Глава XIV
Таинственный хромой

Мэри не знала, насколько поездка обратно в Лондон будет похожа на утреннюю. Собирается ли Холмс опять все время обсуждать с миссис Пул домашнее хозяйство? К счастью, на этот раз детектив в основном говорил с Мэри о ходе расследования. Если Ренфилд не убивал женщин, кто же вероятный убийца? Собралось немало свидетельств, что убийца каким-то образом связан с Обществом алхимиков. Но кто это может быть? Письмо Сьюарда подтверждало, что сам доктор об убийствах ничего не знал и что они немало его встревожили. Но также становилось ясно, что в Обществе существуют различные группы. Могут убийства исходить от членов Общества, противостоящих Сьюарду и его товарищам? Кто эти люди? Казалось очевидным, что они каким-то образом вошли в контакт с Ренфилдом в обход Сьюарда.

– Итак, с одной стороны, – сказала Мэри, – у нас есть мой отец, доктор Раппаччини и доктор Моро. Все они знали друг друга, и все они мертвы. С другой стороны, мы видим доктора Сьюарда и его друга профессора Ван Хельсинга, который знаком с мистером Прендиком, который знал доктора Моро! А еще у нас есть Ренфилд и его заявление, указывающее, что он по крайней мере единожды пересекался с Хайдом. Три разных группы людей. Кто они друг другу – друзья? Враги? Союзники? И кто из них причастен к убийству женщин? Беатриче говорила, что это был древний эксперимент, столетней давности, – в процессе его было создано чудовище Франкенштейна. Кому могло бы понадобиться повторить подобный опыт?

– А еще остается открытым вопрос, как все это связано с Обществом Магдалины, – сказал Холмс. – Или то, что четверо из убитых женщин жили там, а потом покинули это место, – простое совпадение? Надеюсь, что мисс Моро сможет получить для нас какую-то новую информацию. Возможно, новости ждут нас по возвращении.

– А как насчет Прендика? – напомнила Мэри. – Разве мы не должны найти его и проследить за ним? Отель Дирборн в Сохо. Думаю, это место нетрудно отыскать.

– Ну уж нет, не так быстро, – возразила миссис Пул. – Никто из вас будто и не замечает, что последний раз вы ели за завтраком. Сперва мы отправимся домой, уже почти настало время пить чай. К тому же вам нужно проверить, нет ли какой весточки от остальных. А потом уже отправляйтесь куда вам заблагорассудится.

Однако по прибытии на Парк-Террейс их ждало кое-что другое, нежели весточка. Едва они вышли из кэба, миссис Пул сразу заметила:

– Дверь открыта!

И действительно, входная дверь оказалась открытой – почти незаметно со стороны, как будто ее просто захлопнул за собой не очень внимательный посетитель.

– Беатриче! Жюстина! – позвала Мэри, едва ступив в прихожую. Голос ее эхом раскатился по пустому дому. Ответа не было. Они стали звать втроем, даже почтенная миссис Пул, которая никогда не повышала голоса, кричала довольно громко.

Ответа по-прежнему не было, дом пустовал. Если, конечно, не считать трупа зверочеловека на пороге комнаты Жюстины, но мертвец был не в счет. Мэри споткнулась об него и едва не упала, когда побежала наверх, искать Беатриче. Наткнувшись на очередной труп на ковре, она вскрикнула – скорее от неожиданности, чем от страха, но на ее крик прибежали миссис Пул и Холмс. Мэри стояла на пороге, глядя на мертвую тварь, лежавшую на скомканном покрывале, которое то ли зверочеловек, то ли Жюстина сдернули с кровати. Вся мебель в комнате была перевернута, стулья валялись вверх ногами, туалетный столик лежал на боку, по зеркалу пробежала сетка трещин. С каминной полки скинули часы и вазу, их осколки добавляли хаоса к общей картине.

– Боже мой, – выговорила миссис Пул.

– Они не сдались без боя, – сказала Мэри. Больше у нее не было слов.

– Да уж, точно, – подтвердил Холмс. – Посмотрите на этого человека… Хотя называть это существо человеком значит ему польстить. Судя по волосатости и по форме и размеру зубов, он некогда был медведем. Грубая работа, он создан на скорую руку. Хотел бы я знать… впрочем, сейчас нет времени на размышления.

На щеках человека-медведя виднелись красные отметины, как будто его схватили раскаленными руками.

– Это, должно быть, работа Беатриче, – сказала Мэри. – Она говорила нам, что ее касание обжигает.

Холмс обошел комнату, рассматривая перевернутую мебель, сорванные занавески.

