Глава XVIII
Обратно на Парк-Террейс

– Как он? – спросила Мэри, поднимаясь с деревянной лавки для посетителей. Этой ночью то и дело приходилось сидеть на твердых скамьях… Но по крайней мере они добрались сюда в целости и сохранности, а капитан Мадж в итоге взял с них всего пять фунтов вместо девяти.

– Потому что это же вы, мистер Холмс, – пояснил он. – Вот погодите, расскажу своей старушке, кого я сегодня подвозил вверх по Темзе! Самого Шерлока Холмса, а с ним – толпу циркачек! Она мне, небось, и не поверит.

– Доктор сказал, что он оправится, но рукой какое-то время пользоваться не сможет, – ответил Холмс на вопрос Мэри. – Я весьма благодарен мисс Раппаччини за разговор с медиками. Мои собственные познания в медицине, боюсь, слишком узко специализированы для подобного обсуждения. И, конечно же, я благодарен мисс Франкенштейн за доставку Ватсона в палату, – он отвесил короткий поклон Жюстине, которая отнесла больного по лестнице на руках. Они трое – Холмс, Беатриче и Жюстина – отсутствовали около часа, пока остальные ожидали их в коридоре внизу. Мэри сидела на лавке, Элис дремала, положив ей голову на плечо, Хайд ожидал стоя, прикованный наручниками к перилам, а Кэтрин нервно расхаживала туда-сюда. Ренфилд, скорчившись, сидел в уголке и бормотал что-то о своих любимых жирных мухах. Был момент, когда Хайд обернулся к Мэри и словно бы хотел с ней заговорить, но она нарочно смотрела под ноги, изучая время на своих наручных часах, а потом нарочито долго их заводила. Ей совершенно не хотелось говорить с Хайдом. Только не сейчас.

– Не стоит благодарности, мистер Холмс, – отозвалась Жюстина. Может быть, отнести взрослого мужчину вверх по лестнице и впрямь было пустяком для женщины, которая душила зверолюдей голыми руками.

– Да, восстановление займет некоторое время, но если регулярно упражнять руку, к ней полностью вернется функциональность, – сказала Беатриче. Она стянула с рук перчатки и сняла хирургическую маску, которую надела перед входом из опасения, что ее дыхание может отравить воздух. – Мистер Холмс, когда вы сказали, что это госпиталь, я ожидала увидеть медицинское учреждение. И совсем не думала, что это… что-то вроде дома престарелых для ветеранов.

– Да, Королевский госпиталь служит приютом для раненых ветеранов наших войн уже более столетия, – подтвердил Холмс. – Здесь пострадавшие на войне могут мирно и спокойно доживать свой век. Я был уверен, что если в Лондоне есть место, где с раной Ватсона могут совладать, – так это здесь. К тому же Ватсон и есть ветеран, он участвовал в Афганской кампании.

– Мистер Холмс! Мистер Холмс! – по коридору к ним спешил человек с нимбом седых волос вокруг головы. – Хотелось вам сказать на прощание, какая радость для нас – принимать вас у себя, и вас, и доктора Ватсона. Хотя, конечно, мы совсем не рады, что он серьезно ранен. Я – секретарь госпиталя, и если есть что-нибудь еще, чем мы могли бы вам служить… – Он поклонился Холмсу, а затем рассмотрел окружавших его женщин разной степени полуодетости, и глаза его удивленно расширились.

– Вы услужите мне тем, что хорошо позаботитесь о Ватсоне, – ответил Холмс, – и за это я вам буду чрезвычайно благодарен. Доктор заверил меня, что он полностью выздоровеет. Кроме этого заверения, мне сейчас мог бы потребоваться разве что кэб, чтобы доставить опасного преступника в Скотланд-Ярд. Или лучше два кэба – второй, чтобы отвезти домой этих молодых дам.

– Мы можем чем-то еще помочь, мистер Холмс? – спросила Мэри. Ей тоже хотелось подняться наверх вместе с Холмсом, Беатриче и Жюстиной – но нельзя было бросить без присмотра Хайда и Ренфилда, так что им с Кэтрин пришлось остаться в вестибюле. Очень тяжело было просто сидеть и ждать, бездействуя. Мэри могла бы пригодиться на большее, чем служить подушкой для спящей Элис.

