Дедушка сказал, что замужество для женщины это есть служение Пресвятой Троице. Вся ее жизнь в замужестве — есть служение Пресвятой Троице — вот как велика для женщины ее участь быть женой и матерью. Это на мой вопрос: «Чем я бы могла послужить Господу». Дедушка ответил: «С тех пор, как ты сочеталась законным браком, ты непрерывно служила Пресв. Троице. Законный брак для женщины — есть начало ее служения Пресвятой Троице».

Дедушка сказал, что тебе лучше жить вдвоем, если найдется сожитель тихий, кроткий, небранливый: «Со избранным избран будеши»; а от дурного сожителя самому уходить надо.

Нас очень обокрали! Унесли в окно все зимние вещи и платья. О. Нектарий сказал, что когда обокрадут, то не надо скорбеть, а решить, что дали милостыню, и Господь вернет в 10 раз. Так что ты не печалься о нас.

Одной знакомой на вопрос, как Христа возлюбить, сказал: «Взять урок у Самого Христа: “Да любите друг друга, яко же Аз возлюбих вы”. Прежде всего надо стараться ближнего возлюбить, а с ближнего любовь перейдет на Христа. Но ближнего надо возлюбить искренно, а не с рассчетом, — тогда только может быть успех».

От того, что душа мятется и не знает, за что взяться, помолиться и отговеться с полной верой.

Указаний как жить Дедушка не делает совсем. Я думаю оттого, чтобы не налагать ярма и чтобы вопрошающие не потерпели ответственности за неисполнение того, что он велел. Но на прямые вопросы он всегда отвечает, Напр., я спросила, что делать с помыслами дурными, а он сказал: «Повторяй “Господи, помилуй!” и увидишь, как все земное отходит». В другой раз он мне сказал: «Не обращай на них внимания». И по милости Божией, молитвами Дедушки помыслы оставили меня.

Дедушка говорил, что «раньше благодарили Господа, а теперешнее поколение перестало благодарить Господа, и вот оскудение во всем, плоды плохо родятся и какие-то больные».

Дедушка советует, если кому удастся сделать что-либо доброе или подать милостыню, говорить: «Твоим благословением, Господи, совершил я это. “Не можете творити без Мене ничесоже”».

Насчет забытого греха Дедушка говорил, что можно его сказать после причащения, когда опять встретишься с духовником.

Еще Дедушка говорил, что очень хорошо, если Господь долго не слушает молитвы. Нужно только продолжать молиться и не унывать: «Молитва, это — капитал: чем дольше лежит капитал, тем больше процентов приносит. Господь посылает Свою милость тогда, когда это Ему благоугодно; тогда, когда нам полезно принять. Если нам что-либо крайне необходимо, тогда следует два-три раза помолиться, и за исполнение просьбы надо благодарить Бога. Иногда через год Господь исполняет прошение. Пример брать надо с Иоакима и Анны. Они всю жизнь молились и не унывали, а все надеялись, и какое послал Господь им утешение!»

Посылаю тебе письмо о. Иосифа (Полевого), присланное письмоводителем о. Нектария. От старца длинное письмо, в котором он отвечает на вопросы. Между прочим: можно ли с товарищами спорить о религии и читать вместе с ними религиозные и антирелигиозные книги? Он не разрешил этого, предупреждая, что может быть нанесена сердечная язва, от которой будет очень трудно избавиться. Открывать Библию, что откроется, — погрешительно. В сомнительных случаях делать этого нельзя, а нужно только помолиться трижды и что бы после того ни предпринять, все будет для души полезно, а гадать по Библии — погрешительно, и нужно только читать для поучения в слове Божием.

Тебе велел передать, что грех забытый, хоть и вспомнится до причастия, можно потом исповедать, в другой раз. Провести с пользой дни, в которые приобщаешься, так: не торопиться на какие-нибудь дела, дать себе льготу до половины дня, пребывать в молитве, молении и благодарении, почитать Св. Писание.

Старец еще сказал: «Наши самые тяжелые скорби подобны укусам насекомых по сравнению со скорбями будущего века».

Представь себе мое положение: знаю, что он мысли читает, а тут ужасная мразь лезет в голову — спрашиваю: «Что делать?» — говорит: «Не обращай внимания».

В Дедушке нашла поддержку своего мнения о превосходстве «царского пути» (другими словами, избегать крайностей во всем, в том числе и подвигах). Когда я там жила два месяца около него, ничего не делала и имела возможность молиться и читать Священные книги, на меня свирепо стал нападать злой дух. Наполнил ум мой такими помыслами, что я не могла взглянуть на иконы, и стыдно было у Дедушки сидеть, т.к. я знала, что он мысли читает. Относительно помыслов он мне ответил, как я уже тебе писала: «Не обращай на них внимания». А я пожелала класть поклоны и, чтобы не самовольничать, попросила у него разрешения класть по 100 поклонов в день. Он улыбнулся и спросил: «А усердие есть?» Я говорю: «Есть». Он и разрешил, а через 23 дня послал меня говеть за 50 верст. В пути у меня разболелась нога, и я не в состоянии была класть ни одного поклона. С тех пор я никогда не просила разрешения ни на какие подвиги.