– Я хочу выйти наружу и исследовать окрестности на предмет следов. Нет, мисс Джекилл, на этот раз вы со мной не пойдете. – Мэри открыла было рот, чтобы протестовать. – Возможно, вокруг рыскают подобные твари. Так что настоятельно прошу вас остаться здесь.

Мэри закрыла рот, но на самом деле была возмущена. Если вокруг рыскают зверолюди, вдвоем в любом случае безопаснее, чем в одиночку! Мэри же способна помочь в экстренном положении? Но Холмс уже вышел. Мэри напряженно наблюдала, как миссис Пул меряет шагами комнату, оценивая нанесенный ущерб.

– Вы только посмотрите, что стало с часами! А они ведь входили в приданое вашей матушки, она привезла их с собой из Йоркшира… Они стояли на каминной полке больше двадцати лет, и я всегда была благодарна, мисс, что вам не удастся их продать, потому что они немного отстают. А теперь, конечно же, они никогда не будут ходить снова.

– Часы куда менее важны, чем Жюстина и Беатриче, – сказала Мэри.

– Разумеется, – отозвалась миссис Пул. – Но для двух молодых леди мы прямо сейчас ничего не можем сделать, верно? Моя матушка всегда говорила: делай что можешь, а остальное предоставь Господу. Или, в нашем случае, мистеру Холмсу.

– У меня никогда не хватило бы самомнения присваивать себе божественные функции, миссис Пул, – сказал Холмс, переступая порог своим размашистым шагом. – Зверолюдей было пятеро, включая нашего нового знакомого. На троих были ботинки, у двоих форма ног не позволяла надеть человеческую обувь. Следы нечеткие – все они шаркали ногами. Они достаточно хорошо различимы на обочине: пятеро вошли, четверо вышли. Но в конце дороги следы теряются – думаю, там их поджидал кэб. Далее виднеются следы меньшего размера – кого-то, кого явственно тащили за собой. Думаю, одну из дам несли на руках, а вторую тащили.

– Беатриче, должно быть, убила человека-медведя, но с пятерыми справиться не смогла, – сказала Мэри. – А Жюстина еще была слишком слаба, чтобы сопротивляться.

– Тем не менее я уверен, что Жюстина дала отпор похитителям, – возразил Холмс. – Иначе здесь не было бы такого разгрома.

– Нужно вызвать полицию, – сказала миссис Пул.

– Нет, – отозвалась Мэри. – Полиция нам никогда не поверит. Что мы им скажем? Помогите нам найти Ядовитую девицу и великаншу выше шести футов ростом, потому что их похитила банда зверолюдей?

– Мисс Джекилл права, – согласился Холмс. – Лестрейд рассмеется нам в лицо. Что нам нужно сделать – так это послать весточку Ватсону и найти Прендика. Все указывает на то, что мисс Раппаччини и мисс Франкенштейн похищены зверолюдьми, а Прендик – человек, который умеет создавать подобных тварей. Вам нужно оставаться здесь, миссис Пул, на случай, если остальные захотят с нами связаться. А вы, мисс Джекилл…

– Я здесь не останусь, – отрезала Мэри. – Я отправляюсь с вами. И мне все равно, благопристойно это или нет. Я должна знать, что случилось с Беатриче и Жюстиной.

– Обязательно отправляйтесь, мисс, – неожиданно поддержала ее миссис Пул. – Одна голова хорошо, а две лучше, как говорится. А я пока постараюсь тут прибраться.

– Если появится Чарли, – попросил ее Холмс, – пошлите его к Ватсону со следующим сообщением: «Мисс Раппаччини и мисс Франкенштейн похищены, мы отправляемся искать Прендика в Сохо, Дирборн-отель». Может быть, он дал этот адрес просто потому, что у него там недвижимость, но есть надежда, что он действительно живет в самом отеле или по соседству. Идемте, мисс Джекилл. Нам не удалось попить чая, но, как говорится, бешеной собаке семь верст не крюк… и детективам – тоже!

С этим они вместе поспешно отправились в Сохо. В последнюю минуту миссис Пул успела сунуть Мэри пирог, приготовленный к чаю, со словами:

– Нужно же хоть чем-то перекусить, мисс! Иначе вы можете упасть в голодный обморок, и что проку тогда будет мистеру Холмсу от вашего присутствия?

Мэри шагала быстро, как могла, не съеденный кусок пирога в салфетке она бросила в карман макинтоша и думала только о двух своих подругах. Где они сейчас? Что с ними происходит? Удастся ли их выручить? Да, она была знакома с этими женщинами всего несколько дней, но уже привязалась к ним, как к родным. Да и все они ощущали себя чем-то вроде единой семьи.