– Вы можете отвезти к себе мисс Франкенштейн и мисс Раппаччини? – спросил Холмс. – У них была тяжелая ночь. А я должен доставить Хайда и Ренфилда в Скотланд-Ярд. Мисс Моро, если бы вы согласились меня сопроводить, думаю, это бы обеспечило их хорошее поведение по дороге.

Почему он зовет с собой в Скотланд-Ярд Кэтрин, а Мэри должна возвращаться на Парк-Террейс? Это было несправедливо. Она тоже отлично могла бы охранять Хайда и Ренфилда. Конечно, у нее нет острых зубов, как у Кэтрин, но зато есть револьвер…

Она потрясла Элис за плечо, и судомойка сонно заморгала.

– Уже пора готовить завтрак, миссис Пул? – зевая, спросила она, а потом огляделась и охнула, разом припомнив события этой ночи. Мэри поднялась и потерла затекшее плечо.

Холмс взял ее под локоть – она была так поражена этим, что едва не отскочила от него прочь. Наклонившись к ней, детектив тихо сказал:

– Не хочу тревожить остальных, мисс Джекилл. Они верят, что мы уже расправились со всеми врагами, но я в этом не уверен. Мы не знаем, спасся ли Прендик, и если да – куда он бежал. Похоже на то, что сотворенные им зверолюди мертвы, но и в этом мы не уверены. По крайней мере одному удалось скрыться, когда вокруг царил хаос. Мы даже не знаем наверняка, есть ли у преступников еще сообщники. Я спрашивал об этом Хайда, но он отказывается говорить. Так что в Лондоне все еще опасно. Надеюсь, вам удастся обеспечить безопасность мисс Раппаччини, мисс Франкенштейн и… этой девочки, если не ошибаюсь, вашей служанки? – Он с интересом взглянул на Элис. – Мы с мисс Моро вернемся, как только сможем, и присоединимся к вам, чтобы все заново обсудить. Думаю, мисс Франкенштейн известно больше, чем она нам успела рассказать, и нам необходимо в подробностях узнать ее историю.

– Хорошо, мистер Холмс, – согласилась Мэри. – Думаю, оставшихся у меня денег хватит на кэб.

Ей было неприятно, что ее отправляют домой, но Холмс был совершенно прав. Нужно было доставить Беатриче и Жюстину в безопасное место, то есть в дом на Парк-Террейс. Холмс взял ее под локоть, доверительно говорил с ней… Мэри пока не знала, что об этом думать, кроме того, что нечто подобное случилось с ней впервые – и оно ей нравилось.

Когда секретарь лично сообщил им, что два кэба ожидают возле Королевского госпиталя, они вышли все вместе. Поднимаясь в кэб вслед за Холмсом, Хайд неожиданно обернулся и сказал:

– Мэри…

Он впервые обратился к ней напрямую. Мэри взглянула на него – маленького хромого человека со странным лицом, которое казалось бы обаятельным, если бы не порочное, хитрое его выражение. Но сейчас это выражение сменилось на робкое, почти умоляющее.

Мэри отвела глаза. Нет, она не хотела говорить с ним здесь и сейчас. Может быть, потом, когда его уже осудят за убийство сэра Дэнверса Кэрью. Может быть, она навестит его в тюрьме после суда и перед повешением. И спросит его… собственно, о чем? О том, зачем он проводил все эти эксперименты. И где он был все это время. И как он мог поступить так ужасно с ее матерью, и с ней самой, и даже с Дианой.

– Я хотя бы… – продолжил хриплый голос Хайда. – Я хотя бы успел еще раз увидеть Эрнестину до ее смерти.

Эрнестину? Он сказал, что успел еще раз увидеть ее мать? Но когда и как? Мэри развернулась – но Хайд уже скрылся в глубине кэба и сел рядом с Ренфилдом, а следом за ними поднималась Кэтрин.

– Увидимся дома, – бросила она Мэри и захлопнула дверцу. Холмс уже сидел внутри – он вошел с другой стороны. И раньше, чем Мэри успела воскликнуть: «Что?», кэб тронулся с места, и его колеса загремели по мостовой.

Мэри смотрела экипажу вслед. Бледное лицо в окне, лицо, которое привиделось ее матери незадолго до смерти… Неужели это было лицо Хайда?

– Мэри, ты в порядке? – спросила Беатриче. – Ты выглядишь так, будто только что увидела fantasma… то есть привидение.