Дедушка написал, что хорошее общение житейское можно иметь с неверующими, только молитвенного общения нельзя с ними иметь, и споров о религии нельзя заводить, чтобы Имя Божие в споре не оскорблялось.

Часто читаю из «Шестого часа» молитву: «Яко не имамы дерзновения за премногия грехи наша», т.к. думаю, что в этом и корень наших печалей. Дедушка при всяких неудачах велел говорить: «Господи, верю, что терплю должное и получаю то, что я заслужил, но Ты, Господи, по милосердию Твоему, прости и помилуй меня», и так советует повторять несколько раз, пока не почувствуешь мир в душе.

Дедушка как-то от себя сказал: «Молись телесно — Господь Бог пошлет Свою благодать в помощь тебе». Это значит, чтобы молиться с поясными поклонами и когда нужно то, и с земными. Дедушка даже встал перед иконами, положил медленно крестное знамение на себя и поклонился низенько, коснувшись рукой правой до земли, и мне сказал: «Молись так».

Молись, чтобы Господь воцарился в сердце твоем — тогда преисполнится оно великим ликованием и радостью, и никакая печаль не в силах будет потревожить его. Для этой цели Дедушка советовал молиться так: «Господи, отверзи двери милости Твоей».

Дедушка велел мне готовиться к постригу. Я очень обрадовалась — правда, как тебе странно это слышать от меня? Помнишь мое отношение к монахам? Как я их жалела, что у них нет своей воли, что они все должны делать так, как им прикажут и т.д. А вот теперь я постигла, что нет большого счастья, как находиться на послушании, когда ты можешь быть уверенной, что исполняешь волю Божию и не отвечаешь за свои поступки.

Дал мне Дедушка маленькое келейное правило: 30 раз «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную»; 10 раз «Пресвятая Владычице Богородице, спаси мя»; 10 раз «Святый Ангеле Хранителю мой, моли Бога о мне» и 10 раз «Вси Святии, молите Бога о мне». Причем прибавил: «Как ты скажешь: “Вси святии, молите Бога о мне” — так все святые скажут на небе: “Господи, помилуй” — и будет тебе приобретение».

Теперь я всякий раз, как говорю: «Вси святии, молите Бога о мне» — я представляю себе, как все святые — все небо — взывают ко Господу: «Господи, помилуй».

Молись за Дедушку, он сказал: «Ваши молитвы меня утешают и мне помогают». Я живу от поездки до поездки. Какая великая милость Божия иметь возможность повидаться с ним и поговорить.

Получил ли ты письмо, в котором я восторгаюсь творением преп. Исихия? Я его всю жизнь искала, а оно, оказывается лежало у нас в кладовке, и только чудесным образом я его нашла после того, как спросила у Дедушки: как открыть дверь сердца.

Олегу сказал, что у него есть талант (но не сказал какой) и продолжал: «Это хорошо не объявлять талантов, а то могут украсть».

Жизнь определяется в трех смыслах: мера, время и вес. Самое прекрасное дело, если оно будет выше меры, не будет иметь смысла. Ты приникаешь к математике, тебе дано чувство меры, помни эти три смысла, ими определяется вся жизнь.

— О мере и весе я понимаю, но что есть время? Эпоха ли? — он молча улыбнулся.

Но есть и большее искусство — слово. Слово воскрешающее и убивающее (псалмы Давида). Но путь к этому искусству через личный подвиг, путь жертвы. И один из многих тысяч доходит до него.

На втором Аржеронском (во Франции) съезде Христианского Движения, который имел место приблизительно в 1926 году, среди других докладчиков находился и проф. Бердяев. Преосвященный Вениамин, тогда инспектор Богословского Института в Париже, выступил с возражениями как православный епископ против некоторых положений доклада Бердяева, противоречивших православному учению. Последний обиделся, сейчас же забрал свои чемоданы и уехал. На другой день на съезд прибыл м. Евлогий и сделал еп. Вениамину строгое внушение. Вл. Вениамин, желая проверить себя, обратился к о. Нектарию (в это время мы имели возможность письменно общаться с о. Нектарием). Старец ответил: «В таких обществах (как Христианское Движение) вырабатывается философия, православному духу неприемлемая». Затем пришло подтверждение еще более точное, что он не одобряет именно то общество (т.е. Движение), на собрании которого был оскорблен вл. Вениамин.

В тот же период времени некто Г-м обратился к отцу Нектарию за указанием, можно ли ему поступить в Академию (Богословский институт в Париже), выражая опасение, что она еретическая. С последним о. Нектарий согласился, но поступить в академию благословил и сказал: «Какая бы она ни была, ученому мужу помехи не будет. Знать науку, какую будут преподавать, ему не помешает».