Тем временем Кэтрин проводила вторую половину дня, склонившись над шитьем.

Кейт Кареглазка сотворила настоящее чудо. Как и предполагалось, они застали ее в «Колоколах», и Кейт согласилась поработать над прической и лицом Кэтрин.

– Все свои вещи я теперь держу здесь, – сообщила она. – После того, что случилось с Молли, я сюда переехала – больше не могу жить одна, мне снятся кошмары. Так что я сняла комнату в трактире, хотя она стоит вдвое больше моей прежней квартирки. Вы-то храбрая, мисс Моро. Я бы ни за что не переступила порог этого треклятого приюта, даже за сотню фунтов, зная, что там жили все погибшие девушки! Ну-ка, гляньте, как вам моя работа?

Кэтрин посмотрела на свое отражение в треснутом зеркале, висевшем в комнате Кейт. Пудра, умело наложенная Кареглазкой, скрыла все мелкие шрамики. В зеркале отразились яркие губы, румяные щеки и пышная прическа – причем далеко не все волосы принадлежали самой Кэтрин. Да, Кейт отлично поработала!

Конечно, когда Кэтрин прибыла в Общество Магдалины, миссис Рэймонд первым делом довольно жестко потребовала у нее смыть с лица краску и причесаться как следует. Кэтрин смыла румяна без сожаления – те уже сделали свое дело, а именно убедили миссис Рэймонд, что новую обитательницу срочно нужно спасать от греха. А вот пудру она постаралась не трогать – та была под цвет кожи. «Это грим, который используют актрисы, – объясняла ей Кейт. – У тебя лицо немного темнее, чем у большинства, верно? Но думаю, этот оттенок все равно сгодится». С пудрой, скрывавшей шрамы, Кэтрин выглядела куда более… человеком. И ей это нравилось. А потом ее отправили в помещение, где падшие женщины занимались полезным трудом.

На вопрос Кэтрин, что в жизни она ненавидит больше, чем шить, она бы ответила – сидеть запертой в клетке в корабельном трюме на протяжении нескольких недель, пока корабль пересекает Тихий океан по пути к таинственному острову. Или же претерпевать мучительное превращение из пумы в человеческую женщину без спасительной анестезии. Но вот, пожалуй, и весь список. Питаться крысами на улицах Лондона и спать под мостом или же убегать от преследования зверолюдей – пустяки по сравнению с шитьем.

И, естественно, шитье давалось ей из рук вон плохо. Возможно, по той причине, что ее руки некогда были когтистыми лапами. Как бы то ни было, Кэтрин оказалась неспособна сделать хотя бы несколько ровных стежков подряд, о чем сестра Маргарет и доложила миссис Рэймонд.

– Она совершенно безнадежна. Я ей дала обметывать полотенце, и посмотрите, что она с ним сотворила! Может быть, лучше найти ей другую работу? Например, мыть полы.

От золотистого взгляда новой воспитанницы сестру Маргарет почему-то пробирала дрожь.

– Да, пожалуй, мы могли бы поместить ее в команду уборщиц, – согласилась миссис Рэймонд. – Но прямо сейчас я хочу, чтобы вы за ней присматривали. В ней есть что-то эдакое… – она не нашла подходящего выражения и покачала головой. – Пока не могу определить, что именно. В любом случае, ничего ответственного ей поручать не следует. Мы не хотим, чтобы она внезапно решила сбежать обратно на улицу, верно? Вернуться к пороку и роскоши уличной жизни, как те, остальные грешницы? Как бедняжка Салли Хейвард или Анна Петтинджилл… Мы хотим дать ей осознать ценность того, что мы ей предлагаем: покой и безопасность в стенах Общества Магдалины. И выдайте ей рабочее платье как можно скорее. Не желаю, чтобы она вертелась тут в своем клоунском наряде.

В этот момент мысли Кэтрин были заняты совершенно другими вещами, нежели покоем и безопасностью Общества Магдалины. У нее снова запутались нитки, а это означало, что надо вдевать новую нить и делать новые стежки, незаметно продолжавшие прежнюю линию, да еще и так, чтобы хвостик от старой нитки не мешался.

– Кто решил, что шитье – вообще подходящее занятие для нас? – спросила она вслух. – Не понимаю, почему мы все должны именно шить? Разве нет других дел, которые не хуже шитья спасают наши души?

