Глава 14. В поисках выхода.

— Зачем ты меня запер?

— Фил хитрый! Фил всех спас!

Спас он! Если бы не ты, я бы вообще здесь не оказался! Фил обыскал тело Даниэля Аллена и нашел связку ключей. Он бросил их мне, ключи ударились об решетку и со звоном упали на пол. Я не мог до них дотянуться. Лиза подняла связку с пола и с сосредоточенным лицом начала подбирать ключ к моим наручникам.

— Этот пальчик хочет спать, этот пальчик лег в кровать…

Фил отгибал пальцы убитого Даниэля по одному. Похоже, ему очень нравилась эта игра. Что происходит в голове у сумасшедшего?

— … этот пальчик чуть вздремнул, этот пальчик уж уснул,…

Что он делает? Он что, хочет…

— …этот пальчик крепко спит,…

Он хочет взять кейс администратора?!

— … никто больше не шумит.

Фил взял кейс и поднял его. Глаза сумасшедшего светились радостью.

— Тс-с-с! — Фил приложил палец к губам и зашипел в мою сторону. — Всем пора спать!

А потом он исчез. Исчез вместе с кейсом и разряженным пистолетом, словно его и не было. Исчез, оставив на полу двух убитых санитаров.

Чертов псих! Он же утащил кейс! Тот самый кейс, который помог бы мне спасти от нейронета все человечество, теперь в дрожащих руках непредсказуемого шизофреника! Неужели он все это запланировал? Или ему просто повезло вот так! Куда он делся? Он же даже его не открывал, но уже смог им воспользоваться? Надо догнать его немедленно, это же… Я попытался встать, но приступ сильной боли в спине снова заставил меня повиснуть на решетке.

— Нашла!

Лиза провернула ключ в наручниках и освободила мои руки. Они бессильно повисли, я был слишком слаб, а ноги меня по-прежнему не слушались. Бедная девочка, у нее на глазах только что застрелили двух человек, и я не смог уберечь ее от этого зрелища. Возможно, ее сознание сейчас просто игнорировало страшную картину за ее спиной, она не впала в истерику, больше не плакала и даже не смотрела в сторону тел. Даниэль сказал, что Лиза — моя дочь. У него был кейс, и, судя по тому, как он бросился к кейсу в момент опасности, Даниэль умел им пользоваться. В противном случае куда больше шансов у него было, если бы он бросился на Фила с ножом, но Даниэль даже не думал об этом. Если он раскрыл код и получил права администратора, то, скорее всего, знал всё о других пользователях. Он знал, что я не помню собственное прошлое. И сказал, что восстановит мне память.

«Твое прошлое я раскрою тебе чуть позже, а для начала познакомься со своей дочерью».

Да, он сказал именно так. Он знал мое прошлое, но унес это знание с собой… Нет, не унес! Смерть в этой субреальности не должна была его убить. Если только администратор способен убивать, то Даниэль не погиб от пуль, а просто переместился… Куда? В другую субреальность? Может быть, в Утопию или Эскападу? Или куда-то, где я еще не был? Надеюсь, больше мы с ним никогда не увидимся.

— Папа, ты можешь идти?

Я не только не мог идти, я даже не чувствовал ног. Сильная боль в области поясницы и никаких ощущений ниже нее. Что нужно делать в таких случаях, чтобы не навредить себе еще больше?

— Не могу, Лиза. Давай немножко отдохнем. Хорошо?

Лиза кивнула. Ее щеки были мокрыми от слез, но все же она смогла улыбнуться мне. Если мои ноги действительно парализованы, то мое дальнейшее пребывание в этой субреальности будет крайне неприятным и неудобным. Безумный Фил исчез, и никто, кроме Лизы, не мог мне теперь помочь.

И самое страшное, что Фил исчез с кейсом администратора! И теперь обладатель безумного воображения стал единственным, кто способен творить в этой субреальности! Да, я все больше убеждался в том, что письмо было правдой. Как же мне поступить? Кейс — это ключ к выходу отсюда. С помощью него можно уничтожить нейронет. А теперь он в руках человека, который может применить его совершенно непредсказуемым способом! В любую секунду весь этот мир может просто взорваться из-за того, что сейчас им управляет полнейший псих! И это куда опаснее, чем парализованные ноги! Все реалы в этой больнице и за ее пределами сейчас в положении пассажиров несущегося по горному серпантину автобуса с неисправленными тормозами и пьяным водителем. И самое страшное, что если Фил кого-нибудь убьет, то убьет навсегда. Я видел только два выхода.

