что, слышишь от молодежи: «Давай уборщицу, мы – офицеры. Почему мы должны этим заниматься?»
Когда надо попахать немножко, сразу вспоминают: они офицеры. А когда речь идет о чести, достоинстве, других профессиональных качествах, нередко забывают, что они офицеры.
А в первой тридцатке ребята были здоровые от природы, занимались спортом, имели голову на плечах.
Очень важно, что большинство сотрудников первого набора пришли из «наружки». Там работа очень самостоятельная. Ты остаешься один на один. Надо думать.
Такой видел «бубенинскую» тридцатку изнутри Савельев, которому было посмертно присвоено звание Героя России.
Итак, в группу набирали прежде всего лучших сотрудников КГБ, высокоподготовленных в физическом и профессиональном отношении. Эти офицеры и прапорщики имели среднее специальное и высшее образование. Многие успели до прихода в подразделение поработать в других управлениях, службах на заводах, в трудовых коллективах.
Так, Виктор Карпухин, будущий командир «Альфы» и Герой Советского Союза, до прихода в группу окончил Ташкентское танковое училище, командовал ротой, учился в педагогическом институте; Виталий Демидкин был дипломированным фельдшером, поработал в «Скорой помощи», врачом в хоккейной команде; Анатолий Савельев – выпускник авиационного техникума, сотрудник НИИ, Игорь Орехов – студент института электронного машиностроения. Все они, разумеется, спортсмены – мастера спорта, кандидаты в мастера, перворазрядники, чемпионы управлений Комитета госбезопасности, столицы, а порою и страны.
Однако при особой важности физподготовки, других специальных дисциплин, таких как ведение огня из всех видов оружия, вождение автомобилей и бронетанковой техники, на первое место ставилось умение думать, мыслить оперативно, безошибочно принимать решения, быстро и наверняка действовать при их выполнении.
Да, со временем у группы появилось психологическое и медицинское обеспечение, собственные разработки. Изучался и применялся зарубежный опыт. И все-таки, какие инструкции ни пиши, какими специалистами ни обставляй сотрудника, в операции, лицом к лицу с преступником, он всегда один. И чаще всего помочь ему не могут ни начальник, ни старший товарищ.
Создавая принципиально новое подразделение в недрах КГБ, руководство Комитета видело его в будущем центром борьбы с терроризмом. Надо отдать должное прозорливости и профессиональному чутью Юрия Владимировича Андропова – он обогнал, опередил хваленых американских экспертов, специалистов по антитерроризму. Пока ветеран частей особого назначения Чарльз Беквит ходил по кабинетам и убеждал пентагоновских чиновников в необходимости создания спецподразделения антитеррора, председатель КГБ СССР собственноручно написал приказ номер один и начал комплектование группы «А».
Впереди были новые заботы. Первый командир «Альфы» майор Бубенин не мог, подобно Беквиту, поехать в Англию и пройти стажировку в знаменитом полку САС и потому шел единственно возможным путем. Путем проб и ошибок. Самое пристальное внимание – моральным и деловым качествам, умению работать в единой команде, одним коллективом.
Изучали кандидата, его наклонности, способности, коммуникабельность, реакцию, умение думать и принимать самостоятельные решения, идти на разумный риск. Словом, шли опытным путем. Ведь каких-то научных разработок в ту пору не было. Зато было большое желание создать крепкий, сколоченный коллектив единомышленников. И, как показала последующая жизнь, сделать это удалось.