– Т-с-с! Сестра Маргарет может вернуться в любой момент, – прошептала девушка справа от нее, маленькая толстушка по имени Дорис. Ей было всего пятнадцать, и на щеках ее еще виднелись подростковые прыщики. Было трудно представить ее продающей свою любовь на улицах Лондона. Куда больше она походила на девочку-служанку из любого респектабельного дома от Мэрилебона до Мэйфейра. – Мы шьем белье и одежду, которую потом покупают дамы-благотворительницы, чтобы поддержать наше общество.

Кэтрин сомневалась, что ее чудовищное полотенце, второе, которое она пыталась обметать за сегодняшний день, способно поддержать общество. Вот просто сильно сомневалась.

– Одна моя подруга тоже была в этом приюте, а потом ушла – с месяц назад, – сказала Кэтрин. – Ее звали Молли Кин. Вы были с ней знакомы?

– Ты дружила с Молли? – отозвалась девушка, сидевшая слева. Эта была тощая, изжелта-бледная, с темными кругами под глазами. Кэтрин припомнила, что ее вроде бы зовут Агнес. – Я вот даже ее не знала. Ужас какой с ней приключился, правда? Вот к чему приводит возвращение ко греху, как говорит миссис Рэймонд.

– Не болтать! – прикрикнула сестра Маргарет. Они не слышали, как она вошла, а она уже стояла посреди комнаты, поджав губы, которые выглядели так, будто она постоянно сосет ломтик лимона. – Пустая болтовня – это работа дьявола. Кто-нибудь желает почитать нам вслух из сборника проповедей преподобного Трокмортона?

«Вот в чем проблема, – думала Кэтрин, не слушая голос Агнес, монотонно бормотавший о том, как Иисус отделил агнцев от козлищ, и о выводах преподобного Трокмортона по этому поводу. – В этом проклятом месте у них просто нет возможности нормально поговорить. Сплошные молитвы, проповеди и работа, дни напролет».

Оказалось, что вступить в Общество Магдалины совсем не сложно. Миссис Рэймонд единственный раз взглянула на нее – и тут же выделила ей кровать в спальне. Только сказала строго:

– Надеюсь, вы понимаете, мисс Монтгомери, что мы ждем от наших воспитанниц истинного покаяния.

– У меня покаяние очень истинное, честное слово, – ответила Кэтрин. – Вы даже не представляете, как я благодарна вам за возможность исправиться, мэм! Так ужасно зарабатывать на жизнь, торгуя собой на улицах! А после того, как тот моряк ударил меня разбитой бутылкой, я себе сказала – все, довольно с меня! А квартирная хозяйка сказала, что без платы за неделю вперед она меня на порог не пустит. А папаша не пожелал меня принять обратно, сказал, я паршивая овца и испорчу всех остальных детей… Все, что у меня есть, – это одежда у меня на плечах. И такое счастье, что вы согласились меня принять.

– Тем больше тебе причин вести себя примерно, – сказала миссис Рэймонд, хмуря брови. Кэтрин покивала и поставила свою подпись в толстой книге в кожаном переплете, – эта книга хранилась в кабинете миссис Рэймонд, и там расписывались все новопоступившие девушки, а кто не умел писать – ставил напротив своего имени крестик. Кэтрин умела – и написала: «Кэтрин Монтгомери». И сделала себе заметку – первым делом изучить эту книгу. Скорее всего, здесь содержались имена всех девушек, когда-либо находивших приют в Обществе Магдалины. Нужно было проверить, есть ли в списках жертвы убийств. А что потом? Она еще не знала. Но что бы это ни было, следовало подождать до ночи, когда все уснут. А пока что оставалось делать стежок за стежком.

Наконец прозвонил колокол, возвещавший перерыв на обед. Кэтрин просидела почти весь день в неудобной позе, занимаясь бесполезным трудом и слушая какую-то бессмыслицу. Да кому вообще нужны эти уродливые полотенца? Или не менее уродливые детские комбинезончики, которые шили более искусные мастерицы из числа покаянниц? Уж точно не детям, которые предпочли бы бегать голышом, как животные или дикари. И это куда лучше послужило бы их здоровью!

Ко времени десерта, состоявшего из жидкого чая, Кэтрин окончательно осознала, что в Обществе Магдалины не кормят мясом. «Растительная пища куда здоровее мясной», – говорил преподобный Трокмортон – вы когда-нибудь слышали подобную чушь? Кэтрин с отвращением смотрела в тарелку, на субстанцию, которую сестра Маргарет бодро отрекомендовала ей как овощное рагу.

– Ты совсем не ешь, – прошептала Агнес, сидевшая рядом с ней. – Ты не заболела?

– Я решила поститься, – сообщила Кэтрин. – Пусть голод поможет мне продвинуться в покаянии.

