Глава 9
1471 год – 6 июля, Новгород
Ваня посмотрел на небо, прищурился, и тихо выругался. Солнце стояло в зените, а переговорщиков все еще не было. Влезать в тяжелые уличные бои ему совсем не хотелось.
- Идут! – Крикнул кто-то.
- К бою! – Тут же раздался голос Холмского, заставив ратников вскочить на ноги и выстроиться, перегородив улицу.
Даже артиллеристы бросились было заряжать орудия, но Ваня их остановил. Это было не войско. Это были переговорщики. С их появлением у него просто отлегло. Словно камень с шеи тяжелый сняли.
Впереди на коне ехал архиепископ новгородский и псковский Феофил. Подле Василий Федорович Казимер – формальный посадник Новгорода, за спиной которого и руководила городом Марфа Борецкая. А далее бояре.
Кони старались перешагивать через редкие трупы и фрагменты тел, лежащие на дальних подступах. Непрерывно всхрапывая и нервничая. Крови и запаха смерти здесь было вдоволь. И, наконец, встали, отказываясь идти по завалам человеческих тел. На узкой улочке в том месте они лежали в три-четыре слоя.
Ваня также сел верхом на спешно подведенного коня, который также храпел и дергался из-за обилия крови. Сложилась непростая ситуация…
- Лука Ильич! – Крикнул княжич командира тыловой службы.
- Я здесь! – Произнес он с интонацией ла Шене , возникнув буквально из ниоткуда.
- Бери своих ребят и укладывайте помост поверх завала.
- Прямо поверх тел? – Озадаченно переспросил он.
- Да. Видишь – лошади не идут.
- Слушаюсь… - неохотно ответил он и стал со своими бойцами доски, что были задействованы для позиций стрелков, тягать да укладывать на трупы. И вязать промеж себя, чтобы не расползались.
За четверть часа управились, с головы до ног перемазавшись в крови и прочих субстанциях. И только после этого архиепископ смог двинуть своего коня дальше. Тот неохотно, но пошел по помосту. А за ним и остальные.
Въехала делегация на территорию лагеря. Чистую весьма. Ваня даже отхожее место организовать успел, чтобы люди все тут не загадили. Да и за мусором следили.
Осмотрелись они. Помолчали. А потом архиепископ произнес:
- Помощь твоя нужна, княже.
- Борецкая со други своя, - тут же включился посадник, - в детинце затворилась. На Вече до смертоубийства дошло большого.
- Тут, я вижу, тоже… - мрачно заметил архиепископ, который имел вид весьма бледный с легким зеленоватым оттенком.
Оказалось, что литовская партия Новгорода после неудачного ночного нападения окончательно потеряла поддержку Вече. Даже те бояре и купцы, что колебались, страшно испугались того, ЧТО с городом сделает князь, который ТАК замесил людей на тех улочках. Не стоило и сомневаться – за тем ночным нападением следили все заинтересованные стороны самым пристальным образом. И к рассвету уже знали о полном его провале. В душещипательных деталях.
Так вот. Поняв, что их прямо сейчас на Вече станут вязать, представители литовской партии схватились за оружие и стали пробиваться к детинцу. Где и заперлись, пользуясь тем, что владычный полк стоял заслоном между детинцем и князем. Причем, что примечательно, именно в самое защищенное место города оказались свезены основные запасы Новгорода загодя, еще при ожидании подхода княжича.
Что представлял собой детинец образца 1471 года? Достаточно примитивную каменную, раннесредневековую каменную крепость, со слабо развитыми башнями и скудным «обвесом» куртины. Несмотря на то, что строили ее в 1430-е годы, у него даже кованных подъемных решеток на проездных воротах не было. Да и вообще, строили крепость хоть и из камня, но явно без всякого старания и разумения. А ведь под рукой была Ливония, куда купцы ездили и много чего видели. Однако же, применять «новинки» не стали, будучи уверенные в своей неуязвимости . Разве что ров с водой выкопали, дополнительно отгородив детинец от прочих земель Софийской стороны. Видимо из-за того, чтобы там можно было спокойно пересидеть пожар, который в деревянном городе мог случиться внезапно, выжигая все…
- Кто сообщил о том, что я пойду на Руссу? – Выслушав подробный рассказ архиепископа и посадника о диспозиции, спросил Ваня.
- Что?