Оказывается, все остальные ждали ее одну. Беатриче, Жюстина и Элис стояли неподалеку, глядя на нее вопрошающими глазами. Мэри не знала, что им сказать. Если ее мать после долгих лет болезни действительно увидела в окне лицо Хайда, могло это ее убить? Скорее всего, так и было. Нет, ее окно было на втором этаже, и он не смог бы… впрочем, Мэри видела, как Диана лазает по стенам. Без сомнений, Хайд умел карабкаться по отвесным поверхностям не хуже своей дочки. Мэри вспомнила свою мать в последние недели ее жизни – что-то бессвязно бормотавшую, метавшуюся, страдавшую галлюцинациями… А потом – внезапная, неожиданная смерть. Ее волосы, разметавшиеся по подушке… Мэри больше не могла об этом думать. По крайней мере сейчас. На данный момент у нее была другая задача – доставить остальных на Парк-Террейс.

– Пойдемте, – сказала Мэри. – Пора ехать домой.

– Почему вы добирались так долго? – спросила Диана. Она валялась на диване в гостиной, одетая в одну из немногих оставшихся ночных рубашек Мэри. Волосы ее были мокрыми и зачесанными назад – без сомнения, над ними поработала миссис Пул. Когда Диана села, на диване под ее головой осталось мокрое пятно.

– Ты на удивление чистая, – заметила Мэри.

– Эта троллиха заставила меня принять ванну, прежде чем дала позавтракать. Она бы и Чарли загнала мыться, не выскочи он отсюда с быстротой молнии. И я его не осуждаю. Хотя в итоге он и лишил себя неплохого завтрака.

– О, я успела положить ему кое-что вкусненькое в карман, – сказала миссис Пул. – А тебя нужно было держать под водой, пока ты не успокоишься и не перестанешь болтать. Куда это годится – бегать по всему Лондону в одежках мальчишки-газетчика! Разве такое поведение достойно юной леди? Боже мой! Боже мой, неужели же это крошка Элис?

– Да, мэм, – призналась Элис, выходя вперед.

– Это долгая история, – сказала Мэри. – Мы расскажем ее в свое время, а прямо сейчас нам необходимо поесть… всем, кроме, может быть, Беатриче.

Впервые за долгое время Мэри осознала, что до смерти проголодалась.

– Мне, пожалуйста, только чай, – начала было Беатриче – и в этот миг Жюстина быстро и тихо, как подрубленное под корень дерево, упала на ковер, как раз туда, где позапрошлой ночью лежал труп человека-кабана.

– Жюстина! – воскликнула Беатриче и склонилась над ней, чтобы осмотреть ее, не прикасаясь руками. – Думаю, это снова обморок. Она отлично держалась ночью, но я все ждала, что в конце концов напряжение так или иначе проявится. Миссис Пул, можете принести sal volatile? И, возможно, у вас найдется немного бренди…

Даже когда Жюстину наконец удалось привести в себя с помощью нюхательной соли, которую щедро отсыпала ей Диана, и бренди, которым ее маленькими глоточками поила Мэри, великанше понадобилась помощь их обеих, чтобы подняться по ступеням в спальню, некогда принадлежавшую доктору Джекиллу. А теперь, по расчетам Мэри, эта комната должна была стать спальней Жюстины. Беатриче шла за ними следом.

Они довели Жюстину до комнаты и уложили на кровать.

– Я с тобой посижу, cara mia, – сказала Беатриче. – Если миссис Пул будет так любезна и принесет сюда твой завтрак, после еды тебе необходимо поспать…

– Я пока не могу, – ответила Жюстина. – Мистер Холмс сказал, что хочет поговорить со мной как можно скорее. Я должна рассказать ему все, что знаю об Адаме. Но вам всем нужно скорее позавтракать. Нет нужды оставаться тут со мной, Беатриче.

– Не будь смешной. Конечно, я останусь.

– Она же все равно ничего не ест, – вставила Диана. – А я вот ем, и сейчас я ужасно голодная.

– Ты же уже съела свой завтрак, – сказала Мэри и развернулась к Беатриче и Жюстине. – Я попрошу миссис Пул принести наверх завтрак для вас обеих.

Нужно ли ей самой остаться у ложа больной? В конце концов, она ведь хозяйка дома… Нет, теперь это их общий дом. Пусть остается Беатриче, нет нужды отвечать за все в одиночку! Мэри ощутила облегчение. У нее появились те, с кем можно было разделить ответственность.