– Ох, я тебя очень понимаю! – отозвалась та. – Я тоже так чувствовала, пока не обрела мир через прощение грехов. В свое время ты тоже этого достигнешь, обещаю.

Кэтрин взглянула в ее худое честное лицо и невольно задумалась, какова Агнес на вкус. Конечно, сплошные кости, мяса всего ничего. Вот Дорис выглядела куда аппетитнее.

Девочка, сидевшая напротив, – совсем юная, не старше тринадцати – с интересом рассматривала Кэтрин, но, когда та ответила ей прямым взглядом, тут же опустила глаза.

После обеда последовало чтение, потом общая молитва, и наконец воспитанницам приюта Магдалины было позволено идти по кроватям.

– Ты спишь не в дормитории, – оповестила ее сестра Маргарет. – Ступай за Элис, она тебя проводит. Вот твоя рабочая одежда, которую ты наденешь завтра утром, и спальная рубашка. Ее недавно постирали, так что она еще влажная. Платья и белье у нас стирают раз в неделю, простыни – раз в месяц. Если у тебя есть какие-то вопросы, задай их Элис, она тебе все объяснит.

Элис оказалась той самой девочкой, которая пялилась на Кэтрин через стол за обедом.

– Нам сюда, – она указала путь и снова странно взглянула на Кэтрин через плечо, но больше ничего не сказала. Кэтрин поднялась вслед за ней на четвертый этаж, где находились небольшие спальни, рассчитанные на двух девушек, которым полагалась одна кровать. Кроме кровати в комнате был только сундук для одежды и единственный деревянный стул. При виде узкой кровати, которую нужно было делить с Элис, Кэтрин невольно задумалась, как она собирается незаметно выбираться из комнаты ночью. Может, у Элис крепкий сон?

– Давайте я вам помогу раздеться, мисс, – предложила девочка. – В смысле, со всеми этими пуговками.

На платье Кэтрин и правда было немало пуговиц. До сих пор она не задумывалась, как трудно будет их все расстегивать в одиночку.

– Спасибо, – поблагодарила она Элис. – И не нужно звать меня мисс, я просто Кэтрин.

– Как скажете, мисс, – согласилась та и принялась расстегивать пуговицы. – Понимаете, я долго была в услужении. А потом пришлось отправиться прочь. Госпожа умерла, а у ее дочери не осталось денег, чтобы содержать слуг, и нас всех уволили. Работу в наши дни найти трудно. Я несколько дней подметала перекресток, а потом один джентльмен предложил мне денег за другие услуги, но я отказалась. И тогда добрая леди, которая видела, как он ко мне приставал, дала мне карточку с адресом этого приюта. Тут совсем не плохо, если привыкнуть к тутошней еде и к проповедям. – Она дошла до пуговиц на воротнике. – А это платье мне напоминает о моей покойной госпоже. У нее было похожее. Можно вас спросить, где вы его взяли, если это не слишком смело с моей стороны?

– Что? – переспросила Кэтрин, которая на самом деле не слушала девочку, думая о том, как бы ей выбраться из кровати и выйти наружу, не привлекая внимания.

– Я про ваше платье, мисс. Можно вас спросить, где вы его взяли? – Элис аккуратно сложила платье и опустила его на стул. Сестра Маргарет, без сомнения, завтра утром собиралась его забрать.

– Я и сама не помню, – ответила Кэтрин и коротко обдумала идею, не съесть ли ей Элис, но девочка ей в общем нравилась. И к тому же отлично помогла с пуговицами.

– Кажется, мне отдала это платье какая-то из подруг, когда я только начала работать на улице. Ей оно было не нужно, и она сказала, что для джентльменов нужно выглядеть привлекательно. Ну, ты понимаешь, больше походить на настоящую леди. Эти сволочи всегда хотят, чтоб мы были похожи на леди… до момента, когда им становится нужно совсем другое. – Кэтрин бросила свое белье в ящик, подставленный Элис, и натянула ночную рубашку. А потом легла и укрылась тонким одеялом из кусачей шерсти. – Хотя ты слишком молода, чтобы знать подобные вещи.

– Тот джентльмен так не думал, – возразила Элис, ложась рядом с ней.

– Ох уж эти джентльмены. Лучше держись от них подальше, – сказала Кэтрин. – Я не встречала ни одного, кто бы не хотел сломать девушке жизнь… тем или иным образом. Спокойной ночи.

Вокруг быстро темнело. Конечно, в этом заведении не выдавали на ночь свечи. Подобная лишняя трата и в голову бы не пришла миссис Рэймонд или сестре Маргарет. Кэтрин лежала тихо, закрыв глаза. Через несколько часов она попробует выбраться, пройдет по длинному каменному коридору и вниз по лестнице, к кабинету миссис Рэймонд. Света не зажечь, но ее это не волновало – кошки отлично видят в темноте.