- Отче, в Новгороде прекрасно знали, когда, куда и с каким войском я пойду. Кто об этом сообщил? Этот человек хотел убить меня.
- Тебя хотели просто взять в плен…
- Не надо врать! – Рявкнул Ваня. - У меня есть письмо, найденное у Александра Чарторыйского. Писал его покойный сын Марфы. И там прямо сказано, что меня должно убить в том бою, дабы ослабить волю отца моего. Гибель единственного сына кого хочешь подкосит. Не так ли? И ты, отче, прекрасно это знаешь.
Архиепископ глубоко вдохнул и медленно, судорожно выдохнул. А потом вытер выступивший на лице.
- Кто!?
- Филипп… - дрожащим тихим голосом сообщил он, не поднимая глаз. – Митрополит прислал письмо. Предлагал разрешить наши противоречия миром. Чтобы не отлагалась церковь Новгородская и Псковская в пользу Киевской митрополии. И в знак своего расположения сообщал нам о том, что ты пойдешь малыми силами в отрыве от ратей отца своего. И что именно ты склоняешь отца своего к Крестовому походу супротив нас и слова дурные против добрых христиан сказываешь. Месяц же спустя от него второе письмо пришло, в котором говорилось, будто бы не выступит отец твой в поход на север и ты будешь один с тремя сотнями всадников. Пешцев же он хоть и упоминал, но за воинов не почитал, называя ряжеными скоморохами.
- У тебя сохранились те письма?
- Да.
- И он там предлагает убить меня?
- Он пишет, что для всех будет лучше, если ты погибнешь.
- Немедленно пошли за ними, - холодно произнес Ваня. - Мне нужны эти письма. Ты понял меня?
- Да, - глухо произнес архиепископ, испуганно озираясь. Воины княжича слышали их разговор и у них были ТАКИЕ лица, что и не пересказать. Будто сейчас его рвать будут, голыми руками.
- Митрополит писал только тебе?
- Мне то неведомо, - развел руками Феофил.
- Но ты ведь что-то предполагаешь?
- Полагаю, что писал. Борецким и кое-кому еще. Уж больно они воспылали уверенностью в успехе дела. Стали подбивать не токмо рать твою побить, но и на Москву идти после да отца твоего остужать от прыти лишней.
- Ясно… - сухо ответил Ваня, глядя на архиепископа. – Мои условия город принимает?
- Да.
- Все?
- Да. Только…
- Что!?
- Выступая против тебя мы подняли все войска, какие могли. Не спеша, вдумчиво. Собралась двадцать одна сотня. Ныне же после двух поражений и неурядиц внутренних, скудно стало с воинством. Кто погиб, кто ранен, кто разбежался, кто за этих стоит, засев с ними в детинце. У нас едва три сотни осталось, готовых к бою. Мы готовы выставить их для похода на татар. Но их всего три сотни, а не запрошенные тобою пять. И город останется совсем без защиты…
- Кто среди них?
- Владычный полк весь. Сто пятьдесят два всадника.
- Владычный? Весь? – Удивился Ваня. – Везучие у тебя люди.
- Они не ходили в поход супротив тебя. Я не пустил их. Оттого и сберег.
- Хм, - усмехнулся княжич. – Это хорошо. Кто еще?
- Обрывки дружин боярских из тех домов, что за Москву стоят. Все войско Новгорода ныне вокруг моего полка стоит. Никакой дружины свыше двадцати всадников более и не найти по городу.
- Как вы можете это возместить?
- Мы можем дать денег сверх виры.
- Сколько?
- Еще десять тысяч.
- Добавь туда еще двух мастеров колокольных, пятерых - медного дела и дюжину ковалей добрых. Сорок пудов бронзы колокольной . И… - Ваня задумался на секунду… - книги разные. Да. Я люблю книги. Оттого было бы недурно, если бы все книги, что есть ныне в Новгороде и прочих городах да монастырях твоей епархии, были переданы мне в дар, либо как есть, либо в списке. Что на нашем языке, что на иных. А с ними и списки договоров старых.
- Быстро не получится с книгами.
- А и не надо быстро. Лет за десять управитесь – уже хорошо. Главное не тяните. И уезжая, я желая повезти с собой какие-нибудь интересные книги, дабы в дороге не скучать.
Ударили по рукам прилюдно. Посадник все засвидетельствовал и пообещал составить грамоту по освобождении детинца.