Когда они с Дианой вошли в маленькую гостиную, то застали там Элис за завтраком, состоявшим из яичницы и тостов с маслом. Девочка поглощала еду быстро и жадно, будто давно уже изголодалась.

– А когда я уминаю за обе щеки, миссис Пул на меня бросается! – воскликнула Диана не без зависти.

– Элис – хорошая девочка, в отличие от тебя, – заметила миссис Пул, входя в гостиную с подносом, на котором стоял чайник и блюдо с тостами. – Теперь нужно, чтобы мисс Мэри наконец присела и позавтракала, пока она не упала в голодный обморок. Вот свежий чай, молоко и сахар на столе, масло в масленке, и я чуть не забыла про апельсиновый джем. Мне же вчера пришлось купить новую банку, потому что у кого-то в нашем доме бездонный желудок. Пожарить вам яичницу, мисс?

– А меня спросить? – возмутилась Диана. – Я бы, может, тоже не отказалась от яичницы!

Она плюхнулась на стул и подобрала ноги, натянув на коленки подол ночной рубашки.

– Ты уже съела яичницу из двух яиц, – напомнила миссис Пул. – Если ты все еще голодная, возьми себе тост. И не сиди на стуле с ногами, как обезьяна.

– Мне, пожалуйста, только тостик, – попросила Мэри. Она была голодна, но от одной мысли о жареных яйцах ее замутило. Она налила себе чашку чая и обхватила ее замерзшими пальцами, благодарная за тепло. Как давно она последний раз сидела за этим столом? Два дня назад? Неужели только два дня? Время начало идти как-то совсем иначе. Но теперь она вернулась и сидела в той же комнате, на том же месте, а сквозь занавески проникали лучи утреннего солнца. Но притом все было совсем не таким, как прежде.

– Ну что, поговорила ты с ним? – спросила Диана, едва миссис Пул вышла из комнаты.

– С кем? – Мэри положила в чашку два кусочка сахара из минтоновской сахарницы с орнаментом из птиц и цветов – это было одно из первых приобретений ее матери по прибытии в Лондон в качестве невесты. Девушка с удовольствием отпила сладкого чая – да, это было именно то, что нужно.

– С нашим папашей, разумеется, – ответила Диана. – Так ты с ним говорила или нет? Спросила его о чем-нибудь?

– Нет, – сказала Мэри. – Я поговорю с ним, когда он окажется в тюрьме.

И тогда она обязательно спросит его… о чем, собственно? Не он ли вскарабкался по стене их дома и заглянул в комнату матери? Не он ли – причина ее смерти? Потому что он и стал ее убийцей, и неважно, намеренно или нет. Эрнестина Джекилл лежит теперь под землей, в могиле на церковном дворе Сент-Мэрилебон.

– Какая же ты дура! – воскликнула Диана. – Надо было сразу с ним разговаривать, пока была такая возможность! Окажись я на твоем месте, я бы не упустила шанса. Расспросила бы его обо всем. Например, где он пропадал эти четырнадцать лет. Уверена, что он не все их провел в компании Адама. Уверена, что он путешествовал, что у него была куча приключений. И ты не задала ему ни единого вопроса!

Мэри подавила желание швырнуть в Диану чашкой.

– Во-первых, возможно, этот человек и приходится отцом тебе, но уж никак не мне. Мой отец умер в тот день, когда твой отец захватил контроль над его телом и жизнью. Во-вторых, меня совершенно не интересуют его… приключения, в чем бы они ни состояли. Что я хотела бы знать – это куда девались деньги и как он мог так низко поступить, бросив…

Ее мать. И ее саму. Она пока не хотела говорить Диане о своих подозрениях. В конце концов, это ведь не мать Дианы погибла из-за него. Это Мэри смотрела, как умирает мама, это Мэри стояла у ее могилы, когда гроб опускали в землю. Она сильно стиснула чашку… и тут вспомнила, что мать Дианы умерла в больнице для неимущих жалкой смертью, и некому было даже достойно ее похоронить. Она осторожно поставила чашку на стол, словно боясь раздавить хрупкий фарфор.

– И, в-третьих, не смей обзывать меня дурой в моем собственном доме.

– Я всегда называю вещи своими именами, – буркнула Диана. – И он – такой же твой отец, как и мой, сестренка. Думаешь, твой драгоценный доктор Джекилл просто растворился, когда превратился в Хайда? Он никуда не девался. Он там, внутри. Может, он и стал выглядеть иначе, но Хайд – это всего лишь другое имя того же человека. – Диана крутила в руке нож для масла, словно обдумывая, не воткнуть ли его Мэри в грудь.