Она неподвижно ждала, как кошка, притворившаяся дремлющей у мышиной норы. Дыхание Элис постепенно замедлилось, стало глубже. Звуки, доносившиеся из прочих спален, тоже утихли, сменившись похрапыванием. Медленно-медленно поднялся на небо лунный серп. Это хорошо, немного света не повредит, но только немного. Кэтрин нужно оставаться незамеченной.

При лунном свете она тихо встала, сумев не разбудить Элис, и выскользнула из комнаты. Сквозь окно в конце коридора было видно лодочку луны, плывущую в темном океане. Кэтрин миновала ряды спален, нашла лестницу на третий этаж. Хотя она уже была в кабинете директрисы сегодня утром, каменные коридоры и толстые деревянные двери Общества Магдалины выглядели такими одинаковыми, что она не без труда вспомнила дорогу. Спасибо Диане, которая так подробно описала ей здание – и даже начертила подобие карты на уголке газеты Ватсона. Если указаниям Дианы можно доверять, кабинет миссис Рэймонд – справа в конце того коридора…

Кабинет оказался точно там, где сказала Диана. Он был не заперт. Кэтрин плотно затворила за собой дверь и огляделась. Парчовые шторы на ночь были задернуты, но света хватало, чтобы не врезаться в кресла – куда более удобные, чем деревянные скамьи в пустой рабочей комнате, где девушки шили дни напролет. Кэтрин прошла по толстому ковру, приятному для босых ног – особенно после каменного пола – и нагнулась над столом миссис Рэймонд. Да, книга лежала на прежнем месте. Кэтрин слегка отодвинула занавеску, чтобы впустить немного лунного света, и открыла книгу на той странице, где недавно сама расписывалась, а потом принялась листать ее назад. Ничего знакомого. Еще несколько столбцов – и вот наконец имя, которое она узнала: «Молли Кин». Она вступила в Общество Магдалины всего несколько недель тому назад. Почему она ушла так быстро? Кэтрин продолжила листать – и одно за другим находила знакомые имена среди прочих: «Полина Делакруа», «Сюзанна Мур», «Салли Джейн Хейвард», «Анна Петтинджилл».

Все эти девушки покинули Общество меньше месяца назад. И Полина Делакруа, судьбу которой Холмс не смог отследить, тоже была здешней воспитанницей! Вернее, заключенной – это слово больше подходило для этого места. Что это все значит? Должно быть больше информации, например, какие-то письма. В ящике стола? Кэтрин потянула на себя ящик – но услышала приближающиеся по коридору шаги. Три пары ног: одна шагала уверенно и строго, одна будто прихрамывала, третья шаркала на ходу. Кто это может быть? Времени на размышления не было – нужно срочно прятаться. Кэтрин захлопнула книгу, задвинула ящик стола и вспрыгнула на подоконник, после чего плотно задернула штору. Стены у здания были толстые, а значит, оконный проем был достаточно широким. Кэтрин прекрасно в нем умещалась.

Дверь открылась, и загорелись газовые лампы: Кэтрин расслышала чирканье спички, и сквозь щели меж занавесками хлынул свет. Кэтрин не видела вошедших сквозь плотные шторы, но чувствовала их запах: двое людей и один зверочеловек.

– Советую вам следить за тоном, когда вы говорите со мной, – сказал голос миссис Рэймонд. – Я позволила забрать Диану, потому что смертельно устала от этой девчонки. И потому что вы и без того мой должник, мистер Хайд. Когда мне ожидать от вас платы за предоставленную информацию?

Хайд! Так это сам Хайд? Значит, он все-таки жив… А Мэри ошибалась.

– Мы всегда отлично с вами ладили, миссис Рэймонд, – произнес другой голос, хриплый, пришепетывающий, как будто говоривший болел чахоткой. Выговор у него был благородный, но что-то в самом голосе бросало Кэтрин в дрожь.

– Отлично сотрудничали с вами, – продолжал тот. – Мой компаньон вам заплатит в ближайшее время, уверяю вас.

– Этому вашему компаньону я доверяю не больше, чем вам, – ответила директриса. – Откуда мне знать, что он вообще существует? Я предоставила двенадцать девиц – полное описание, имена, адреса. Дважды я сама выходила на контакт с девицами, заманивая их в места, где вам было удобнее забрать, что нужно. Теперь мне нужна моя сотня фунтов. И когда я ее получу, поделюсь с вами информацией о местонахождении вашей дочери.