Тогда же произошел один прискорбный случай на Сергиевском подворье: на кухню Богословского института пришел человек, имевший сухую руку, и просил там какой-нибудь работы. Таковой не нашлось; тогда он здесь же в саду застрелился.

Владыка Вениамин очень скорбел, написали отцу Нектарию. Церковно поминать самоубийц воспрещено канонами. О. Нектарий посоветовал вл. Вениамину читать псалтирь келейно по умершем в течение сорока дней, а также найти еще двух чтецов, чтобы довести их число до трех. При этом о. Нектарий сказал: «Господь отымает разум у человека, на что скот не решается — человек решается».

Воспоминания об о. Нектарии его духовного сына, протопресвитера Адриана (Рымаренко).

«В августе 1925 г. мы с матушкой, как всегда предварительно испросив благословение старца, быстро собрались в дорогу с тем, чтобы на этот раз встретить день своего ангела у старца и вместе помолиться.

В то время старец был уже в изгнании, в с. Холмищах, и попасть туда было не так легко, да к тому же и следили тщательно за приезжающими. Но вера в молитвы батюшкины и его благословение на приезд совершенно устранили все страхи. Старец встретил нас очень приветливо, благословил поговеть и причаститься Св. Таин, а накануне моего дня ангела наказал хозяину достать рыбки на обед и испечь хлеб.

В самый день праздника, после богослужения, нас пригласили к столу. Кроме меня и моей матушки был приглашен к столу и хозяин.

Обычно батюшка никогда не выходил на общую трапезу, но на сей раз он изменил своему обычаю.

Старец, одетый в рясу и подпоясанный поясом, вышитым золотом, вышел из своей келии, неся в руках свежеиспеченный белый хлеб.

Подавая его мне, старец сказал: “Примите этот хлеб, батюшка, в знак того, что Вы никогда в жизни не будете нуждаться в хлебе насущном; а это, — продолжал старец, вручая несколько измятый какой-то листок, — в руководство в вашей жизни”.

Листок этот содержал “Правила благочестивой жизни” архиеп. Платона (Костромского).

В то время этот подарок был не совсем понятен для меня, и только уже по кончине старца я оценил всю его важность как духовного руководства.

Во время трапезы, на которой присутствовали кроме меня с матушкой и хозяин Андрей Ефимович, у которого жил старец, а также мон. Мария, батюшка сказал: “Вот в Москве был случай, когда юная девица очень хорошей жизни неожиданно скончалась. И вот когда она уже была в гробу, вдруг она ожила и немедленно потребовала своего духовника, известного в Москве своей доброй жизнью священника. Прибывший духовник после исповеди ожившей девицы вышел весь в слезах, и когда близкие стали его расспрашивать, о чем он беседовал, то духовник только сказал, что у девицы на совести было одно только темное пятно, и Господь не допустил, чтобы этот грех ушел вместе с ней в Царство света, и через благодать священства этот грех был снят с ее души, после чего его духовная дочь мирно отошла ко Господу. Вот как важно покаяние на земле”, — закончил старец.

О важности же проскомидии вспоминал старец и другой бывший в Москве случай. Один очень большой ученый, медик, тяжко заболел. Приглашенные врачи — его друзья — нашли больного в таком состоянии, что было очень мало надежд на выздоровление.

Жил профессор одиноко, только со своей сестрой, старушкой. Был он не то, что совсем неверующий, но мало интересовался религиозными вопросами, в церковь не ходил, хотя жил очень недалеко от небольшого храма на его же улице.

После такого медицинского приговора сестра его очень заскорбела, не зная, чем помочь брату. И тут вспомнила, да рядом есть церковь, куда можно пойти и подать на проскомидию о тяжко болящем брате.

Рано утром, не говоря ни слова брату, сестра собралась на раннюю обедню, рассказала священнику о своем горе и просила вынуть частицу и помолиться о здравии брата. А в это же время ее тяжко больной брат видит, что стена его комнаты как бы исчезает и открывается внутренность храма, алтарь. Даже он видит свою сестру, о чем-то говорящей со священником. Священник подходит к жертвеннику, вынимает частицу, и эта частица ясно, со звоном, падает на дискос. И в этот же момент больной чувствует, что какая-то сила вошла в его тело, и он невольно встал с постели, чего давно уже не мог сделать.

В это же время входит и сестра и с удивлением смотрит на болящого.

“Где ты была?” — восклицает он. “Я все видел, я видел тебя в церкви, говорившей со священником, и я видел, как он вынул за меня частицу”. И тут оба они со слезами возблагодарили Господа за чудесное исцеление.

Профессор еще долго жил после этого случая, уже никогда не забывая о милосердии Божием, бывшем к нему грешному».