Ничего мудрить со штурмом Ваня не стал. Да и зачем? Действовали по отработанной схеме, которая вполне надежно работала. Его люди подвезли к воротам крепости мину на двуколке и подорвали ее. Крепость-то хоть и каменная, да вот только ворота оставались деревянные. Крепкие - то без всяких сомнений. Но деревянные.
Взрывом снесло не только ворота, но и часть моста, перекинутого через ров с водой. Пока его восстанавливали, защитники детинца спешно возводили подковообразную баррикаду за вскрытой башней. Из чего попало.
Стрелять поверх работников было нельзя. Опасно. Потому и помешать защитникам не получалось ни пищалью, ни орудием. Но то не беда. Вопрос Ваня решил с изяществом носорога, у которого, как известно плохое зрение, но при таком весе это уже не его проблемы.
Бойцы взяли последнюю, третью мину. Подожгли фитиль. Разогнали группой самых сильных ратников двуколку, на которой она лежала, толкнули ее в зев проездной башни. И прыснули в стороны, стремясь спрятаться за каменными стенами, между которыми и рвом было небольшое пространство.
Прокатившись мимо выбитых ворот, двуколка смогла добраться по инерции до самого дальнего края баррикады. Где и застыла, так-как оглобли, что волочились по земле, своими торцами уперлись в брусчатку, не давая откатываться.
Ба-бах! Жахнул довольно мощный взрыв, разметавший баррикаду и контузив многих из ее защитников, а то и убив. Чем и воспользовались ратники, ринувшиеся вперед…
- И вот, в очередной раз Всевышний дал понять, что ему эта интрига не по душе, - тихо произнес Ваня. Но так, чтобы его услышал стоящий рядом архиепископ.
- Он ли? – Скривился Феофил, покачав головой. – Столько крови…
- Он по-разному может наказывать. Может сжечь как Содом и Гоморру, а может вот так – выборочно, чтобы спасти многие жизни невинных. Если бы ОН не желал бы моего успеха, то вложил мысли врагам моим собраться раньше, на всякий случай, а не тянуть до последнего. Тогда бы литовцы, ливонцы и ваши объединились в такую армию, с которой я бы уже не совладал. Если бы ОН не желал бы моего успеха, то не вселил в ваших воинов беспечность там, на реке. Они ведь могли пустить разъезды и к моему выходу на поле уже быть готовы к бою, атакуя немедля и не давая мне построиться…
- Это все могут быть и происки Лукавого, - резонно возразил архиепископ.
- И то, что ты не отправил супротив меня свой полк, тоже происки Лукавого? – Усмехнулся княжич.
- Я? – Удивился Феофил. – Это другое…
- Хм. Я узнал о том, что митрополит задумал меня сгубить, еще в Москве, - доверительно произнес Ваня. – Задолго до выхода в поход. Еще когда я расследовал убийство матери, удалось выяснить кто подговорил дядю Андрея на злодейство. Но я не спешил с поступками… Мало ли, человек оступился случайно? Мало ли подговаривал не к тому, не так и не о том? Все-таки дядя Андрей очень власть любит и умом слаб, так что мог увлечься. Но чем дальше, тем больше оказывалось, что не ошибся я...
Архиепископ медленно повернулся и посмотрел на этого отрока практически анимешными глазами. Он это совершенно точно не ожидал услышать от Вани. Меж тем тот продолжил:
- Маму отравили и быстро похоронили от греха подальше. Да чем отравили!? Срамота! Шпанской мушкой! Убедив, что это действенное лекарство от бесплодия. Меня тоже хотели. Но Всевышний не дал, спас меня от неминуемой гибели. Когда отпевали уже, вырвал из лап смерти. Да как вырвал! Я очнулся от того, что мне слух резало дурное пение. Дьяк совсем не старался, коверкая слова псалмов. Вот мне и захотелось его поколотить за нерадение. Через то и очнулся.
- Я… я не знаю, что сказать… - покачал головой архиепископ.
- Ничего и не надо говорить, - серьезно произнес Ваня. – По плодам их узнаете их. – Процитировал он фрагмент Святого Писания . А потом вполне искренне улыбнулся и добавил: - Поступки, а не слова – вот истинная молитва Господу Богу нашему. Болтать всякий может, у кого язык есть. Но судить человека должно только по поступкам, по плодам его...
