96
Пятница 27 августа – воскресенье 29 августа 2010 года
После обеда в пятницу Юханссон нежно попрощался со своей женой. Настолько нежно, насколько позволили ему обстоятельства и все его лекарства для понижения давления, обнял ее и поцеловал неоднократно на всякий случай.
– Обещай беречь себя, – попросила Пия.
– Обещаю, – ответил Юханссон.
«Скоро я буду дома в усадьбе, и там ничего плохого со мной не случится».
* * *
Потом они с Максом отправились в аэропорт Бромма, выехали прямо на взлетное поле и сели в частный самолет, которым его брат Эверт владел совместно с парой своих товарищей, столь же богатых, как и он.
Они приземлились в Крамфорсе час спустя и направились к ожидавшему их вертолету. Через три часа после того, как оставил свою квартиру в Сёдере, Юханссон очутился во дворе родительского дома.
– Добро пожаловать в родной дом, Ларс, – сказал Эверт. Одетый в зеленые рабочие брюки и клетчатую фланелевую рубашку, он спустился с крыльца и заключил его в свои медвежьи объятия, отчего, как ни странно, давление в груди Ларса Мартина уменьшилось.
– Спасибо, – сказал он.
«Наконец я дома».
– Наконец-то сможем пообщаться и приятно провести время. Застрелим одного-другого лося, конечно. Я думаю, ты и Макс поживете здесь в усадьбе, а другие парни расположатся в охотничьей сторожке.
– Когда они приедут? – поинтересовался Юханссон.
– В воскресенье, – ответил Эверт. – Тогда будет все по полной программе с охотничьим ужином. А пока отдохнем в семейном кругу.
– Надеюсь, не ты будешь готовить еду.
– О чем речь, – рассмеялся Эверт и обнял брата за плечи. – Я уже нанял пару женщин из деревни. У них все на мази. Ты получишь селедку и шнапс, мясо и картошку, так что можешь не беспокоиться.
Эверт сдержал обещание. Юханссон тоже сделал это. Отказался от третьей рюмки, поскольку внезапно увидел перед собой Пию. Выпил два бокала красного вина к свиному боку со сливами и даже не попробовал приготовленный на десерт яблочный пирог. Ограничился чашкой кофе и крохотной порцией коньяка.
– Я начинаю беспокоиться за тебя, Ларс, – сказал Эверт и подмигнул ему.
– И почему же? – поинтересовался Юханссон.
– Ты стал настоящим пай-мальчиком, – пояснил Эверт. – Коньяк едва донышко прикрывает. – И он кивнул на бокал в руке Юханссона.
– Кое-чему я все же за последнее время научился, – ответил Юханссон. – Теперь вот собираюсь пораньше лечь спать.
Он умылся, пошел и лег. Заснул без малейшей помощи своего греческого союзника, проснулся на следующее утро от первых лучей солнца, пробравшихся в комнату сквозь щель между оконной рамой и жалюзи.
Вышел во двор, стоял босой на траве и смотрел, как бледное солнце, поднимаясь с востока, рассеивало туман в долине реки.
«Наверное, здесь же стоял Осслунд, – подумал Юханссон, – и независимо от того, говорим мы о ранней весне или конце лета, нет красивее места на всей земле».
Он вернулся в дом, принял душ, оделся, дышалось свободно, как прежде, в виде исключения была полная ясность в голове.
Он дома. Наверное, в этом причина, решил Юханссон.
После плотного завтрака они поехали в собственный охотничий тир Эверта опробовать новый штуцер Юханссона, который оружейник переделал по спецзаказу, а Макс уже пристрелял для него.
Результат превзошел все ожидания. Уже после двадцати выстрелов у него все пошло как по маслу с новым спусковым крючком. Не говоря уже о том, чтобы поворачивать верхнюю часть туловища и крепко держать приклад и ложу ружья, с чем у него изначально не возникло проблем.
– Я узнаю тебя, Ларс, – сказал Эверт и кивнул одобрительно.
Даже Макс не смог скрыть удивления, пусть никогда не видывал никого, стрелявшего лучше его самого.
В воскресенье вечером Юханссон встретился со своими товарищами-охотниками в сторожке Эверта, находившейся среди леса в центре охотничьих угодий. Все получилось как обычно: те же лица, те же истории, тот же смех, та же еда и столь же много крепкого спиртного. Юханссон даже позволил себе третью рюмку и не вспомнил о жене, подняв ее и чокаясь с остальными.
– Черт, как хорошо нам, богатым, – сказал Эверт три часа спустя, сидя с вечерним грогом перед пылающим камином. – Забудем тоску, печали, все беды и проблемы. У нас есть мясо, и есть огонь, и шнапс, чтобы успокоить душу… Выпьем, парни. – Он поднялся на шатких ногах.
– Сейчас я поеду домой и лягу, брат мой, – сказал Юханссон. Он был самым трезвым из всей компании, хотя и находился за тысячи километров от своей супруги. Если не брать в расчет Макса, конечно, вообще не выпившего ни капли за весь вечер.
– Ты не хочешь побороться на руках? – спросил Эверт.
– Мы займемся этим утром, – ответил Юханссон.
«Как же хорошо дома», – подумал он. И ему явно понадобился приличный щелчок по голове, прежде чем он понял, чего лишился пятьдесят лет назад.