Двенадцать девушек! А Лестрейду известно только о пятерых. Значит, остальные семь… их тела просто не нашли. Кэтрин услышала глухое рычание.

– И я не боюсь вашего дружка, которого вы захватили с собой, чтоб меня напугать. Видала я на улицах Спиталфидса образины и пострашнее.

– Я уже знаю, где находится Диана, миссис Рэймонд. – Значит, волколюди шпионили для Хайда! Это походило на правду. А низкое рычание…

– И притом девочка еще явно не у вас. Неужели вам сложно ее вернуть? Одну маленькую девчонку? Если для вашей организации, мистер Хайд, такая задача слишком трудна, я невысокого мнения об участниках.

– Мы ее еще не вернули, потому что у нас пока не было времени размениваться на подобные мелочи. Как только время появится, мы быстро покончим с этим делом. Наша организация могущественнее, чем вы можете представить, миссис Рэймонд.

Можно ли найти какую-нибудь щелку, чтобы хоть одним глазом посмотреть на них? Кэтрин хотела взглянуть на Хайда. Он старался говорить уверенно, но под этой уверенностью она чувствовала страх. И это отец Дианы… и Мэри заодно, если ее гипотеза верна. Преступник Хайд жив и на свободе. Кэтрин просто обязана была на него посмотреть.

– Мой компаньон совершенно реален, в чем вы в свое время сможете убедиться. Тем временем у нас новый запрос – нужна пара рук. Хороших и нежных рук – у него достаточно высокие требования. Руки Анны Петтинджилл были слишком грубыми. Нужны руки настоящей леди. Думаю, еще одна гувернантка подойдет. Или молоденькая горничная.

Кэтрин немного подвинулась по подоконнику, где между шторами была небольшая щель – не шире глаза. Сейчас, сейчас… Но все, что она смогла увидеть, – это миссис Рэймонд. Что-то скрипнуло, и Кэтрин испугалась, что она слишком сильно нажала на какую-то доску подоконника – но звук явно донесся снаружи. Более того – из-за двери.

Миссис Рэймонд тоже отлично его расслышала. Она метнулась к двери, распахнула ее, схватила маленькую фигурку, сжавшуюся за порогом, и рывком втащила ее внутрь.

Это была Элис.

– И как долго ты там стояла, дрянь? – директриса встряхнула девочку за воротник ночной рубашки. – Как много ты слышала?

– Почти что все, мадам, – отозвалась Элис, как ни странно, не казавшаяся испуганной. Что с ее стороны весьма глупо, подумала Кэтрин. Она бы сама испугалась на месте девочки, да еще как.

– Значит, эти чертовы девки взяли привычку за мной шпионить! И сколько вас тут, кроме тебя?

– Кроме меня никого, – ответила Элис. – И я не шпионила. Просто новенькая, Кэтрин, очень громко храпела, и я не могла уснуть. Тогда я пошла немножко походить, поискать, нет ли чего поесть, потому что ужин был совсем не сытный. И тут я увидела свет из вашей двери, и подошла посмотреть.

Похоже, Кэтрин зря недооценивала крошку Элис – по части вранья та не знала себе равных! Но зачем ей это было нужно? Совершенно очевидно, что она пошла вслед за Кэтрин. Почему Элис теперь вздумала ее выгораживать?

– Так гораздо проще, – сказала миссис Рэймонд. – Значит, нужно избавиться только от одной девки. Подержите ее, мистер Хайд! И ты, как тебя там!

Что там происходит? Сквозь щель между шторами Кэтрин увидела, как Элис упала на пол, а в руке миссис Рэймонд что-то блеснуло – нож? Нет, Кэтрин разглядела, что это подкожный шприц. Элис вкололи какой-то сильный препарат! Следовало бросаться на помощь, пока девочка была еще в сознании! Тогда был шанс убежать вместе с ней. А теперь все, что ей оставалось, – это ждать.

– От этой малявки вам толку не будет – руки у нее красные и шершавые, как у судомойки, – сказала миссис Рэймонд. – Но если она может вам пригодиться, забирайте. Тут ее оставлять слишком опасно – еще сболтнет чего своим подружкам. Так что избавьтесь от нее любым способом.

– Неси ее, ты, – сказал Хайд, обращаясь к спутнику. Темная нескладная фигура наклонилась и сгребла девочку на руки. Когда тварь распрямилась, Кэтрин ясно разглядела зверочеловека, волосатого и огромного. Человек-медведь, судя по запаху. Кошачий инстинкт велел ей нападать, но если она покажется, скорее всего, и сама попадет в лапы врагов. С медведем ей, похоже, не справиться. Зверочеловек был крайне уродлив, грубой работы, с несоразмерными членами. Моро, конечно, был жестоким человеком, но он по крайней мере умел сделать свои творения эстетичными. А эти жалкие твари казались перекошенными и аляповатыми, даже по критериям зверолюдей.