Первый — выйти из этой субреальности. Нет никаких сомнений в том, что этот мир не настоящий. Если я умру в нем, я не уйду в небытие, а окажусь где-то еще. Неизвестность, конечно, пугает, но пугает куда меньше, чем страх перед шизофреником, наделенным способностями бога. Не понимаю, как он смог так быстро разобраться с кодовым замком, у Даниэля Аллена хотя бы было время на это, а я даже не заметил, как он открыл кейс и исчез. Если он вообще его открывал.

Второй вариант — найти Фила и каким-то образом забрать у него кейс. Напасть и отобрать силой не получится, имея способность творить, он просто распылит меня одним своим желанием. Надо как-то убедить его отдать мне кейс. Или обхитрить Хитрого Фила. План слишком опасный. При первой встрече Фил напал на меня, потом неизвестно с какой целью запер меня в хранилище. Хотя я не уверен, что у его действий вообще была какая-то цель. Он — псих, который совершенно непредсказуем, и этим опасен. Любая ошибка может стоить мне жизни. Но если я уйду сейчас, то кейс останется в этой субреальности. Возможно, я уже никогда не смогу вернуться.

Пока у меня есть возможность заполучить кейс, покидать эту субреальность нельзя. Но надо позаботиться о том, чтобы не быть убитым Хитрым Филом. А еще я так и не узнал, кому эта субреальность принадлежит. У меня все меньше сомнений в том, что в письме Эдварда Дарио написана правда, а значит, Дарио мертв, и эта субреальность не может принадлежать ему, как я предполагал изначально. Кому же тогда? Явно не Даниэлю Аллену, он убит, но больница из-за этого не разрушилась. Хитрый Фил тоже отпадает, стал бы он создавать субреальность, в которой он — пациент психушки, избитый санитаром? Скорее всего, долгое нахождение в этой субреальности в качестве пациента сделало из него настоящего ненормального.

Кто же тогда? Этот мир не ограничивается территорией психиатрической больницы, я ведь был и в небоскребе, и на улице, и в своей квартире, которая была воссоздана подробно и реалистично. Не означает ли это, что творец этой субреальности был у меня в гостях? Или это нейронет извлек из моей памяти все необходимые детали, чтобы заполнить белые пятна? В письме было слишком мало информации о том, как функционирует нейронет, и хотя я получил ответы на многие вопросы, это лишь породило новые. Если нейронет использует мозг своих пользователей как хранилище данных, то означает ли это, что каждый пользователь неосознанно участвует в создании субреальности, дополняя ее деталями, о которых знает только он?

Боль в спине напомнила о том, что у меня нет времени на эти размышления. Сначала надо выбраться из подвала. Прежде чем разговаривать с Филом, стоит узнать о нем побольше, значит моя следующая цель — кабинет доктора Дарио, где можно поискать историю болезни этого психа. Возможно, мне это поможет.

Попытки встать ни к чему не привели, несмотря на помощь Лизы. Мне пришлось ползти в сторону лестницы, пользуясь только руками. Возле тела Даниэля Аллена я задержался — электрошоковый пистолет мне может пригодиться.

— Теперь наверх, Лиза. Мы выберемся отсюда.

Передвижение требовало больших усилий. Руки разъезжались на скользком полу, сильно болело вывихнутое плечо, каждый преодоленный метр до двери был настоящим достижением. Несмотря на все попытки Лизы помочь мне двигаться, толку от нее было мало.

— Лиза, у меня к тебе важное задание. Поднимись наверх и попробуй найти инвалидную коляску! Она мне очень пригодится. Только будь осторожна, хорошо?

— Хорошо, папа!

Лиза убежала вверх по лестнице. Я видел несколько колясок в больнице, одну из них последний раз замечал в коридоре на первом этаже. Если мне удастся подняться по лестнице, а Лизе — привезти коляску, то дальше станет намного легче. Осталось проползти всего метров пятьдесят. Не было сил огибать лужи, я двигался вперед по прямой, оставляя за собой след из грязи и крови. Казалось, что прошла целая вечность, когда я, наконец, дополз до лестницы, но Лиза так и не появилась.