Элис пораженно смотрела на них обеих, переводя взгляд с одной на другую – завороженный, но и испуганный, явно не понимая, не разразится ли вот-вот драка в этой солнечной гостиной.

И тут в дверь позвонили.

– Это, должно быть, Кэтрин и мистер Холмс, – сказала Мэри. – Я не ожидала, что они так быстро вернутся! Видно, в Скотланд-Ярде их ненадолго задержали.

Передали ли они Хайда в руки полиции? Мэри надеялась, что да.

Через несколько секунд Холмс уже переступил порог гостиной, обгоняя взволнованную миссис Пул.

– Где мисс Франкенштейн? – спросил Холмс, оглядывая комнату.

– Наверху, – сказала Мэри. – Она снова потеряла сознание – кажется, она достаточно хрупкая, невзирая на обманчивую внешность. Сейчас ее не стоит тревожить.

– Извините, – сказал Холмс. – Хорошие манеры никогда не были моим коньком.

– Это так, – подтвердила Кэтрин, которая как раз проскользнула в гостиную в обход миссис Пул. – Я не позволю вам подвергать здоровье Жюстины опасности, мистер Холмс, пусть даже непреднамеренно. Она физически сильна, но очень чувствительна, особенно в эмоциональном плане. Сильные переживания плохо влияют на ее сердце. Не забывайте, что однажды она умерла и потом была возвращена к жизни. С ней нельзя обращаться как с обычной женщиной. Миссис Пул, у вас не найдется соленой рыбки?

– Именно о ее первой смерти и дальнейшей жизни я и хотел ее расспросить, – сказал Холмс. – Разумеется, с вашего позволения, мисс Моро, и с вашего, мисс Джекилл. Я очень ценю вашу заботу друг о друге. Но могу я коротко переговорить с ней, при этом стараясь быть куда менее… резким и категоричным, чем я обычно бываю в процессе расследования?

Он выглядел так смиренно и покаянно, что Мэри испытала к нему жалость. Он ведь и правда не имел намерения быть грубым. Просто он… просто он был Шерлоком Холмсом, и им останется до конца своих дней. От него не стоило ожидать иного поведения.

– Жюстина сейчас в постели, – сказала Мэри. – Но она готова с вами поговорить. Думаю, она не будет возражать, если вы к ней подниметесь – не хочу заставлять ее спускаться по лестнице. Кэтрин, а ты как думаешь?

– Честно? Я бы на вашем месте оставила ее в покое, но думаю, покоя ей от вас не видать, пока она наконец вам все не расскажет. К тому же ей и самой нужно поговорить о случившемся, чтобы переступить через и идти дальше. Такая уж у Жюстины натура. И все-таки как насчет соленой рыбки, или, может быть, колбасок?

Холмс кивнул.

– В таком случае, если любезная миссис Пул позволит мне такое неблагопристойное поведение, я хотел бы сейчас же подняться в спальню мисс Франкенштейн и с ней переговорить.

– Я пойду с вами, – сказала Мэри. – Я уже закончила завтракать.

– И я не хочу упускать интересную историю, – встряла Диана.

– Мы не можем заявиться к ней все сразу, – жестко пресекла ее Мэри. – Это не цирковое представление.

– С мистером Холмсом в роли силача Атласа? – улыбнулась Кэтрин, наливая себе чая. – Я-то уж точно пойду с вами, чтобы быть уверенной, что он не решит впутать Жюстину в свое расследование! Где тут молочник?

Элис подала ей молочник.

– Что, и ты хочешь с нами пойти? – спросила ее Мэри с улыбкой. После всего, что они вместе пережили прошлой ночью, Мэри не хотела, чтобы девочка чувствовала себя отвергнутой.

– Нет, мисс, я же просто судомойка, – Элис лихорадочно замотала головой, как воробышек. – Я больше не хочу никаких приключений, спасибо большое. Я лучше пока что уберу со стола и приготовлю что-нибудь для мистера Холмса и мисс Моро. Думаю, они ведь тоже хотят завтракать.

В конце концов к Жюстине направилась довольно большая делегация, невзирая на протесты Мэри, что это может повредить больной. Мэри шла первой, дальше – Холмс и Кэтрин, а в хвосте – Диана.