Наконец, когда зверочеловек развернулся, чтобы выйти с ношей на руках, Кэтрин удалось рассмотреть Хайда. Он был низкого роста – определенно ниже ее самой. Он тоже производил впечатление уродства, кривизны – скорее всего, из-за своей хромой и шаркающей походки и ссутуленной спины. Распрямись он, мог бы показаться даже красивым – в чертах его лица просматривался определенный шарм, а также порочность и хитрость. Но его ухмылка заставила бы почти любую женщину отшатнуться.

– Подумайте о нашем запросе, миссис Рэймонд, – сказал он. – Руки, изящные руки настоящей леди. Завтра вечером я снова загляну к вам и принесу плату.

– Хотелось бы на это надеяться, – ответила директриса. – И пока вы не заплатите – никаких рук, мистер Хайд! Я не из тех, кого легко провести.

Она проводила гостей до двери и, выходя за ними вслед, выключила газ. А потом Кэтрин услышала звук проворачивающегося в скважине ключа. Она оказалась запертой в кабинете миссис Рэймонд.

Кэтрин развернулась и осмотрела окна. Они открывались наружу и довольно просто отпирались. Все, что нужно было сделать, – это сдвинуть щеколду. Она немного подождала: по двору шли двое мужчин, один из них нес что-то, похожее на мешок тряпья. Хайд и человек-медведь, а за ними – миссис Рэймонд, которая проводила их до главных ворот и заперла за ними засов, после чего вернулась в дом.

Собирается ли она сейчас вернуться в кабинет? Газ был притушен, но не выключен окончательно, так что, возможно, она появится вновь. Кэтрин быстро открыла окно и уцепилась за лианы густого плюща, покрывавшего стену. Снова запереть окно не получится, но, может быть, директриса не заметит – или подумает, что это упущение девушек, прибиравших в кабинете. Она повисла на плюще, надеясь, что тот выдержит ее вес, – Диана рассказывала, что легко карабкалась по нему вверх и вниз, но Диана все же меньше весила. Кэтрин не хотелось бы упасть с третьего этажа на мощенный камнями двор.

Но плющ выдержал. Кэтрин спустилась на мощеный дворик. Камень был холодным, и она пожалела, что не надела башмаков – без них было можно бесшумно передвигаться по коридорам, но сейчас бы они пригодились. Она тихо скользила вдоль стены, надеясь, что в такой час никто не выглянет из окон. Директриса заперла ворота. Как отсюда выбираться? Стена была слишком высокой, чтобы на нее запрыгнуть, и совершенно голой, без плюща.

– П-с-с-т! – прошипел кто-то с той стороны ворот. Это была Диана. – Давай сюда! Замок я уже отперла. И зря ты карабкалась по стене в ночной рубашке. Ты выглядела как белый призрак! Любой мог тебя за милю рассмотреть.

– Ну, будем надеяться, что кто рассмотрел, тот и принял за призрак, – ответила Кэтрин. – Хайд и его зверочеловек свернули из ворот направо! Они забрали с собой еще одну девушку, унесли ее в мешке.

– Так это был мой отец? – спросила Диана. – Мой отец жив? Если бы я знала, рассмотрела бы его получше. Я-то думала, там двое зверолюдей. Ватсон следил за воротами и заметил, когда они выходили. А потом я увидела, как ты вылезаешь в окно, и сказала им с Чарли, чтоб они шли следом за теми, а мы с тобой их догоним. Ты же можешь выслеживать их по запаху?

Да, она ясно чувствовала запах всех четверых. Ватсон пах трубочным табаком, Хайд – одеколоном, человек-медведь – диким зверем. А Чарли, как ни удивительно, пах мылом.

– Надень вот это, – Диана протянула ей мужской пиджак. – Это Ватсон передал, чтоб ты не простудилась. Так, значит, мой папаша жив, и Мэри ошибалась насчет него! Меня это не удивляет. Мама всегда говорила, что он хитер, как черт. И за все эти годы он ни разу не попробовал меня найти! Вот же ублюдок.

Пиджак был велик Кэтрин, но она все равно была ему рада. Он хотя бы частично скрыл ее ночную сорочку. Что же до голых и босых ног… пустяки, кошкам обувь не нужна.

– Пошли, – сказала она Диане. – Нам туда.

И девушки устремились вперед, в лабиринт ночных улиц Лондона.