— Лиза!

Тишина. Даже немой Стив не отозвался на мой голос. Может, он глухонемой? Нет, он же услышал меня, когда я сочинял про драку во дворе. Неужели меня вообще никто не слышит? Куда все подевались?

Первая ступенька. Подниматься по лестнице при помощи одних лишь рук оказалось куда сложнее, чем ползти по скользкому полу. Дотянуться бы до этих ржавых перил! Почти полчаса стараний, и все же мне это удалось!

Когда я выбрался на первый этаж, силы покинули меня совсем. Я был готов просто уснуть прямо на полу, несмотря на то, что все мое тело было покрыто синяками и ссадинами, а любое движение рукой вызывало резкую боль в плече. Я поборол это желание, надо было двигаться дальше. Мне удалось сесть, прислониться спиной к дверному проему и осмотреть первый этаж. Все двери были открыты. Разбитые окна, повсюду осколки битого стекла. Возле столика дежурного лежало тело, это был Стив. Похоже, Фил устроил пациентам массовый побег, и дежурный санитар стал жертвой обезумевшей толпы. Они буквально растоптали его. Ужасное зрелище.

Какой-то звук доносился со стороны лестницы на второй этаж. Металлический скрип, какой-то грохот — я здесь не один. С лестничной площадки в коридор выкатилась инвалидная коляска, вслед за которой выбежала Лиза, перепачкавшаяся, но довольная.

— Коляска, пап! На самом верхнем этаже была!

Лиза в порядке, и у нее коляска. Отлично. Еще немного усилий на то, чтобы забраться в нее. Всё. Теперь — в кабинет доктора Дарио, кем или чем бы он ни был. Надеюсь, здесь не осталось затаившихся психов с холодным оружием. На всякий случай буду держать электрошоковый пистолет наготове.

В больнице повсюду были следы недавнего бунта и побега. Камеры наблюдения были разбиты, некоторые двери сорваны с петель, пульт охраны беглецы просто разнесли в щепки. Мне было даже немного жаль доверчивого немого Стива, ведь он тоже мог быть реалом, который вырвался в эту субреальность, чтобы стать здесь санитаром и быть растоптанным озверевшей толпой. Я подобрал с пола его ключи, которые не понадобились беглецам после того, как Фил открыл им все двери. По крайней мере, я представлял их побег именно так.

Дверь в кабинет главного врача была повреждена, но все же заперта. Видимо, самые умные пациенты, которые умели пользоваться ключами, первым делом покинули больницу, а не попытались проникнуть сюда. Ну что же, это к лучшему. Я открыл дверь ключом, пропустил Лизу вперед и въехал в кабинет вслед за ней.

Кабинет совсем не изменился. В столе были только личные дела сотрудников, пистолета, как я и предполагал, не было. Где-то же должна быть информация о пациентах? Компьютер не включался, на этаже не было электричества. Может, короткое замыкание после разрушения пульта охраны и битья камер выбило пробки? Я не электрик, но, так или иначе, напряжения нет. Может, есть какие-то бумажные материалы? В поле зрения попал сейф доктора. Ключ был в замке. Как-то все слишком просто. Я открыл сейф и обнаружил в нем кипу бумаг. Какие-то счета, таблицы с цифрами, документы, никак не связанные с пациентами больницы — все это не давало мне никакой информации о Хитром Филе.

Я попросил Лизу помочь мне, мы перевернули весь кабинет, проверили каждую полку, но ничего не нашли. Ничего, что хоть как-то относилось бы к пациентам психушки. Видимо, местный доктор Дарио предпочитал информационные технологии обычной бумаге, но включить его компьютер без электричества невозможно.

Недолго раздумывая, я снял крышку системного блока и извлек жесткий диск. Как только я доберусь до рабочего компьютера в этой субреальности, я проверю и его, и диск Энн. Об Энн тоже надо бы позаботиться. Надеюсь, во время побега эти психи не вломились в ее палату и не сломали ее окончательно!