Жюстина полулежала в постели, бледная и усталая, но собранная и решительная. Беатриче сидела у ее кровати и пила из чашки ярко-зеленый отвар, который она, похоже, предпочитала всем другим напиткам. У Жюстины на подносе с завтраком лежал тост и стояла чашка овощного супа, но она еще не прикасалась к еде.

Когда все вошли, Беатриче отодвинула свой стул к самому окну и слегка подняла стекло, чтобы впустить свежий воздух.

– Мистер Холмс, – сказала Жюстина, – видите, я ждала вас. Вы сказали, что хотите расспросить меня обо всем, что я знаю об Адаме Франкенштейне. Боюсь, я знаю совсем немного. До нашей встречи нынешней ночью я не видела его на протяжении ста лет. Из того, что я знала о нем прежде, я не могла бы предположить, что он способен на такие злодейства. Убийства женщин, расчленение их тел… Да, Адам всегда был жестоким, но действовал под влиянием момента, импульсивно, и я не могла представить, что он способен на холодный расчет…

Холмс присел на край кровати и взял ее длинную бледную руку в свою.

– Простите меня, мисс Франкенштейн. Я не хочу вас расстраивать, но вы, я уверен, понимаете, зачем мне нужна вся эта информация. Адам, Хайд и Прендик были вовлечены в тайное научное общество, хотя, подозреваю, все трое были связаны с обществом по-разному. Похоже, что Прендик до сих пор остается его членом, Адама так никогда и не приняли, а Хайда изгнали. А какова связь Ренфилда с этим сообществом? Почему Хайд решил повесить убийства именно на него? Видите, какое у нас запутанное дело. Сомневаюсь, что от Ренфилда удастся узнать что-то полезное, – он слишком глубоко погружен в свое безумие. Хайд мог бы многое рассказать, коль скоро он в наших руках и заперт в Ньюгейте. Я запланировал разговор с ним после суда и приговора. А пока что хочу получить любую дополнительную информацию, которая может вывести нас на след Société des Alchimistes.

Жюстина кивнула.

– Я расскажу все, что знаю, мистер Холмс.

– Посмотрите, мистер Холмс, что я нашла на книжной полке, когда искала какое-нибудь развлекательное чтение для Жюстины, – сказала Беатриче, протягивая ему книгу в зеленой обложке с тиснеными буквами. Мэри увидела заголовок через плечо Холмса:

– Думаю, изо всех нас это читали только доктор Ватсон и я. Мой отец считал, что это достаточно точное описание истории Адама, его сотворения и смерти. Теперь мы знаем, что по крайней мере отчасти эта книга лжет – Жюстину не уничтожили сразу после сотворения, Адам не преследовал своего творца по ледяным пустыням Арктики, чтобы там погибнуть вместе с ним. Не знаю, зачем миссис Шелли намеренно исказила информацию. Тем не менее я считаю, что нам всем стоит прочесть ее книгу.

– Я читала, – сказала Кэтрин. – Она была в скудной библиотеке острова Моро. Так я узнала о существовании Жюстины.

– Я обязательно прочту ее в ближайшее время, – обещал Холмс, изучая обложку. – Преследование по ледяным пустыням Арктики – звучит как фраза из дешевого романа ужасов. Мисс Франкенштейн расскажет нам, чему в этой книге можно верить и чему нельзя.

– Я сама никогда ее не читала, – призналась Жюстина. – Но я расскажу вам свою историю, и вы сделаете выводы. Наверное, вам всем стоило бы присесть…

Холмс придвинул к кровати еще один стул и сел. Мэри и Кэтрин присели на пол. Диана бессовестно забралась на кровать рядом с Жюстиной, скрестила ноги и оперла на руки подбородок, как будто готовясь послушать сказку на ночь.

Жюстина уже собралась начинать рассказ – и тут вошла Элис, неся поднос с яичницей и тостами для Холмса и тарелкой соленой рыбы для Кэтрин. Она собрала на поднос пустые чашки Мэри и Кэтрин и снова засеменила к двери.

Жюстина села, опираясь спиной на подушки, отпила воды из стакана на туалетном столике и начала:

– Простите мне длинную преамбулу, но мне хотелось бы начать с самого начала – то есть с начала моей жизни.

Элис остановилась на пороге и так замерла – одна нога здесь, другая там – прислонясь к дверному косяку, как будто и хотела уйти, и не могла себя заставить пропустить историю.