Я последний раз осмотрел кабинет, в надежде увидеть хоть что-то интересное. Ничего. Можно, конечно, попробовать разобраться, в чем причина отсутствия света. Найти распределительный щит, проверить пробки. Оставаться в кабинете больше не было смысла.

— Мы уходим, Лиза.

Девочка кивнула в ответ. Странно, но трещина в двери, которую я видел снаружи, изнутри не была видна. А ведь из коридора она казалась сквозной. Какие-то недостатки нейронета? Я открыл дверь, осторожно выехал в коридор и замер, удивленный.

Это был другой коридор. Вместо побеленных стен и металлических дверей палат для душевнобольных я увидел ковровую дорожку, стеклянные перегородки и чистый и приятный глазу коридор. Высокий потолок, яркое освещение, люди в деловых костюмах, за своими рабочими местами… Это был уже знакомый мне небоскреб «Biotronics»! Как я здесь оказался? Уже второй раз в этой субреальности я прохожу через обычную дверь, а она переносит меня сквозь пространство. Я оглянулся, чтобы посмотреть на реакцию Лизы, но ее не было рядом. За спиной была уже знакомая мне закрытая дверь, и на ней не было никаких следов повреждений. И эта дверь была заперта.

— Лиза!?

Я выкрикнул ее имя несколько раз, но никто не отвечал. Даже никто из офисных работников за стеклянными перегородками не посмотрел в мою сторону. Звукоизоляция? Не думаю, я ведь слышал их голоса. Отдельные обрывочные фразы и слова я даже мог различить, хоть они и звучали приглушенно. «Отчеты…», «заключить договор…», «сопроводительное письмо…», «согласно приказу номер…», «подготовить презентацию…» — все эти голоса сливались в какой-то гул, почти что равномерный фоновый звук, пропитывавший все это здание. И они не слышали моих криков?

Открылась одна из дверей, и в коридор вышла девушка в деловом костюме. В ее руках были какие-то бумаги, она сосредоточенно рассматривала их на ходу. Она прошла мимо, не обращая внимания на меня, человека в инвалидной коляске, который появился здесь неизвестно откуда.

Вдруг я понял, что снова чувствую свои ноги. Не знаю, что произошло со мной при этом перемещении через дверь, возможно нейронет по какой-то причине решил, что в небоскребе «Biotronics» мне положено быть со здоровыми ногами и позвоночником. А может, я уже оказался в другой субреальности? Так или иначе, у меня больше ничего не болело. Я осторожно поднялся, и инвалидная коляска немедленно исчезла. Может, я снова могу творить? Заряженный пистолет в руке, на всякий случай, сейчас! Нет, ничего не выходит. Дверь лифта открылась, и девушка с бумагами вошла внутрь. Мне последовать за ней? У меня возникло чувство, что какая-то невидимая разумная сила просто ведет меня в нужном ей направлении, по какому-то одной ей известному сценарию. Стоит ли мне ему следовать? И куда пропала Лиза? Если это уже другая субреальность, она могла остаться в предыдущей. Почему же она не последовала за мной через дверь? А может, этот вход работал только для меня?

Сам не зная зачем, я зашел в лифт вслед за девушкой, которая по-прежнему меня не замечала. Она молча нажала кнопку сорокового этажа, и лифт двинулся вниз. Я осмотрел себя — галстук, пиджак, сорочка, брюки — все на месте, никаких следов грязи и крови, словно я и не прополз в этой одежде несколько десятков метров по мокрому и грязному полу в подвале психиатрической больницы. Мой внешний вид был таким же, как в день интервью с Эдвардом Дарио в этом здании. Я оказался сбит с толку. Только что у меня был какой-то план действий: найти информацию о Хитром Филе, узнать, что случилось с Энн за время моего плена в подвале, попытаться вытащить ее из больницы и уйти из нее самому, найти способ забрать у Фила кейс администратора, после чего подумать о том, как вычислить эту самую личность, под которой скрывается враг человечества. И вдруг я оказался здесь. Что мне теперь делать?

Я уже был здесь. Когда Джонатан убил меня, я оказался в комнате в этом небоскребе. Потом я вышел, рассказал Эдварду Дарио о том, что произошло со мной, добрался до дома. По дороге за мной кто-то шел. Как я выяснил позже, этот незнакомец передал мне письмо от Дарио. Зря я боялся этого незнакомца! Потом я пришел домой, где на меня напал Даниэль Аллен, мне удалось с ним справиться, я выбежал из квартиры и оказался уже в больничном коридоре. Потом «доктор Дарио» говорил с кем-то за дверью о том, что я напал на санитара. Все выглядит так, словно здесь сосуществуют две субреальности, которые проникают одна в другую, и между ними есть своеобразные точки перехода. Словно два творца соревнуются за право управлять этим миром. Может быть, так оно и есть?

Лифт остановился. Девушка с бумагами вышла, трое человек вошло внутрь, такие же офисные работники, в похожих костюмах, занятые своими мыслями, спешащие по своим делам. Они не смотрели в мою сторону. К счастью, здание было слишком большим, вряд ли все сотрудники знали друг друга в лицо, а их корпоративному дресс-коду я более менее соответствовал. Этажи сменялись, люди заходили и выходили, никто из них не произнес ни слова, никто не улыбнулся другому, каждый из них старался поскорее покинуть лифт и направиться дальше по своим важным делам. У меня сложилось ощущение, что если бы я въехал в лифт на инвалидной коляске в запачканном кровью и грязью костюме, никто из этих людей бы даже не обратил на меня внимания.

Я внимательно рассмотрел на одного из них, потом задержал взгляд на другом. Это были совсем разные люди, первый был старше второго лет на двадцать, хотя второй и носил бороду, из-за которой казался старше, а первый был гладко выбрит, они были разного роста, имели разный цвет волос, глаз, одежды. Но было у них и кое-что общее, одна маленькая пугающая деталь: их лица не выражали никаких эмоций. Все эти разные люди в лифте обладали одинаковыми выражениями лиц, словно демонстрировали полное безразличие к окружающему миру.

Я заглянул в глаза своему бородатому попутчику. Его пустой и безжизненный, немигающий взгляд словно смотрел сквозь всё, что перед ним возникало, не фокусируясь ни на одном предмете. Он смотрел на меня в упор, но словно совсем меня не видел. Двери лифта открылись на очередном этаже, и он вышел. Я еле сдержал желание окликнуть его или дотронуться до его плеча, чтобы убедиться, что он вообще воспринимает окружающий мир.

Сам я покинул лифт на первом этаже. Здесь ничего не изменилось. Те же широкие стеклянные двери, рамки металлодетекторов, даже лицо охранника было знакомым: в тот злополучный вечер моего интервью этот парень был на вахте. Такое же отсутствующее выражение лица и пустой взгляд в монитор пульта охраны. Он не смотрел ни на меня, ни на людей, которые входили в здание и проходили мимо него. Я остановился возле него, улыбнулся и сказал, взглянув на бейдж с его именем:

— До свиданья, Виктор!

Он оторвал взгляд от монитора, посмотрел сквозь меня и равнодушно ответил:

— До свиданья.

Мне захотелось поскорее покинуть это здание и вдохнуть свежего воздуха. Я вышел на улицу. Яркий вечерний город, огни вывесок, проезжающие мимо автомобили и оживленные улицы, заполненные людьми. На первый взгляд этот город был обычным густонаселенным мегаполисом, но сотни людей, которые шли по тротуарам, вели свои автомобили, останавливались возле афиш, казались живыми мертвецами. Все они словно спали наяву. Удивительно, что до сих пор на улицах не случилось ни одной аварии, что пешеходы не сталкивались, не смотря друг на друга.

Я ускорил шаг и направился в уже знакомый мне тихий переулок. Здесь, как и раньше, никого не было. Что произошло со всеми людьми в этой субреальности? На асфальте что-то белело, и я подошел, чтобы взглянуть поближе. Газета городских новостей. Я поднял ее и первым делом посмотрел на дату. Все тот же день моего интервью! Давно она здесь лежит? Асфальт был мокрым, но дождя уже не было. Если бы газета попала под дождь, от нее бы уже мало что осталось, значит, оказалась она здесь уже после него. Мои часы снова показывали «21:13».

И на циферблате не было трещины!

«… когда ты находишься в нейронете, твое тело в реальном мире продолжает, как ни в чем не бывало, есть, спать, передвигаться. Вот только сознание в нем в это время отсутствует. Говоря простым языком, для стороннего наблюдателя наша планета сейчас населена миллиардами безмозглых зомби…»

Эдвард Дарио предупреждал меня об этом в своем письме! Но то, что я увидел все это своими глазами, могло означать только одно. Я вышел из нейронета. Сейчас я нахожусь в реальном мире! Долгожданный выход найден, хоть я и не совсем понимаю, как это произошло!

Или все же я рано радуюсь? Газета в моих руках кажется свежей, она даже еще пахнет типографской краской, но дата на ней не может быть настоящей! Не мог же нейронет поработить все человечество в течение часа, который ушел у меня на интервью?! Я пробежался взглядом по статьям и заголовкам.

«Завершен международный антикризисный форум…», «Франция празднует победу национальной сборной…», «Заложники были успешно освобождены…»

Я перелистывал страницу за страницей — все эти события были мне знакомы, я помнил этот форум, из-за которого возникли огромные пробки по всему городу. Я вспомнил, как краем глаза видел какой-то матч чемпионата мира по футболу. Я никогда не был футбольным болельщиком и вообще мало что понимал в этом виде спорта, но во время чемпионата футбол транслировали постоянно. Что-то припоминал и о каком-то захвате заложников очередными террористами-фанатикам. Да, все эти события действительно имели место незадолго до моего интервью. Кроме одного. Небольшая статья на последней странице с моей фотографией. Статья про меня? Я начал читать. Мои руки задрожали, дыхание участилось, я никак не мог сфокусировать взгляд на том, что увидел.

«…прошли похороны… друга и коллеги и замечательного человека… Соболезнования семье… Полиция продолжает расследование… будут найдены… Никогда не забудем…»

Газета выпала из моих рук прямо в лужу под ногами.

— Как тебе чувство, когда мертвые хоронят живого? Хе-хе-хе!

Хитрый Фил. Откуда он здесь взялся? Одет по-прежнему, как сбежавший пациент психушки. Кейса при нем нет. Конечно, откуда здесь кейс, существующий только в нейронете, если это реальный мир? Я даже не знал, что сказать ему. Пришел в голову самый глупый вопрос:

— Как ты меня нашел?

Фил рассмеялся.

— Да что сложного в том, чтобы тебя найти, соучастник! Ты же все время этим переулком ходишь! Хи-хи!

— Ты безумец!

— А ты — мертвец! По крайней мере, в газете так написано. Здорово, правда? Хе-хе-хе!

Я не понимал, что происходит. Фил знал про меня и про то, что я неоднократно шел по этому переулку. Как он узнал это? У меня был только один ответ — кейс администратора.

— Где кейс, Фил?

Безумец покрутил головой, словно разглядывая одному ему видимые рисунки в воздухе, что-то прошептал самому себе под нос, улыбнулся и ответил:

— Какой кейс? Никакого кейса нет, это выдумка!

— Я сам его видел, Фил! Ты забрал его у меня на глазах и оставил меня умирать в подвале!

— А, так вот как ты умер? Да, это очень-очень грустная история. Прямо на глазах у бедной девочки! Какой удар для детской психики! Наверное, она тоже вырастет безумной, да? Хе-хе-хе!

— Фил, где кейс?

— Да отстань ты! Нет никакого кейса! Это всего лишь воображаемый предмет, секрет в том, что его нет! Ты видел, что я его забрал? А кто сказал, что ты действительно это видел? Что, если ты это сам придумал, а потом в это поверил? Как ты отличишь то, что ты видишь на самом деле от того, что показывают для твоего мозга специально, а? С чего ты взял, что реальность реальна? Может, ты вообще сейчас сам с собой разговариваешь, не думал об этом? А меня на самом деле нет!

Мне захотелось ударить его. Нет, не просто ударить, повалить на землю и избить до полусмерти! Единственное спасение человечества было в руках этого безумца где-то в нейронете, а сам он здесь, в реальном мире, оставался таким же сумасшедшим. Но, по крайней мере, здесь он не сможет мне навредить! Я сделал решительный шаг к нему навстречу.

— Ой-ой, боюсь-боюсь! — Фил сделал настолько испуганное лицо, что я даже поверил, что ему действительно страшно. — Пожалей меня, мне ведь и без тебя досталось от жизни! Я ведь больной человек, совсем больной, на всю голову!

— Фил, отдай мне кейс. Мы можем спасти все человечество с помощью него, понимаешь? Вытащить разом всех людей из плена нейронета!

— А кто тебе сказал, что они в плену? Посмотри на них, ты видел их скучные одинаковые рожи? Это здесь, в этой реальности они в плену! А в той — они счастливы! Они могут летать! Строить свои воздушные замки! Воссоздавать любые свои фантазии! Нет, мой дорогой подельник, ты не хочешь их вытащить из плена! Совсем наоборот, ты хочешь заключить их в тюрьму этого скучного и отвратительного реального мира, где они проживут свои никчемные жизни, состарятся и умрут, после чего их забудут на следующий день.

— Их «одинаковые рожи» таковы, потому что их сознание находится в нейронете, а тело продолжает жить в реальности! Ты ведь тоже читал письмо Дарио, верно?

— Конечно! Его все читали! Хе-хе-хе!

— Тогда ты должен понимать это.

— Не, я не могу этого понять! Никак-никак! У меня же особенный случай! Хе-хе-хе! Я одновременно нахожусь и в этой реальности, и в той. Или не я, а как ты там это сказал? Мое сознание! Во, так будет точнее! И там, и сям, тарам-парам! А ты это называешь сумасшествием! И они называют!

— Они? Кто это — они?

— Они! — Фил обвел рукой вокруг себя, словно показывая мне каких-то людей, но никого, кроме нас двоих, в переулке не было. — Это у них что-то пошло не так со мной! А они говорят, что я — псих! Нечестно!

— Фил, — я старался говорить так спокойно, как мог. — Я могу это остановить. Просто помоги мне вернуться обратно. И отдай мне кейс.

— Что ты можешь остановить? Ты вообще мертв! Хе-хе-хе! Газеты же не врут! Безумец разговаривает с мертвецом!

— Иногда газеты врут! Я же жив, видишь? — я протянул свои руки открытыми ладонями к Филу. — Можешь меня потрогать, убедиться, что я жив!

— Реальность нереальна, все обман, тебя на самом деле нет! Я понял! Я все понял! Я просто придумал тебя! Мне было так одиноко среди мертвецов, и я окончательно свихнулся. Ты — мой воображаемый друг! Ха-ха! Я расколол тебя!

Спокойно. Разговаривать спокойно. Не повышать голос. Не спорить. Не переубеждать. Кажется, так надо вести себя с психами?

— Хорошо, допустим, я — твой воображаемый друг! Значит, это ты меня придумал? Да, Фил?

— Ага! — Фил радостно закивал головой.

— А раз ты меня придумал, то ты можешь в любой момент сделать так, чтобы меня не стало? Чтобы я так раз — и исчез! Ведь так?

— Да-да, именно так!

— Тогда сделай, чтобы я исчез, Фил. Убедись, что я ненастоящий. Ведь если я — просто плод твоего воображения, то ты можешь меня стереть! Особенно с правами администратора-то!

— Но… — Фил перестал улыбаться, теперь его лицо выражало только тоску и печаль. — Но тогда я снова останусь совсем один. А ведь с тобой так весело было! Играть в мяч, в прятки!

— Когда будет скучно, ты придумаешь меня еще раз! Это же несложно, Фил. Ты же тот еще выдумщик! — я улыбнулся сумасшедшему, и хотя улыбка получилась кривой и натянутой, он поверил.

— Ну ладно. Ты точно уверен?

— Да!

Это оказалось несложно. Сейчас он попытается «стереть» меня. Не знаю, как он будет это делать, но у него это точно не получится. Бедняга, мне теперь было даже жаль его. Видимо, при подключении Фила к нейронету система дала какой-то сбой, и он остался одновременно в двух реальностях — настоящей и вымышленной. Сколько времени он провел в этом состоянии? Да, ему не позавидуешь, от такого любой бы давно уже свихнулся окончательно. Что это он достает из кармана? О нет! Это же пистолет!

— Прости, друг! Ты сам попросил.

Выстрел.